Дирижабль
Наконец-то мы вылетели. Стояла относительно теплая погода, но несмотря на это по небу поплыли тяжелые кучевые облака, которые на горизонте как бы покрывали землю,словно оберегая ее от чего-то, грозящего ей там, за горизонтом. Аэроплан, надрывно взревев моторами, оторвался от земли и медленно пополз в небо. Достигнув кучевых облаков и найдя в них свободный коридор, мы взяли курс на Черное море, летя так, чтобы в периодических разрывах облачного поля можно было видеть ориентиры на земле. Полет проходил нормально, и все немножко расслабились, периодически шутя над нашим темнокожим стрелком, который, нахохлившись, сидел за своим пулеметом, постоянно осматриваясь по сторонам в поисках вражеского аэроплана.
Самолет летел, касаясь крыльями малых облачков, и тогда их мягкий туман как бы врывался в кабину, окутывая всех членов экипажа, придавая им некий фантастический вид. Вдруг аэроплан вырвался из облачности на небольшое открытое пространство, в конце которого висело громадное, серовато-белое грибовидное облако неопределенной формы. Перед пилотом встал вопрос: или поднять самолет вверх, или пройти под облаком, опустившись ниже к земле. Очевидно, летчик выбрал второй путь, так как он экономил горючее и время, и, опустив нос самолета, стал медленно снижаться.
Облако приближалось, приобретая все большие размеры, и края его, как щупальцы твари, потянулись к самолету, словно пытаясь схватить его. В самом облаке по мере приближения были видны какие-то процессы, которые перемещали огромные массы воздуха в виде густых кусков, перемешивающихся друг с другом, постоянно меняясь местами. Мы почти поравнялись с ним, и все члены экипажа, замерев, смотрели вверх, на проплывающую над нами огромную массу, которая как бы притягивала к себе все, что находилось вокруг. Аэроплан, натужно взревев и словно оттолкнувшись от тучи, рванул вперед и как-то сразу выскочил на относительно чистое пространство, в конце которого висела еще одна туча. Пилот, привычно опустив нос аэроплана, снова решил облететь ее снизу и прибавил скорость с целью быстрейшего подъема самолета после пролета под тучей. И туча, словно приветствуя наш маневр, стремительно понеслась нам навстречу. Когда до нее осталось почти ничего, она под воздействием воздушных потоков как бы внезапно уплыла в сторону, представив нам бок огромного немецкого дирижабля, который неподвижно висел в воздухе, дрейфуя вместе с тучей. Его гондола оказалась чуть выше нашего аэроплана, и мы увидели сквозь стекло ее кабины, как засуетился экипаж, моментально разворачивая пулеметы в нашу сторону. Все застыли в оцепенении: еще несколько секунд − и наш самолет будет срезан пулеметным огнем и огненным смерчем рухнет вниз, погребая под собой все наши усилия. Казалось, катастрофа неминуема. Однако в эти секунды в кабине стрелка-пулеметчика раздался громкий шум, кто-то смерчем пронесся сквозь кабину пилота, выскочил на орудийную площадку, озарившуюся сразу орудийным огнем, который мгновенно превратил величественный дирижабль в огненный шар как раз в тот момент, когда мы оказались на линии его пулеметного огня.
На секунду зависнув в воздухе, гондола рухнула вниз, прямо перед носом аэроплана, обрушив на нас горящие лохмотья от обшивки и части конструкции, которые, к счастью, не причинили нам особого вреда. Самолет промчался сквозь огненное зарево, словно вихрь, оставляя за собой пламенеющие обломки и несчастный экипаж, который, раскрыв рты в немом крике, камнем несся к земле.
Нам повезло. Аэроплан слушался штурвала, правда не так, как раньше, двигатели работали без перебоев, только на крыльях в некоторых местах и на фюзеляже оказались пробоины, которые в определенной мере и повлияли на управляемость нашего аэроплана.
Все были шокированы. Затем медленно посмотрели на пулеметчика и застыли на месте. Лицо нашего чернокожего друга было бледно-красного оттенка. Он застыл на месте, уставившись на обломки дирижабля, крепко сжимая в руке спусковой крючок носового орудия.
– Ну ты и даешь! − промолвил пилот, и все дружно зааплодировали пришедшему в себя и сильно смутившемуся пулеметчику. Он шумно вздохнул и завозился, выбираясь из подвесной артиллерийской платформы и пролезая в кабину под дружеские похлопывания товарищей.
– С меня бутылка шампанского «Вдова Клико», − воскликнул я! − По прилету и обмоем наше спасение, и нашего спасителя. Честно говоря, я пережил несколько неприятных минут.
– Лучше виски и не одну бутылку, а так, чтобы хватило на всех. Надо же успокоить нервы, − отреагировал Майкл.
– Какое там, − продолжил разговор второй пилот. − Я чуть в штаны не наложил. Или бы мы в них врезались, или бы они нас срезали пулеметами. Как-то очень хитро спрятался этот дирижабль, да и в таком месте, где нет военных объектов и линия фронта достаточно далеко. Что он искал здесь? И ведь смотрите, он был развернут всей своей боевой мощью в нашу сторону. Только облачность, которая скрыла нас и наше неожиданное появление, и реакция Майкла спасли нас.
– Неужели он ждал нашего появления? – поддержал разговор третий член экипажа. – Если это так, то значит их как-то и кто-то предупредил о нашем вылете, и они спокойно поджидали нас с тем, чтобы угробить. Если это так, то что же мы везем с собой в этих ящиках, что от самого Петрограда, мы все время движемся в «почетном» немецком эскорте?
– Конечно, нам повезло, – игнорируя последний вопрос, я попытался перевести разговор на другую тему. – Но все это, на мой взгляд, случайность. Может быть, их интересует наш аэроплан, его новая модификация. Вы же знаете, как они бомбят немецкие позиции, не оставляя там живого места. Вот поэтому они и интересуются нашей новой техникой.
– Да, – подхватил дискуссию первый пилот. – Самолет что надо. Такого нет и, наверное, не будет больше нигде. Вот смотрите, прошли через такую огненную бурю, а ему хоть бы хны. Летит себе как ни в чем не бывало и гордится своими боевыми ранениями. Я летал на разных аэропланах: и французских, и английских, и немецких. Дерьмо они по сравнению с нашим «Ильей Муромцем». Очень легкие, какие-то ненадежные. А здесь чувствуется сила, уверенность и в целом надежность, словно не летишь по воздуху, а едешь по ровной дороге. И ветер так же свистит в окна, как в авто.
Так за разговорами мы подлетели к побережью Черного моря, проплыли над Каркинитским заливом и, взяв курс на Севастополь, вскоре увидели в лучах заходящего солнца очертания Воронцовского дворца. Пилот развернул машину над ним и, поймав попутный ветер, стал плавно спускаться на водную гладь. Благо на море начался вечерний штиль. Благополучно приводнившись, мы направили самолет к причалу, на котором собралась толпа любопытной челяди и сам управляющий имением.
Аэроплан плавно подплыл к причалу, покачиваясь на волнах. Я приказал всем оставаться на своих местах, выбравшись из кабины, сделал несколько шагов по крылу самолета и спрыгнул с него. Ко мне сразу же подошел управляющий и представился. В свою очередь и я назвал себя и предъявил ему свои полномочия в виде брегета, подаренного мне императором. Отведя управляющего в сторону от любопытствующей толпы, я попросил его убрать с причала мешавших нам людей и организовать разгрузку ящиков. Тот отдал соответствующее распоряжение и дворцовая обслуга пошла по своим делам. На причале остались только четверо молодцов с тележками. Привязав самолет к причалу, я дал команду начать разгрузку, и экипаж при помощи служителей дворца стал разгружать ящики, складывая их на причале. Здесь они поднимались на тележку по одному и отвозились в сторону дворца. Пока шел процесс разгрузки, у меня с управляющим состоялась беседа по поводу сохранности груза.
