Выпив очередную рюмку, инженер душевно крякнул, занюхал ее корочкой и продолжил свой доверительный рассказ.
– Я вам скажу, что Юз был еще тот жук. Пока все не изучил досконально ничего большого не делал. Как вам нравится − открыл кузню и почти бесплатно ковал сам крестьянам орудия их труда? Как оказалось, не задаром: он подбирал технологию сочетания местного угля и железной руды, чтобы производить сталь. А потом его супруга отказалась ехать в такую глушь. Так он построил дом, взял в него для ведения хозяйства домоуправительницу, и вскоре у него вдруг появился внебрачный сыночек, Ванечка. Каково, а!? Жена как узнала, так срочно примчалась, домоуправительницу рассчитали, но что это дало? Ванечка-то уже был. Так сегодня существуют две ветви Юзов, одна − английская, другая − юзовская. А каково! Но это еще не все. После отца всю власть на себя взяли сыновья. Так один из них, старшенький, начал похаживать к жене исправника, и когда тот застал их вместе, этот, старшенький, просто выкупил у него жену на время, заплатив несколько тысяч, и пользовался ею по своему усмотрению, а потом вернул за ненадобностью. А, какова семейка? Вот по его фамилии и этот поселок стал называться Юзовкой и, соответственно, железнодорожная станция тоже.
И он деликатно икнув, потянулся за бутылкой, налил себе в стопку и выпил сам напоследок. Проанализировав, как водка, обжигая, проходит через его внутренности, заметил:
– Это английские специалисты научили меня так пить. Куда нашим до них? Не поверите, многие из приехавших сюда спились, и их срочно отправили домой. У них там в основном джин, виски и другая муть, которая стоит очень дорого. А здесь у нас чистейшая, как слеза, родимая, да к тому же очень качественная и дешевая, я уже не говорю о закуске, − и он, взяв двумя пальцами огурец, ловко отправил его в рот.
– Ну, пора и честь знать. Спасибо за компанию, теперь можно и вздремнуть.
И он начал сворачивать свои пожитки. Я крикнул ребят, и они быстро убрали со стола, вынеся мусор в тамбур. Был двенадцатый час ночи, и все стали устраиваться на ночлег. Вскоре в купе раздался храп, то с переливами, то со вздохом, ароматизирующий воздух парами выпитого алкоголя. Несмотря на неудобства все быстро заснули, а поезд нес нас вперед к неизвестности, пролетая сквозь темноту, навстречу новому дню. Каким будет этот день, зависело не только от нас, но и тех событий, которые в это время происходили в Юзовке.
Поутру, часам к десяти, мы прибыли на железнодорожную станцию. Попрощавшись с инженером и приняв от него визитную карточку, мы вышли на привокзальную площадь, имевшую достаточно внушительные размеры. Справа от здания вокзала находился большой храм, возле которого стояли извозчики. Наняв две пролетки, мы покатили к гостинице. Она была расположена на центральной улице, недалеко от завода и представляла собой двухэтажное здание, выложенное из красного кирпича. Оставив свою команду на улице, я зашел в гостиницу справиться насчет свободных номеров, каковых не оказалось, учитывая наплыв купцов и чиновников по военному ведомству. Предвидя такую ситуацию, я сунул портье червонец и стал обладателем резервного номера, расположенного на первом этаже. Учитывая, что еще в поезде я решил держать команду вместе, недалеко от себя, тем более, что нижние чины не живут в гостиницах, я еще получил и несколько адресов, где можно было остановиться на ночлег.
Перенеся из пролетки свои вещи в номер, я вместе с командой поехал по ближайшему адресу, к дому, расположенному на соседней улице, и на удивление, он нам подошел. Во-первых, там было две комнаты, во-вторых, дом имел два входа, парадный и черный, и в-третьих, из него можно было незаметно, через узкий проулок, выйти еще на одну улицу. В нашей ситуации это имело достаточно серьезное значение. Я, осмотрев дом, проинструктировал ребят, выделил им денежные средства и поставил задачу: в мое отсутствие, в команде по два человека, незаметно изучить поселок и его окрестности.
