Czytaj książkę: «Сталинград-2042»
Глава 1
Тревожное утро
Ивана разбудил какой-то грохот. С трудом возвращаясь из приятного, но тут же забытого сна в реальность, он понял, что это был всего лишь шум закрывшейся дверцы микроволновки. Зрение постепенно сфокусировалось на сидевшей за столом фигуре соседа по комнате Виталика, поглощавшего свой завтрак быстрого приготовления. Иван пошевелился, потягиваясь, и сосед сразу это заметил.
– Проснулся, соня, ну хорошо, успею тебе подарок вручить, а то на работу уже пора.
Виталик встал, порылся в комоде и вытащил красную коробку небольшого размера.
– Держи, боец, с днем рождения!
Иван уже протер глаза, сел на кровати и раскрыл врученный другом подарок. В коробке лежал красивый выкидной нож с пластиковой черной рукояткой. Он достал его, примерил в ладони, нажал на кнопку, и лезвие выскочило со щелком, хищно сверкнув на солнце.
– Класс! Спасибо, брат!
В последнее время, с началом активных боевых действий народ как с ума посходил. Модно стало дарить всякое оружие, и не только холодное. Те, кто побогаче, могли автомат или пулемет другу подарить.
Война. Воспоминание об этом окончательно вырвало Ивана из сладкого сна в жестокую реальность. Даже день рождения, всегда такой приятный праздник в этом году совсем не радовал.
– Ладно, я побежал, – Виталик уже допил кофе и натягивал кроссовки, – хорошо отпраздновать вам, пацанам и Машке привет.
– Спасибо, передам. Еще раз благодарю за то, что подменил меня на работе.
– Да ладно, ты ведь меня в мой день рождения тоже подменишь?
– Без базара, помню, двадцатого сентября, заметано, – Иван поднялся с кровати, они обнялись с другом, и когда тот вышел за дверь, снова плюхнулся в кровать. Вставать совсем не хотелось, настроения не было никакого. Глянул на их совместное фото с Машкой у памятника Минину и Пожарскому, сделанное прошлой осенью здесь, в Горьком. Последней мирной осенью. Ухмыльнулся подписи под фото, «Минин и Пожарская». Фамилии их с Машкой так подходили к памятнику, что друзья распечатали эту фотографию, вставили в рамку с надписью и подарили им на Новый год.
Кстати, название Горький среди нижегородцев так обратно и не прижилось, они по-прежнему называли его Нижний. Интересно, называет ли кто его Волгоград Сталинградом, – подумал Иван. Он уехал из родного города по распределению в Нижний как раз прошлым летом, когда вышел тот знаменитый указ правительства о возвращении советских названий нескольким городам в честь столетия начала второй мировой войны. В тот год как раз большинство в Госдуме получили по итогам выборов коммунисты и социалисты, они и продавили этот указ. Кроме Сталинграда и Горького, там был Ленинград и еще несколько, которых Иван не помнил. Не запоминал он названия городов, в которых не был, поэтому повесил на стену над кроватью политическую карту мира, восполнял пробелы в географии. А в Ленинграде, тогда еще Питере и Москве успел побывать, очень они его впечатлили своей архитектурой, уровнем жизни, отличными дорогами и роскошными автомобилями, ничего такого в провинции давно не наблюдалось. Распределился на Горьковский автозавод, производивший тогда гибридные «волги» для чиновников и электрические «Газели», а сейчас перешедший на бронетехнику и армейские грузовики.
– А ведь ровно год прошел, сегодня как раз 22 июня 2042 года, – промелькнуло у него в голове, – и как сильно все изменилось. Хотя, если подумать, война преследовала его с самого рождения. Еще с пеленок он смотрел фронтовые репортажи из Сирии и Донбасса. В детском саду все только и говорили о конфликте в Приднестровье, который потом перерос в большую войну на Украине. Все его школьные и студенческие годы прошли под прессом ожидания начала третьей мировой. Постоянные вооруженные столкновения с НАТО под Калининградом, на границе с Польшей, в Черном и Балтийском морях, участие России в гражданских войнах в Венесуэле и на Кубе. Сбитые самолеты и потопленные корабли часто подвешивали мир над пропастью на таких тонких ниточках, что только чудо их не оборвало.
