Восьмой десяток

RESORT BLUES

 
Южное небо…
Звездное небо…
В воздухе – томный зной.
Вечер, как вечность…
Смуглые плечи:
женщина – рядом со мной.
Как пожилой плейбой,
призывно и страстно воркует и стонет прибой.
Подожди!
Еще не поздно.
Погляди
на эти звезды!
Подожди!
Посидим.
Еще не поздно.
 
 
Мир замирает:
где-то играют
медленный, знойный блюз.
Слушай, не слушай —
мучают уши
страстные стоны: «Люблю!»…
Ночью готов любой
нырнуть в этот сладкий сироп под названьем «любовь»,
чтобы в нем,
под звуки блюза,
погрузиться
в мир иллюзий
и забыть
обо всем,
под звуки блюза.
 
 
Терпкий, до боли,
запах магнолий.
Ласковый теплый пляж.
Новые встречи,
нежные речи… —
все спешат на кобеляж.
В переплетеньях тел
забыто давно, где своя, где чужая постель…
Не спеши!
Еще успеем…
Не спеши!..
Чуть-чуть скромнее!..
Согрешить,
без души,
всегда успеем.
 
 
Если б не старость,
сбросив усталость,
смог бы я тоже, но…
стоит представить,
сколько осталось… —
лучше уж в порнокино!
Вдруг, не дай Бог, влюблюсь
под этот курортный волнующий, чувственный блюз…
Пусть своим
здоровьем платит
тот, кто мнет
любое платье,
а для нас —
преферанс
в своей палате.
 

НОЧЬ

 
Ночь рассыпала чёрные волосы
По земным… неземным!.. округлостям…
И зовёт меня зримым голосом
Вызывающей лунной смуглости.
 
 
Что-то шепчет, вздыхает обиженно,
Волосами щекочет лицо мое,
И в глаза мои неподвижные
Звезды падают невесомые.
 
 
И бормочет арык вполголоса…
Пахнет дыней чарджуйской спелою…
И сплетаются черные волосы
С волосами моими – белыми.
 
 
Ночь-красавица! Гурия райская!
Луноликая пери восточная!
Так доступна, нежна и ласкова!..
Так прекрасна, и так… настойчива!..
 
 
Разве мог бы я не понять ее,
Изнывающую от желания,
Ощущая ее объятия,
Опьяненный ее дыханием?..
 
 
И ко мне прижимаясь, с жадностью,
Зовом плоти бесплотной терзаема,
Ночь ласкает меня… безжалостно!.. —
Ненасытна и неосязаема…
 
 
Шепчет страстно и властно: «Иди ко мне!..
Это Вечностью нам завещано…
Ну, иди же!..», – и я растворяюсь в ней,
Как когда-то – в любимой женщине!..
 
 
И Вселенная мчится навстречу нам!..
И ни боли нет, ни усталости!..
И сливается молодость вечная
С одинокой моею старостью!..
 
 
И – свобода в нас! Неудержимая!
Отрешен от земной круговерти я!..
Только что это?.. – новая жизнь моя?..
Или – смерть?.. Или это – бессмертие?!..
 
 
Ферганская долина. Август 2008 г.
 

ВОЗВРАЩЕНИЕ

Горький праздник в моей беспокойной судьбе:

Я вернулся домой. Я вернулся к тебе,

Мой отчетливый сон… и невнятная явь.

Здравствуй, детство моё! Здравствуй, юность моя!

Сколько лет?.. сколько зим?.. сколько черных ворон

Пролетело с тех пор, как на этот перрон

Я однажды пришел, чемодан уложив,

Чтоб уехать в свою суматошную жизнь?..

Здравствуй, город родной! – говорю я, любя, —

До чего же ты стал не похож на себя!..

Где твой сдержанный лоск, что был строг, как гранит?

Почему ты его не сумел сохранить?

Город-интеллигент!.. К торгашей торжеству,

Ты все больше и больше похож на Москву:

Тот же блеск мишуры… те же вопли реклам…

Те же толпы приезжих, скупающих хлам…

Жадный пир нуворишей… и жалкая жизнь

тех, кто вышвырнут ими, обманом, в бомжи.

