Отступники Эскулапа

Глава 3

Капитан милиции Олеся Сергеевна Киряк сидела за большим общим столом в кабинете начальника отдела уголовного розыска подполковника Шереметьева. И хотя официально был выходной, да к тому же еще и праздничный день, сегодня здесь присутствовали все оперативники отдела. Сотрудники уголовного розыска были заранее предупреждены о том, что из центрального аппарата МВД поступило распоряжение: в этот праздничный день все службы в полном составе должны находиться на рабочих местах.

В памяти милиционеров были достаточно свежи воспоминания месячной давности, когда в Москву ввели войска, а здание правительства расстреляли из танков. И хотя их областной центр октябрьские события обошли стороной, напряженность того момента и общая тревожная атмосфера событий тех дней чувствовались до сих пор.

Иван Николаевич, седовласый лысеющий мужчина с небольшим крючковатым носом, уже много лет руководивший отделом, в настоящий момент доводил до сведения сотрудников последнюю оперативную информацию. Он объявил, что сегодня утром в кабине лифта одного из многоэтажных домов был обнаружен мертвым, но без явных признаков насильственной смерти один из местных криминальных авторитетов – Геннадий Никитин, более известный в определенных кругах как Бизон. Это был самый молодой, но и самый отмороженный бандит из всего преступного сообщества их области.

Труп криминального авторитета первой обнаружила пенсионерка Щукина, когда в шесть часов утра повела на прогулку своего любимого пуделя. Пожилая женщина увидела в лифте лежащего без чувств неизвестного молодого мужчину. Вначале она решила, что он слишком пьян, поскольку в кабине стоял выраженный запах алкоголя, а на полу виднелась подсохшая лужа мочи. Поэтому, поступив вполне разумно, старушка решила спуститься пешком по лестнице. Но по пути домой ее собачке внезапно стало плохо. Понимая, что с питомцем на руках ей будет крайне тяжело подниматься пешком по лестнице, пенсионерка приняла решение воспользоваться лифтом. Зайдя в кабину, она сразу заподозрила неладное. Только теперь ей стало понятно, что человек, лежащий на полу, не подает признаков жизни. Потрогав пульс, старушка сообразила, что он мертв. В ужасе выскочив из лифта и кое-как добравшись до своей квартиры, она первым делом позвонила в милицию, а затем, на всякий случай, в «скорую помощь». Дежурный наряд милиции и «скорая помощь» прибыли на место оперативно и окончательно констатировали смерть неизвестного. Уже потом, когда прибыла следственная оперативная группа, ее сотрудниками был установлен факт, что обнаруженный мертвец является известным лидером местной ОПГ.

Олеся Сергеевна, которая все это время внимательно следила за ходом повествования, гадала и никак не могла понять, к чему клонит ее начальник.

«В чем тут, собственно, подвох? Пока что все лежит на поверхности. Или что, бандит не может умереть от каких-то других причин, кроме ножа и пули? Ох, чую, именно я буду в этом деле крайняя», – мысленно рассуждала она.

Пошел уже четвертый год, как после служебного перевода из районного отделения внутренних дел в областной уголовный розыск Киряк настойчиво пыталась доказать руководству, что она достойна работать в этом отделе. Оперативница буквально лезла из кожи вон, работала практически без выходных, ежедневно задерживаясь на службе допоздна и стараясь вовремя завершать всю текущую бумажную работу. Но пока что все ее старания словно упирались в непреодолимое железобетонное препятствие в виде непосредственного руководства. И хотя она не раз пыталась поговорить с Иваном Николаевичем, подполковник Шереметьев до сих пор продолжал держать ее на расстоянии.

Киряк прекрасно помнила тот день, когда, впервые переступив порог отдела уголовного розыска, тогда еще в звании старшего лейтенанта, она тут же получила незаслуженную порцию негатива. Иван Николаевич, исходя из каких-то личных принципов, категорично обозначил новой сотруднице свою позицию по поводу места женщины в милиции и в уголовном розыске в частности. Он заявил довольно резко и прямо о том, что, с его точки зрения, самое лучшее место для женщины в погонах – это секретариат, архив или отдел кадров, а остальное в милицейской службе следует предоставить мужчинам. При этом он строго предупредил, что сама по себе принадлежность к женскому полу не дает Олесе Сергеевне никаких преимуществ на оперативной работе, а скорее, наоборот, оказывает ей медвежью услугу, поскольку никто с ней церемониться не будет – ни коллеги, ни преступники. А в конце подытожил, что, если она не внемлет его словам и проявит настойчивость, тогда спрос с нее будет в два раза выше.