Потеряв тогда Приднестровье, которое поглотила вместе с Молдавией усилившаяся благодаря американским вливаниям Румыния, Россия отыгралась на Украине. Благо, украинское правительство поводов давало предостаточно. Притеснение русской православной церкви, убийства священников и верующих, постоянные обстрелы Донецка и Луганска, вооруженные провокации на границе с Крымом. Все это российское правительство терпело, пока «правому сектору» не удалось, наконец, подорвать Крымский мост. Это и стало последней каплей для начала широкомасштабного наступления русских танковых дивизий, закончившегося на Днепре. Конечно, окончание операции было обусловлено не тем, что у танков кончилось горючее и не тем, что украинцы взорвали все мосты через Днепр. Просто цели войны были достигнуты, Крым получил сухопутную связь с материковой Россией и, что самое главное, воду из Днепра по Северо-Крымскому каналу. А брать на себя финансовую ответственность еще и за жителей центральной и западной Украины наше правительство не хотело. Мост не было уже необходимости восстанавливать, тем более, что и без теракта он трещал по швам из-за отвратительного качества строительства и плохих грунтов. Целое десятилетие после этого происходил постоянный обмен беженцами, русских на восток, украинцев на запад, взаимные обстрелы и диверсии, пока все как то собой не успокоилось. Но санкции за это Россия получила, естественно, по максимуму. Никто из молодежи уже и не помнил другого интернета, кроме Рунета, иномарки и иностранные смартфоны давно уже исчезли из продажи, не считая конечно, китайских.
Китай, вот кто грел руки на России все то время, пока она воевала с ИГИЛ, Украиной и НАТО, боролась с санкциями. Постепенно у россиян не осталось другого импорта, кроме китайского. А после отключения от «СВИФТ», Китай помог даже создать собственную систему межбанковских платежей «КИБЕРПЛАТ». В общем, песня сталинских годов «русский с китайцем братья навек» была гимном последних двадцати лет. До раннего утра 1 января 2041 года, когда все в России пили шампанское и закусывали оливье с винегретом, китайские десантные части перешли замерзший Амур на всем его протяжении и практически без боя разоружили пограничные заставы. В это же время сотни транспортных самолетов пересекли границу и сбросили десант с бронетехникой ко всем военным объектам Сибирского и Дальневосточного военных округов, полностью блокировав их с земли. За одну ночь вся восточная часть России за рекой Обь оказалась во власти Народно-освободительной армии КНР. Новосибирск и Барнаул уже утром оказались разделены по реке Обь на восточные и западные части, а на мостах стояли китайские блокпосты.
Это была странная война. Не надо забывать, что за последние 30 лет Сибирь и Дальний восток были и так уже фактически захвачены китайскими переселенцами, а все лучшие земли и предприятия сданы им в аренду. На китайские инвестиции строились дороги, мосты, предприятия и жилье. Естественно, правительство нагрелось на этом, поэтому ссориться с богатыми инвесторами, а уж тем более начинать ядерную войну на своей бывшей территории не хотелось. Тем более, почти все боеспособные части, авиация и бронетехника были давно переброшены к западным границам, прикрывая Калининград, бывшую восточную Украину, западные и южные границы от НАТО. Поэтому ограничились громкими воплями в ООН и везде где только можно. Но к тому времени у России репутация была уже такая, что все страны в ответ только язвительно злорадствовали. Только Белоруссия с Казахстаном осудили китайскую агрессию, но и то, как то двусмысленно.
Поговаривали, что российский корпус морской пехоты отказался разоружиться, принял бой и был уничтожен китайским «градом», да еще одна танковая дивизия вырвалась из окружения, смяла китайские части и ушла на запад. Китайцы не стали ее преследовать, тем более что увидели в воздухе десятки боевых вертолетов и штурмовиков, принявшихся утюжить китайский десант. Жестокие сражения происходили и в небе. С окруженных аэродромов поднимались самолеты, вступали в бой и уходили на запад, на другие аэродромы. Тихоокеанский флот также не весь был захвачен в портах. Нескольким кораблям удалось вырваться в море, где вместе с подлодками они организовали упорное сопротивление, потопив большую часть китайского ВМФ. Все эти отчаянные операции производились офицерами Сибирского и Дальневосточного округов самостоятельно, на свой страх и риск, пока Москва молчала, погрузившись в новогодний анабиоз. В то же время по секретной связи российские олигархи от правительства пытались договориться с китайцами о гарантиях на свои нефтяные и газовые скважины, трубопроводы, которые еще не были тем проданы. Удалось договориться также о космодроме «Восточный», нескольких портах, ракетных базах и других объектах и имуществе.
Тем временем как китайская сторона уже утром объявила о восстановлении исторической справедливости, возвращении своих исконных земель и назначила дату референдума по вопросу присоединения Сибири и Дальнего востока к Китаю, Москва лишь вечером разродилась заявлением о коварной агрессии, призвав мировое сообщество ее осудить. Понятно, какой результат референдума можно было ожидать, учитывая, что китайцев к 2041 году в Сибири и на Дальнем востоке было уже в четыре раза больше, чем русских. Поэтому в феврале китайский Новый год они праздновали уже на бывшей российской земле, официально присоединенной к Китаю на основании законного с их точки зрения референдума. Не зря говорили, что лучше китайцев никто не копирует. Вот и скопировали они у русских присоединение Крыма к России в 2014 году с помощью «вежливых зеленых человечков». Только на этот раз человечки были желтые и не особенно вежливые.
Как российская официальная пропаганда не пыталась первое время скрыть ужасающие потери с обеих сторон, до населения все равно доходила информация о боевых столкновениях, восстаниях, беженцах и партизанской борьбе. В Москве, Ленинграде, других крупных городах прошли многотысячные демонстрации против олигархии, продавшей Сибирь и Дальний Восток, но все они были разогнаны гвардейцами. Российское правительство тогда еще пыталось по-хорошему договориться с китайским об «отступных», но те вскоре поняли, зачем платить, если можно все забрать даром. Не трогали они пока только шахты с ядерными ракетами, опасаясь ответного удара или подрыва и космодром «Восточный», также охраняемый ракетчиками.
От этих грустных мыслей Ивана отвлек звонок коммуникатора. Поскольку все иностранные слова в России были официально заменены на русские, смартфоны переименовали в коммуникаторы, но чаще их называли по-старому мобильниками.
Иван увидел на экране фото родителей и нажал зеленую кнопку. Включилась видеосвязь, родители хором поздравляли его с днем рождения, желали всего самого-самого, он благодарил в ответ, но видел, что лица у них какие-то настороженные и озабоченные.
– Ты хоть приезжай к нам в этом году, с Машенькой вместе – повторяла в который раз мать, – может в последний раз увидеться доведется, а то вот что в мире делается.
– Приедем, приедем, я отпуск в августе уже согласовал, а у Маши каникулы еще будут. У нее последний год остался в школе, мы решили свадьбу сыграть, когда ей 18 исполнится, в ноябре.
– Ой, хоть бы дождаться, – заплакала мать. Отец стал ее успокаивать, потом они скомкано распрощались и отключились.
Иван встал, прошел в маленький санузел и встал под прохладный душ. Окончательно проснувшись, вытерся махровым полотенцем и начал бриться. Из зеркала на него глядел темноволосый, молодой, кареглазый парень, с уже пробивающейся кое-где щетиной.