А мне необходимо было подготовиться к встрече с моим английским визави. Но чтобы не возникло всяких разговоров, необходимо было прежде всего встретиться с управляющим этого монстра, Новороссийского общества, и переговорить с ним. По пути в гостиницу я решил зайти в парикмахерскую, благо, она располагалась рядом. Над входом висела вывеска с изображением молодого камильфо на фоне ножниц и расчески с соответствующей надписью. Войдя в невысокое помещение, я увидел расположенные по центру два кресла, которые пустовали в отсутствие посетителей. Ко мне сразу подскочил пожилой мастер в халате и с полотенцем через плечо.
– Господин офицер желают побриться, постричься?
– Пожалуй, только побриться, − ответил я, проведя ладонью по щетине заросшего подбородка.
– Очень хорошо, прошу сюда, − и он развернул передо мною левое кресло, стоящее возле окна.
Я снял фуражку, повесил ее на деревянную вешалку, стоящую при входе, и с удовольствием присел в мягкое кресло.
– Маня! − прокричал мастер, − быстренько воды, − крикнул он в соседнюю комнату, устраивая меня поудобнее и обматывая накрахмаленной и приятно пахнущей накидкой.
– Господин офицер первый раз у нас? Ой, не отвечайте и так видно. Просто я свою клиентуру знаю всю, а новый человек сразу виден. Как вам наш поселок? Конечно, не Париж, но жить можно. И порядка здесь больше, не то что в Петрограде, где бунтуют от безделья. А если бы работали, то не бунтовали бы. А как тут не работать! Вот у нас ровно в шесть утра первым гудит заводской гудок, а за ним все остальные. Будят смену. Как тут уснешь? Вот все и встают. Поселок ведь не такой большой, так что слышно везде. Ну соответственно народ и топает на работу от мала до велика. Вот и я работаю с десяти лет.
Он, начав говорить, не останавливался и не давал мне возможности вставить слово, намыливая мое лицо мыльной пеной из чашки с горячей водой, которую принесла ему миловидная девушка и кокетливо поставила на стол, бросив мимолетный взгляд на меня.
– Да, так вот я работаю с десяти лет у хозяина. Ровно два года я учился, подметал и мыл полы, инструмент. Брал его в руки, примеривался, учился им пользоваться. Через два года хозяин разрешил мне брить бутылку. Да-с, молодой человек, не удивляйтесь, именно брить бутылку. Я брал ее, любимую, повязывал на длинное, узкое горлышко салфетку, намыливал помазком и отрабатывал бритье опасной бритвой. Все, как на самом деле. Ровно через год мой хозяин в один прекрасный день разрешил мне побрить себя. И только после того, как я прошел это испытание, он допустил меня к клиенту.
И действительно, у него все получалось ловко и очень деликатно. Опасная бритва золлингеровской стали так и мелькала в его руках, забирая с моего лица мыльную пену и оставляя чистые полоски гладко выбритой кожи.
– Так вот я и говорю об этом, − продолжал он свою мысль. –А смотрите, что сегодня происходит? Чудеса, да и только. Власть не могут поделить. Испокон веков у нас была одна власть − управляющий заводом, исправник по полицейской части − и все. А теперь что? И представитель Временного правительства, и Совет рабочих депутатов! И что вы думаете они делают? Не поверите! Все заседают, все думают, как сделать это или то. Один только управляющий Свицын и работает. Только благодаря ему у нас порядок, почти нет проблем с питанием и нет такого противостояния, как в Питере. Мы тоже тут газеты читаем и телеграфными новостями интересуемся. Ну что скажете, я не прав?
И с этими словами он развернул меня к зеркалу с тем, чтобы я мог оценить его работу.
– Освежить ? – и, получив мое согласие, он выплеснул на мое лицо из пульвилизатора целую струю приятно пахнущего одеколона, от которого сразу стало покалывать кожу.
