Женщины и мужчины

Счастье – это когда…

Счастье – это когда ты можешь взять ее за руку и в ответ почувствовать благодарное пожатие.

Счастье – это когда ты смотришь на крыло машины, видишь глубокие царапины и искренне говоришь, что это будет памятью о том, как ты училась водить машину.

Счастье – это когда тебе все равно, какая погода за окном.

Счастье – это когда ты вечером с нетерпением закрываешь глаза, чтобы быстрее проснуться.

Счастье – это когда раздается телефонный звонок, ты смотришь на определитель номера и начинаешь улыбаться.

Счастье – это когда тебе все равно, чем завтракать, чем обедать и чем ужинать.

Счастье – это не когда ты выиграл в лотерею, а когда есть кто-то, кто искренне этому обрадуется.

Счастье – это когда есть кому позвонить и сказать: «Мне плохо, приезжай, пожалуйста!» – но ты никогда это не сделаешь.

Счастье – это когда на твой горячий лоб кто-то положит прохладную ладонь.

Счастье – это когда утром, еще не проснувшись, ты идешь нетвердой походкой на кухню, с всклокоченными волосами и полузакрытыми глазами, а тебе все равно улыбаются.

Счастье – это когда ты веришь, что завтрашний день будет не хуже прошедшего.

Записка на салфетке

Я полюбил кафе «Адриатика», спрятавшееся в арбатских переулках. Там дорого, но зато всегда мало посетителей. В «Адриатике» можно заказать кофе и рюмку коньяка, а потом сидеть целый вечер, лишь иногда прося принести свежий кофейник. Обычно мы туда приводили девушек, чтобы просто отдохнуть после кино или согреться после прогулок по замороженным улицам. Мы сидели на мягких диванах, слушали негромкую музыку, наслаждались полумраком и разглядывали посетителей.

Я стал замечать, что в каждый раз, в восемь часов, открывалась дверь, и хрупкая девушка на костылях, немного скрюченная полиомиелитом, направлялась к столику, который специально для нее держали официанты. Она садилась и начинала улыбаться всем, кто на нее смотрел. Она многих знала, негромко здоровалась, к ней подсаживались, целовали ее, недолго разговаривали и уступали место следующим желающим с ней пообщаться.

Меня она очень интриговала. За столиком не была видна ее инвалидность, зато лицо было красивым, улыбка обворожительной, голос мягким, тихим и обволакивающим. Мне очень хотелось с ней поболтать, но я не знал о чем.

Однажды мне повезло. Как-то раз она вынула сигарету из пачки, стала чиркать зажигалкой, но огонь не появлялся. Она беспомощно огляделась вокруг, я вскочил, забыв про тех, с кем пришел в кафе, и бросился к ней, на ходу вытаскивая спичечный коробок. Я молча сел с ней рядом, зажег спичку, она прикурила и стала меня разглядывать.

– Я тебя тут часто вижу, – наконец сказала она. – И все время с разными девушками.

– Это просто знакомые, а это кафе мое любимое. Ты ведь тоже сюда часто приходишь.

– Это единственное кафе, куда я могу добраться из дома без посторонней помощи. Но оно и правда хорошее.

– У тебя тут много друзей.

– Да, тут многие из нашего поэтического клуба.

– Ты пишешь стихи?

Она замялась и обвела глазами зал. Я заметил, что несколько человек с любопытством наблюдали за нашей беседой.

– Стихи надо писать про любовь, – наконец сказала она. – А я видишь какая…

Я сглотнул комок в горле и прикрыл рукой ее маленькую ладошку.

– Не надо! – она резко вырвала руку. – Мне ничего не надо!

– Ты хочешь, чтобы я ушел?

– Нет, но больше так не делай. Расскажи про себя.

Это я умел! Я попросил официантку принести мне бокал вина, закурил и начал рассказывать все, начиная с первого класса. Она внимательно слушала, улыбалась и даже смеялась, когда я описывал свои подвиги во время контрольных и на экзаменах в музыкальной школе. Когда я перешел к вступительным экзаменам в институт, мои друзья встали, помахали мне рукой и ушли. Я расслабился и начал подробно рассказывать про начало студенческой жизни. Тут моя слушательница немного заскучала и попросила сигарету.

– У тебя как-то все стандартно, – сказала она. – Ты теперь свою скучную жизнь пытаешься разнообразить девушками?

– А что значит нестандартная жизнь?

– Представь, что ты просыпаешься и не знаешь, доживешь до вечера или нет. И весь день живешь, как будто он последний.

– Это ты так живешь?

– Нет, но я знаю таких людей. С ними интересно, если они смелые. Я знаю смелых.

К нам подошел бородатый парень, поздоровался с моей собеседницей, расцеловал ее в обе щеки и вопросительно посмотрел на меня. Я встал, представился, извинился, оставил на столе деньги за вино и пошел к выходу.

На следующий день я пришел в кафе к восьми. Она уже сидела за столиком и беседовала с тем самым бородатым парнем. Затем бородатого сменили две девицы в узких черных брюках. Следующим к ней подсел какой-то патлатый парнишка в потертых джинсах и в сером свитере с растянутыми локтями. Я все время смотрел на нее, она иногда поглядывала на меня, но я заметил какое-то нарочитое равнодушие в её глазах. Потом она попросила у патлатого ручку, взяла салфетку и долго что-то писала. Салфетку она передала патлатому, он принес ее и молча положил на мой столик. Там было написано немного слов, но каждая буква была обведена по нескольку раз, что подчеркивало обдуманность и вес каждого слова. Я не сохранил эту записку, но помню ее наизусть:

«Если ты ждешь меня, то прошу – не надо. Мне с тобой не очень интересно. Прости!»

Я встал и вышел на улицу. Был морозный вечер, снег скрипел под ботинками, я шел раскрасневшийся, не замечая мороза, и ничего не понимал. Я не верил тому, что было написано на салфетке, чувствуя себя оскорбленным и униженным.

Потом я долго ехал в метро, в автобусе, электричке. И только выйдя на маленькую платформу «Новодачная», понял, что она хотела сказать. Она оберегала нас от будущего. Она не верила в него, боялась его и решила, что этому будущему не надо сбываться.

Больше я в это кафе не ходил. Я, наверное, тоже испугался этого будущего. Корю ли я себя за ту трусость? Об этом я писать не буду. У всех нас есть «скелеты в шкафу». Этот, наверное, не самый большой.

Прошло несколько лет, я стал о себе не такого высокого мнения, и однажды мне в голову пришла неприятная мысль: может, она написала то, что думала, а не то, что мне хотелось прочитать между строк.

Как теперь это узнать?

Мужчины

Бес

Седина в бороде, бес в ребре, а тебе надо на работу ехать!

Секреты

Если у мужчины есть любовница, то это секрет. А если у него нет любовницы, то это еще больший секрет!

Любить Софи Лорен

Услышал, что мужчины любят не женщину, а свое состояние влюбленности. Так, может, нам не морочить головы реальным женщинам, а любить молодую Софи Лорен?

Стимулы

С каждым годом все труднее быть интересным для окружающих. Я не про внешность, я вообще. Это потому, что уменьшаются стимулы быть интересным.

Так моложе

– Можно я сяду от Вас с правой стороны – так я моложе выгляжу!

– ?

– У меня левое ухо лучше слышит!

С глаз долой

У мужчин часто действует простое правило: «с глаз долой – из сердца вон». Но это не про любовь, конечно, а про быт. Кусок упавшего хлеба, зафутболенный под холодильник, мужчину больше не волнует!

Холостяки

Все холостяки после сорока похожи друг на друга. Они увлекаются психологией, верят в гороскопы и обожают классифицировать женщин.

Мужской совет

Если говорить «ты самая лучшая…», то после слова «лучшая» надо ставить точку. Любое продолжение может быть опасно неправильным пониманием.

Разбитая машина

Вопрос: что делать, если любимая разбила твою машину?

Ответ: спросить, как она себя чувствует.

Женщина всегда права

Женщина всегда права. Даже если она не права. Если ты это не понял, то никогда не женись.

В цветочном магазине

Цветы распускаются не для нас, а для пчел, бабочек и мух. Вот такие философские мысли одолевают мужчин в цветочных магазинах.

Было…

Не пьет, не курит, не наркоман, не гуляет, не ворует, не играет в карты и в компьютерные игры. И еще молод и здоров! У каждого из нас был такой период в жизни!

Хобби

Рыбалка, охота, ремонт своей машины, филателия, наконец… Что только не придумывают мужчины, чтобы сбежать из дома!

Тату

– Тебя могут физиологически заинтересовать женщины, покрытые тату?

– Ну… разве что в темноте, на ощупь…

– Аналогично! Я думаю, что они так предохраняются от таких как мы: несовременных, замшелых.

Поддержка

Саша режет арбуз и ворчит:

– Все ходят и предлагают моральную поддержку. Хоть бы одна зараза предложила аморальную!

Сорок лет

Лена Миро написала, что настоящие женщины должны избегать сорокалетних мужиков, не имеющих ни денег, ни власти. Как хорошо, что мне не сорок!

Возраст

С каждым годом я все лучше понимаю, как надо было жить раньше.

По улице

Иногда идешь по улице, смотришь на мужчин и начинаешь понимать лесбиянок.

Зависть

– Ты разве не завидуешь молодым?

– Нет, им еще предстоит совершить массу глупых ошибок, а у меня это уже пройденный этап.

Моральный кодекс

– Ты помнишь моральный кодекс строителя коммунизма?

– Да, я тогда сразу понял, что в строители не гожусь.

Хроника падающей луны

Эта ночь для луны выдалась непростой. Небо заволокли темные тучи, оставив для нее совсем маленькие окошки, да и те норовили закрыться и лишить огромный город бесплатного романтического освещения. Мы сидели на лавочке в Лужниках и наблюдали за попытками луны пробиться сквозь пелену облаков. В голове у меня кружилось выпитое шампанское и сухое вино. Вино было кислым, даже горячий шашлык не сумел заглушить его вкуса.

– Вино дрянное было, – сказал я, еле сдерживая икоту.

– Да и ресторанишко не очень! – согласилась она, не отрывая глаз от оконного просвета в тучах.

Ветер гнал это окно прямо на луну, и мы ждали, когда дорожки в парке осветятся серым лунным светом.

…Она была самой удивительной женщиной из всех, с кем сводила меня судьба. С ней мне было интересно просто болтать, бродить по ночной Москве, не пытаясь коснуться ее рук и плеч. Очень красивая, но что-то в ней самой, в ее взглядах, жестах, в ее частой внезапной задумчивости было такое, что удерживало мои руки и желания. Она умела держать меня на правильном расстоянии легким пожатием плеч, когда я оказывался слишком близко, и своей улыбкой, когда я пытался отойти от нее подальше. Она преподавала английский язык в университете, и темой наших разговоров, в основном, были английские и американские писатели. С ней я чувствовал себя совершенно свободно. В отличие от других, эта женщина не ставила меня в дурацкое положение вопросом: «не читал ли я…», ей сразу стало ясно, что я ничего не читал и читать не собираюсь. Мне просто рассказывали о Байроне, Фицджеральде и Воннегуте, рассказывали спокойно, как будто читали лекцию. Я иногда отвлекался, начинал думать о своем, но тогда она тут же прекращала рассказ и спрашивала, чего бы я хотел земного в данный момент.

…Наконец, луна показалась в разрыве облаков, темные дорожки стали светло-серыми, но уже через мгновение тучи снова спрятали луну и дорожки опять погрузились в темноту. Я повернулся к своей спутнице, посмотрел в ее глаза и увидел, что они светятся. Какой-то странный желтый свет шел изнутри, светились ее радужки, оставляя огромные зрачки черными. Она, не мигая, смотрела на меня и улыбалась. Я поднес руку к ее лицу и увидел, что на ладони появились светлые пятнышки. Глаза моей спутницы и правда светились! Мне стало не по себе, я почувствовал, как заколотилось сердце.

– Ты выглядишь каким-то растерянным, – произнесла она, не переставая улыбаться. – Ты что-нибудь хочешь, но стесняешься спросить?

