Помещение было отвратным. Просто донельзя отвратным. Не грязным, не сырым, не маленьким. А просто отвратным. Отовсюду смердело эсчекистами. Словно они ходили и обтирали собой эти стены, пол, а потом поднимались на стремянках и елозили по потолку.

Самох смотрел на эту комнату и сгорал от ненависти ко всему, что его окружало. Кто-то посмел сам выбрать для него комнату. Кто-то посмел сам выставить за этой комнатой своих часовых. И кто-то посмел сам решать за него, когда он может эту комнату покинуть.

Ананхр. Эта гнусная тварь. Сестра одного из членов Центрального Комитета Империи. Полковник СЧК. Женщина. Да за любое из этих слов в сочетании с тем, что было сделано в его адрес, следует пытать и казнить. Пытать и казнить. И расписать всё на бумаге, как это было сделано. Как точно, слаженно и своевременно было сделано. По всем правилам, стандартам и канонам. Чтобы больше ни одна тварь, чья-то сестра, полковник или женщина больше не посмела даже подумать о том, что может распоряжаться временем митрополита.

И всё же тут было окно. Не широкое и с решёткой. Но всё же окно. И сейчас оно казалось самым главным предметом этой комнаты.

Это был четвёртый этаж, и до земли достаточно высоко. Внизу то и дело проходил патрульный из охранной буры СЧК и посматривал по сторонам. Ни разу, сколько они ни выглядывал, не было видно чума из карательной буры негласного ресурса. Уже второй день, а никто из ни разу не прошёл мимо, не было звуков их за дверью, и вообще они нигде не появлялись.

Самох начал беспокоиться. Конечно, его бура без команды не должна ничего делать, но, видя, что их лидера нет, они должны по крайней мере заняться его поисками, найти и получить приказ о дальнейших действиях. Тем более последний приказ, который им был отдан – держать под контролем административное здание сектора. И где он, этот контроль?

Можно было бы представить, что вместе с послушниками эсчекисты по одному-двое также перебили и несколько чумов негласного ресурса, но представить, что их всех так перебили. Нет. Это невозможно. Здесь что-то не так. Всё это выходит за грани понимания… Были бы слышны выстрелы, взрывы. Даже если представить, что они проиграли, то это не могло произойти настолько смиренно и беззвучно. Это невозможно…

Самох взглянул вдаль из окна. Отсюда было видно, как вдалеке простирается дорога, по которой он должен был проехать три дня назад, и судя по тому, как туда и обратно периодически ходили разные составы, она была более, чем рабочая. Он сидел, так и наблюдал за этими путями весь день, надеясь найти хоть что-то, что могло бы помочь ему выбраться из этого дерьма. И всё время, что он думал, мелькала одна центральная мысль – как вообще получилось так, что он во всё это попал. Ведь всё шло как по нотам. И его виртуозная победа в секторе «Корса» над Базанхром. И его неожиданное появление здесь. Всё двигалось своим чередом… И в какой-то непонятный ему момент все его достижения были сведены на нет…

Нет. Всё же это не совсем нет. Не достижения были сведены на нет. А он сам был сведён на нет. И исключительно из-за своей лишней самоуверенности. Вот, что он позволил себе в этой игре. И именно это, и ничто другое привели его к этой ситуации… Слишком всё гладко прошло на секторе «Корса», слишком всё, как надо. Но и возможности там были все на руках в отличие от того, что было у него здесь… Что у него было здесь? Эффект неожиданности? Ещё что-то было из козырей? Нет. Так, а почему он стал вести себя так легкомысленно. Знал ведь, что этой стерве есть, что терять, и что не позволит она себя одурманить, как других… Знал он это? