– Всё, отыгрался, – скрипя зубами, сказал Костя, – опять растянул.
Это был конец. Без Кости шансы у команды лицея падали практически до нуля. Кошмар позорного проигрыша всё более становился реальностью.
Леонид Ильич обнял Костю за плечи и увел к медсестре. Артём встал на его место на площадке, а место Глазьева занял размявшийся Игорь.
Подача, ловкая комбинация, финт брюнета, мяч в площадке. Артём чуть не заплакал от бессилия. А брюнет усмехнулся в очередной раз и, ощущая своё бесспорное превосходство, сказал:
– Ну, ты лопух, малый! Где тебя только играть учили?
Артём даже не заметил, как от вспыхнувшего гнева у него включилось рациальное зрение.
Подача с поля соперника, розыгрыш, Игорь, не рискуя, перебросил мяч через сетку. С той стороны его приняли без труда, но сделали не очень удачный навес над сеткой.
«Будет бить или нет? – задумался Артём. Вроде не должен, неудобно.» И вдруг увидел, как наливается зелёным светом та область мозга брюнета, которая выдаёт команду для удара. Артём лихорадочно пытался понять, что происходит. Получалось, что он видит, как определённая зона мозга готовится выдать импульс?
– Блок! – крикнул он Денису.
Зелёная зона мозга черноволосого вспыхнула ярко розовым. Двое лицеистов синхронно выпрыгнули над сеткой, закрывая траекторию полёта мяча. «Бах!» Удар пришёлся по правой руке Артёма и мяч, отскочив, плюхнулся под ноги брюнету.
– Есть! – Глазьев сжал кулаки.
– Не понял, как ты догадался, что он будет бить? – удивлённый Денис говорил очень тихо.
– Не знаю, Ден, но, кажется, чутьё, наконец, развилось.
– Ну, ты это, развивай дальше. Глядишь, и отыграемся ещё.
В следующий розыгрыш брюнет едва дотянулся до неудобно поданного мяча над самой сеткой. Логично было бы подтолкнуть его на чужую сторону, но черноволосый сделал едва заметный жест ладонью, после чего мяч ушёл резко вправо. За пару секунд до этого Артём заметил зелёный свет в одной из зон его мозга и остался стоять на месте. Мяч прилетел прямо ему в руки. Он спокойно отыграл его на Дениса, а тот сделал классический навес для удара. «Бах!» Мяч, пробив блок, приземлился в поле команды напротив, и Артём удовлетворённо хмыкнул.
«Гооооол!» – закричали лицейские болельщики со скамейки.
Вторую партию команда лицея всё же проиграла. Но с перевесом всего в два очка. Зато в третьей, хоть и с большим трудом, но одолела соперников. Леонид Ильич кричал громче всех, переживал и кусал кулаки, словно мальчишка.
– А я ведь знал, Глазьев, что у тебя талант, – радостно заключил он.
«Интересно, – думал Артём – полчаса назад хотел меня вообще из сборной турнуть, а теперь талант какой-то нашёл».
Честно говоря, рациальное зрение и способность обнаруживать зону мозга, готовящуюся подать импульс, здорово облегчали игру. Артём даже иногда успевал подсказывать своим, где будет мяч через секунду. И мяч оказывался именно в этом месте. Брюнет, жилистый, да и остальная команда тридцать второй школы заметно поскучнела. А у лицеистов словно второе дыхание открылось. Брюнет продолжал финтить, но это теперь почти не приносило результатов. Четвертая партия закончилась с перевесом в пять очков в пользу команды Артёма. Лицейские болельщики разошлись не на шутку, выдавая одну речёвку за другой. «Лицеист, лицеист, ты – крутой волейболист! Проиграет школа звёздам волейбола!» В пятой партии команда тридцать второй школы, окончательно упав духом, стала часто ошибаться. Лишь брюнет не сдавался до конца. До конца решающей пятой партии, в которой лицеисты просто разгромили команду соперников с перевесом в пятнадцать очков.
Когда судья засчитал последнее очко и известил об окончании матча, зал просто взорвался от победных криков, и вся площадка тут же заполнилась ликующими, обнимающимися людьми. «Качать его!» – крикнул кто-то рядом с Артёмом. Его подхватили чьи-то руки и стали подбрасывать к потолку.
Артём ужасно застеснялся, поэтому, как только его отпустили, как можно быстрее постарался отыскать Лену и Никиту и смыться с ними из спортзала.
– Глазьев! – услышал он голос физрука. – Завтра награждение, смотри не пропадай.
– Хорошо, Леонид Ильич, не пропаду.
На выходе из лицея друзей уже ждали. И эта встреча не предвещала ничего хорошего. Витька Косарев с двумя телохранителями подошли вплотную, преграждая путь. Дрына сегодня с ними не было.
– Здорово, Артём, – сказал Витька. – Ты это, телепат что ли, или как там, экстрасенс?
– Ты о чём, Вить? – лицо Артёма выразило недоумение. – Я рациологией занимаюсь.
– А ну, вот да. Я про это и … короче, надо Дрыну помочь. Он ведь это, ослеп совсем. Мы ведь чего, так, прикололись чуток, а ты его вон как.
– Ничего себе, прикололись! – возмутился Артём.
– Ну, ладно, – Витька явно чувствовал себя не в своей тарелке, – понятно всё, зря мы это. Только Дрыну исправить бы надо.
Артём переглянулся с Леной. Получалось, что Витька как бы извинялся и просил помочь. Просто с одной стороны не умел выразить это понятным языком, а с другой не мог упасть в глазах своих сотоварищей.
– Ну, ладно, – ответил Артём. – Давай попробуем.
– Ну, да, давай. А то мать Дрына к врачам, а те говорят, что глаза у него в порядке. Что-то в голове съехало. Мы тут и смекнули, что это вы. Так это, надо его, значит, ну, обратно, чтобы он снова видел.
Артём снова переглянулся с Леной и сказал:
– Приводите его к медицинскому институту через час. Что-нибудь придумаем.
Иван Сергеевич внимательно выслушал ребят, посадил Дрына, которого, как оказалось, на самом деле звали Андреем, перед собой, а остальным велел подождать за дверью.
– Поможет? – с сомнением спросил Косарев Артёма, когда они вышли из кабинета.
– Он в рациологии самый крутой. Если он не поможет – больше некому.
– Ладно, подождём, – Витька пристроился на ближайший стул. – А здорово ты это, в волейбол играл. Мы с пацанами смотрели. Размочили вы тридцать вторую по самое это, ну ты понял.
Артём улыбнулся.
– Повезло просто.
– Ага, мы заметили, как повезло. Ты их взглядом так буровил, как будто дырку в башке хотел просверлить. Загипнотизировал?
– Перестань, Вить, какой гипноз. Рациология и гипноз – вещи разные.
– А, ну-ну. Я понял уже, – Косарев многозначительно кивнул в сторону двери, за которой сейчас лечили Дрына, и умолк.
– Ну, вы даёте, дорогие мои! – воскликнул профессор, после того, как отпустил прозревшего и от этого радостного Дрына. Дрын обнялся с Витькой и вместе они поспешили поскорее испариться.
– Это я один виноват, Иван Сергеевич, – Артём шмыгнул носом, – но я не специально.
Профессор выдержал длинную паузу, глядя на ученика.
– Ты меня поражаешь. То ты хулиганов зрения лишаешь, то биотоки всего класса одновременно видишь,
– Ага, – обреченно кивнул Артём, – а ещё с помощью рациологии в волейбол играю.
–Что? – не понял Иван Сергеевич.
Пришлось рассказывать профессору про всю волейбольную эпопею.
– Да, я даже предположить не мог, что мощность биополя человека может быть настолько большой. Я вон полчаса с вашим этим Андреем возился, пока всю блокировку зоны мозга снял. А ты её за долю секунды поставил. Ну, да, в состоянии аффекта, биотоки могут многократно усиливаться. Но ведь ты начинающий рациолог, как у тебя это получилось, я не понимаю.
– Это он меня защищал, – вступилась за Артёма Лена.
– М-да, – задумался Иван Сергеевич, – и ещё одно мне не понятно. Если рациолог воздействует на мозг другого человека, он делает это с помощью электромагнитных импульсов, которые создает с помощью биотоков собственного мозга.
Вы, наверно, это ещё в лицее не проходили, поэтому попробую объяснить на пальцах. Электромагнитный импульс – это возмущение электромагнитного поля, вызванного резким ускорением частиц, в основном электронов. Так вот по всем физическим законам такой импульс расходится от источника его возникновения одинаково во все стороны, как круги на воде от брошенного камня. Именно поэтому здесь в институте подобного рода воздействия мы проводим в отдельных экранированных помещениях, где кроме рациолога и его пациента больше не присутствует никто. В противном случае воздействие может зацепить всех людей, находящихся в помещении.
Более-менее понятно объясняю?
Артём кивнул.
