Глава 8
Еще с вечера Владимир почувствовал недомогание. Когда возвращался после последней репетиции, ноги подламывались и «гудели». Он спешил скорее добраться до квартиры и принять какие-нибудь лекарства.
Жил он один. Тяжелая болезнь унесла его маму, когда Владимир учился в школе. Спустя несколько лет отец встретил другую женщину. После недолгих ухаживаний они решили расписаться. Свадьбу устраивать не стали. Все сделали по-тихому. После чего отец переехал жить к новой жене, предоставив сыну двухкомнатную квартиру. Это произошло уже после того, как Владимир поступил в институт. Отец время от времени наведывался к нему. Но в гости к отцу Владимир приходить не любил: с мачехой отношения у них никак не налаживались. Память о маме крепко сидела в его сознании, и он не мог воспринимать никаких других женщин рядом с отцом.
Придя к себе, Владимир заглотил таблетку аспирина, сдобрил кружкой крепкого кофе. В полумраке комнаты, освещенной одним только стареньким торшером, включил свой «Спектрум». Последний раз в «Элите» он накопил денег на гипердрайв, купил и у становил на корабль. И теперь для него открылись другие части галактики. В игре Владимир предпочитал торговать, уклоняясь от боев с агрессивными пиратами. Разбоем тоже не занимался. Вести космические сражения у него не очень-то получалось, а оттачивать боевое мастерство было лень. Куда проще торговать, внимательно изучая соседние системы, выбирая наименее опасные. При такой стратегии кредиты хоть и медленнее копились, зато гарантированно. Богатея, он постоянно улучшал свой корабль, благодаря чему без проблем ускользал от желавших поживится его добром. А если удрать не получалось, то новое оружие и защитные поля помогали выстоять даже против нескольких атакующих кораблей.
После часа игры голова начала наливаться тяжестью. Глаза заболели от долгого вглядывания в экран. Это не замедлило сказаться на результате. Попав в очередную звездную систему, он встретил вражеский флот, который тут же открыл пальбу по кораблю. Владимир еле ноги унес. Он с трудом довел до станции полуживой корабль, сохранил игру и погасил компьютер.
Перед сном он проглотил еще одну таблетку. На этот раз парацетамола. И залез под одеяло.
Всю ночь его мучали кошмары. А на утро он почувствовал, что весь горит. Трясясь от охватившей его лихорадки, добрел до серванта, достал градусник. Пока мерил температуру, успел задремать, сидя в кресле, и чуть не выронил термометр. Поймал на лету. Блестящая ртутная полоска чуток не дотянулась до отметки сорок.
«Надо же, – сокрушался Владимир, – сегодня выступают мои ребята, а я как назло разболелся». Он снова потащился к аптечке. Из скудных запасов лекарств все те же аспирин и парацетамол. Недолго думая, он выпил по таблетке и того, и другого. И снова нырнул под одеяло. Накрылся с головой, весь трясясь от жуткого озноба.
Лежать спокойно он не мог. Головная боль, сковывавшая стальным обручем лоб и затылок, заставляла его ворочаться и искать удобное положение. Он прижимался к подушке то одной частью головы, то другой, но это нисколько не помогало. Спустя какое-то время он все же забылся.
Разбудил его звонок в дверь. Одеяло и простыня, казалось, пропитались потом насквозь, хоть выжимай. Владимир ошалело сел на край кровати, с трудом соображая, что же нужно сделать? Звонок повторился. Сообразив, что он сидит в одной майке и трусах, Владимир поспешил натянуть на себя футболку и трико и, шатаясь, как пьяный, пошлепал в коридор. Не заглядывая в глазок, открыл дверь. Перед ним на лестничной площадке толпились ребята из клуба. Все раскрасневшиеся с мороза, на лицах улыбки. Олег прижимал к груди красочную грамоту.
– Проходите, – Владимир отворил дверь шире и тоже улыбнулся. – Только прошу не пугаться. Валяюсь в постели с температурой.
Ребята, топчась, перетекли из подъезда в квартиру.
Их Командор выглядел неважно. Взлохмаченные волосы торчали в разные стороны. Небритые щеки осунулись. Глаза болезненно горели сквозь стекла очков.
Владимир поймал на себе озабоченные взгляды детей, стушевался.
– Простите меня, что не смог прийти сегодня. Сам мучаюсь от того, что подвел вас.