– Куда вы намерены их определить? − спросил я.
– В подвал, − ответил управляющий, − чтобы все видели, что это медикаменты. А ночью мы перенесем их в другое место, − и загадочно улыбнулся.
Пока разгружали ящики, я осмотрел фасад дворца. Не то, чтобы я раньше не был здесь, дворец находился не так далеко от дворца императора Николая II, дело в том, что архитектура дворца всегда поражала меня. Она олицетворяла собою как бы единение двух миров и двух цивилизаций – христианской и мусульманской, и поразительно было то, что христианская сторона выходила на цветущий сад, который был разбит среди скал по указу графа Воронцова. А мусульманская сторона была открыта морю и обдувалась всеми солеными ветрами. Эту архитектуру предложил англичанин-архитектор, которому граф заказал создать здесь, на каменных скалах, свой не похожий ни на что дворец. Этот архитектор, достаточно молодой, слыл большим оригиналом и мистиком. В свои молодые годы он был достаточно знаменит оригинальными находками в решении различного рода архитектурных проблем. И здесь он создал такой шедевр, который поражал многих современников, и знать, съезжавшаяся сюда в период летнего отдыха на балы, восхищалась продуманностью стиля и открытости, которую олицетворял собою дворец. Но это была только верхняя часть здания.
Существовала, как еще оказалось, и нижняя часть этого громадного сооружения, которая была известна немногим. И она хранила много тайн, которые не раскрыты и по сегодняшний день. Да и сам граф Воронцов был большим оригиналом с нестандартным мышлением. В период Отечественной войны 1812 года он в своем подмосковном имении за свои средства организовал для солдат большой госпиталь, лечил их там и по выздоровлении выдавал деньги на дальнейшее пропитание. Переодевшись в крестьянское платье, пробирался в оккупированную французами Москву, добывая военные сведения для русской армии. Назначенный губернатором Новороссии, он тратил свои деньги на развитие экономики этого края, выплачивая населению деньги за каждое посаженное в степи дерево. Поощрял виноградарство, овцеводство, первый открыл угольную шахту в Бахмутском уезде Екатеринославской губернии, развивал каботажное плавание. Многие молодые люди известных фамилий считали за честь верой и правдой служить стране под его началом.
Когда выгрузили последний ящик и покатили его на тележке, я пошел следом, сопровождаемый управляющим. Он подвел меня ко входу в подвал и открыл его большим ключом. В нашем присутствии ящики были внесены туда и управляющий, закрыв дверь, громко заявил присутствующим, что содержимое этих ящиков составляют лекарства, которые будут направлены в госпитали раненым солдатам. Убедившись, что ящики закрыты, я попросил управляющего поселить меня так, чтобы в какой-то степени можно было наблюдать за входом в подвал. Он находился как раз под венецианским мостиком, который соединял две стороны замка – северную и южную. Управляющий, кивнув головой, пригласил меня отужинать и представить хозяйке имения графине Воронцовой. Я согласился, но попросил у управляющего дать мне время, чтобы переговорить с экипажем аэроплана. На пирсе было уже практически безлюдно, лишь отдельные любопытные рассматривали огромный самолет, покачивающийся на волнах. Экипаж, сгрудившись в кучу, покуривал, разговаривая о чем-то и посмеиваясь между собой и над Майклом. Его появление здесь вызвало особое удивление у персонала дворца. Они буквально облепили его со всех сторон, особенно детвора, которая смотрела на него, раскрыв рты. Я подмигнул ребятне, щелкнул кого-то по носу и подошел к пилотам, которые громко хохотали в это время, с юмором вспоминая пережитые страхи и проблемы перелета.
– Ну что вы решили? − спросил я у пилота.
– Наверное, полетим, горючего нам хватит. Долетим до Севастополя, там заправимся и обратно в Петроград. Кстати, истребитель уже ждет нас там.− ответил мне летчик.
– Господа, − заявил я командным годосом, что заставило экипаж моментально встать по стойке смирно. − Разрешите от имени командования, и нашего государя-императора, и от меня лично поблагодарить вас за проявленное мужество, и отвагу, и успешно выполненное задание.
Пожав руки членам экипажа, я еще раз поблагодарил их и подождал, пока они поднимутся в аэроплан, прогреют моторы и взлетят. Тишина, стоявшая вокруг, сразу наполнилась гулом, и самолет, как бы присев на секунду, вдруг встрепенулся и начал свой разбег по волнам, оставляя за собой белый след, помчался вперед и, подпрыгнув, завис над морем, а затем, развернувшись, взял курс на Севастополь, помахав на прощание крыльями. Я смотрел на него, все уменьшавшегося в размерах и напоминавшего большую птицу, которая медленно летит на фоне заходящего солнца и темнеющего горизонта. Гул постепенно затих и снова наступила тишина. Люди начали расходиться, а я стоял и думал, правильно ли я поступил, отпустив самолет. Не проще ли было сразу полететь к англичанам и сгрузить груз? Скорее всего, что правильно. Во-первых, прибытие самолета уже вызвало вопросы. Во-вторых, с англичанами надо было еще связаться и договориться о времени и месте встречи. В-третьих, весь груз надо было доставить сразу. А посему следовало дожидаться основной части багажа, которая следовала поездом в сопровождении моих людей. Я еще раз посмотрел в сторону улетевшего самолета, думая о том, что они возможно без приключений долетят до Севастополя и успешно вернутся на базу в Кронштадт. Повернувшись, я направился в замок, преодолевая многочисленные ступеньки, вырубленные в скалах.
Алупкинский дворец
Сад благоухал ароматом цветов, которые перемешивались с морским воздухом, создавая необычный колорит и запах, навевающий негу и спокойствие. Однако это было кажущееся спокойствие, потому что еще предстояло решить очень много сложных вопросов по транспортировке моего ценного груза на английский крейсер. Поднявшись наверх, я еще раз прошел мимо подвала, бросив мимолетный взгляд на дверь, и вошел в здание через центральный вход. Здесь меня встретил управляющий, который представил графине Воронцовой, довольно хорошо сохранившейся, пожилой женщине. Расспросив меня о петербургской жизни, об императорской семье, она любезно пригласила меня пройти в столовую залу, где был накрыт стол на две персоны.
На ужин в основном были поданы различные блюда, приготовленные из морской рыбы, которые мы запивали бутылкой отличного крымского вина, скрасившего нашу беседу и позволившего в какой-то степени успокоить напряженные нервы. Поговорив о петербургских знакомых, об императорском дворе, событиях на фронте и в Крыму и в целом о дальнейшей судьбе России, хозяйка поднялась из-за стола и, откланившись, пошла в свои покои. Я тоже встал и, подождав, пока она выйдет, направился в отведенную мне спальню, сопровождаемый прислугой. Это была комната на втором этаже, где стоял старинной работы столик, деревянная кровать, комод с зеркалом, кресло и несколько стульев. На полу был расстелен ковер ручной работы, изображавший охоту на львов. Раздевшись и помолившись, я моментально погрузился в сон, надеясь встать пораньше, чтобы решать проблему транспортировки груза и изучить на месте возможные варианты ее решения.
Однако поспать мне не удалось. Буквально через несколько минут в дверь комнаты раздался тревожный стук. Я подскочил с постели, на ходу достав револьвер, подкрался к двери и, став боком возле нее, прислушался. За дверью стоял запыхавшийся человек, который часто дышал от бега и периодически осторожно постукивал в дверь.
– Кто там? − спросил я.
– Ваше благородие, − раздалось из-за двери, − господин управляющий срочно просит вас подойти к нему в кабинет,− раздался знакомый голос слуги, который ранее сопровождал меня по дворцу.