Расплатившись с ним и поблагодарив, я надел фуражку и вышел на улицу. Недаром говорят, что с древних времен парикмахерские и бани всегда были одними из основных источников получения информации. Работники этих заведений аккумулируют ее в себе и распространяют среди своих клиентов. Если хочешь, чтобы о чем-то все узнали, скажи об этом ненароком в парикмахерской, и об этом через день будут знать все.
Получив таким образом ценную информацию, я решил прямиком отправиться на завод и нанести визит господину Свицыну. Крикнув извозчика, я прямиком поехал к заводоуправлению. Дорога шла вниз. Вымощенная булыжником, она покачивала наш тарантас, дополняя это покачивание цокотом лошадиных копыт. Время было к обеду, и я не знал, на месте ли управляющий. Но все равно мне необходимо было срочно решать мои проблемы как можно быстрее, поджимало время.
Выскочив из тарантаса, я прямиком направился в заводоуправление, стоявшее с правой стороны небольшой призаводской площади, в центре которой возвышалась заводская проходная и основные ворота. Здание было выстраено в английском стиле из красного кирпича. Сразу за входной дверью располагался большой холл, из центра которого приглашала наверх широкая мраморная лестница, покрытая красной ковровой дорожкой. Рядом сидел вахтер из отставных солдат. Увидев меня, он встал из-за стола и поинтересовался, что мне надо. Узнав, что мне нужен управляющий, он рассказал, как мне найти приемную на втором этаже, и сел на место.
Я быстро поднялся на второй этаж, пройдя мимо контрольных часов для работников, отмечающих по специальной вставленной в них карте время прибытия и убытия с работы. Третья справа дверь оказалась приемной управляющего. В ней сидела женщина средних лет и что-то печатала на печатной машинке. В приемной было пусто. Очевидно, я выбрал правильное время, как раз вроде обед и начался, но никто к нему пока еще не приступил. Увидев меня, секретарь вопросительно подняла брови, ожидая от меня объяснений по поводу цели моего визита.
– К господину Свицыну, по поводу военных заказов, − сказал я ей и помахал в руке заранее приготовленной бумагой.
Она, помедлив секунду и бросив взгляд на стоящие в углу настольные часы, медленно встала из-за стола и, попросив меня подождать, скрылась за дверью кабинета. Выйдя оттуда минут через пять, она пригласила меня войти. Пройдя мимо нее, я вошел в достаточно большой кабинет, в центре которого стоял дубовый стол, за которым располагался мужчина лет сорока в инженерном сюртуке, вопросительно смотревший на меня.
Я подошел к столу, представился по полной форме и присел в стоящее рядом со столом кресло, повинуясь приглашающему жесту Свицына.
– Чем могу служить? − начал разговор управляющий.
Внимательно посмотрев на него и учитывая ту информацию, которую я собрал, и то положительное впечатление, которое он сейчас произвел на меня своими жестами, манерами поведения, я решил не очень скрывать цель своего визита и играть в открытую.
– Видите ли, господин управляющий, я представляю определенные круги в столице, которые связаны с вашими акционерами. И они поручили мне передать определенное послание их представителю и вашему работнику сэру Чарльзу Гарольду. И в случае его согласия сопроводить в столицу.
Я умышленно не назвал конечную цель нашего путешествия.
Он положил карандаш на стол, внимательно посмотрел на меня, затем пригладил свои волосы руками, выдавая тем самым, что он озадачен моим разговором, и медленно ответил:
– В принципе, я не вижу здесь особых проблем. Пожалуйста, встречайтесь, беседуйте. Правда, в случае его выезда в столицу из-за того, что на нем завязаны все финансовые дела акционеров, придется передать управление этими активами кому-нибудь другому. Но и это решаемо. Этим вопросом может заняться наш коммерческий директор. Но основная проблема заключается в том, что господин Гарольд на сегодняшний день находится неизвестно где.
