Игра на городах как башмаках
В холодный лес пристроит даже март.
***
МИХАИЛ ГУНДАРИН
Закроем глаза, чтобы лучше видеть
Серебристые облака,
Ползущие медленно, как в обиде,
К центру материка.
Пена космического прибоя,
Светящееся ничто,
Трансгалактического конвоя
Штопаное решето.
Или наоборот – посланья
Тем, кто всегда вдали,
Тяжёлые, кружевные зданья,
Поднявшиеся с Земли, —
Мелом струящимся расчертите
Нашу ночь на лету,
Пробросьте свои ледяные нити
Сквозь каждую темноту!
ВЛАДИМИР БУЕВ
Три сорта темноты познал я в жизни:
Есть «всякая» кругом,
«Любая» тоже есть, но мною признан
Лишь сорт один хитом.
У темноты-хита свои симптомы:
Глаза зажмурив, видеть свет,
Смотреть с блаженством, как плывут фантомы,
Каких в реале нет.
Мелом расчерчен асфальт на квадраты —
Это послания Бога.
Но не дают их прочесть бюрократы
Под глупым предлогом.
Я в облаках, кружевных этих зданьях,
Плавать мастак.
«Каждая» – третьего сорта названье.
Третий – не брак.
***
МИХАИЛ ГУНДАРИН
Андрей Сергеич Птах был просто человек
Не то, чтобы дурной, не так, чтобы опасный.
Но вот уже к нему над зеркалами рек
Два ангела летят, малиновый и красный.
Малиновый красив с нечётной стороны,
Но мёрзнет, потому Больших Огней поклонник.
А Красному тепло и в Ночь Пустой Луны,
И в День Закрытых Глаз, и вечером во вторник.
Их общая печаль мелькает в зеркалах.
Андрей меж тем сидит и трёт с усильем шею.
Один короткий спазм – и он падёт во прах,
Но ангелы споют несчастному Андрею.
ВЛАДИМИР БУЕВ
Три сорта темноты познал я в жизни:
Есть «всякая» кругом,
«Любая» тоже есть, но мною признан
Лишь сорт один хитом.
У темноты-хита свои симптомы:
Глаза зажмурив, видеть свет,
Смотреть с блаженством, как плывут фантомы,
Каких в реале нет.
Мелом расчерчен асфальт на квадраты —
Это послания Бога.
Но не дают их прочесть бюрократы
Под глупым предлогом.
Я в облаках, кружевных этих зданьях,
Плавать мастак.
«Каждая» – третьего сорта названье.
Третий – не брак.
***
МИХАИЛ ГУНДАРИН
Андрей Сергеич Птах был просто человек
Не то, чтобы дурной, не так, чтобы опасный.
Но вот уже к нему над зеркалами рек
Два ангела летят, малиновый и красный.
Малиновый красив с нечётной стороны,
Но мёрзнет, потому Больших Огней поклонник.
А Красному тепло и в Ночь Пустой Луны,
И в День Закрытых Глаз, и вечером во вторник.
Их общая печаль мелькает в зеркалах.
Андрей меж тем сидит и трёт с усильем шею.
Один короткий спазм – и он падёт во прах,
Но ангелы споют несчастному Андрею.
ВЛАДИМИР БУЕВ
Андрей Сергеич Птах был просто человек.
Но был ли этот тип приличным человеком,
Коль примагнитил он, заканчивая век,
Двух странных по своей расцветке имяреков?
Поди тут разберись, какой с небес сигнал.
Не белый херувим один. Второй – не чёрный.
Знать, падших нет средь них. Но красный? Маргинал?
Малиновый? Возможно, этот рукотворный.
Андрей Сергеич Птах не хочет околеть,
А потому проснуться тужится активно.
Трёт шею в грёзах он, что начала синеть.
Готов договориться с небом конструктивно.
Не знает Птах Андрей, что был обманут он.
Мошенники за нос всю ночь его водили.
Из кошелька его украден миллион.
…И заодно трюмо злодеи прихватили.
***
МИХАИЛ ГУНДАРИН
Окно
Двадцать четыре. Ноль.
Время на новый лад.
Ты уже спишь. Позволь
бросить прощальный взгляд
издали на окно,
гаснущее всегда, но не для всех.
Одно
это уже беда!
Я-то попал в число,
знающих, в чём секрет,
я-то и сам назло
прочим
гасил твой свет.
ВЛАДИМИР БУЕВ
Всем расскажу сейчас,
как я гасил твой свет.