– Сейчас оденусь и выйду, − ответил я.
Быстро одевшись и засунув револьвер в карман, я открыл дверь, перед которой со свечой в руке стоял слуга. Мы немедленно пошли к выходу, сопровождаемые изгибающимися тенями, которые причудливо плясали от колеблющегося пламени свечи, переплетаясь с тенями предметов, которые встречались на нашем пути. В кабинете управляющего горел свет. Увидя нас, он вскочил.
– Ваше благородие, как мне только что сообщили, кто-то пытался влезть в подвал, в который мы выгрузили ваши ящики.
Управляющий выглядел побледневшим и, казалось, очень сильно напуганным. Горящая на столе свеча колебалась, играя светом, и освещала его лицо то с одной, то с другой стороны.
– Откуда такие сведения?
– Верный мне слуга, который присматривал за этим, доложил мне, − ответил управляющий. − Он проходил по двору и увидел две тени, которые мелькнули от подвала к выходу из дворца. Он бросился за ними, но калитка в воротах оказалась открытой, и злодеи убежали в сторону парка.
– Что вы на это скажете? − и он вопросительно посмотрел на меня.
Сказать было нечего. Было понятно, что каким-то образом весь мой маршрут, казалось бы, продуманный до каждой мелочи, был известен моим преследователям. И противная сторона начала предпринимать активные действия для того, чтобы помешать мне осуществить задуманное. Необходимо было что-то предпринимать. Что??? Куда перенести эти ящики, чтобы потом связавшись с английской эскадрой, переправить их. Я молча сел на стул и жестом пригласил присесть управляющего.
– Успокойтесь! Давайте подумаем, − сказал я, − эти ящики не представляют большой ценности, там только лекарства и кое-какие вещи, которые мне необходимо отправить в Англию. Может быть, это были какие-то воры, разбойники? Ведь в последнее время довольно часто случаются грабежи помещичьих усадьб, дач. И, к сожалению, может быть и ваш дворец тоже под их прицелом, несмотря на ту доброту, которую и граф и его наследники проявляли к крестьянам и дворовым.
– Я все понимаю, − ответил управляющий. − Однако раньше такого не бывало. Конечно, сейчас не то время. Некоторые косо смотрят, даже казалось бы, и из ближайших слуг. Ходят, гордо подняв голову. Но тем не менее, пока все это было в рамках управляемости. А здесь, каким-то образом пробравшись через сад, они полезли именно туда, где мы с вами недавно закрыли на замок ваши ящики. Слава Богу, что замок старинной кованой работы.
– Так что же делать? − мой вопрос словно повис в воздухе. − Есть ли более укромное место, где можно было бы подержать ящики, пока не придет основной груз? Я думаю, это не займет много времени.
Немного подумав, управляющий ответил, что такое место есть.
– Где? − спросил я, глядя ему в лицо
Он отвел глаза и, немного подумав, ответил:
– В подземелье!
– Что, в этом дворце существует подземелье? − удивился я.
– Да, − ответил он. − Оно было заложено с начала строительства дворца, а потом расширено и проделаны подземные ходы, которые выводят в том числе и непосредственно к морскому берегу.
– И кто об этих подземельях знает?
– Сейчас почти никто, − ответил управляющий. − Я и еще один мой верный слуга. Но какие-то догадки есть у хозяйки в виде преданий, потому что мы буквально недавно спрятали в это подземелье все ценные вещи семьи, картины, фамильное серебро и так далее. Это было связано с тем, что, как вы изволили сказать, были попытки пробраться во дворец с целью грабежа. А учитывая то, что сегодня такое неспокойное время, то мы решили обезопасить себя и переправить все это в Англию, к своим близким.
– Так что же мы стоим? − воскликнул я. − Давайте как можно быстрее перенесем наш груз туда. Но при этом хочу заметить, что это придется сделать нам с вами, потому что больше привлекать вашу прислугу к этому мне не хотелось бы.
– Как скажете. А теперь, чтобы не терять зря времени, позвольте пройти со мной и пока графиня отдыхает, мы откроем вход в подземелье и быстро перенесем туда вещи.
С этими словами управляющий встал, открыл дверь и, пропустив меня вперед, пошел рядом со свечой, показывая мне направление. Выйдя на улицу, мы быстрым шагом подошли к двери в подвал. Управляющий открыл его своим ключом и осветил пространство небольшой комнаты, где спокойно лежали наши ящики. Затем мы осмотрели входную дверь и обратили внимание на свежие царапины и вырванные куски дерева, которые говорили о попытке взломать дверь железной фомкой. Однако кованая основа двери выдержала, кроме того, у взломщиков было мало времени, поэтому попытка взлома окончилась провалом. Подкатив рядом стоящую тележку, мы, поднатужившись, вдвоем погрузили на нее один из ящиков и вывезли на улицу. Управляющий закрыл дверь, и мы поехали к черному входу во дворец. На улице не было ни души. Нигде в окнах дворца не горел свет. Однако было достаточно светло, так как луна, хоть и закрывалась периодически тучками, однако давала возможность своим рассеянным светом достаточно хорошо различать дорогу. Так мы перевезли все четыре ящика. К счастью мы никого не встретили по пути, так как была уже глубокая ночь, да и количество слуг во дворце, как оказалось, было сокращено до минимума, и поэтому никто не слонялся по ночам. Затем управляющий открыл дверь, и мы через черный вход и амфиладу комнат втащили ящики в каминный зал. Увидя мое удивление, управляющий шепотом сказал, что именно здесь находится ближайший вход в подземелье. Но для того, чтобы его открыть, необходимо проделать определенные манипуляции с южной части дворца.
– Я прошу вас оказать мне в этом помощь, − сказал управляющий.
И с этими словами поманил меня за собою. Мы вышли во двор и повернули направо. Здесь внутри высокой стены, за плетями дикого винограда, окутавшего ее, оказалась небольшая, едва заметная на этом фоне дверь. Управляющий открыл ее и тихонько при блеклом свете луны стал подниматься по едва заметной извилистой тропинке ко дворцу. Минут через пять мы уперлись в кованую ограду, преградившую нам путь. В ней оказалась калитка, которую осторожно открыл управляющий и жестом пригласил меня пройти вперед. Затем он тщательно закрыл ее и пошел по небольшому дворику, направляясь в темноватый угол, где журчала вода. Подойдя поближе, я увидел каменную стеллу, в середине которой было вырезано изображение льва, из пасти которого лилась прохладная вода. Она серебрилась и ласково журчала в лунном свете, поражая своей прозрачностью, и стекала в небольшую каменную чашу, разливаясь вокруг и наполняя ее своей прохладой. Я наклонился и увидел свое отражение, которое четко впечаталось в это водное зеркало, изредка колеблясь от прибывающей воды. Дело в том, что когда мы смотрим в водное зеркало, происходит вхождение структуры сознания в информационное поле воды. Происходит узнавание, которое может быть обоюдным, или наоборот, с учетом того, какой информацией заряжена вода. И она в свою очередь узнает нас по определенным параметрам, которые заложены в нашем организме, и распространяет их у себя в памяти. Почему, например, одни люди плавают хорошо, а другие не умеют? Это по крайней мере говорит об их несовместимости со структурами воды, внутренних проблемах и так далее.
Вдруг какое-то волнение охватило меня. И в тот же миг зеркало воды покрылось рябью, куда-то пропал лунный свет, и сразу все изменилось вокруг. Вода вдруг стала тяжелой, утратила свою игривость, а черты моего лица стали расплываться. Я резко отпрянул и быстро огляделся вокруг, но все было по-прежнему. Светила луна и так ярко играла серебряными бликами вода. Я перевел взгляд на управляющего, который недоуменно смотрел на мое растерянное лицо.
– Все в порядке, − сказал я. − Просто чуть закружилась голова. Это бывает, ведь я третьи сутки в дороге.
– Да, − хмыкнул он. − Обилие кислорода и аромат наших орхидей порой доводят людей до обморока. А вода идет сюда самотеком, прямо с гор, холодная и чистая. Если по утрам регулярно умываться ею, то будешь здоровым, красивым и сильным. Существует предание, что крепостной, который вырезал этот каменный фонтан, полюбил молодую красивую девушку дворянских кровей, гостившую здесь у графа Воронцова. Естественно, это была платоническая любовь. Девушка тоже отвечала ему взаимностью. И когда она приезжала сюда, то первым делом как бы мимолетом узнавала, где он, и пыталась как можно дольше побыть с ним вместе. Он работал, а она смотрела на него украдкой. Слов почти не было, их заменили страстные вздохи и красноречивые взгляды. Обустраивая свое поместье, граф Воронцов решил сделать возле южного фасада наверху фонтан наподобие знаменитого фонтана слез в Бахчисарае. О ком страдала душа графа − неизвестно, но он вызвал мастера и дал ему задание сделать это. И бедный парень ухватился за эту идею и принес графу проект, который тому понравился. В имение привезли плиту белого мрамора, и резчик взялся за работу. Долго он трудился над фонтаном, вкладывая сюда всю свою душу. А когда закончил и установил его, рядом оказалась эта девушка, пришедшая посмотреть.
Мастер не выдержал, подбежал к ней, схватил ее за руку и, бросившись на колени, сказал, что струны фонтана это его слезы, которые постоянно переполняют его сердце от того, что он может видеть любимую только издали, боясь подойти и прикоснуться к ней. И эти слезы, как капли чистой воды, разбиваются о человеческое непонимание и условности, которыми опутана наша жизнь. Поэтому этот фонтан посвящен ей, и он просит, если будет такая возможность, чтобы она хоть изредка приходила сюда и вспоминала о нем. Она стояла ни жива, ни мертва, вся во власти его слов, словно тая от его прикосновения, мелкая дрожь стала сотрясать ее тело, глаза наполнились слезами, и она разрыдалась от нахлынувших на нее чувств. К несчастью, эту сцену увидел граф, также решивший прийти и посмотреть на фонтан. Увидев плачущую девушку и крепостного, державшего ее за руку, он решил, что парень оскорбил ее, и крикнув слуг, отдал приказ выпороть его на конюшне. Сам граф подбежал к девушке, стал успокаивать ее и отвел во дворец, отдав на руки жене и прислуге. Девушка от рыданий не могла вымолвить ни слова, хотя и пыталась что-то сказать. Парню дали полсотни плетей, от которых у него спина стала похожа на кровавый пузырь. Не выдержав такой несправедливости, он бросился в то горное озеро, из которого и течет эта вода. Перед этим он попросил друга передать любимой, что его душа и сердце растворятся в этой воде и будут каплями прикасаться к ней, напоминая о той любви, которую он питал к ней. И благодаря этому они снова будут вместе, лишь бы она изредка приходила к этому фонтану. Узнав об этом, девушка на следующий день уехала из имения в столицу. Мои предшественники на этой должности вспоминали, что в начале весны периодически приезжала дама в черном и долгое время проводила у фонтана. Теперь существует поверье, особенно среди молодежи. Если хотят быть вместе, то обязательно должны омыть лицо друг друга из этого фонтана и постоять немного, взявшись за руки. Эта вода несет в себе особую энергетику, как бы охраняя и оберегая всех влюбленных.
«Вот какая история», − подумал я. Оказывается, эта вода живая, заряженная теплом, от сотен, людей, которые постоянно питаются ею, не говоря уже о такой душещипательной легенде, которая составляет ее сердцевину. Поэтому водное зеркало так бурно реагирует на любые изменения в окружающей среде. И то, чтонедавно произошло со мной, говорило о том, что здесь все не так просто.