– Хорошо, тогда идём дальше. Для точечного воздействия на определённые зоны головного мозга нами создан специальный прибор, который экранирует рациальное воздействие во все стороны, кроме необходимого направления. А в нужном направлении он ещё и усиливает импульсы.
Так вот, как раз тут мы и подходим к самому удивительному факту. Артём произвёл воздействие на головной мозг Дрына. Воздействие это было узконаправленное на зону мозга, отвечающую за зрение, при этом ни на кого более это воздействие оказано не было.
– Ты хочешь сказать, что без прибора импульс Артёма должен был ударить всех, кто был вокруг? – догадалась Лена.
– Именно! А раз этого не случилось, значит, Артём сам, без прибора, создал узконаправленный импульс. Предполагаю, что он неосознанно сформировал экранирующее магнитное поле, которое не дало разлететься импульсу во все стороны. И это я даже не знаю, как назвать, если не чудом. Потрясающий эффект, пусть и совсем не позитивный, но потрясающий! Кстати, – вспомнил профессор, – у нас работает аспирантка Юля, вы с ней знакомы. Она как раз по этой теме пишет работу.
– По какой? – заинтересовался Артём.
– Рациологическое воздействие на электронные приемники и живые организмы. Представляете, она предлагала использовать рациологию, как боевое искусство. Бить ударными биоэлектрическими импульсами противника по мозгам. Но я запретил ей даже думать в этом направлении. Тут можно таких дров наломать, что просто страшно подумать. Мозг – это не игрушка. Тут осторожность на первом месте. Пинцетом и то прикасаться боязно, а она предлагала молотком бить.
– Но если это враг, почему его нельзя молотком? – возразил Артём. – А из автомата застрелить лучше что ли?
– Человека с автоматом можно вычислить. Для этого придумали всякие металлодетекторы, датчики, реагирующие на запах пороха и тому подобное. Человек с рациологической дубиной не вычислим никакими приборами. Представь себе: приходит такой человек в банк, усыпляет охрану, персонал и посетителей и безнаказанно грабит хранилище.
– Сработает сигнализация, – Артём пытался уцепиться за соломинку.
– Я тебя умоляю! И что? Приедет полиция, он и их усыпит. А теперь представь, что такой инструмент окажется в руках не грабителя банка, а террориста, задумавшего взорвать атомную станцию. Ты понимаешь, что развивая эту тему, мы ящик Пандоры открываем? Вот поэтому я категорически против такого направления рациологии.
На следующий день, когда Артём с Никитой вышли после уроков из лицея, на крыльце их поджидал молодой человек, показавшийся Глазьеву знакомым.
– Здравствуй, Артём, – приветствовал он и протянул руку. – Я Илья Бузин, помнишь, я к вам на занятия в институте приходил, когда вы вестибулярный аппарат изучали?
– О, точно, – вспомнил Артём, хлопнув себя по лбу – Здорово, Илья! А ты разве не должен быть в Германии на стажировке?
– Вообще-то на практике, но неважно. Я как раз оттуда. И у меня к тебе важный разговор тет-а-тет. Давай упадём в ближайшую кафешку и поговорим, я угощаю.
– Ты кто такой, чувак? – раздался из-за спины весьма знакомый голос.
Витька Косарев с товарищами обступили Илью.
– Ты знаешь, что тут наша территория? Ты чё, наши бабки решил у нас под носом стричь? Чё-то ты больно дерзкий!
– Вить, всё нормально, – мы просто разговариваем, – Артём испугался, что Илья ни с того, ни с сего сейчас получит в челюсть.
– Да? – Косарев спросил это с небольшим удивлением и угрозой одновременно. – А ты это, давай-ка сюда мобилу свою.
Артём, не желая обострять ситуацию, достал телефон.
– Зачем он тебе? Он старый.
Витька молча забрал мобильник и настучал в нём несколько цифр.
– На, добавь в контакты. Мой номер. Если чё, сразу звони. Щас козлов всяких много, мы им рога быстро отшибём. – Витьку распирало от важности. Он снова обернулся к Илье. – Понял, чувак?
Бузин ошарашено пытался подобрать слова.
– Да я-то что, да нет, я вообще…
– Ну-ну, смотри, – многозначительно сказал напоследок Витька и важно зашагал прочь. Телохранители потянулись за ним.
Илья шумно выдохнул.
– Ну и друзья у тебя, Артём.
Глазьев улыбнулся.
– Да это не друзья, так, пересекались тут пару раз.
– Ладно, так как насчёт, поговорить тет-а-тет?
– Хорошо, только давай тут. Не хочу в кафе. И ещё, от Никиты у меня секретов нет.