И действительно, все эти годы начальник всеми правдами и неправдами сдерживал розыскной потенциал молодой сотрудницы, давая ей лишь наименее значимые уголовные дела. А если и предоставлял возможность взаимодействовать со следствием по хоть сколько-нибудь сложному делу, то, как правило, это был безнадежный «глухарь». При этом он требовал от подчиненной стопроцентной раскрываемости, а если начинал ругать, то делал это всегда намного жестче, чем в отношении других сотрудников. Короче, он всячески пытался выжить настойчивую оперативницу из своего отдела.

Эх, если бы знал или хотя бы догадывался подполковник Шереметьев, что творилось все эти годы в душе у этой молодой женщины, он, возможно, не был бы с ней столь строг и суров. Но об этом, к сожалению, не знал никто на всем белом свете, кроме, конечно же, самой Олеси Сергеевны.

Еще до того как вполне заслуженно, за профессиональные качества, да еще и по прямой протекции старшего следователя областной прокуратуры Ермолаева, который первым разглядел в молодом лейтенанте талант сыщика, ее перевели в уголовный розыск, Киряк успела пройти через ряд суровых жизненных испытаний и приобрела глубокую психологическую травму. Во время расследования одного резонансного уголовного дела, находясь без сознания, она попала в руки к безжалостному убийце-садисту. И тот, прежде чем совершить очередное злодеяние, предварительно попытался изнасиловать молодую оперативницу. Олеся Сергеевна до сих пор хорошо помнила, как, лежа на грязном, смердящем постельном белье, наброшенном поверх грубо сколоченной деревянной кровати, полностью голая и связанная таким образом, что не оставалось даже малейшей возможности пошевелиться, она с ужасом снизу вверх взирала на похотливого душегуба. Понимая тогда всю безнадежность сложившейся для нее ситуации и с отчаянием ощущая полнейшую беспомощность, женщина мысленно прощалась с жизнью. И хотя тогда волею судьбы ей все-таки удалось избежать физического изнасилования, психологически в ней случился надлом^[1].

С той поры ее не покидало ощущение, что она утратила прежнюю непоколебимую уверенность в собственных силах. Ее стальная, как ей казалось раньше, твердость духа исчезла, а вместо нее внутри воцарились унылая пустота и неопределенность. Как будто вектор ее духа потерял направление и теперь бешено крутился, как сошедшая с ума стрелка компаса. Впервые в жизни Олеся Сергеевна не могла быть уверена в себе на сто процентов. Все грезы о том, чтобы стать суперменом в юбке, грозой бандитов и воров, потерпели полное фиаско, а поселившийся в душе страх начал давать первые ростки, что совершенно неприемлемо для оперативного сотрудника уголовного розыска.

Вначале она решила пойти по самому простому пути, пытаясь заполнить внутреннюю пустоту ежедневной рутинной работой. Старший лейтенант с головой окунулась в милицейские будни. Однако результат оказался нулевым, поскольку каждый новый случай насилия над человеческой личностью отзывался в ней острой болью.

Тогда Киряк кинулась в другую крайность, предполагая, что только истинно сильное чувство поможет ей вернуть былую уверенность в себе. Именно то наиглавнейшее для любой женщины чувство – любовь. Стоит отметить, что как раз по ходу расследования того самого печального для нее уголовного дела ей посчастливилось встретить особенного мужчину. Она целиком погрузилась во влюбленность. Чтобы понравиться избраннику, женщина даже решилась на кардинальные меры, задумав изменить свою внешность. Если раньше Олеся Киряк всегда носила короткую стрижку «под мальчика», то теперь, желая угодить вкусам мужчины, она принялась активно отращивать волосы. Кроме того, она стала больше и активнее пользоваться косметикой, а также намного женственнее одеваться. Джинсы с той поры все чаще стали заменяться удлиненной юбкой или строгим платьем, а всевозможные свитера в стиле унисекс закономерно сменили блузки и жакеты. Но, к сожалению, все ее старания оказались напрасны. Человек, который сумел пробудить в ней столь незнакомое пламенное чувство, мало на что реагировал, обрекая ее на все новые и новые страдания. А спустя некоторое время, по ряду причин личного характера, он неожиданно уволился из органов, где служил участковым, продал свой дом, а затем и вовсе переехал в областной центр.