– Родители-то как постарели, – подумал Иван, нанося пену из баллончика себе не лицо. Опять почувствовал к ним какую-то жалость и укор к себе. Зачем он уехал из родного города, мог и на Сталинградский тракторный устроиться, его как раз тогда восстановили, а сейчас уже говорят, танки делают. Но тогда Машку бы не встретил, тут же вспомнил он, опять почувствовав укол совести теперь с другой стороны, будто между двух огней оказался.
Иван вернулся в комнату, включил кофеварку, достал из холодильника упаковку завтрака быстрого приготовления и засунул ее в микроволновку. Пока еда разогревалась, включил жк-панель на стене. На самом главном официальном канале шло очередное политическое шоу. Теперь основной темой стала не Украина, НАТО и США, а китайская агрессия. До правительства дошло, наконец, что никаких отступных не будет и начало разогревать народное возмущение. Хотя несколько месяцев до этого всячески пыталось его притушить, банило блогеров в Рунете, сообщавших правду о зверствах оккупантов и даже сняло с должностей нескольких генералов и офицеров, хоть как то пытавшихся организовать оборону.
Ведущий Канарейкин, стоя в позе Наполеона во френче цвета «хаки» с почти натуральным возмущением поливал пометом китайское руководство, предавшее дружбу между «братскими народами». Присутствовавшая массовка выражала единодушное мнение, что не сегодня, так завтра китайский народ проснется и скинет ненавистное правительство, вернет России ее исконные земли и все заживут счастливо как раньше.
– Даже не смешно, – ответил вслух телевизору Иван, ведь все знали, какие огромные участки российской земли выделило китайское правительство всем, участвовавшим в агрессии, уж они от этого никогда не откажутся. Да и количество китайцев, вложившихся в этот захват деньгами, и переехавших на новые земли исчислялось десятками миллионов. Как раньше зажить уже точно не получится.
– А Канарейкин то уже даже без тросточки, – только сейчас заметил Иван и вспомнил, как еще недавно тот вел свои передачи, сидя в инвалидном кресле, потом опираясь на красивые дизайнерские костыли, – как он говорил, «пострадал за правду от украинских националистов» в своем роскошном итальянском поместье.
– Сколько же лет ему, – подумал Иван, глядя на засохшего старика с пергаментной кожей, но до сих пор бодрого, с глазами, горящими праведным огнем. Он помнил его с рождения, засыпал под его передачи вместо «спокойной ночи, малыши». До сих пор Канарейкин был одним из немногих россиян, сохранивших как свое второе итальянское гражданство, так и имущество за границей. Недаром назвался там «артистом», может, поэтому и не считал его там никто пропагандистом, а с шоумена какой спрос.
Переключил экран на Рунет, поискал свежие ролики еще не арестованных блогеров и удивился, увидев Красную Балаклаву. Этого знаменитого парня арестовали еще три месяца назад за то, что показывал интервью с беженцами из Сибири и Дальнего востока. Может, подменили? Нет, голос тот же, глаза вроде те же. Значит, не расстреляли, держали в тюрьме, знали, что пригодится. Ветер переменился, понадобилось снова, как в 1812 и в 1941 превращать войну империалистическую в отечественную.
В репортаже Красной Балаклавы показывали какой-то кошмар: обожженные дети, женщины, раненные старики на носилках рассказывали, с каким трудом им удалось вырваться из китайского рабства, где их заставляли без отдыха работать за похлебку и каким издевательствам подвергали.
– Что-то новенькое, – подумал Иван, запивая кофе уже съеденный синтетический омлет с ветчиной, – раньше в новостях рассказывали, как китайское правительство заботится об оставшихся на бывшей родине россиянах, принявших китайское гражданство, какую пенсию выплачивает старикам, почти вдвое больше российской. Да и зарплата у оставшихся намного превышала ту, которую они бы получали, живя в России. Поэтому никто и не удивлялся, что количество беженцев не превысило за прошедшую зиму двадцати процентов россиян, живших на оккупированной территории.