Илья с недоверием посмотрел на Никиту.
– О кей, как скажешь. Дело в том, что моя практика проходит в университетской клинике в Гамбурге. И там я рассказал руководству университета о кафедре рациологии в нашем институте. Они очень заинтересовались этими исследованиями и очень хотели бы ими заняться. Начинать на пустом месте очень сложно, поэтому они приглашают к себе специалистов. Для тебя у них особое предложение. Они полностью оплачивают твой проезд, проживание на год вперёд и выплачивают ежемесячное денежное содержание в таком размере, какой твои родители зарабатывают за год. Нюансы обсуждаются. Предусмотрена куча бонусов. Например: в твоём распоряжении будут самые крутые телефоны, компьютеры с оплаченным безлимитным интернетом и возможностью связи с любым абонентом в России. Конечно, будет сделано предложение и другим рациологам, но они будут сугубо персональными, поэтому и ответ они ждут тоже от каждого персонально.
Артём от удивления открыл рот.
– Ехать в Германию? А учеба в лицее?
– По твоему выбору тебе будут предоставлены русскоязычные преподаватели или обучение будет организовано через интернет. А после окончания среднего образования ты можешь считать себя студентом любого европейского ВУЗа по твоему выбору.
– А родители? Ведь нужно их согласие.
– Разговор с родителями я беру на себя. Я думаю, они не будут против существенной помощи семейному бюджету, которая будет измеряться в тысячах евро?
Весь разговор Никита угрюмо и с недоверием смотрел на Илью и, наконец, сказал:
– Что-то не верится мне, что, только послушав твои рассказы, немцы сразу поверили и сделали такое заманчивое предложение.
– Немцы, конечно, не дураки. И так просто такие предложения не делают. Но у них есть альтернативные источники информации. Они всё проверили и получили подтверждение. Так что подвоха тут никакого.
– А какой твой интерес? – не унимался Мухин. – Тебе-то с этого что? Ты ведь не рациолог.
Илья улыбнулся.
– Конечно, мне тоже пообещали кое-какие бонусы. Но они совсем незначительны, по сравнению с предложением для Артёма. Ну, так как, Артём?
Глазьев задумался. Что-то во всём этом было неправильно, но что, он пока понять не мог. Вроде всё красиво: Европа, деньги, свободный график учёбы, но почему-то навязчиво крутилась в голове поговорка про бесплатный сыр.
– Мне нужно время, – сказал он твёрдо.
– О кей, подумай, и вот тебе в качестве презента от университета, – Илья протянул Артёму телефон последней модели самого дорогого бренда.
Артём аж поперхнулся.
– Не беспокойся, – продолжил Илья, – это тебя ни к чему не обязывает, просто говорит о серьезности намерений немецкой стороны. Держи он твой.
Артём с опаской принял дорогущий аппарат. Боясь, что он соскользнёт с руки, он крепко зажал телефон в ладони.
– Завтра я тебе на него позвоню. Надумаешь раньше, позвони ты. Там забит мой номер. Ну, счастливо, надеюсь, ты сделаешь правильный выбор.
Но раньше всех Артёму позвонил Иван Сергеевич и попросил прийти в институт.
Лена уже была в кабинете профессора, когда пришёл Артём. Хозяин кабинета говорил по телефону, и Глазьев, подсев к Светлячку, тихо спросил:
– Что-то случилось?
Лена пожала плечами.
– Я сама только пришла, не знаю ничего.
Иван Сергеевич отключил телефон и серьезно сказал:
– Я тут со всеми на кафедре уже поговорил, теперь ещё надо с вами. Нашими исследованиями заинтересовались иностранцы. В принципе они интересовались ими всегда, но это носило теоретический характер. И мы, и они порой публиковали статьи в научных изданиях на рациальные или околорациальные темы. Потом писали комментарии или рецензии друг другу на эти статьи. Общались на научных конференциях и форумах. Всё это было нормальным научным процессом. Но сегодня ко мне приходил представитель Университетской клиники Гамбурга Отто Шрайдер. Он сказал, что их университет крайне заинтересовали наши исследования. Предлагал ехать в Германию и продолжать исследования у них. Обещал лучшую лабораторию, полное обеспечение исследований, никаких ограничений и зарплату миллион евро в год.
– Ничего себе! – воскликнула Лена. – А ты что?
– Не поверил. Я понял, что Шрайдера готовили к разговору. Ему активизировали несколько свободных зон мозга, чтобы биотоки, производимые ими, покрыли мозг электрической завесой, за которой не видно ничего.