И Киряк решилась на не свойственные ей шаги. В отчаянии переступив через себя, она подала рапорт и пошла к начальству с прошением о переводе в областной центр. Ей было абсолютно безразлично, как это выглядит со стороны и каким видом работы придется заниматься. Она хотела лишь одного – быть рядом с любимым мужчиной. Руководство райотдела, зная о ее высоких профессиональных качествах и учитывая прежние личные заслуги, а также, как упоминалось выше, во многом благодаря личному ходатайству старшего следователя областной прокуратуры Ермолаева, в конечном итоге дало добро на перевод Киряк. И не куда-нибудь, а в самое сложное и малопривлекательное для женщин место – уголовный розыск.

Поначалу она была безумно рада открывшейся возможности. Не беспокоило даже то, что новый начальник с первых же дней повел себя крайне нетерпимо по отношению к ней. Киряк втайне лелеяла надежду, что теперь, когда она будет рядом с объектом своей любви, любые тяготы оперативной работы станут ей по плечу. Однако вышло иначе. Ответных чувств у своего избранника она по-прежнему не вызывала, а на службе теперь царил ад в самом прямом смысле слова. Все прежние трудности работы в районном отделе внутренних дел теперь казались ей цветочками. И все же, несмотря ни на что, молодая оперативница мужественно терпела, стиснув зубы, работала вопреки всему и вся.

Чтобы побороть неуверенность в собственных физических силах, Олеся Сергеевна начала посещать секцию боевых единоборств. Поскольку от природы она была худощава и имела довольно небольшой вес, то на борьбу решила не идти, прекрасно понимая, что в случае необходимости ей будет довольно трудно справиться с крупным и сильным мужчиной. В таком случае ей смогла бы помочь лишь ударная техника ведения боя. Немного поразмыслив, она выбрала наиболее подходящий для себя вариант – карате.

Первые полгода занятий непривычно было все, начиная от труднопроизносимых японских терминов и заканчивая самой философией карате. Однако со временем она настолько увлеклась и втянулась в процесс тренировок, что в итоге смогла увеличить их количество до пяти в неделю. Это закономерно отразилось и на качестве занятий. Уже через два года регулярных тренировок Киряк решилась на следующий шаг и выступила на любительских соревнованиях. Медаль она тогда не завоевала, зато уверенность в себе с каждым днем все быстрее возвращалась к ней.

Правда, стоит отметить, что мозолей на кулаках заметно прибавилось, а с длинными ногтями пришлось расстаться навсегда. Но это были мелочи. К тому же время шло, и раны в душе потихоньку зарубцевались. Да и сама она стала психологически намного устойчивее, более спокойно стала относиться к ужасам повседневной работы. Защитный психологический механизм работал, а начинающаяся профессиональная деформация личности становилась лишь закономерным следствием этого процесса…

Заканчивая свое выступление, подполковник Шереметьев подытожил:

– Дежурная следственно-оперативная группа вместе с экспертом-криминалистом уже выехала на место. Но… случилась неприятность. Мне позвонил дежурный следователь и сообщил, что наш оперативник, старший лейтенант Сидоров, поскользнулся возле подъезда, да так сильно повредил себе голеностоп, что не может теперь ступить на ногу. Его отправили в травмпункт. Поэтому требуется замена…

Подполковник задумчиво обвел взглядом присутствующих. Остановив взгляд на Олесе Сергеевне, он указал на нее подбородком, таким образом обозначив свой окончательный выбор.

– От нас на место происшествия отправится капитан Киряк. У кого-нибудь есть вопросы?

Вопросов ни у кого не оказалось.

– Тогда прошу всех приступить к исполнению своих служебных обязанностей. Ну и с праздником вас, товарищи! – закончил утреннюю внеочередную планерку Шереметьев.

Глава 4

– Олеся Сергеевна, здравствуйте! Как я рад вас видеть! Как хорошо, что прислали именно вас! Хоть одно трезвое лицо увижу за сегодняшний день, – первое, что услышала Киряк, едва зайдя в подъезд девятиэтажки.

На площадке первого этажа около настежь раскрытых дверей лифта с черным чемоданчиком в руке стоял и приветливо улыбался пожилой седовласый человек.

– Здравствуйте, Виктор Феликсович, – поприветствовала криминалиста капитан.