– Тебе незачем извиняться, Володя, – ответил за всех Олег. – Куда бы ты пошел в таком состоянии? Мы, знаешь, как перепугались за тебя? Думали, случилось что-то страшное.
Владимир поморщился и криво улыбнулся.
– Надеюсь, обойдется. Вы-то как? Выступили?
– Второе место! – почти хором прогремели ребята.
– Молодцы! Для первого выступления – отлично! Не зря, значит, готовились… Надо бы отметить это чаепитием… – Владимир призадумался. – Давайте, знаете что… До Нового года осталось три дня. Думаю, я оклемаюсь к этому времени. Приходите прямо первого января.
Ребята дружно согласились. Стали прощаться. Когда уже почти все вышли, Владимир произнес:
– Олег, погоди.
Он задержался у двери.
– Я купил себе гипердрайв, можешь меня поздравить, – понизив голос, сказал Владимир.
– Да ну, – отозвался Олег. – Так быстро? Как накопил?
– Торговал.
– Здорово! Как поправишься, приходи ко мне. Покажу еще одну новую игрушку.
Они подмигнули друг другу, и Олег последним вышел из квартиры.
Глава 9
К Новому году Владимир так и не поправился. Температура уже не зашкаливала, но горло ужасно болело, а голову словно заполнили свинцом. Ни о каком празднике даже не приходилось думать. Елку, и ту он не успел поставить. Из-за внезапно навалившейся болезни он не выходил из дома с того самого дня, когда вернулся с последней репетиции перед выступлением ребят.
В новогоднюю ночь он улегся на диван перед телевизором и довольствовался «Голубым огоньком». Ведущий говорил о том, что в студии собрались представители всех национальностей, проживавших еще совсем недавно на территории единой большой страны. Как будто подслащивал пилюлю. Дескать, ничего особенного не произошло, братские народы по-прежнему приезжают в столицу (правда, для них уже бывшую) и сидят все вместе за столиками бок о бок друг с другом. Но шутки выходили какие-то грустные. Вот и новую аббревиатуру Содружества юмористы обсмеяли.
Столы выглядели скромно. К бутылкам с традиционным шампанским как-то совсем сиротливо присоседились плоские тарелки со скромными горками мандаринов. Рядом с ними еще что-то зеленело: то ли виноград, то ли яблоки. На экране старенького телевизора не очень-то разберешь. Не видно, чтобы кто-то притрагивался к этим фруктам. Может они и не настоящие вовсе? Так, бутафория для интерьера.
Песни звучали совсем постно. Ни весело, ни грустно. А так, бдуто исполнители петь совсем не желают, но отработать надо. Где-то на заднем плане постоянно показывали искусственную елку, ничем не украшенную, с тощими ветками.
Не ощущалось праздника. Ну вот, совсем не ощущалось! Может во всем виноват проклятый грипп? Из-за воспалённой носоглотки звуки, издаваемые телевизором, воспринимались совсем иначе, как удары бубна в шаманском чуме.
Не досмотрев «Огонек» до конца, Владимир переключил телевизор в режим монитора. Достал свой «Спектрум». С самого начала болезни он не притрагивался к компьютеру. Сейчас захотелось вернуться к последнему сохранению и продолжить игру. Может в этот раз повезет, и он благополучно пролетит рядом с негостеприимной планетой?
Засев за игру, он скоротал остаток ночи. Оторвался только тогда, когда глаза уже не могли смотреть на экран, и норовили закрыться от накатившейся рези. Он вернул телевизор в обычный режим. Там все еще продолжалась новогодняя передача. Под убаюкивающие песни он завалился прямо в одежде на неразложенный диван и тут же заснул.
Проснулся он от яркого солнца, залившего комнату золотистыми лучами. Не выключенный с ночи торшер, казался бледным и совсем уже не нужным в этом море света. Телевизор шипел, показывая на экране серое мельтешение.
Зазвонил телефон. Сняв трубку, Владимир услышал голос отца. Поздравили друг друга с Новым годом.
Захотелось есть. Из-за болезни он ничего специально не готовил к праздничному столу. Да собственно стола никакого не устраивал. В холодильнике стояла миска с салатом, принесенным отцом накануне. В морозилке лежало несколько куриных окорочков, названными кем-то «ножками Буша». Этим названием они обязаны американскому президенту, при котором хлынула в страну так называемая «гуманитарная» помощь в виде толстых замороженных окорочков. Купить их было гораздо проще, чем доморощенную курицу, которая почему-то, если ее все-таки купишь, обязательно оказывалась худой и жесткой, словно ее специально не кормили и дни напролет гоняли по двору, прежде чем умертвить.