…В первый раз вопрос о моих желаниях прозвучал около подъезда, где она жила. Я набрался смелости и ответил, что хочу выпить чаю на ее кухне. Она молча кивнула, мы вошли в подъезд и долго поднимались в большом лифте, лязгающем на каждом этаже. Я запомнил, что стенки лифтовой шахты были сделаны из крупной железной сетки, покрашенной зеленой краской. Она поморщилась, когда мы вышли на лестничную площадку, и я с грохотом захлопнул дверь. Покачав головой, она показала на часы. Было три пятнадцать утра – я это запомнил. За дверью, обитой темным дерматином, оказалась крошечная прихожая, где на лапах стояла пустая вешалка с большим кольцом внизу, и тремя зонтами, аккуратно разместившимися по кругу.

– Ты не любишь складные зонтики? – спросил я.

– Складные зонтики – это не зонтики. Это недоразумение, которое придумали глупые люди. Они у меня постоянно выворачиваются ветром. Я люблю большие и крепкие. На них даже летать можно, когда ветер сильный.

У нее была двухкомнатная квартира с высокими потолками и неожиданно огромной кухней. Мы прошли в большую комнату. Я попросил ее не включать свет и подошел к окну, выходящему на улицу Марии Ульяновой. Редкие фонари освещали разметку дороги, вдоль которой росли старые деревья. Сюда, до девятого этажа, они не дотягивались, сверху мне было видно, как качаются их ветки от ночного ветерка. Над крышами соседних домов светила молодая луна.

– Романтично?

Она подошла и встала рядом. Я слышал ее дыхание, ощущал тепло ее тела. Мне показалось, что у нее проснулось желание, и я попытался ее обнять.

– Ты хотел чаю? – очень спокойно спросила она, не делая попыток освободиться.

Я отпустил ее и кивнул. Мы прошли в кухню, она усадила меня за большой стол, покрытый светлой клеенкой с мелкими цветочками, и зажгла газ под синим чайником с отбитой эмалью на носике. Вся посуда и кастрюли на кухне были старыми, но в хорошем состоянии.

– Это мне все от родителей досталось, – сказала она, перехватив мой блуждающий взгляд. – Когда у меня появится богатый муж, то все это заменю.

Она показала рукой на белые стенные шкафчики, на эмалированную раковину, на мусорное ведро, на кромке которого сидел большой рыжий таракан и спокойно шевелил усами. Она тоже увидела таракана, но не сделала и шагу, чтобы прогнать его.

– Тараканов тоже будет богатый муж травить? – поинтересовался я.

– У меня для мужа целая программа разработана! Тараканы – это мелочи, нужно крышу на даче менять, вот это посерьезнее будет. Кстати, ты умеешь менять шифер на крышах?

Теоретически я знал, как это делать, но отрицательно покачал головой. Мне вдруг захотелось уйти из этой квартиры и поскорее оказаться в своей комнатушке в большом кирпичном доме около гостиницы «Спутник».

Она налила чай в высокую белую чашку, вынула из холодильника розетку с малиновым вареньем, отрезала ломтики российского сыра, положила их на маленькое блюдце с золотой каймой, и поставила передо мной.

– Хлеба у меня нет.

Она села на стул напротив и стала смотреть на мои руки.

– Я никогда не буду богатым, – сказал я, размешивая варенье в чашке. – И проблемы с тараканами, шкафчиками и шифером ты будешь решать не со мной.

– Я знаю и никогда не выйду за тебя замуж. И не потому, что ты бедный. Я бы могла тебя сделать богатым, но вижу, что тебе не интересны мои шкафчики, мой шифер и мои тараканы. И еще тебе не интересны мои любимые писатели, а значит, тебе не интересна я. Тебе будет скучно со мной, а мне с тобой.

Я допил чай и взял ее за руки. Пальцы у нее были холодные, я попытался их согреть, но почувствовал, как леденеют мои ладони.

– Не пытайся меня согревать! – улыбнулась она. – Для этого я сама должна немного оттаять, но сейчас я этого не хочу.

– Мне уйти? – спросил я.

– Обычно мужчины всегда решают это сами.

И я ушел. Ушел, чтобы никогда не видеть ее, забыть ее ледяные пальцы и таракана на кромке мусорного ведра.

… – Ты слышишь меня? – спросила она и приблизила свое лицо почти вплотную к моему.

Я с удивлением заметил, что она приоткрыла рот и облизала губы, будто готовя их для поцелуя. Исходящий из ее глаз свет стал тускнеть, вскоре я уже не мог отличить ее зрачки от радужек. Мутная луна светила сквозь тучи, я видел только черные пятна посреди ее глаз, которые казались немного таинственными, но уже не такими страшными.