Мне показалось это очень странным. И я взял грех на душу. Погасил эти зоны, пока мы разговаривали, и увидел, что мой собеседник говорит неправду. Вот только, в чём тут обман, я понять не смог.
В результате я отказал ему. Предупредил всех на кафедре и теперь вас.
– А ведь ко мне сегодня приходил Илья Бузин, ваш студент, помните? – Артём был озадачен.
– Подожди, как приходил? Он же в Германии!
– Он приходил с тем же вопросом. Предлагал в Гамбург перебираться. Говорил, что действует от имени руководства Университета.
– Значит они со Шрайдером в одной упряжке. Ты согласился?
Артём покачал головой.
– Взял время подумать. Что-то мне не понравилось в его елейных речах. Уж больно ровно стелет. Кстати, он мне телефон подарил. Просто так.
Артём выложил на стол подарок.
– Круто! – удивилась Лена. Такой стоит…Это же последняя модель.
– Просто так, говоришь?
– Не верите?
– Артём, что за вопрос? – профессор первый раз улыбнулся. – Тебе верю, но не забывай, что у каждого человека в голове детектор лжи. И любой рациолог может отличить правду от лжи в любой момент. Ты, кстати, Илью не проверял?
– Нет, я, честно говоря, даже не подумал об этом.
Ладно, страшного пока ничего не произошло, но надо быть начеку. Если что-то изменится, держите связь и сразу сообщайте. Не нравится мне эта возня.
На следующий день Артём рассказал историю про Шрайдера Никите, и тот долго качал головой.
– Миллион евро! Ничосе! Видно им очень надо на эти исследования лапу наложить. Вот так они свою науку и развивают за счет наших мозгов.
На перемене к Артёму подошёл Косарев с неизменной свитой.
– Здорово, Артём! – громко поприветствовал он. – Ты это, как дела?
Артём кивнул.
– Норм.
Витька сделал важный вид.
– Ну, ты, если что, телефон знаешь, звони.
– Ладно, спасибо, – Артём кивнул ещё раз, и Витька удовлетворённо пошёл дальше.
«Кстати, телефон! – вспомнил он. – Надо позвонить».
Глазьев достал из сумки подаренный мобильник и вызвал номер. Одноклассники, стоявшие рядом, сделали большие глаза, увидев, с какого аппарата звонит Артём.
– Привет, Артём! – раздался в трубке бодрый голос. – Надеюсь, ты всё правильно решил?
– Привет, Илья! – нет, я хочу отказаться. Извини.
– Артём, ты с ума не сходи, такие предложения раз в жизни бывают. Давай ты сейчас ещё подумаешь, а после уроков мы с тобой встретимся и поговорим.
– Нет, Илья, я думаю, не стоит. Ещё раз извини. Телефон могу вернуть.
– Ладно, ты не горячись. Будем считать, разговор не окончен, ещё увидимся.
После уроков Артём с Никитой решили подождать Лену. У её класса затягивался факультатив по физике.
– Смотри-ка, – сказал Мухин, подойдя к окошку в фойе, – тебя дожидается.
Артём обернулся и увидел Бузина, маячившего у входа.
Глазьев покачал головой.
– Вот пристал, впору хоть, в самом деле, Косареву звонить.
– Не надо звонить, он уже тут, – Никита улыбнулся, – похоже, сейчас всё без нас решится.
Действительно, Витька с друзьями вышел из-за угла здания лицея и направился прямиком к Илье. По обыкновению окружив собеседника, компания провела с ним решительные переговоры, после которых Бузин поспешил удалиться отчаянно быстрой походкой, то есть бегом.
«Спасибо тебе, Витька!» – мысленно поблагодарил Косарева Артём. Ему почему-то очень не хотелось встречаться с Ильёй.
– Вы чего тут? – раздался Ленкин голос за спиной.
– Тебя ждём, мы подумали, что тебе два персональных охранника сейчас не помешают, – Мухин улыбнулся.
– Никита в курсе, я ему всё рассказал, – объяснил ситуацию Артём.
– Ладно, пошли, телохранители, от кого защищать будете?
Никита решил шутить дальше.
– Да мы тут, пока тебя дожидались, уже всех разогнали. А то шлялись тут всякие.
Артём перевёл Мухинскую тираду на понятный язык.
– Илья снова приходил, караулил у входа, но попался Косареву и тот его отправил далеко и энергично.
– Ясно, – кивнула Лена, – тогда пошли?
Днём позже Лена нашла Артёма после первого урока. Вид у неё бы явно расстроенный.