Они с Сайбохом были знакомы уже давно и поэтому находились в определенных приятельских отношениях. Правда, ровно настолько, насколько позволяла разница в возрасте. Олеся Сергеевна, которой менее чем через месяц должно было исполниться тридцать три, вполне могла годиться ему в дочери.

– Что тут у вас, Виктор Феликсович? Несчастный случай? Или, может, вы усматриваете здесь криминал? – поинтересовалась Киряк, приступая к осмотру места происшествия.

При поверхностном осмотре действительно ничто не указывало на криминальный характер смерти. Не было ни видимых следов борьбы, ни телесных повреждений, ни следов крови. Одежда была цела и невредима, имела внешне опрятный вид. Складывалось впечатление, что по какой-то неизвестной причине молодой человек просто лег в лифте на пол и умер. Единственным, что обращало на себя внимание, был выраженный запах алкоголя и еще какого-то химического вещества.

– Нет, пока что говорить об отравлении алкоголем или о передозировке наркотиками рано, нужно дождаться результатов лабораторного исследования крови. А так… никаких признаков травм или ранений… Сказать по правде, я пока что вообще никакого криминала здесь не усматриваю, – уверенно заявил эксперт. – Хотя, несомненно, окончательные выводы можно будет сделать только после проведения судебно-медицинской экспертизы.

– Понятно. А откуда здесь кровь? – удивленно спросила капитан милиции, внимательно рассматривая свои руки.

На резиновой перчатке виднелось маленькое, не больше двухкопеечной монеты пятнышко крови. Сайбох с удивлением взглянул на пятнышко и, не сдержавшись, выразил искреннее удивление:

– Олеся Сергеевна, вы не перестаете меня удивлять!.. Хотел бы я знать, где это вы умудрились обнаружить кровь? Я только что осмотрел труп с ног до головы – на нем нет ни ран, ни крови!

Киряк и сама была не меньше озадачена неожиданной находкой, поскольку совершенно не знала, где именно и в каком месте коснулась перчаткой крови. Однако факт оставался фактом, и теперь уже на пару с экспертом-криминалистом они тщательно, сантиметр за сантиметром, провели повторный осмотр мертвого тела. Олеся Сергеевна даже сменила перчатки, чтобы использовать чистые как маркер обнаружения крови. Однако это не принесло успеха – источник так и не был обнаружен.

Все это начинало казаться странным.

Сайбох озадаченно покачал головой из стороны в сторону. Для него, специалиста с более чем тридцатилетним стажем, пропустить место на трупе, где имеется кровь, – это вопрос профессиональной чести.

– Олеся Сергеевна, давайте сделаем так. Раз не получается обнаружить кровь обычным путем, значит, будем менять тактику. Вспомните, пожалуйста, когда вы приступили к осмотру трупа, каких именно его частей вы касались?

Киряк оторвала взгляд от мертвого тела Никитина и удивленно посмотрела на криминалиста. Но потом, поняв ход мыслей Сайбоха, послушно закрыла глаза и принялась думать. Когда открыла их вновь, она, уже более не задумываясь, быстро повторила порядок действий при первичном осмотре.

И – о чудо! – на перчатке вновь отпечаталось крохотное пятнышко крови, но уже в два раза меньше предыдущего. Сыщики теперь знали точно, где искать. И повторный осмотр позволил им выявить источник мизерного наружного кровотечения. Им оказалась очень маленькая, не более трех миллиметров в длину, колото-резаная ранка в волосистой части головы, находящаяся прямо у основания затылка.

– Что это за ранение такое? Оно что, могло привести к смерти Никитина? – поинтересовалась Олеся Сергеевна у криминалиста.

Пожилой эксперт также был озадачен. Порывшись в чемоданчике, он извлек оттуда тонкий стальной щуп и произвел аккуратное зондирование раны, пытаясь обнаружить раневой канал. Спустя некоторое время ему это удалось. Неожиданно зонд словно провалился в пустоту, глубоко погрузившись в человеческую плоть. Из ранки тут же вытекло большое количество темной свернувшейся крови и парочка сгустков, а потом наружу стала медленно вытекать окрашенная кровью полупрозрачная жидкость.