– Мы сейчас поближе рассмотрим этот фонтан, − продолжал разговор управляющий.
И, привстав на цыпочки, заглянул за стеллу, затем просунул туда свою правую руку, а левой взялся за морду льва. Он в таком положении провозился минут пять, затем что-то щелкнуло, зашуршало, и раздался звук быстро льющейся воды. Затем управляющий пригласил меня подняться наверх по крутым ступенькам, при этом объясняя, что за счет сложной системы воды и противовесов открывается и закрывается вход в подземелье, причем каждый вход по-разному. Наконец, преодолев крутизну, мы оказались перед ажурной арабской вязью мраморного фонтана, окруженного колонами. Он, казалось, светился изнутри, обливаемый лунным светом. И капли воды здесь играли совсем по-другому, как бы вспыхивая на мгновение и пропадая навсегда, растворяясь в общей массе воды. Управляющий, наклонившись, нашел в стене какой-то рычажок, а затем в определенной последовательности сверху вниз нажимал на мраморные цветочные розетки фонтана. Однако на этот раз никакого шума я не услышал.
– Все, − сказал управляющий.
И мы друг за другом спустились вниз, закрыли дверь и калитку и вошли в каминный зал. В зале царил полумрак. Однако луна через огромные стрельчатые окна ярко освещала камин из белого итальянского мрамора, возле которого стояли наши ящики. По стенам, противоположным окну, бегали разнообразные тени от деревьев, качающихся под порывами начавшегося ветра. Они то протягивались, то изгибались в сторону камина и, казалось, вот-вот прикоснутся к нему и лежащим возле него ящиков. Но затем внезапно, словно испугавшись чего-то, бросались обратно и забивались на мгновение в темном дальнем углу, чтобы затем или украдкой, или внезапным броском снова ринуться в атаку. Аналогичным образом вели себя и наши тени, то изгибаясь и удлиняясь, то съежившись и прячась на резном паркете.
Управляющий подошел к камину и зажег свечу, стоявшую на нем в старинном бронзовом подсвечнике, и взял его в руки. Затем, сняв кованую железную решетку камина, встал на колени, вынул из подсвечника свечу, взял ее в левую руку и посветил в огромную пасть раскрывшегося каминного зева. Правой рукой он вставил подсвечник в какие-то отверстия в дымоходе и, нажав, дважды повернул подсвечник по часовой стрелке. После того, как он вынул подсвечник, раздался щелчок и камин медленно выехал вперед. Управляющий, взявшись двумя руками за его левый бок, легко повернул в сторону окна. Передо мной открылось довольно широкое отверстие, в которое мог свободно, чуть-чуть согнувшись, пройти человек. Управляющий снова взял свечу и подсвечник и вошел в открывшийся проход, который упирался в глухую стену. Посветив себе над головой, он нижний ободок подсвечника снова использовал как ключ, повернул его три раза против часовой стрелки. Когда он вытащил подсвечник, глухая стена, стоявшая перед ним, чуть качнулась и медленно отъехала влево, открывая темное чрево подвала. На нас повеяло сыростью. Управляющий вставил свечу в подсвечник и по ступенькам спустился вниз, освещая довольно широкую камеру, по бокам которой находились три окованные дубовые двери. От свечи он зажег один за другим два смолистых факела, висевших в кованых кольцах на стене, что сразу создало какой-то уют в подземелье.
Подняв голову и посмотрев на меня, управляющий предложил снести ящики вниз, а потом переправить их к общему грузу семьи Воронцовых, который был складирован у выхода к морю. Естественно, я ответил согласием И мы снова, пыхтя и надрываясь, перетащили ящики вниз через отверстие в камине и положили их возле стены. После этого поднялись наверх, где управляющий, прислушавшись к тишине, в обратном порядке закрыл камин и спустился ко мне. В подземелье было прохладно и сухо.