– Как неизвестно где! − я чуть не подскочил в кресле от услышанного.
– Ну не совсем неизвестно где, − продолжил Свицын. – Кое-какими сведениями мы располагаем, но сделать ничего не можем.
Я непонимающе уставился на него.
– Милостивый государь, а не можете ли вы не говорить загадками, а прямо сказать, что же все-таки произошло!
Он внимательно посмотрел на меня, словно изучая, затем молча встал из-за стола, подошел к входной двери и закрыл ее на ключ. Не понимая его действий, я внутренне напрягся, готовый в любую минуту к неожиданностям, которые могут произойти сейчас. Однако все оказалось намного проще. Он подошел к стоящему сбоку шкафу, открыл его, достал оттуда начатую бутылку водки и тарелки с сыром, хлебом и колбасой. Затем вытащил оттуда две граненых рюмки, молча водрузил все это на стол. Видя мое недоуменное лицо, он подошел ко второму креслу, стоящему напротив от меня, и, сев в него, спросил, указывая на бутылку:
– Будешь?
От сказанного им у меня голова пошла кругом и надо было привести себя в чувство. Поэтому на его предложение я молча кивнул головой.
Свицын ,взяв бутылку, открыл ее и разлил каждому по полной рюмке.
– Извини, поручик, что я сразу на ты, просто я вроде как старше, да и голова идет кругом от всей этой кутерьмы. Так что не обижайся и давай поставим мозги на место.
С этими словами он поднял рюмку и мы выпили. Почти не закусывая, он налил по второй и мы послали ее вслед за первой, прислушиваясь к тому, как водка начала делать свою работу, возвращая нас в рабочее состояние. Налив по третьей рюмке, он отставил ее в сторону и произнес:
– Ну а теперь о деле. Я и сам в шоке от того, что произошло. Людям надо выдавать зарплату, а денег в кассе нет.
Я с недоумением уставился на него, какая зарплата, какая касса? Причем тут мой английский друг?
– Понимаешь, поручик, наш английский друг позавчера вместе с кассиром и одним охранником выехал в Бахмут. Они должны были в банке получить зарплату для рабочих, а он − решать там дела, касающиеся дивидендов акционеров. И вчера, когда они получили деньги и возвращались в Юзовку, по дороге на них напала банда атамана Маруськи, которая буквально недавно появилась в этих местах. Охранника убили, а кассира и англичанина они забрали с собой. Мы узнали об этом только сегодня утром. Ни требований, ни каких-либо других известий больше не поступало. Что делать, я не знаю. Власти, которые есть, отмахиваются от этой проблемы и ничего не хотят предпринимать. Да и, честно говоря, и сил у них на это нет.
– А большая банда? − спросил я.
– Да говорят сабель тридцать.
– И правда, что женщина атаман?
– Да, бывшая циркачка, и в банде у нее многие циркачи, поэтому крепко и держатся.
– И где они обитают?
– Да где-то там в лесах, на хуторах в районе Бахмута. Местный исправник попытался что-то предпринять, так они ему дом подожгли. Теперь сидит, не высовывается.
Он тяжело вздохнул, потянулся к рюмке, поднял ее и, прищурившись сквозь стекло, произнес:
– Я так понимаю, ты все равно не отступишься и что-то будешь предпринимать.
Я молча кивнул головою.
– Так вот, рассчитывай на мою помощь в любое время. Мне рабочих надо кормить, военные заказы выполнять, а они, сволочи, вон что вытворяют. Я бы их собственными руками… − и он многозначительно сжал кулак. − Ну ладно, давай за то, чтобы у тебя все получилось, − и он залпом выпил водку.
Я последовал его примеру. Закусив, он убрал все со стола и открыл дверь. Я молча встал, поблагодарил его за угощение и попросил разрешения вечером навестить его по этому вопросу. Он согласился и рассказал, где его искать. На этом мы распрощались, и я отправился к себе в гостиницу. Мне необходимо было найти варианты, как пробраться в банду атамана Маруськи и вызволить оттуда англичанина.
Было уже около четырех часов дня. В гостинице, взяв ключ у портье, я зашел в свой номер и, не раздеваясь, упал на кровать. Видно, сказалось нервное напряжение и выпитая водка, которые сразу отправили меня в глубокий сон. Проснулся я, когда спустились сумерки. За окном разливался вечерний свет. На удивление, этот короткий сон пошел мне на пользу. Я проснулся с уже готовым планом освобождения англичанина. Правда, он был немного авантюрным, но в наше смутное время все попахивает авантюризмом. Кроме того, важной частью плана являлось участие в нем Свицына.
Быстро умывшись, я пошел к своим подчиненным, чтобы выработать с ними тактику нашего поведения в сложившейся непростой ситуации.
Ребята уже были в сборе. Они обмотали поселок, разведали все ходы и выходы, познакомились с кучей нужных для нашего дела людей и теперь докладывали мне об этом. Я вкратце ознакомил их с обстановкой и предложил свой план. Он заключался в том, что мы создаем такую ситуацию, которая нам даст возможность в кратчайшие сроки проникнуть в банду. Делаем мы это двумя способами. Первый – это при помощи управляющего заводом, распускаем слухи о том, что в связи с захватом денег Свицын едет в банк и берет там кредит на выплату зарплаты рабочим. Он приезжает в Бахмут, ведет в банке переговоры, но денег не берет. А при выезде из города мы с ним меняемся местами и едем потихоньку в Юзовку. Если слухи доходят до бандитов, то они попытаются нас перехватить. Обнаружив подмену, они заберут нас с собой в лагерь, с тем чтобы разобраться, что произошло. Сопровождать меня будут двое моих ребят, которые и пойдут со мною в плен. А остальные двое, циркач и краснобай, попытаются самостоятельно проникнуть в банду, тем более, что ее руководитель тоже является артистом цирка. Ну а там будем действовать по обстановке. В задачу краснобая входит окрутить атамана Марусю, влюбить ее в себя, ну а затем использовать это обстоятельство для освобождения нашего друга. Таков был в общих чертах мой план. Обсудив его и наметив тактическую линию поведения, мы пришли к единому мнению, что в этих условиях он в принципе может сработать.
Теперь мне оставалось получить согласие Свицына и оговорить с ним оставшиеся детали. Приказав людям отдыхать, я направился к управляющему.
Его вместительный дом находился в английской колонии. Одноэтажный, достаточно просторный, с широким двором и сараем для кареты. В нем чувствовалась английская прочность и шарм. Несмотря на поздний час Свицын встретил меня приветливо. Мы прошли в гостиную и расположились на мягких стульях возле стола, на котором пыхтел, сверкая медными боками, пузатый, весь осыпанный медалями самовар. Управляющий предложил чаю и, налив полную чашку свежей заварки, придвинул ко мне сахарницу с кусковым сахаром и щипцы. Отхлебнув из своей чашки черный обжигающий напиток, он, подождав, пока я наколю себе сахар, спросил:
– Очевидно, вы пришли не просто так, а с каким то предложением, в котором и мне отводится определенная роль.
– Вы случайно не провидец? − в свою очередь спросил я.
– Вроде бы нет, но по вашему сосредоточенному виду сразу понятно, что вас мучают какие-то сомнения, а лучший способ развеять их − это поделиться со мною.
– Что я и пришел сделать. Я тут придумал одну комбинацию, но без вашей доброй воли и помощи она не стоит и выеденного яйца.
– Так излагайте, чтобы я понял, чего вы хотите от меня.
Я вкратце изложил ему наш план, не вдаваясь в детали, и только ту часть его, которая касалась участия управляющего. Внимательно все выслушав, он задумался, переваривая все сказанное мною.
– Попахивает авантюрой, − наконец произнес он. − Очень много неизвестных факторов и нестыковок. Это мне так кажется, как технарю.