Полностью без прикрас
я разглашу секрет,
что в темноте потом
было у нас с тобой
и кто затем тайком
хлынул к тебе рекой.
Всё расскажу другим,
будет им несть числа.
Пусть тебя съест Гольфстрим,
коль под других легла.
***
МИХАИЛ ГУНДАРИН
скрипел снег
под ногами
подшучивал век
над нами
88-й кончался
вернуться туда домой
там бы остался
на том сейчас и стою
шатаясь малость:
мы были тогда в раю
ВЛАДИМИР БУЕВ
зимой снег
крутит
любой век
шутит
а нынешний даже
мýтит
или мути́т
но не студит
хочу в прохладу в холод
ведь жар в котле —
что голод
но вдруг перевернулось:
в раю мне
обманулось
год 21-й
иного века
в аду приносит
счастье человеку
***
МИХАИЛ ГУНДАРИН
Манга
Когда с толпою кукол
Под крики горожан
Пересекаю купол
Расцветки баклажан
Я так хочу обратно
В хрустальный ком зрачка
Где крапинки и пятна
Легли наверняка
Но никого не впустит
В разбитые очки
Закрывшееся устье
Пылающей реки
ВЛАДИМИР БУЕВ
Хулинаньё
Когда к речному устью
Пришли гурьбой мы всей
Прославить чтоб искусство
Пустили в синь огней
И тут же всплыл из мрака
Бросая матюки
Суровый мент-макака
И мне разбил очки
В глазах полно осколков
Зрачки пронзают тьму
Толпа вокруг примолкла
Мне ясно почему
По куполу без ласки
Мне лупит этот мент
И баклажана краски
В глазах эквивалент
***
МИХАИЛ ГУНДАРИН
Незнайка на луне
В коммунистических, нервущихся
И шляпе с аццкими полями
(И это всё моё имущество),
Я там, над вами вверх ногами.
Что за нелепая утопия!
Но детство всякое нелепо,
Как насморк или плоскостопие —
Мороженое вместо хлеба.
Пускай бредово, но продуманный
В подробностях, до каждой спицы,
Давно поломанный, полуденный,
Вам этот мир всё так же снится.
ВЛАДИМИР БУЕВ
Незнайка просто спит
В бреду я или в грёзах сладостных,
Не знаю: в лапах я Морфея.
Но жить в отключке крайне радостно,
Над бренным миром гордо рея.
Я в шляпе с траурными перьями.
И не слетает шляпа эта,
Хоть головой я вниз. Поверьями
Я вею древними. Воспета
Душа поэта, как утопия,
Коль хлеба хочется с мороженым.
Но сон фантомен, он лишь копия
Реальности, на ноль помноженной.
***
МИХАИЛ ГУНДАРИН
Тренье слизистых, пенье медных,
Шелестение остальных.
Целый мир – от его победных
До его никаких —
Умещается между бедных,
Беглых гласных имён Твоих.
Здесь безумие, и паденье,
И любовь моя, и вина —
Просто звуков сосредоточенье,
Неудавшаяся тишина.
Нам оставлено только зренье,
Жизни судорожная волна.
Что же я всё хочу услышать
Предназначенное не мне?
Мир таится полночной мышью,
И в мучительной тишине,
Как оборванная афиша,
Бьётся небо в моём окне.
ВЛАДИМИР БУЕВ
А всего-то хотел я сказать,
Что умею рот открывать,
Звуки тоже могу издавать.
И по гласным стучать.
По ударным ударными бить:
Я сумел Тебя полюбить.
То галдёж звучит бесшабашный,
То на кладбище тишина,
То раздумий потоки зряшных,
То безмыслие пахана.
Хорошо, очки в рукопашной
Пощадила мои шпана.
Вот была Ты и нету любимой:
По ушам получил я сполна.
Прозреваю теперь, где незримо —
Не сумели сломать пацана!
Оставаться хочу невредимым,
Потому и сижу у окна.
***
МИХАИЛ ГУНДАРИН
Парочка
Движенья лицевой мускулатуры
свидетельствуют: девушка не плачет,
а просто всё могло бы быть иначе,
да только день сегодня слишком хмурый.
Уткнись лицом в то сердце, что амуры,
ползущие на задней передаче,
могли б разить повдумчивей, а значит,
иными были б ваши шуры-муры…
Но прочь мечты! Пока закат алеет,
румян своих постылых не жалеет,
бросая их на щёки и на лоб,
под кожаной тужуркою согрейся,
и более не плачь и не надейся —
иного нужно, было лучше чтоб.
ВЛАДИМИР БУЕВ
Любовь
Могла бы порыдать – так нет же, жмётся.
Сдалась бы мне – и плакала бы вволю.
Девице этой всё никак неймётся.
Я час её пасу и балаболю.
Не только на лице мускулатура
у девушки, меня что захватила,
но мастер в боксе милая натура —
мускулатуру в бицепсах развила.
Быть может, разрыдаться мне пристало,
пока в закате солнце умирало?
Ведь ночью точно врежет больно в лоб
красавица-девица с голой грудью.
Отдаться самому ей, ведь безлюдье?
Чего ж ей нужно, лучше было чтоб?
***
МИХАИЛ ГУНДАРИН
Проездом
Во сне я пришёл к ней с двумя бутылками водки
в синей дорожной сумке (с утра на вокзал),
так, повидаться, вписаться на ночь, о чём и сказал
прямо с порога. «На кухне» – добавил кротко.
И вот мы на кухне. Под пение сковородки
я наклонился, поцеловал
хозяйку впервые за столько лет. Сломал
к чёрту весь этот лёд. Она мне ответила. Вот как
славно всё начиналось. Но тут сплошняком пошёл
текста финального частокол,
сериальные титры – бестолочь и мученье —
оставляя за кадром самую суть —
цветастый халат, обнажённую грудь…
Такова поэзии мерзость, её назначенье.
ВЛАДИМИР БУЕВ
Походя похоть
Явился к бабе без шампанского. Чего хотел?
Будь рад, что вообще впустила на порог.
Свою всю водку выпить возжелал – полный беспредел.
С боем на кухню отправлен – такой вот пролог.
Столетним дедам и без водки негоже цеплять
девиц помоложе, пусть им уже семьдесят пять.
Но если в атаку пошёл, то иди до конца,
иначе и в сто пятьдесят не увидишь венца.
Мелькание телека, стих из ума не идёт:
то рысью несётся, то встанет, то еле ползёт.
Зачем я явился сюда, позабыл – вот мученье.
А, впрочем, всё явственно осознаю.
Я грудям с халатом цветастым гимн с одой пою,
но орган сто лет, как забыл о своём назначенье.
***
МИХАИЛ ГУНДАРИН
Осеннее утро (похмельный сонет)
Неизвестному времени суток
Мы, как в юности, отдали долг.
Наша кровь, словно сказочный волк,
Из темницы выводит рассудок
Издыхая, несёт в промежуток
Между часом, чей бубен умолк,
И вечерним, звучащим, как шёлк,
Ох, не близким…. Теперь не до шуток!
Поднимайся с постели, дружок,
Делай кислого пива глоток,
Принимайся за дело по новой.
Ты, царевич, один, ты один,
Вбитый в сердце осиновый клин,
Шерсти клок на рубахе шелковой.
ВЛАДИМИР БУЕВ
Утро туманное
Вот читаю я Мишу, пытаясь
Вспоминать, где был сказочный волк,
Кто, рассудком чужим восхищаясь,
Из тюрьмы ум спасать ведал толк.
Но, наверно, в мальцовстве я сказки
Очень редко и плохо смотрел:
Смысла в куцых парнячьих отмазках
Про долги потому не узрел.
Поднимаясь с постели, дружок,
Мины кислой (мол, не новичок)
Не раскрашивай в краски лимона:
Мол, ты хан, падишах иль султан,
Или круче ещё – Дон Жуан,
Дескать, нужен гарем для гормона.
***
МИХАИЛ ГУНДАРИН
С работы
Хорошо говорить и плыть
По снежному и чужому,
Наматываясь, как нить,
В направлении к дому.
Этим вечером столько лет,
Как я трезв и в дороге,
Как витрина, ломаю свет,
Обиваю пороги.
Нужно вольную дать огням,
Чтоб о нас рассказали,
Догорев, побывали там,
Где мы будем едва ли.
ВЛАДИМИР БУЕВ
Размотаться на километр
Или сразу на пять кэмэ.
Я сегодня на тело щедр,
Хоть сегодня в своём уме.
Стану ниткой (я трезв, друзья)
И лучом в тёмном царстве зла.
Света луч – это точно я
(Катерина давно сгнила).
Я витрина. Сияю я.
Нужно вольную дать огням.
Пусть сияний моих струя
Побывает и тут, и там.
***
МИХАИЛ ГУНДАРИН
Облако
На остановке автобусной,
города на краю,
припоминаю подробности,
снег перелистываю.
Вечер для неудачника
слишком хорош, а для
позавчерашнего мальчика
слишком холоден… эх!
Все мои детские страхи,
звуки, первой любви
зряшные тени и запахи
вспомни и оживи.
Извлеки их из облака,
падающего на всех,
чтобы укрыть, как войлоком,
этот город и снег.
ВЛАДИМИР БУЕВ
Облако в штанах
Позавчера я был мальчиком —
перемены близки.
Побродил по подвальчикам —
от мальца – угольки.
Нет, не стал я девицею,
неудачником стал.
Этот город темницею
для меня побывал.
Холодрыга по-зимнему.
Страхов детских хочу
и дурмана интимного,
где не надо к врачу.
Я сейчас грею пальчики,
и страшусь пацанов.
Вот бы снова стать мальчиком
и вернуть город снов.
***
МИХАИЛ ГУНДАРИН
Старый мотив
Снегу следует падать,
Бормотать на лету,
Находить себе радость
В полумёртвом саду.
Утверждать по привычке,
Что растает не зря,
А входя без отмычки
В двери календаря.
Потому что обещан
Всем достойный конец,
Даже если не вещим
Был наш лучший певец.
ВЛАДИМИР БУЕВ
Вечный мотив
Указанья осадкам
Я могу раздавать:
Снег годится к упадкам,
Дождь обязан летать.
А когда непонятно,
Дождь иль снег с мокротой,
Пусть и падают кратно,
И летают дугой.
Полумёртвому саду
Глубоко всё равно,
Дождь поёт серенаду
Или снег пьёт вино.
Календарь двери отпер —
Выпьем и запоём.
В сад всем выписан ордер.
Там быть лучше живьём.
***
МИХАИЛ ГУНДАРИН
Георгий Иванов
Как будто сбрасывают доски
С высокого грузовика.
Или на мелкие полоски
Рвёт равнодушная рука
Вверху полотнище тугое,
Невидимые паруса —
Так о печали и покое
Непоправимое такое
Твердит нам дальняя гроза.
ВЛАДИМИР БУЕВ
Георгий Иванов. Быть может,
Поэт он. Впрочем, да, поэт.
Сомнение, однако, гложет
На всех Георгиев предмет.
Победоносец – вот Георгий!
Пиши о нём стихи, поэт!
А не о тех, кто дальнозоркий,
кто супостатами согрет
и кто эстет-иноагент.
***
МИХАИЛ ГУНДАРИН
Карантин
Ноябрьским снегом, как пружина,
ещё зелёная трава
зажата в землю. Такова
одна из функций карантина.
Как будто капля парафина,
или собачья голова,
сползает по небу едва
луны поддельной половина.
Всё это так, посмертный бред…
И в нём, накинув капюшон,
курить выходишь на балкон,
и видишь – пьяница-сосед
случайной тени говорит,
что смерть нам только предстоит.
ВЛАДИМИР БУЕВ
Балкон
Я умер и при этом пьяный,
но голова моя светла.
Жаль только… выгорел дотла
мой мозг из-за дурных компаний.
Собачьи головы и мётлы
то ли с луны сползают, то ль
на конских шкурах трут мозоль
(хоть пьян мозг мёртвый, но расчётлив)
Стою я на балконе ада,
соображая, где котёл,
не понимая, в чём прикол?
Но запах мерзостного смрада
мне подтверждает: не в раю.
Балкон над пропастью. Курю.
***
МИХАИЛ ГУНДАРИН
Куда расти? Туда, где лето,
Где солнца круг, срывая крюк
Уже ноябрьского рассвета,
Взлетает, как высокий звук.
А здесь закона и порядка
В любом табло одно число.
И разделилось без остатка
На всех ничейное тепло.
Верти фонарь над головою,
Подземный пролагая путь
Тому, кто хочет стать травою,
А раньше был мороз и ртуть!
ВЛАДИМИР БУЕВ
Расти большим на радость миру!
До ста и больше лет расти
Без старости. Не став пронырой,
Покров земли не подвести.
Тянуться из-под камня к небу,
Фонарь над головой пока.
Все по закону лягут скрепы
И по порядку на века.
Из недр земли – прорыв в выши́ны,
Мороз и ртуть – чудесный день.
Пускай невелики аршины.
Пока фонарь не набекрень.
***
МИХАИЛ ГУНДАРИН
Заставка
Спой мне песенку про то
Что нельзя не потерять
Я живу носить пальто
Ты живёшь не умирать
ВЛАДИМИР БУЕВ
Итог
А в итоге и пальто
Износилось в решето
Вот и голые помрут
Всех туда уволокут
***
МИХАИЛ ГУНДАРИН
Отказ
Вы поняли теперь,
Зачем не бьётся сердце с сердцем рядом?
Я туда не хочу,
Потому что там пахнет бензином.
Там горит каучук
И крошится белёсая глина.
Чтоб из пены земной
Как из пепла (докурена трубка)
Как бы сами собой
Получились два тёплых обрубка.
Без голов и без ног,
Безнадёжно пропахшие гарью
Усечённые впрок
Ну а всё-таки мирные твари.
Тёмных пальцев смола
Совмещённых в нелепом пожатьи
Блещет, словно зола
В примитивном на вид аппарате.
Так лежать им весь век
На холодной и грязной подстилке,
Как подтаявший снег,
Поролон и пустые бутылки.
Им завидует Бог,
Посыпая морозной землёю…
Ну, теперь Вам вдомёк,
Почему Вы милы не со мною?
ВЛАДИМИР БУЕВ
Сверху вниз
Теперь понятно миру,
Зачем она так тянется ко мне, её кумиру?
Говорилось стократ,
Повторяться, однако, люблю я:
Из различных мы страт,
Но об этом ничуть не тоскую.
Ибо ты где-то там,
Где несносно воняет бензином.
Мне же чужд этот срам,
Да и глину крошить не по чину.
Ни сырой каучук,
Ни под чаном горящая сера
Не доставят мне мук,
Ведь не я той дышу атмосферой.
В том котле ни в золу
Обратиться, ни в пепел из трубки
Ни в густую смолу
Невозможно, как стать и обрубком.
Вот варёным куском
Натурального свежего мяса
Стать легко в чане том,
Как и всей остальной биомассой.
Мы из разных миров
И не сможем в одном оказаться.
Я мужик без грехов,
И не мне о твоих сокрушаться.
***
МИХАИЛ ГУНДАРИН
В разлуке
Здесь справа поле, слева – дивный лес.
Нет проще и гуманней несвободы!
Для тех, других, я мёртв или исчез.
Солёный ветер, запах лебеды.
Но зреет хлеб, и конской масти столб
Родней, чем колос этой новой яви,
Которая то смолкнет, как погост,
То песенкой стрекоз себя объявит.
ВЛАДИМИР БУЕВ
Кормёжка
Свобода – осознать необходимость
И неминуемость того, что заблудился.
Бал правит в соснах трёх неотвратимость:
Коль заблудился в них, то и спалился.
Фантом и виртуальность как реальность,
Химеры с миражами как тотальность.
И вдруг – о чудо! – птичка с бойкой мошкой:
В природе так устроена кормёжка.
***
МИХАИЛ ГУНДАРИН
Тяжело расставаться с городом-миром,
Покидая его лучом ли, тягучей тенью,
Пополняя шальные тыщи частиц эфира,
Неподвластного здешнему разуменью.
Таково весеннее горе! Душа стремится,
Ну а сердце будет грустить в отъезде,
Сквозь автобуса грязные стёкла, чужие лица
Наблюдая хмуро дома предместья.
Они кончатся скоро, а дальше поле,
Всё электромагнитное, как на схеме,
После реки, озера, а вот и море…
Переходим, закрыв задачники, к новой теме.
ВЛАДИМИР БУЕВ
Улетая в небесную даль богемой,
Я падежную форму «миром» смогу «эфиром»
В рифму складно сложить, намекнув на поэму,
Неподвластную мозгу здешних кумиров.
Такова моя мощь, она же душой зовётся.
Охватить смогу любые движенья.
Хоть порывы (чужой всегда споткнётся),
Хоть любые затишья, промедленья.
Я учитель, в руках у меня учебник.
Может каждый ребёнок и всякий взрослый,
Позабыв обо мне, свой открыть решебник.
…Я учитель и, значит, свыше всем вам подослан.
***
МИХАИЛ ГУНДАРИН
Весна, вновь ссыпаясь под колесо
(слышишь знакомый хруст?),
говорит по-китайски «всё холосо».
Иоанн-Златоуст,
февраль, замолчал. Не его порошок
падает на асфальт.
Всё съели, всё выпили – хорошо!
Я говорю, что сталь
здешнего неба будет расти,
падая, леденеть,
чтобы намокнуть на полпути
в чёрного марта твердь.
ВЛАДИМИР БУЕВ
Поэт, если пишет о феврале,
хочет чернил достать.