После разговора с родителями осталось какое-то тревожное чувство. А когда закончился репортаж даже холодок пробежал по спине. Неприятное предчувствие сковывало движения и постепенно вводило мозг в ступор. Иван посмотрел на часы, время до встречи с друзьями в ресторане еще было, и решил сходить в заводской бассейн поплавать. Убрал посуду в автоматическую мойку, оделся, собрался и вышел из комнаты.
На улице уже по-летнему палило солнце, на небе ни облачка, чирикали воробьи, громко ворковали и водили хороводы голуби. Из раскрытых окон их общаги раздавалась музыка, слышались женские крики и ответная мужская ругань. Общежитие было семейное, и Иван стал мечтать, как после их свадьбы с Машей он будет жить здесь с ней, а не с вечно храпящим Виталиком, со временем они так же будут переругиваться с ней по утрам. Бассейн располагался через улицу напротив и в комплекс с ним входил фитнес-центр с тренажерными залами, который построил Горьковский автозавод для своих сотрудников.
Пройдя через турникеты и взяв на стойке персонала полотенца, Иван прошел в раздевалку и столкнулся там с Серегой из соседнего цеха.
– Здорово, Ванек, – почему то шепотом поздоровался тот и, удостоверившись, что их никто не слышит, прямо в ухо прошептал, – сегодня поздно ночью возвращался от девушки своей, видел огромный состав с танками и БТР, шел на восток к Борскому мосту через Волгу, что-то серьезное начинается, мне кажется.
– Да? А я репортаж Красной Балаклавы сегодня утром смотрел, выпустили его, оказывается. Он у беженцев из Сибири интервью брал, посмотри в Рунете, полный пипец.
– Лады, посмотрю, – заговорщически прошипел Серега, хлопнул его по плечу и вышел из раздевалки.
Иван с удовольствием поплавал около часа, в тренажерный зал не пошел, не было настроения потеть в жару, и вернулся к себе в общагу. Увидел два пропущенных звонка от Машки, перезвонил.
– Так-так, где это ты был с утра, именинник? В ее голосе сквозила наигранная ревность.
– В бассейне поплавал, солнце мое, чтобы чистеньким быть на день рождения, – ангельским голосом ответил Иван.
– Ладно, прощаю. Поздравляю с днем варенья и желаю тебе быть самым любящим, верным и послушным мальчиком на свете. Машка не выдержала и засмеялась.
– Конечно, все только для себя пожелала, обиженно протянул Иван. Ладно, встречаемся в пять вечера в нашем ресторанчике.
– Хорошо, любимый, все остальное там получишь, до встречи.
Иван услышал гудки и тоже отключился. Первый раз так меня назвала, – с удовлетворением заметил он и положил телефон на подоконник солнечной батареей к свету. Китайский «хуавей» довольно замигал индикатором, показывая половину заряда.
От нечего делать включил телевизор и сразу уперся в суровый взгляд Государя. Старик Подорожный сильно постарел. Иван и не помнил уже, сколько ему лет, не молод тот был еще с его детства. Когда Ваня родился, Подорожного еще называли Президентом, потом изменили Конституцию, отменили этот пост и долго звали просто Главой государства. А лет десять назад «по воле народа» и по предложению покойного главы ЛДПР, распавшейся сразу после его смерти, переименовали в «Государя». Конечно, называли его так только на официальных каналах, простые люди по прежнему звали по фамилии, иногда переиначивая ее в разговорах между собой на разный лад, чтобы «прослушка» не срабатывала.
Иван пытался понять скрытый смысл телеобращения и уяснил лишь, что китайцы, нарушив все договоренности, захватили космодром «Восточный», выслали оттуда всех российских специалистов и не пускают новую вахту. Кроме этого, были высланы рабочие и инженеры с нескольких сибирских нефтяных и газовых объектов, принадлежащих России. К тому же, вчера пропал или был сбит российский спутник системы «ГЛОНАСС» и у российской стороны есть обоснованные подозрения, кто мог приложить к этому руку. И в конце уже последовала традиционная фраза про «адекватный ответ», «ассиметричные меры» и прочие «страшные» угрозы.