Те же трещины старых облупленных стен

И помпезный фасад для почетных гостей,

Где торчат, словно свечки, твои маяки,

Как в ватрушке с вареньем… из серой муки.

Можно выстроить банк, можно вылизать Центр…

Только толку в том – грош!.. (или, правильней, – цент?) —

Та же сытая власть!.. Но страшнее всего —

Разобщенность людская. И вот уж чего

Я никак, хоть убей, осознать не могу:

Как же ты, гордый город, не сданный врагу,

Переживший блокаду, сейчас – полный сил —

Метастазы фашизма в себе прорастил?

А кругом – суета. Каждый – сам по себе,

В непрерывных заботах о личной судьбе:

Как бы что ухватить… где бы что-то урвать…

Для себя… для семьи… на других – наплевать!..

Отодрать свой кусок – и бежать поскорей,

Запереться в своей персональной норе.

Бедный мой Петербург!.. Не во сне. Наяву.

Извини… я иначе тебя назову:

Здравствуй, мой Ленинград! Ты меня узнаешь?

Я тебе благодарен за детство свое,

За прекрасную юность, за каждый мой день

Среди добрых, спокойных и честных людей.

Это – счастье, что нам приходилось расти

В коридорах твоих коммунальных квартир,

И на звезды смотреть редкой ясной порой

Из колодцев твоих грязно-серых дворов.

И насколько же ярче была наша жизнь:

Мы умели любить, мы умели дружить

Бескорыстно и искренне – принцип таков! —

Без «гламурной тусни», без мобильных звонков,

Без хождений в «Рунет», без компьютерных игр,

Познавая, «в реале», изменчивый мир.

Тусклый неба квадрат иногда голубел.

Мы взбирались на крыши – гонять голубей

Или просто, с восторгом, смотреть с высоты,

Как под нами – ковром – расстилаешься ты.

И не нужен нам был интернетовский чат —

На катке и на танцах «кадрили» девчат,

И играл нам – вживую! – Иосиф Вайнштейн,

И смотрели, с улыбкой, на нас Крузенштерн,

Добролюбов и Глинка, Барклай и Крылов…

Даже строгие львы… – поощряя без слов,

Когда мы, после танцев, в субботние дни

Целовались на лавочках около них.

Мы любили читать, мы умели мечтать,

И сегодняшним – были мечты – не чета!

Эх!.. увидеть бы их воплощенными в жизнь —

Понеслась бы она так, что только держись!

Может, стал бы свободным, и впрямь, человек,

И в Искусство вернулся б «Серебряный век»,

И, пройдя сквозь эпоху финансовых бурь,

Ты расцвел бы, как прежде, мой Санкт-Петербург

Ст. Петербург, март 2011 г.

RETURN-BLUES

Первооткрывателю «джазовой поэзии» —

Джеймсу Мёрсеру Ленгстону Хьюзу

Посвящается.

 
Возвращаюсь!
Я старался всегда,
                отовсюду, где был,
                                уходить без «войны»,
                                             без взаимных обид,
                                                                        не прощаясь.
Беззаботно,
            Оставлял города —
                        даже те, что любил,
                                      уходил от жены
                                                   в неустроенный быт
                                                                        безработных.
Сто профессий сменил,
       полный творческих сил,
             никогда никого ни о чём не просил,
                    никогда никому не давал никаких обещаний,
По стране кочевал,
          бомжевал, бичевал,
                     недовольный судьбой, что-то в жизни искал,
                                но мосты за собой никогда не сжигал.
Возвращаюсь!
 
 
Скажем честно:
              Время быстро бежит,
                         мир прекрасен, но лжив,
                                      и не стоит, ей-ей,
                                                 так уж им дорожить:
                                                              миг – и в бездну!
Если трезво
              Оценить мою жизнь,
                           на весы положив, —
                                       всё, что создал я в ней,
                                                    всё, что я совершил,
                                                                         бесполезно.
Суета… суета…
    впереди – пустота,
        я смертельно устал, и уже – неспроста —
            прозвучала труба, мой грядущий конец возвещая.
Но последний куплет
           до конца не допет,
                         значит, надо дойти, значит, надо успеть,
                                        значит, это судьба улыбается мне.
Возврашаюсь!
 