А если их нет в его скромном узле,
клавиатурку сжать.
Рыдать или плакать на стол иль асфальт —
тут уж каков златоуст.
Сможет ли, как средневековый скальд
Спеть он навзрыд под хруст
проталин, под слякоть и грохот слёз?
Сможет – качества знак.
А если весна через «клик колёс»,
то он простой Пастернак.
***
МИХАИЛ ГУНДАРИН
Не печалься. Твои рецидивы
даже смерти, и той не смешны.
Сочетанье вины и мотива
создаёт ощущенье страны.
Сочетанье любви и неволи
создаёт перемену картин.
Сладко свищет магнитное поле…
Не спеши, ты ещё не один.
ВЛАДИМИР БУЕВ
*
Сочетанье того ли, сего ли
создаёт ощущенье всего.
Коль живёшь ты в любви и неволе,
со страною почувствуй родство.
Коль вина и мотивы есть, снова
под собою почувствуй страну.
Коль в державе по новой хреново,
То пойдёшь не один ты ко дну.
***
МИХАИЛ ГУНДАРИН
Чёрный март
Это дождик случайный сказал нам быть,
Чтобы всё получилось, как и должно.
Ну а если кому здесь и не сносить
Головы, то марту. Ему темно.
Нам, напротив, тепло от таких вестей.
Утонувшее дерево не всплывёт.
В сердцевине чёрных его ветвей
Беззаконная жизнь хорошо течёт.
(Я об этом узнал пару дней назад,
Возвращаясь ночью в ничейный дом,
Ковыляя по улицам наугад,
Вспоминая себя с трудом).
ВЛАДИМИР БУЕВ
Март – он тёмный и чёрный пред февралём.
Всё получится, друг, только меньше пей.
Погрохочет и станет слякоть нолём,
Ковыляй потом, как после люлей.
Если дождиком ливень ты обозвал
И забыл о грачах, очах и лужах,
Если грусть размочил и истрепал,
Ковыляние станет натужней.
Так до ночи и будешь слепцом брести,
А потом и всю ночь без луны впотьмах.
Отгрохочет февраль, чтобы март цвести
Целый месяц смог в его певцах.
***
МИХАИЛ ГУНДАРИН
Я плачý тебе той же монетой —
неразменным таким пятаком,
что помечен моею пометой,
но расплющен чужим молотком.
Как наличие выдоха значим,
но как вдох неприметен, пока
тот, кто раньше других одурачен,
не признал своего пятака!
ВЛАДИМИР БУЕВ
*
Я не пёс, но монеты любые
помечать обожаю тайком
(пятаки особливо большие),
а потом на глазу голубом
расплатиться с тобой пятаками.
иль другому всучить как кредит.
Медь не пахнет, коль стала деньгами:
Цезарь Веспасиан подтвердит.
***
МИХАИЛ ГУНДАРИН
Блудный сын
Голос мой проседает под грузом страха.
Нам, таким певцам, не стоять на сцене —
Растворяться в мире, как тает сахар
В чашке чая. Как падает на колени
Неудачник, смешавший огни и воды,
Торопясь домой за своей наградой.
Мелкий дождик идёт. Ни души у входа —
Никому свободы его не надо.
ВЛАДИМИР БУЕВ
О непонятых гениях
Коль боишься, скорее влезай на сцену.
Не посмеет смелого гнать охрана,
Ибо противоядия феномену
И смотрения в рот опоздают в планах.
Неудачник объявится феноменом,
Лет чрез сто отыскав своё Эльдорадо:
Там и вход, и дожди, и награды сеном,
Да и Нобель как символ лауреата.
***
МИХАИЛ ГУНДАРИН
Свет отрывается от огня,
Машет своим золотым плащом.
Не замечая в упор меня,
Всё повторяет «прощён, прощён!».
Это сворачивает такси
С улицы заспанной в старый двор.
Ты не поглядывай на часы,
Здешнее время – вздор.
Если касанье твоей руки
Снова согреет мою ладонь,
Свету сбежавшему вопреки
Будет гореть огонь!
ВЛАДИМИР БУЕВ
Свет независимый, как и дым.
Пламя – тю-тю, отраженья – есть.
Так двойником своим цифровым
Я улетаю куда невесть.
Пусть ожидает меня такси.
Ты отдохни, подожди и ты
И не вопи, язык прикуси,
В дрожь не вгоняй листы.
Не истери, не неси пургу.
Дева, не разбивай семью.
Вместо себя я тебе могу
Тень предложить мою.
***