– У тебя глаза светились! – сказал я.

– Я знаю. Это от полной луны, я ловлю ее свет, а он не хочет держаться во мне, – она говорила так же размеренно и равнодушно, как будто рассказывала мне биографию очередного писателя. – Ты не бойся, в остальном я нормальная женщина, ты даже можешь поцеловать меня.

Она коснулась влажными губами моей щеки. Я почувствовал, что ее губы были теплые и очень мягкие.

– Поедем ко мне! – прошептала она мне на ухо. – Мы столько знакомы, а ты меня боишься, как мальчишка.

Я с удивлением смотрел на нее. Все это было очень странным. Странным был ее утренний звонок, когда она сказала, что хочет поужинать со мной в ресторане. Странным был ее выбор этого дешевого ресторана в Лужниках. Странным было ее поведение в ресторане, когда она пила бокал за бокалом шампанское, запивая его вином из другого бокала. Странным было ее желание посидеть на лавочке и посмотреть на луну.

Я взял ее за руку и почувствовал необычную теплоту.

– Ты оттаяла?

– Это ненадолго! – сказала она и встала. – Пошли быстрее ловить такси.

– Почему ты так торопишься?

– Луна падает!

Луна и правда опустилась ниже и уже почти касалась верхушек деревьев, растущих на аллее.

– Ты оттаиваешь только когда полная луна? – догадался я.

– Не говори глупости. Ты начитался не тех книг. Как может мертвая луна кого-то оттаять?

Я сидел и смотрел на нее. Она всегда была красива, а сейчас, когда луна вдруг опять показалась из-за туч, она стала невыносимо прекрасной! Светлые волосы длинными локонами легли на плечи, бледное лицо светилось, выделяя огромные темные глаза. Ее платье, казалось, впитало в себя цвет черной августовской ночи, нежный свет луны, переливы теней от деревьев, запахи ночных цветов и свежесть ветра. Я смотрел на нее и понимал, что она сейчас уйдет, и я больше ее не увижу. Она с укором смотрела на меня, но я не мог идти за ней, я был другой и никогда не стану таким, как она. И дело не в шифере и не в кухонных шкафчиках. И даже не в том, что я не мог собирать лунный свет. Я просто не знал, как буду отогревать ее пальцы, если вдруг она не захочет их оттаивать, не мог представить нас вместе, и она это поняла. Я видел, что она уходит по шуршащему гравию, звуки ее шагов становились все тише. Вот она дошла до поворота, и тут мне показалось, что она стала подниматься над землей. Внезапный порыв ветра прижал к ней платье, растрепал волосы, потом налетел какой-то странный вихрь, закружил вокруг нее листья, мусор, мелкие камни. Все это устремилось длинным изогнутым конусом туда, где яркое лунное пятно падало в листву далеких деревьев. И она исчезла.

Вскоре все стихло. Я видел, как бесшумный ветерок уносил по аллее мелкие листья, щепки, бумажки, как бы стирая следы вихря. Там, где только что была она, я увидел светлое пятно. Это был последний вздох луны, которая на моих глазах упала еще ниже и погасла.

На следующее утро я долго лежал в кровати, пытаясь преодолеть головную боль и понять, было ли случившееся вчера наяву или это мне приснилось. Я набрал ее номер, долго слушал длинные гудки, положил трубку и решил больше не звонить.

Женщина с мужчиной

Сегодня мой день

– Я иногда утром просыпаюсь и чувствую, что сегодня мой день! И тогда все у меня получается, все мужчины мои.

– А зачем тебе все мужчины?

– Я им мщу за то, что в другие дни они на меня не обращали внимания.

Думы о будущем

– Ты должен взять меня на содержание.

– Тебе разве нужны деньги?

– Нет, но мне нужна уверенность в будущем.

Передумала обижаться

– Вот тебе новый плащ.

– Спасибо, плащ чудесный, но ведь ты хотела на меня обидеться!

– Хотела, но потом купила плащ и передумала.

Предложение

– Почему ты не делаешь мне предложение?

– Ты разве пойдешь за меня?

– Конечно, нет, но предложение ты вполне мог бы сделать.