Не размораживая, он выложил окорочка на широкую уже разогретую сковороду, предварительно посыпав их солью и приправами. Подлил воды из чайника. Накрыл сковороду крышкой.
Пока ножки шипели на плите, Владимир умылся и привел себя в порядок. Завтракать уселся в гордом одиночестве. Куриное мясо получилось сочным и мягким как бисквит. «Чем их интересно пичкают там?» – подумал он, с удовольствием уплетал «ножки Буша» вперемежку с салатом а-ля «Оливье».
Ему вдруг вспомнился тот случай с Олегом. Как же все-таки у такого хрупкого мальчишки вышло отбросить двух рослых парней? Что за сила таилась в нем? Да и возможно ли такое: совсем нематериальной мыслью сдвинуть, да не просто сдвинуть, а буквально откинуть на сотню метров два вполне материальных тела? Владимир слышал ранее про явление, называемое «телекинезом». Но абсолютно не верил в эту чушь. Тех, кто рассказывал про свои способности передвигать предметы с помощью мыслей, он считал шарлатанами. Люди просто дурачат остальных, выдавая свои хитрые фокусы за волшебство. Но тут! Произошедшее в тот вечер иначе как чудом не назовешь. И никакому объяснению оно не поддается.
После того случая Олег больше не проявлял своей необычной способности. Владимир даже начал сомневаться в том, что это именно Олег сделал. Вдруг его пронзительное «не-ет» совпало с каким-то еще явлением, оставшимся не замеченным? А Олег подумал, что те двое полетели, повинуясь именно его мысли. И Владимира убедил в этом.
Раздался звонок в дверь. Владимир от неожиданности чуть не поперхнулся куском курицы. Подскочил с табуретки, поспешил скорее в прихожую, на ходу вытирая жирные руки о подол футболки.
Он же совсем забыл, что приглашал ребят из клуба. Они гурьбой ввалились в квартиру, наполнив ее разноголосицей. Владимир вернулся на кухню и принялся торопливо убирать со стола остатки завтрака. Поставил на плиту до краев наполненный чайник.
Из прихожей заглянули Милана с Алёной. У Алёны в руках торжественно белела картонная коробка, в каких обычно продавались торты.
– Володь, куда поставить?
– Несите в зал, на журнальный стол. Я сейчас.
Пока чайник нагревался, Владимир поспешил в гостиную. Ребята уже облепили диван и кресла. Николай колдовал около телевизора, щелкая каналами. По одному шел известный фильм про то, как Женя Лукашин перепутал квартиры в новогоднюю ночь, по другому – детская сказка про Снегурочку, по третьему – какие-то мультики. На этом каналы заканчивались.
Владимир достал из серванта чайные приборы. Девочки тут же подбежали к нему и помогли расставить их на журнальном столике, который выдвинули на середину комнаты перед диваном. Владимир поставил на стол стеклянную вазу, наполнив ее припасенными печеньем и конфетами. Нашлись и мандарины, принесенные отцом накануне вместе с салатом.
Владимир убежал на кухню. Из носика чайника со свистом вырывалась струя густого пара. Выключив плиту, он схватил чайник и унес к столу. Девчонки уже успели нарезать торт.
Два кресла пододвинули к журнальному столику. Кому не хватило места на диване и креслах, из соседней комнаты притащили стулья.
– Ребята, спасибо вам, что пришли. Вы настоящий праздник мне устроили, – с улыбкой произнес Владимир.
В ответ он увидел засиявшие лица.
– Знаете, я тут подумал, а что, если нам начать выпускать стенгазету. В ней можно о вашем выступлении написать. Вика и Милана стихи сочиняют. Их тоже можно публиковать. И о том, что в нашем клубе происходит. Ведь это будет интересно для остальной части класса. Да и для всей школы тоже.
Предложение Командора ребятам понравилось. Решили на следующем собрании приступить к первому номеру, чтобы выпустить его сразу после окончания каникул.
Глава 10
Еще совсем недавно Рождество не отмечали. Был большой праздник Новый год, а о Рождестве Владимир услышал год или два назад. Нет, раньше о нем он знал, конечно, но как о чужом празднике, оттуда, из счастливой Европы или Америки. Или как о дореволюционном. А теперь о нем вовсю заговорили и по телевизору, и по радио. Православное Рождество отмечалось 7 января, уже после Нового года, в то время как католики праздновали его 25 декабря. Владимира забавляло такое хитросплетение дат. Сам он оставался верен традиции и отмечал только Новый год, а к новому празднику пока лишь присматривался.