Завершив манипуляции, Сайбох снял со своего мясистого носа очки в тонкой металлической оправе и почесал в задумчивости переносицу. Вновь водрузив их на прежнее место, он обратился к сотруднице уголовного розыска:

– Если честно, Олеся Сергеевна, я пока что затрудняюсь ответить на ваш вопрос. Хоть я и не судебный медик, мой опыт подсказывает, что, скорее всего, именно это и стало причиной смерти. Обратите внимание – из ранки сочится ликвор. Это может означать лишь одно: имеется сообщение со спинномозговым каналом. Но только судебно-медицинское вскрытие расставит все на свои места. Конечно, если рассуждать чисто теоретически… Например, удар был нанесен какой-нибудь толстой, прочной, очень острой стальной спицей… или тонким узким медицинским стилетом… а также при условии, что удар пришелся точно в область основания черепа и под определенным углом… В таком случае это вполне могло привести к мгновенной смерти. Единственное, что меня смущает, – почему не было наружного кровотечения?.. Но все это, как я уже говорил, пока что относится лишь к разряду теорий. А потому давайте не будем спешить и делать скоропалительные выводы. Извините, но повторю вновь: все станет ясно после результатов вскрытия. В любом случае, версия убийства теперь выходит на первый план, – категорично закончил Виктор Феликсович.

Услышанное взволновало Киряк. Она прекрасно понимала, что если это действительно убийство, то, учитывая, кем являлся в криминальной среде Никитин, вывод только один – убийство было заказным. И исполнено оно было столь изощренным способом, что вызывало определенные сомнения. Если это «заказуха», то почему для своих преступных целей убийца не использовал что-нибудь традиционное, например, огнестрельное оружие или нож?

Ходить за ближайшим примером далеко не требовалось. Полгода назад город встряхнули бандитские разборки. Тогда все происходило довольно просто, грубо и без затей. Криминальный авторитет по прозвищу Гром, урожденный Громов Сергей Николаевич, вместе с «бригадиром» и двумя «быками» был расстрелян из автоматов неизвестными лицами при выходе из ресторана «Русский», после чего последовал ответ в подобном стиле от противоборствующей группировки. А дальше закрутилось-понеслось. Поэтому версия о том, что конкуренты Никитина по преступному сообществу убили его вот так изящно, в стиле шпионских боевиков, была малоправдоподобной. Однако в любом случае, версия заказного убийства теперь однозначно вышла на первый план.

– А где дежурный следователь? Кто сегодня старший группы? – поинтересовалась Киряк.

– К моему большому сожалению, сегодня дежурит следователь Озеров. Он пошел куда-то наверх с местным участковым, – недовольно пробурчал эксперт, все еще рассматривая раневой канал.

– Озеров… – грустно вздохнула Олеся Сергеевна. – Ну Озеров, так Озеров.

– Эх!.. Вот незадача! А я тут уже все сфотографировал, замерил, записал. Опять придется начинать заново… Кстати, сегодня в бюро судмедэкспертизы дежурит наш хороший знакомый Петр Николаевич Ильин. Если съездите к нему и лично попросите старика, он вам точно не откажет. Уже к утру получите заключение по результатам вскрытия – Ильин тянуть не любит. Но вы лично должны его попросить. Потому что, если он узнает, что его торопит Озеров, дело затянется надолго, по максимуму.

– Спасибо, Виктор Феликсович, за совет, но вначале нужно поставить Озерова в известность. Я думаю, его такая новость совсем не обрадует.

Олеся Сергеевна хорошо знала этого следователя, который за свою патологическую леность и нерасторопность получил в отделе следствия занятное прозвище Груз. Кроме того, Озеров имел патологическое влечение к представительницам слабого пола, вне зависимости от их возраста и комплекции, а также непреодолимую тягу к крепким спиртным напиткам, что, однако, никак не мешало ему работать в следствии уже много лет.

Выйдя из лифта на площадку первого этажа, она почти сразу же услышала доносящиеся откуда-то сверху громкие мужские голоса. Недолго думая, Киряк шагнула в сторону лестницы и быстро зашагала по ступенькам наверх.

Где-то в районе восьмого этажа она встретила двух человек. Один был в милицейской форме, другой – в обычной гражданской одежде. Первым с капитаном уголовного розыска поздоровался сотрудник милиции. Это был довольно молодой, небольшого роста и плотного телосложения, с почти квадратной фигурой, местный участковый лейтенант Пикалин. Киряк его знала, но довольно плохо, лишь пару раз пересекалась с ним по службе. А вот второй мужчина, лет за сорок, с уставшими карими глазами и нависающими над ними тяжелыми отекшими веками, оказался хорошо ей знаком. Звали его Николай Петрович Озеров, и нес он службу в следственном отделе УВД.