Учительница английского

– Я могу любого козла научить английскому за месяц. Но только за деньги или по любви.

Самозащита

– Я могу удовлетворить любого мужчину на расстоянии, просто сидя в кресле в другом углу комнаты.

– Это у тебя такая самореклама?

– Это такая самозащита.

Помощница

– Марина, как ты его терпишь? У вас в ванной плавают баллоны для катамарана, на кухне слесарная мастерская, а в комнате сборочный цех, пошивочная мастерская и склад.

– Я его не терплю, я ему помогаю.

Романтический вечер

Дождь к вечеру усилился и стал барабанить в оконные стекла.

– Давай разожжем камин, откроем бутылку вина – будем пить и смотреть на огонь!

– Давай, только сначала пропылесосим и запустим стирку.

Луна

Солнце спряталось за горами, небо потемнело, из моря стала подниматься большая желтая луна.

– Смотри, – сказала женщина, – луна зовет нас порадоваться наступающей ночи.

Мужчина допил коньяк из пузатого бокала и кивнул.

В Париж

– Поедешь со мной в Париж?

– С удовольствием! А ты собираешься в Париж?

– Нет, но мне интересно было узнать.

Любовь в кастрюле

– Как у тебя получается такое великолепное чахохбили?

– Очень просто. Я беру нужные ингредиенты, добавляю любовь и все получается.

– Да… А курицу ты тоже любимую берешь?

О правильности

Как часто, только попробовав, можно понять, что есть «правильно» или «неправильно».

Двое мужчин наблюдают как женщина хочет натянуть маленькую простыню с резинками на кровать размера «кинг».

– И не пытайся, не получится.

– Надо попробовать, вы лучше помогите!

Мужчины помогают. Простыня трещит.

– Попробовала?

– Да, но только я не поняла, зачем вы простынь порвали?

Существовать

– Я уверена, что атомов не существует. Ведь их никто не видел.

– А если я уйду и никогда с тобой больше не встречусь, то я тоже перестану существовать?

– Для меня – безусловно! Зачем ты мне такой, невстречающийся?

В магазине

– Вот думаю… У одного ноутбука четырехъядерный процессор, частота 2.5 ГГц, терабайт на диске, 8 Гигов оперативной памяти… А у другого…

– Бери другой.

– ?

– Он синенький!

Жарко

– Я сяду в тенёк под пальму и буду всё обзирать.

– Что ты будешь делать?

– Отстань, мне жарко и лень длинные слова выговаривать.

У озера

– Смотри, на озере белые бурашки.

– Может барашки?

– Барашки на лугу, а на озере бурашки.

Приглашение в ресторан

– Я хочу пригласить тебя в ресторан. Но только ты не чувствуй себя чем-либо обязанной после этого.

– Главное, чтобы ты себя так не чувствовал.

Без охов и ахов

Однажды я гостевал в Бостоне у знакомой. Вечером мы приехали на какой-то обрыв, откуда открывался фантастический вид огней города.

– Только без охов, ахов и соплей, – предупредила меня знакомая, увидев, что я собираюсь открыть рот.

– Видали мы огни и получше! – пришлось сказать мне. – Я помню Дом мебели на Ленинском проспекте в Москве горел, вот это было красиво!

Жизнь собачья

– Там все было потрясающе!

– У тебя всегда все потрясающе.

– Нет, не все. Жизнь собачья.

– А разве бывает, что все и везде потрясающе, а жизнь собачья?

– Бывает, что все детали замечательные, но собранная из них машина отвратительна.

Не туда смотрите

Занимаюсь извозом.

– Мне, пожалуйста, туда.

– Девушка, вы сидите сзади, и я не вижу, куда вы показываете.

– Это потому, что вы на меня совсем не смотрите.

О чем ты думаешь?

– О чем ты думаешь, надеюсь, обо мне?

– Да, теперь уже о тебе.

Еще лучше

– Ты малину будешь? Тебе оставить?

– Нет, доедай спокойно.

– Я хотела, как лучше…

– А получилось?

– А получилось еще лучше.

Голова болит

– У меня что-то голова разболелась. А у тебя?

– Пока нет, вроде бы.

– Это не по-товарищески.

– Ты имеешь в виду, что пропала общая тема для животрепещущих разговоров?