Вместе с Рождеством вернулись и кое-какие другие обычаи. На том же телевидении всерьез обсуждали эзотерику и различные гадания. Спиритизм не был чем-то исконно русским, но почему-то о нем тоже говорили. Не обошли эти новые веяния и ребят из клуба. Когда они очередной раз собрались в опустевшей на время каникул школе, Арина высказала идею провести спиритический сеанс.
На сдвинутых вместе двух столах лежал развернутый лист ватмана. Над ним корпела Алёна, водя кисточкой по округлым жирным буквам, из которых слагалось слово «Койво». Тут же рядом сгрудились пацаны, разглядывая фотографии с КВНа. Илья, оторвавшись от фоток, с удивлением посмотрел на Арину.
– Где же мы будем духов вызывать? – спросил он.
– Можно у меня дома. В прошлом году мы с подружками ночью собирались, мама с папой разрешили. И в эту ночь тоже разрешат.
– Прямо ночью? – не верил Илья.
– Ну а когда? Не днем же? – Арина даже обозлилась на непонятливого одноклассника.
Идею подхватили все. Только Владимир морщил нос. Ему единственному не нравилась эта затея. Он глубоко сомневался, что какой-то дух может водить по столу блюдце, которое держат несколько человек. Но видя, как загорелись ребята, не стал им отказывать, и пообещал тоже прийти.
У Арины собрались часам к одиннадцати вечера. Ее родители не стали возражать против необычного ночного сборища. Они удалились в свою комнату, предоставив гостям зал.
Владимир пришел последним. На большом столе, выдвинутом в центр зала, был постелен лист ватмана. На нем кто-то уже нарисовал окружность. Вдоль не совсем ровной линий были выведены все тридцать три буквы алфавита и десять цифр. Внутри круга виднелись слова «Да» и «Нет». По центру лежало перевернутое кверху дном белое фарфоровое блюдце.
Когда часы, что висели на одной из стен гостиной, показали двенадцать, ребята и Владимир расселись вокруг стола. Для создания таинственной атмосферы зажгли пару свечей и выключили свет. Арина открыла форточку, чтобы духи могли свободно залетать в дом (будто стены и окна для них – преграда).
Все прикоснулись кончиками пальцев к блюдцу.
– Кого вызывать будем?
– Обычно вызывают дух кого-нибудь из великих.
– Может писателя?
– Давайте Пушкина.
– Нет. Пушкина, наверное, все вызывают. Давайте лучше Достоевского.
– Достоевский мрачноват.
– Тогда, может, Толстого?
– Какого из них?
– Льва конечно. Он любил длинно писать. Значит, и поговорить любил.
Роль медиума взяла на себя Арина. Она закатила глаза, уставившись в потолок, и произнесла нарочито низким голосом:
– Лев Николаевич, придите к нам.
Наступила тишина. Все замерли в ожидании.
Блюдце двинулось.
– Лев Николаевич, вы здесь? – спросила Арина.
Блюдце медленно поползло в сторону слова «Да».
Зазвучал одобрительный невнятный гул.
– Здравствуйте, – проговорила Арина, вновь обращаясь к потолку.
Блюдце поползло в сторону буквы «П», на мгновение там замерло. Чуть сдвинулось к «Р» и резко потянулось к «И». Дальше оно посетило «В», «Е» и «Т».
– Привет, – озвучил получившееся слово Илья.
Дети оживились и зашептали: «Он здесь. Поздоровался с нами».
Дальше пошли задавать вопросы, кто во что горазд. И про школу, и про любовь, и про дружбу. Ребят интересовало, что их ждет в будущем. А еще они спрашивали великого писателя о его отношении к другим видным людям. Блюдце, водимое руками ребят, исправно показывало ответы. Некоторые вызывали даже общий смех. И чем дальше, тем веселее становилось, словно дух Льва Толстого превратился в закадычного друга.
Но тут Олег воскликнул:
– Все это ерунда! Мы сами водим блюдце, и поэтому оно показывает то, что мы хотим услышать.
В его сторону нацелились неодобрительные взгляды.
– Не хочешь, не верь, – бросил Илья.
– Уберите руки, – скомандовал Олег.
Все оторвали свои пальцы от блюдца. Глаза Олега уставились в центр круга. Его губы зашевелились, но слов никто не слышал.