– Согласен, но в данной ситуации это лучше, чем ничего. Кроме того, здесь хорошо может сыграть такой фактор, как женское любопытство. Мне приходилось бывать и в худших ситуациях, когда ничего не известно, как в пустыне, и ничего, выкручивались. А тут уже кое-что знаем, и кстати немало.
– Хорошо, если я соглашусь, как мы будем осуществлять это действие?
Я вкратце рассказал ему о некоторых технических деталях операции, которые почти не вызвали у него возражений.
– Поэтому я прошу вас, чтобы вы выехали завтра в Бахмут на вашем транспорте, так как ваш фаэтон знают везде, а мы сегодня вечером займемся распространением слухов. Кроме того, мне необходимо что-то из вашего гардероба, чтобы, когда мы поменяемся местами, я более менее походил на вас. Мы выедем завтра как можно раньше, каждый отдельно. Вы с моими людьми, а я сам по себе. Банк начинает работать с девяти часов утра. Если мы приедем часам к двенадцати, то вы успеете до вечера уладить формально все дела, и часов в пять-шесть мы можем встретиться. Главное, чтобы видели, что вы получаете крупные суммы. Можете их взять, посчитать, а затем незаметно сдать на хранение снова в банк, а завтра с утра, когда все произойдет, быстренько привезти их на завод.
– Да, в любом случае без кредита я не урегулирую сложившуюся ситуацию, − ответил он. − Хорошо, встречаемся в трактире перед бахмутским мостом, часов в пять-шесть вечера. Там есть затемненная комната, которая расположена почти под мостом. Ждите меня в ней. Я зайду, закажу что-нибудь перекусить, и мы там по ходу произведем замену.
– Договорились, − ответил я.
– Ну а теперь о гардеробе!
Свицын встал и отправился в другую комнату. Минут через пятнадцать он вышел оттуда, неся на плечиках инженерную тужурку с молоточками на воротнике, форменные брюки и фуражку с такой же кокардой.
– А ну-ка прикиньте, − сказал он, подавая мне эту одежду. − У меня как раз двойной комплект этой формы. Я обычно хожу в старой, как-то привычнее, а эта висит себе. Если подойдет, то милости прошу.
Я встал из-за стола и накинул на гимнастерку тужурку, которая оказалась мне как раз. Учитывая, что мы с ним были одного телосложения, то и брюки должны были подойти.
Он с умилением посмотрел на форму, зачем-то с тоскою погладил рукав и тяжело вздохнув, сказал:
– Ну что ж, забирайте.
Приняв от меня одежду, он сам завернул ее в бумажный сверток и перевязал шпагатом. Протянув все это мне, он крепко пожал мне руку и провел до выхода, где меня ждала пролетка. Еще раз пожав друг другу руки, мы расстались.
На обратном пути я заскочил в гостиницу, оставил там сверток с вещами и подъехал к дому, где меня ждали ребята. Кратко обрисовав им задачу, я циркача и краснобая отправил вечерним поездом в Бахмут, поставив задачу распространять слухи о большом кредите Свицына, а остальных двух направил в трактиры Юзовки заниматься тем же самым. Логика этих действий была проста: если у банды есть информатор, то он не сидит в ресторанах, а ошивается в трактирах, собирая нужные сведения. Таким образом, чем больше широта распространения слухов, тем большего эффекта они достигают. Один источник дополняет другой и так далее. Сам я, чтобы скоротать время до утреннего поезда в Бахмут, решил сходить в ресторан, который располагался на скотопрогонной улице.
Двигаясь по проулку вниз, я прошел мимо здания аптеки Лаче и в следующем доме увидел призывные огни местного ресторана. Прогулка по поселку доставила мне удовольствие. Несмотря на то, что печи завода ежеминутно выбрасывали клубы дыма, он не накрывал город, и воздух был свеж и прохладен. Как никогда, думалось хорошо, и быстрая ходьба разогрела мое тело. Подойдя к ресторану, я услышал классическую музыку. Очевидно, это был женский оркестр, о котором говорил мой попутчик в поезде. Мне было даже очень любопытно посмотреть, что представляют из себя оркестранки. При входе в ресторан меня встретил швейцар, не такой, как в Петрограде, но все равно представительный с большими усами, видно, из отставников. Увидев офицера, он весь подобрался и, вытянувшись в струнку, гаркнул:
– Здравия желаю, ваше благородие!