Оба милиционера явно пребывали в приподнятом настроении, что никак не смогло ускользнуть от проницательного взгляда Олеси Сергеевны. Подойдя ближе, Киряк сразу же поняла весь сарказм, прозвучавший в словах криминалиста Сайбоха о единственном трезвом человеке за сегодняшний день. От мужчин несильно, но довольно отчетливо несло алкоголем. И хотя внешне оба выглядели вполне трезво, повышенный эмоциональный фон их выдавал.

– Олеся Сергеевна, как приятно вас видеть! – с широкой улыбкой на лице приветствовал ее следователь Озеров. – Что же они вас так не берегут? В такой день на выезд отправляют, словно некого больше послать! Бросайте их ко всем чертям и переходите служить к нам в следствие! Мы вас на руках носить будем!

– Спасибо за столь любезное приглашение, Николай Петрович, только вот кабинетная работа мне пока что не сильно душу греет. Мне бы лучше чего-нибудь этакого – погоню со стрельбой устроить или убийцу по горячим следам разыскать. А если повезет, то, может, и маньяка какого-нибудь поймать… – попыталась в ответ отшутиться оперативница.

– Маньяки? Убийства?! Ну, тогда вы сегодня точно не по адресу приехали, дорогая вы наша мисс Марпл, – громко засмеялся капитан, совершенно забыв про такт. Видимо, выпитый не так давно алкоголь все более активно оказывал расслабляющее действие, веселя при этом мужчину. – Тут у нас сегодня большая радость свершилась. Своим ходом и совершенно без посторонней помощи наш бренный мир покинула очень большая сволочь – Генка Никитин по прозвищу Бизон. Это вот уже минут сорок назад нам констатировал многоуважаемый эксперт Сайбох. По такому поводу, а также в связи с наступившей семьдесят шестой годовщиной нашего великого праздника нам с товарищем участковым по сто грамм водочки негрешно было выпить… Вы не обижайтесь, Олеся Сергеевна, что я дернул вас на замену Сидорову. Порядок есть порядок, оперативник обязан быть в следственно-оперативной группе. Ну да ладно, это мелочи. Вот мы сейчас поквартирный обход завершим на всякий случай, и тогда я с превеликим удовольствием смогу пригласить вас в наш скромный отдел на бутылочку шампанского, – хитро прищурив глаза, завершил речь довольный собой дежурный следователь.

Было очень заметно, как присутствовавший при разговоре лейтенант Пикалин внезапно смутился. По всей видимости, озвучивать сторонним сотрудникам милиции праздничный прием водки никак не входило в его планы. Однако, быстро исправившись, далее своего смущения участковый старался не проявлять, сохраняя на серьезном молодом лице деловой рабочий вид.

– Да уж, Николай Петрович… Как я погляжу, за наше четырехлетнее знакомство фактически ничего не изменилось. Вы все так же красноречивы и… в хорошем жизненном тонусе, – добавила немного колкости задетая за живое Киряк. Выдержав небольшую паузу, она продолжила: – Только я предполагаю, что в вопросе со смертью Никитина вы немного ошибаетесь. Докладываю: только что совместно с экспертом-криминалистом Сайбохом нами был проведен повторный осмотр трупа, и теперь на первое место выходит совсем другая версия…

Тут Олеся Сергеевна замолчала, внимательно наблюдая за реакцией сотрудников внутренних дел. Участковый Пикалин в ответ на это известие не проявил никаких эмоций: он все так же деловито глядел перед собой. А вот следователь Озеров мгновенно изменился в лице. Он вмиг посерьезнел, и, как показалось Киряк, даже его скользкий маслянистый взгляд, немного замутненный водкой, внезапно прояснился, вновь став профессионально строгим.

– Что вы имеете в виду, когда говорите о другой версии происшествия?

Голос следователя также сменил тональность, теперь он стал резким и отрывистым.

– Мы с Виктором Феликсовичем обнаружили входной раневой канал в области основания затылка. Возможным орудием убийства мог стать узкий и прочный колющий предмет – спица, тонкий стилет, остро отточенный гвоздь, в конце концов. Так что, я полагаю, мы имеем дело не с несчастным случаем, а с умышленным убийством – статья сто пять, часть первая, как минимум. Вот так-то, товарищи Пинкертоны…

Это известие для дежурного следователя явилось громом среди ясного неба. Видимо, такой поворот событий кардинальным образом менял все его сегодняшние грандиозные праздничные планы, о чем можно было судить по заметно погрустневшему выражению лица мужчины.