– Они уже половину России захапали, а мы только грозимся, – Иван с раздражением щелкнул выключателем. Вид этого высохшего лысого старика с ледяным взглядом, несмотря на передовую медицину и косметологию все-таки неотвратимо дряхлеющего, но цепко держащегося за власть вызывал отвращение. Может он, правда верит в загробную жизнь и как фараоны надеется туда утащить все свои богатства, наложниц, замуровав их в своей гробнице? Нет, скорее его окружение, все эти олигархи, чиновники, насосавшие миллиарды за десятилетия его правления, не дают ему уйти на покой. Ведь тогда они могут все потерять, народ никогда им не простит стольких лет ограбления страны. А за границу их ни одна страна не пустит, только если сразу на нары. Выбор у них невелик – комфортная иностранная тюрьма или родная зона.
А что делать то? Машкин дед вон ерепенится, все играет в революционера-подпольщика, ездит на всякие митинги то в Москву, то в Питер, толку то? Да раза в кутузке по пятнадцать суток провел, гвардейцы пару ребер сломали, вот и весь результат его борьбы. Бабушка Маши его уже из дома выгнать грозится, если свою революцию не прекратит. А тот все носится со своим любимым Завальным. Лично Иван уже и не помнил такого блогера, но старики рассказывали, что тот до двадцатых годов очень известным был борцом с коррупцией. Только однажды выехал с семьей в Грецию отдохнуть, а обратно его и не пустили, лишили гражданства, всего имущества и запретили въезд в страну как иностранному агенту. Он потом из-за бугра долго ругался насчет этого по интернету, пока его в России совсем не отключили. А по Рунету попробуй, поругайся.
Раздался звонок и Иван вздрогнул. Может служба безопасности научилась мысли читать как в какой-то фантастической книжке. Точно, вспомнил он, в романе «1984» Джорджа Оруэла сажали людей за «мыслепреступление».
Оказалось, звонил Андрюха, он заехал пораньше на своей машине и звал спускаться. Иван причесался, надел новую рубашку и лучшие джинсы, нацепил поясную сумку со всем необходимым, проверил карточки, ключи и документы. Таскать что-то в руках он не любил, нравилось иметь руки свободными. В последний момент вспомнил про подарок Виталика, вынул нож из коробки и сунул в задний карман, чтобы похвастаться перед друзьями.
Выйдя во двор, увидел зеленую электрическую «ладу» Андрюхи последней модели, которой тот очень гордился. Ее хозяин стоял рядом, картинно облокотившись на крышу и покуривая электронную сигарету. Он работал на ГАЗе уже лет пять и мог себе позволить взять машину в кредит.
– Привет, братан! С днюхой тебя!
– Спасибо, друг!
– Покурить не хочешь?
– Давай немного, времени еще полно.
Андрей достал сменный мундштук, надел его и передал Ивану. Тот втянул дым и с непривычки закашлялся.
– Знаешь, как раньше это называлось, до борьбы с космополитизмом и инакомыслием, – спросил Андрей, похлопывая Ивана по спине, чтобы тот быстрее откашлялся, – вэйп, прикинь как красиво. Вы где отмечать решили?
– Ресторан на перекрестке Минина и Пискунова, знаешь?
– Знаю, конечно, там пиво хорошее и шашлыки.
– Вот поэтому мы туда и едем, – засмеялся Иван, – да и Машка рядом живет, мы там часто с ней встречались.
Они курили, рассказывали друг другу анекдоты, смеялись и на время Иван немного оттаял, позабыв ненадолго про все эти гнетущие новости, портившие его праздник, прекрасное жаркое лето и всю его счастливую молодую жизнь. Андрей стал рассказывать, как две недели отдыхал в Крыму с друзьями, кадрил там девушек, демонстрировал свой загар, и стало казаться, что жизнь налаживается.