– Полноте, братец, − сказал я ему, подавая свою фуражку, − ведь мы не в армии.
– Рад стараться, ваше благородие, − сказал он невпопад, принимая ее и пристраивая в гардеробной.
– Ты вот что скажи мне, братец, − обратился я к нему. − Как у вас кухня, сносная, можно заказать что-нибудь такое необычное?
– Повар Палыч у нас отменный специалист. Готовит очень вкусно, служил на флоте, на камбузе, а потом работал в Москве в ресторане, а теперь значится здесь, у нас. Я бы предложил вам заказать котлеты «по-юзовски». Это он придумал. Нигде таких нет. Я пробовал, мне очень понравились. Там внутри их много всякой всячины напихано, так и тают во рту.
– Ну спасибо, братец, за рекомендацию, − сказал я и направился в зал через дверь, которую открыл мне швейцар.
Народу было и не очень много, и в то же время и не мало. Очевидно, часть посетителей уже ушла, а основная часть только начинала заполнять зал, в надежде хорошо провести время. Кроме местной публики, которая сразу бросалась в глаза своей одеждой и манерами поведения, было очень много командировочных специалистов различных ведомств.
«Вот и хорошо, − подумал я, − можно здесь посидеть, не привлекая особого внимания». Мне хотелось понаблюдать за местной публикой, выявить специфические черты ее поведения, что не помешает мне в дальнейшем общении с нею, которое мне еще предстоит.
Прикинув возможную диспозицию, я облюбовал столик недалеко от эстрады, на которой выступали четыре миловидные девушки. Две из них играли на скрипках, одна на контрабасе и последняя томно раскачивалась за роялем. Играли Чайковского. Его чарующие мелодии плавно проскальзывали сквозь дымовую завесу, находя путь к избранным слушателям. Один из них, откушав графинчик водки, с осоловевшими глазами пытался дирижировать вилкой. Другой спал лицом в стол, пытаясь своим храпом попасть в такт мелодии. И когда затихали аккорды мелодии, раздавался его тоненький храп как вступление в следующее звучание оркестра. Находились, правда, и настоящие ценители музыки, которые, выпив уже граммов двести, под действием алкоголя, действительно, входили в транс и, затаив дыхание, слушали эту классическую мелодию.
Лавируя мимо столиков, я подошел к намеченому мной и присел за него. Минут через пять нарисовался пожилой, очень важный официант и, поприветствовав меня, положил тисненное меню из красного картона. Раскрыв его, я был немало удивлен: все названия блюд шли на французском языке. И хотя я хорошо знаю французский язык, я не мог понять, что же означают те или иные названия приведенных здесь блюд, хотя на соседних столиках была обыкновенная ресторанная еда. Так и не разобравшись до конца, я пригласил официанта и заказал ему борщ и котлеты «по-юзовски», и для того, чтобы все это было легче впихнуть в себя − бутылку красного французского вина и соответствующие закуски. Он принял заказ и с достоинством удалился на кухню.
Тихонько осмотревшись по сторонам, я понял, что не представляю никакого интереса для собравшейся здесь публики. Каждый занимался или собой, или соседом, или соседкой. Приняв это к сведению, я развернулся и стал изучать музыкальных барышень. Все они были одеты в пышные платья с кружевными оборками на воротниках и рукавах. По манере игры чувствовалось, что они имеют какое-то музыкальное образование. Волосы у них были присобраны сзади на испанский манер. Двигаясь в такт мелодии, они разливали чарующие звуки скрипки по залу, которые плавно опускались на слушателя, заставляя его умолкать, уходить в себя и вспоминать что-то свое, очень сокровенное и тайное, которое есть в каждом из нас. «Да, чародейки», − подумал я, с удовольствием вглядываясь в их молодые, порозовевшие от напряжения лица. И не думал я, что в такой глуши может быть такое открытие.