ТВОРЧЕСТВО

РЕКВИЕМ ПО ГЕРОЮ

1. МОЕМУ… И ДРУГИМ ПОКОЛЕНИЯМ

«Жил-был царь.

У царя был двор.

На дворе стоял кол.

На колу висело мочало…

Начинай сказочку сначала!

Жил-был царь… и т. д.»

(российский фольклор)

 
Из дискуссий и свар кулуарных,
                                             из сонма сомнений и мнений,
Из болота
             речей и статеек —
                                   метановых пузырей,
В бесконечной
                     и вечной, как мир,
                                            борьбе поколений
Снова
       вылез вопрос
                      о герое сегодняшних дней.
И опять
          в нашей жизни —
                                  нелепой,
                                             скандальной,
                                                              греховной —
Словно в юности давней,
                                    отчетливо слышится мне,
Как отцы
            своим детям
                            вменяют в вину бездуховность…
Поклонение Западу…
                            потерю российских корней…
Журналисты
                из жареных фактов
                                         (и это, наверное – клиника)
Лепят новых «героев»
                                 для «желтых» газетных подвалов:
Сопляка
          наряжают
                       в костюм нигилиста и циника,
Раздевают…
                простите, до срама…
                                               интеллектуала…
Коммунисты —
                   за кепки,
                                спецовки,
                                              рабочие блузы…
Нацепив на себя их,
                              читают безусым мораль:
Дескать,
           мы для вас всё! —
                                    и театры,
                                                и школы,
                                                             и вузы…
Позабыли,
              бездельники,
                               «как закалялась сталь»?!..
Кто-то что-то невнятно бубнит,
                                             катит ржавую бочку на власть,
Черной краскою
                       наше грядущее
                                            мрачно рисует,
Демонстрируя бездну,
                              в которую может Россия упасть… —
Словно это
               сегодня
                           кого-то,
                                      действительно, интересует…
Ну, уж, нет, господа!
                             Эта песня сто раз перепета!
Молодых стариков,
                          как и старых циничных юнцов —
Тех, что вы
              конструируете
                                  в тишине кабинетов —
Нам сегодня,
                   пожалуйста,
                                    больше не суйте в лицо!
«Наша жизнь,
                   господа,
                              есть громада немыслимой сложности.
В ней
       ничто
             не проходит бесследно», —
                                                     сказал знаменитый поэт.
Мы не сможем забыть
                               революций кровавые ножницы,
Искромсавшие
                    карту страны,
                                     а попутно —
                                                   и весь белый свет…
Паренька
             из российской деревни,
                                                убитого где-то в Испании,
В год, когда,
                 рука об руку,
                                  против фашистской чумы
Встали
         Генрих и Шарль,
                               Федерико,
                                             Эрнесто
                                                         и Ваня…
Может,
          будь это нынче —
                                 стояли бы рядом и мы!
Разве можно забыть —
                            христиане ли мы…
                                                      мусульмане… —
Всех,
      погибших
                   на той —
                           самой главной
                                              Священной войне?..
Тех, кто позже погиб,
                              неизвестно, за что,
                                                         в Афгане…
Кто сейчас погибает,
                            Бог знает, за что,
                                                     в Чечне…
Никогда
           с пьедесталов
                                герои
                                        не могут быть свержены —
Будут вечно стоять,
                           светлой памятью масс
                                                              осияны!
Героизм… —
                он, по Далю —
                                  отвага и самоотверженность —
То есть, то,
              чем столетия
                                были сильны россияне.
Но сейчас
             нам совсем ни к чему
                                             героическая харизма —
Воля,
       трезвый расчет
                             и умение думать —
                                                       важней.
И не нужно
               в «ударном труде»
                                           совершать чудеса героизма —
Нужно просто работать!..
                                   на пользу себе… и стране!..
Без нелепых
                  стахано-гагановских
                                                 дутых рекордов,
Без авралов,
                 без спешки…
                                  настойчиво…
                                                    Изо дня в день…
Игнорируя
               «желтых» писак
                                     окаянные морды,
Обывательский бред
                              и ораторскую дребедень.
Пусть не врут,
                    что сегодня
                                   на подвиг способен не каждый!
Если, вдруг,
               над Россией
                               набат загремит вечевой,
Мы поднимемся все! —
                                это было уже не однажды.
Это было, и будет всегда!.. —
                                        Знать бы только,
                                                                во имя чего?!
 