Ни о чем больше не спрашивая, Озеров торопливо спустился по лестнице на первый этаж, где о чем-то долго беседовал с криминалистом. Вернувшись обратно, он, даже не отдышавшись после быстрого подъема на восьмой этаж, первым делом обратился к Киряк:

– Олеся Сергеевна, ну зачем же вы так сразу категорично – убийство? Это же пока лишь предположение. А вот то, что я начинаю предварительное расследование, – это факт. И то, что я сейчас выпишу бумагу на проведение судебно-медицинской экспертизы, – тоже факт. У нас ведь нет ни свидетелей преступления, ни каких-либо улик, указывающих на преступника – ничего, никакой зацепки. И это тоже факт, Олеся Сергеевна, не так ли? Поэтому, уважаемый оперативный сотрудник уголовного розыска, раз уж вы так рветесь в бой, желая по горячим следам поймать преступника, то на правах старшего я даю вам распоряжение в срочном порядке приступить к оперативно-розыскным мероприятиям.

Лицо Озерова во время его монолога было строгим, однако уже в следующую секунду оно преобразилось. Николай Петрович слегка улыбнулся, подошел вплотную к Киряк, взял ее под локоток и увел в сторону.

– Олеся Сергеевна, а если откровенно, то я нуждаюсь в вашей помощи. Дело в том, что мне позарез надо через два часа быть в одном месте. – На этих словах он виновато сморщил лицо и внимательно посмотрел женщине в глаза. – Очень нужно. Выручите меня – в долгу не останусь. Как завершите с Пикалиным поквартирный обход, съездите, пожалуйста, в судмедэкспертизу и попросите Ильина сделать вскрытие сегодня же, чтобы утром у нас уже были результаты. Здесь, естественно, все хорошенько прошерстите. А вечером, часиков в семь, встретимся у меня в отделе и все обсудим. Я знаю, на вас можно положиться – вы человек надежный, во всем разберетесь и без меня. Я вот сейчас только бумаги и протоколы заполню, вызову кинолога и отъеду. Так что временно вы будете старшей группы. Договорились?.. Выручайте, Олеся Сергеевна, край как надо!

Киряк призадумалась. Конечно, выручить Озерова не являлось для нее большой проблемой. К тому же он мог просто ей приказать, даже ничего не объясняя. Если честно, ей и самой уже стало интересно это не совсем обычное дело. Однако перспектива получить очередной нагоняй от начальства ставила столь заманчивое предложение на грань полного фиаско. Но все же профессиональный интерес сыщика перевесил инстинкт самосохранения рядового оперативного сотрудника уголовного розыска. «А… будь что будет, – решила она. – Все равно, что так от начальства получить, что этак. От меня не убудет».

Приняв окончательное решение, она объявила о нем Озерову. У того от радости даже щеки запылали огнем. Он возбужденно поблагодарил Олесю Сергеевну, эмоционально пожал ей руку и, оставив наедине с участковым, поспешно зашагал вниз по лестнице.

Участковый же по-прежнему не проявлял никаких эмоций. За все это время Пикалин не произнес ни единого слова, только поздоровался в самом начале встречи. И теперь, когда следователь ушел, он все так же, молча и спокойно, смотрел на капитана уголовного розыска в ожидании новых распоряжений.

– Простите, я забыла, как вас зовут? – уточнила Олеся Сергеевна, ругая себя за забывчивость.

– Евгений Семенович, – глухим басом прогудел «квадратный» участковый и зачем-то добавил: – Для вас просто Евгений.

Не поняв ход мыслей лейтенанта, последнюю фразу Киряк пропустила мимо ушей.

– Евгений Семенович, скажите мне, пожалуйста, вы с Николаем Петровичем уже много квартир обошли?

– Мы пошли по порядку, начиная с первого этажа, согласно подъездному списку. На данный момент у нас остался неохваченным лишь последний, девятый этаж и, соответственно, имеющиеся там четыре квартиры. Везде, где мы были до этого, никто ничего не видел и не слышал, – четко отрапортовал Пикалин.

– Хорошо, тогда давайте обойдем оставшиеся четыре квартиры. Быть может, там нам повезет больше, – предложила Олеся Сергеевна и начала подъем на девятый этаж.