Вскоре принесли мой заказ, и под звуки вальса Шопена я стал уплетать борщ. Надкусив котлету «по-юзовски», я немало был поражен ее деликатным вкусом. В ней было всего понемногу: и французской приправы, и ореховой пасты, и специально подобранных овощных составляющих, которые все в комплексе создавали непередаваемый вкус. «Ай да повар, ай да Палыч, настоящий кудесник !» − подумал я, уплетая котлету.
В этот момент к оркестранткам, которые закончили играть вальс, подошел средних лет полковник, который скромно сидел с дамой за столиком в углу и, пошептавшись о чем-то с кареглазой девушкой, протянул ей ассигнацию. Она взяла ее и что-то на ухо прошептала своим подругам. Те сразу засуетились и стали настраивать свои инструменты. Затем, переглянувшись друг с другом, они взяли на изготовку смычки, а кареглазая вышла на середину сцены в накинутой на плечи шали и, придерживая ее за концы двумя руками, буквально взорвала зал своим прекрасным голосом. Над залом поплыл романс о любви «Только раз бывают в жизни встречи …». Зал замер, впитывая в себя эти простые, такие всем понятные слова. Женщины притихли, замерев на месте, а на лице некоторых мужчин появились предательские слезы. Один подвыпивший посетитель даже не стал скрывать своего состояния, а опустив голову на руки, просто рыдал. А голос несся ввысь, доставая до каждого сердца, вбрасывал туда новую порцию тоски по прошлому, вещая: «Где же ты, желанная когда-то? Где во мне будившая мечты?».
Я украдкой посмотрел в сторону столика, за которым сидел полковник. Он держал руку своей дамы и смотрел ей в глаза, и такая в них была невыносимая тоска, что дрожь пробирала по коже. Реакцию дамы трудно было определить, так как она сидела спиной ко мне. Но судя по ее вздрагивающим плечам, эта песня и взгляд полковника ей были не безразличны.
Когда затихли последние слова песни, в ресторане наступила тишина, которая затем взорвалась бурей аплодисментов. Мужчины бросились целовать ручки певицы, выкрикивая «богиня!», «неподражаемо!» и выкладывая перед ее ногами ассигнации. Она скромно улыбалась и только кланялась в ответ, приговаривая «спасибо», прижимая руки к своей груди. Потом были еще песни, но эту переплюнуть они не могли. Очевидно, девушка вложила в ее исполнение что-то личное, пропустив слова песни через себя.
Вскоре у меня закончилось вино, которое я потихоньку потягивал, и слегка начала кружиться голова. Это был признак того, что, как ни странно, я восстановил свой энергетический потенциал и готов встретить наступающий день во всеоружии. Расплатившись с официантом и добавив ему пять целковых на чай, я вышел на свежий воздух и медленным шагом дошел до гостиницы. Было далеко за полночь. Договорившись с дежурящими здесь извозчиками о завтрашней поездке на вокзал, я приказал портье разбудить меня в пять утра и отправился спать.
Атаман Маруська
Осторожный стук в дверь, который прозвучал ранним утром, моментально оторвал меня от сладкого сна и вверг в реальную действительность, которая начала сразу диктовать правила своей игры. Это был старт той операции, которую я задумал. Подготовительный этап был проведен вчера, а сегодня начался основной. Быстренько одевшись в вещи, переданные мне Свицыным, я, оставив за собой номер на ближайшие дни и взяв необходимый минимум вещей, поехал на вокзал.
Поезд, отправляющийся в шесть тридцать утра, представлял собой четыре старых вагона, в которых разместилось не очень много народа. Дело в том, что он прибыл недавно и привез людей, которые работали в Юзовке, собирая их на всех полустанках.