2. МОИМ КОЛЛЕГАМ-ЛИТЕРАТОРАМ

«…Мы сегодня хороним Героя

 

Не как личность, а как понятие…»

Игорь Бахарев «Баллада о Герое», 1994 г.

 
Уважаемые литераторы! —
драматурги, поэты, прозаики,
графоманы-акселераты,
поэтессы – пушистые заиньки,
сценаристы и публицисты,
юмористы и мемуаристы,
желчью брызжущие сатирики,
пародисты и томные лирики,
начинающие и маститые,
голодающие и сытые,
доброхоты и злобные критики,
оптимисты, зануды и нытики,
очень важные и культурные
дамы окололитературные,
переписчики гимнов и прочие
сочинители од и элегий…
Я, пожалуй, скажу короче:
Дорогие мои коллеги!
Приношу вам свои извинения
за возможные инсинуации,
но… хочу предложить к рассмотрению
любопытнейшую ситуацию:
 
 
Вся Россия проблемой беременна
(озабочены все… повально):
«Кто – Герои нашего времени?
В чем – Идея национальная?».
 
 
Как ни странно, но обнаружилось —
хоть рожать все равно придется —
сколько б мы, господа, ни тужились,
разрешиться не удается.
 
 
Кто ответит на эти вопросы?
Кто поможет нам в этой беде?
Где же вы, господа философы —
генераторы новых идей?
 
 
Где вы, будущего провозвестники —
«Альбатросы» и «Буревестники»?
Где вы, вечные наши советчики —
«Инженеры душ человеческих»?
 
 
Где вы – те… (чтоб вам было пусто!)…
прежней школьной программе близкие,
теоретики от искусства —
Добролюбовы и Белинские?
 
 
Где вы, пламенные ораторы —
огнедышащие красавцы?..
Что ж молчим мы, друзья-литераторы,
словно это нас не касается?!
 
 
Напрягая мозги свои куричьи,
мы вздыхаем: «Вопрос не прост!..
Со времен Михаила Юрьича
задают нам этот вопрос.
 
 
Наши лидеры – те, которые
нас, черт знает, куда, ведут —
в сотый раз перепишут историю,
и опять нам его зададут.
 
 
Ну, а мы, как шуты и «халдеи»,
от усердия, землю роя,
превратим героев в злодеев…
возведем злодеев в герои!..
 
 
Ах, как, в прежнее время, верно-то
был распутан мнений клубок!
Для читающей публики – Лермонтов.
Для неграмотных – русский лубок.
 
 
А в лубке – герой!.. да на все времена!..
порубавший мильён голов!
Сапоги гармошкою – в стременах!
Шашка вострая – наголо!
 
 
На него и буденовку можно надеть —
будет красный герой-командир,
а для ярых сторонников белых идей —
можно выбрать казачий мундир…
 
 
Бурку на плечи брось – и, в вихре атак,
дворянин-золотопогонник…
Та же бурка, но позже – и мчится… на танк…
генерала Доватора конник…
 
 
Можно дать вместо шашки ему кирку
и отправить в забой – тогда,
если вымазать углем лицо лайдаку,
выйдет славный Герой Труда…
 
 
Героизм, господа, во все времена,
был продуктом идеологии,
и какая сегодня ему цена,
понимают, наверное, многие:
 
 
Наши славные лидеры – что бы они
нам с трибуны ни тарабарили —
ценность каждого подвига, в наши дни,
в нефтяных измеряют баррелях.
 