Вдруг блюдце приподнялось над столом. У ребят расширились глаза. «Ой, мамочки», – раздался шепот. Блюдце чуть сдвинулось от центра и закружилось над белым листом ватмана. Дети отстранились от стола, боясь, что фарфоровый диск ненароком их заденет. Чайный предмет подпрыгнул вверх, перевернулся почти под самым потолком и мягко опустился в центр круга.
– Учитесь! – Олег самодовольно улыбнулся.
– Это все твои штучки, да? Как тогда с цветком? – набросилась на него Арина. – Сознайся, ты специально тогда это сделал?
– Я не собирался на Инессу Ивановну цветок опрокидывать. Я сам не ожидал, что такое случится.
– А теперь?
– Я попробовал перемещать его целенаправленно. И у меня это вышло! Первый раз!
Владимир также как и дети немало удивился происходящему. Он вспомнил случай во дворе с двумя парнями. И теперь ему вновь стало не по себе.
– Ой, – воскликнула Милана.
Блюдце снова зашевелилось.
– Это уже не я, – воскликнул Олег.
– Что оно хочет нам сказать? – послышался чей-то голос.
Блюдце плавно поехало к букве «Б». Остановилось. Опять двинулось. Арина поспешила называть буквы:
– Б, Е, Р, Е, Г, И, Т, Е. Берегите. О. Л. Е. Г. А. Олега?
Блюдце замерло рядом с буквой «А». Ребята с удивлением посмотрели в сторону Куропаткина.
– Берегите Олега? Вы это хотели сказать, Лев Николаевич?
Блюдце вновь забегало по кругу. Арина еле успевала читать получавшиеся слова: «Я не Лев Николаевич».
– А кто вы?
«Ю. М. М.» – написало блюдце.
– Юмм? – удивилась Арина.
Воцарилось молчание.
– Это точно не ты, Куропаткин?
– Зуб даю.
– Значит это на самом деле дух? – не поверил Илья.
– Дух Юмма? А кто это? – спросила Алёна.
– Юмм, вы еще здесь? – Арина в ожидании подняла глаза к потолку.
Блюдце оставалось неподвижным.
– Ой, ребята. Мне становится страшно, – проговорила Милана. – Может уже по домам?
Все будто ждали этого. Мальчишки мигом подскочили из-за стола. В комнате зажегся свет. Девочки с бледными от страха лицами поспешили в прихожую.
Арина подошла к Владимиру.
– Володя, а кто такой Юмм?
Он пожал плечами.
– Где-то я слышал это имя. Не могу вспомнить. Но вы меня озадачили своим сеансом. Я раньше никогда не верил во все эти гадания, а в духов – подавно. Но последний выверт блюдца поставил меня в тупик. Если на самом деле не Олег двигал его, то мы столкнулись с чем-то необъяснимым.
Часть вторая. Желтая пуговица
Глава 1
Мир файвиоллов, город Йелль.
Архай прошел по просторному холлу. Поднялся по широкой спиралевидной лестнице на второй этаж. Вообще-то в его доме имелся лифт. Но советник предпочитал ходить, а не ездить, доказывая каждый раз себе, что он не так уж и стар, суставы и мышцы работают как и прежде, и сердце продолжает биться в том же ритме, что и в молодости.
Снаружи дом имел форму цилиндра, поэтому внутри его все помещения повторяли округлости. Площадка, куда выходила лестница, походила на правильный круг, окруженный стеной с несколькими разноцветными дверями. Архай подошел к одной из них, фиолетовой. При его приближении створки разошлись. Взору советника открылась детская комната. На стенах причудливые рисунки с изображениями космических пейзажей, по которым медленно двигались облака галактик и отдельные огоньки звезд. Напротив двери поднимались высокие окна, закругленные сверху в виде арок, сквозь которые помещение заливалось ярким солнечным светом. Посреди комнаты на полу сидел мальчишка. Он склонился над каким-то белым кругом размером со столешницу среднего письменного стола. Рука мальчишки водила по кругу перевернутым стаканом, выписывая воображаемые восьмерки.
– Гм, – кашлянул советник.
Мальчишка вздрогнул. Оторвал руку от стакана. Голубые глаза зыркнули на Архая.
– Как дела, Юмм?
– Прекрасно, – ответил мальчишка.
– Чем занимаешься?
– Да так. Размышляю над формулой Геррэя о закольцованности пространства.