 
Так что вам, уважаемый Лермонтов,
нас сегодня понять было б сложно:
нынче даже погоны вермахта
на героя напялить можно!
 
 
Раздавай, кому хочешь, почести!
За кого угодно радей!
Что поделаешь, если в обществе
полный вакуум в сфере идей?!
 
 
А когда-то наш «Вождь и Отец» —
теоретик языкознания —
воспитанию юных сердец
уделял большое внимание.
 
 
Защищал их от инакомыслия
очень действенный механизм —
для «строителей коммунизма»
был придуман соцреализм.
 
 
Тяжела идейная палица…
Лес валили – в одной тайге —
уголовник, с мозгами в полпальца,
и мыслитель-интеллигент.
 
 
Нас ломали, ссылали, сажали,
Вынуждали коллег предавать…
Но тогда мы, хотя бы, знали,
Как… про что… и о ком писать!..».
 
 
Я добавлю:
давным-давно —
(у вождей были разные вкусы) —
Ленин как-то назвал кино
архиважным видом искусства.
 
 
Правда, те, кто, по сей момент —
зачастую, совсем некстати —
повторяют, как аргумент,
эту ленинскую цитату,
 
 
как токующие глухари,
забывают ее продолжение —
то, где мудрый вождь говорил
о «безграмотности населения».
 
 
Впрочем,… даже по скромной оценке,
мы ее умножаем в разы:
полстраны говорит на сленге,
забывая родной язык.
 
 
Так что, можно смело признать,
что «важнейшим искусством», видимо,
раз уж мы разучились читать,
нынче нужно считать телевиденье.
 
 
И, поскольку сегодня – рынок,
а писателю нужен хлеб,
выдается в эфир – непрерывно —
литераторский ширпотреб.
 
 
И вползают к нам с телеэкранов,
от «творцов», позабывших стыд,
героические бандюганы,
опереточные менты…
 
 
А за ними – вторая смена,
благо выбор у нас большой:
благородные бизнесмены,
проститутки с ранимой душой…
 
 
Отклонированы стократно
литераторские клише.
Сколько ж можно?!.. Уже обратно
вылезают из глаз и ушей!
 
 
Так что… истинного героя
я увидеть уже и не чаю…
и задумываюсь, порою:
отчего же мы так мельчаем?!..
 
 
Почему мы не сохранили
свежесть детского восприятия,
и Героя похоронили…
«не как личность…
а как понятие»?!
 
 
В том, что я написал, безусловно,
слишком много ненужных слов…
Извините за многословие!
Что поделаешь – понесло!..
 
 
Потому что и я – не скрою —
на заре двадцать первого века,
не хотел бы писать «Героя»…
Я хочу писать… Человека!
 

3. МОЕМУ ДРУГУ

Памяти Игоря Бахарева —

замечательного поэта,

настоящего гражданина,

не Героя —

просто очень хорошего человека.

 
Провожая товарищей старых,
покидавших наш мир суеты,
разве мог я себе представить,
что однажды уйдешь и ты —
по-английски… совсем незаметно —
на последний в жизни вокзал
в полный пятен слепящего света
и унылых потемок зал?
 
 
Взяв с собою совсем немного, —
только личное, только свое, —
ты решил, собираясь в дорогу,
что навек оставляешь Её…
что тебя успокоит – верил —
долгожданная тишина…
но, открыв тяжелые двери,
понял: там, как и здесь, – Она:
холодна, голодна, больна,
словно в первые дни создания, —
неприкаянная Страна —
бесконечный «Зал ожидания».
 
 
И, из стадного чувства долга,
в череде монотонных дней,
то у кассы стоят подолгу,
то бесцельно бродят по Ней
пассажиры со скарбом скудным,
ожидающие, как всегда,
поезд, мчащийся из Ниоткуда,
и, скорее всего, – в Никуда.
 