– А-а? – протянул Архай. – Он, между прочим, вывел эту формулу, когда гулял по парку и случайно наткнулся на гадюку, свернувшуюся в форме восьмерки. Вид змеи навел его на мысль о бесконечности пространств… Но ты, я смотрю, продолжаешь грустить?
– Вам этого не понять.
– Возможно. Но и ты пойми, Юмм, мы потеряли связь с твоим миром. Раньше в твоем пространстве находился наш маяк, тот самый меч, с помощью которого ты перебрался к нам. Но теперь этот меч здесь, у нас. Твой переход вызвал тогда возмущения в пространственном переплетении, благодаря чему на месте объекта с названием «Замок» образовался постоянный канал для сообщения между пространствами. Мы его активно использовали до недавнего катаклизма, природу которого все еще изучают наши ученые. Этот катаклизм стер из нашего мира «Замок». Канал закрылся. И теперь нащупать связь с твоим миром у нас никак не получается. Остается надеяться только на чудо. Скажем, мощное возмущение энергетических полей на той стороне, такой силы, чтоб мы зарегистрировали его. Тогда мы установим связь. Но тебе это ничего не даст. Твой дом остался далеко в прошлом. И туда уже не вернуться.
– А зачем я вам здесь?
– У тебя есть уникальная способность нащупывать как раз такие энергетические маяки. И еще способность проникать в другие пространства. Увы, в нашем мире перестали рождаться дети, умеющие делать то, что можешь ты, Юмм. Раньше когда-то все файвиоллы обладали этим. Но вот уже несколько поколений нашего народа не имеют таких способностей. В генетическом коде произошел какой-то сбой. Наша раса постепенно вырождается. Лишь несколько стариков вроде меня сохранили способность к перемещению. Но в других мирах обнаруживаются уникальные талантливые дети. Для них – это аномалия. А для нас – необходимая, но уже почти утраченная норма. Поэтому, скажу тебе по секрету, Правительство разработало специальную программу по сбору из других пространств детей с нужными для нас талантами. Ну а ты, попавший к нам почти случайно, будешь первым среди них. Тебя ждет великое будущее. Ты поможешь возродить нашу расу.
Юмм смотрел на Архая с грустью. Зачем ему «великое будущее», если рядом нет мамы и папы. Нет его друзей. Но он не стал ничего говорить Архаю.
Советник вышел.
Юмм вновь перевел взгляд на белый круг. Вдруг стакан, стоявший на нем, шевельнулся. Он начал медленно подниматься по спирали. Поравнявшись с глазами Юмма, стакан завращался над лежащим внизу кругом. Мальчишка скосил взгляд на круг, и заметил, что тот превратился в лист плотной бумаги, на котором нарисовалась окружность с буквами по краям. Над листом вращалось белое фарфоровое блюдце синхронно с вращающимся стаканом Юмма. Рядом с листом, словно из тумана, проявились незнакомые мальчишке лица детей, заворожено наблюдающие за блюдцем. Глаза одного паренька цепко следили за белым фарфоровым диском, словно держали его на невидимой нити. Эту нить почувствовал Юмм. Она вибрировала и отдавалась в его теле. Вот он увидел, как эта незримая ниточка натянулась и направила блюдце на посадку. Вслед за блюдцем в центр круга приземлился и стакан Юмма.
– Учитесь! – воскликнул незнакомый мальчишка.
– Олег, это все твои штучки, да? Как тогда с цветком? – произнесла одна из девочек.
«Олег. Это же он вращает блюдце и стакан!» – промелькнуло в мыслях Юмма, – «Да так, что волна его энергии достигла нашего мира. Хоть бы Архай и его компания ничего не заметили. Ведь они как раз и ищут такую волну. Да еще и того, кто ее создает. Если они узнают, Олегу грозит опасность. Они начнут за ним охоту. Нужно предупредить».
Юмм схватил стакан и начал водить им по окружности, касаясь букв: «Б. Е. Р. Е. Г. И. Т. Е. О. Л. Е. Г. А».
До его сознания донесся голос девочки: «Берегите Олега? Вы это хотели сказать, Лев Николаевич?» Юмм тут же ответил: «Я. Н. Е. Л. Е. В. Н. И. К. О. Л. А. Е. В. И. Ч». В ответ прозвучало: «А кто вы?» И тогда он вывел стаканом: «Ю. М. М.».
Дверь в комнату снова распахнулась. На пороге опять появился Архай. Юмм резко отвернулся от круга и уставился на советника.