 
От Нее никуда не деться —
понимаешь ты, все ясней:
вместе с Ней прошло твое детство…
юность, зрелость и старость – с Ней…
вместе с Ней ты жил торопливо…
вместе с Ней росли (до поры)
вера детская в справедливость,
страстный юношеский порыв…
эйфория шестидесятых
и похмелье пришедших вслед
трех мучительно долгих десятков
проведенных под прессом лет…
вместе с Ней, одолев катаклизмы,
растерялся, как цуцик, ты
в век жестокого прагматизма,
меркантильности и суеты…
вместе с Нею вы пережили
и падения, и подъем,
потому что твоими были
все победы и беды Её,
потому что общими стали
и мечты, и любовь, и боль…
Разве можешь ты их оставить?
Разве можешь не взять их с собой?
 
 
И к последней неведомой станции,
в первый раз осознав, что богат,
ты везешь, взяв билет и квитанцию,
неподъемный душевный багаж.
 
 
Потому что я очень надеюсь,
что на ней ожидает нас
не тоскливый покой безделья,
не ленивая тишина,
что и в Вечности будут мгновенья —
как и в годы земной судьбы —
упоительного Вдохновенья,
Страсти, Творчества и Борьбы.
 

ДВА ВЕКА

 
Изможденный профиль как клюв остёр…
Коридор Лубянки. Неровный свет.
Скоро Гений будет с планеты стёрт.
Очень просто – выстрел!.. – бабах!.. – и нет.
 
 
Страшная профессия – режиссер!
Это вздор, что знает тебя весь мир —
Сталь энкаведешная режет всё!
А для обывателей нужен миф:
 
 
«„ Рупор революции“ стал врагом!», —
Вот итог трагический жизни всей.
Всеволод Эмильевич!¹ Дорогой!
Ну, зачем же было дразнить гусей?!
 
 
Жили бы… любили бы Зину Райх,
В ореоле славы минувших лет —
Тихо и спокойно. Не жизнь, а рай!
Что еще, казалось бы?.. Так ведь нет!
 
 
Ну, зачем Островский-то… Николай?
Для чего вам «Как завалялась сталь»?
Чтобы слышать критиков злобный лай? —
Дескать, очернителем «гений» стал!
 
 
Как же вы не поняли, что в стране
Был один-единственный режиссер —
Как восточный хан, восседавший в ней
Хитрый, подозрительный рыжий черт?
 
 
Тот, кто Ваш талант оценил в пятак —
Ненавистник ярый побед чужих.
Он-то режиссировал не спектакль.
Он-то режиссировал вашу жизнь!
 
 
Директива сверху, всегда точна:
Где, кого отстреливать, и когда…
Константин Сергеевич!² Светоч наш!
Ах, как Вы надули их – в те года!
 
 
Ухмыльнулся вождь, не достав косой:
«Вы скончались сами? – каков сюрприз!», —
И остался догмой (с приставкой «Соц…»)
Пресловутый «мхатовский реализм»…
 
 
Александр Яковлевич!³ Что за бред?! —
Сдан на откуп «Камерный» подлецам —
Тем, по чьим наветам, Вас больше нет:
Ни судьбы… ни имени… ни лица…
 
 
Сколько ж вас погибло, всю жизнь борясь
С идеологическою ордой?!..
Сколько вас отправила наша «власть»,
Если уж не к стенке, то – за кордон?!..
 
 
Скольким много лет затыкала рот,
Не давая думать… мечтать… творить?!..
Скольких вас лишала, как весь народ,
Права делать выводы… говорить?!..
 
 
* * *
 
 
Канул в Лету бурный Двадцатый век —
Время славных гениев… и борьбы.
Нынешние «гении» лезут вверх,
Размножаясь спорами, как грибы,
 
 
Дружно расползаются по Стране,
Чтоб, не сея, жать антрепризный хлеб…
И сосут Страну, насаждая в ней
Примитивный клиповый ширпотреб!
 
 
Чем живут? – халтурою и попсой…
Творчеством – всё меньше, и реже всё…
Вывод – на сегодняшний день – простой:
Жалкая профессия – режиссёр.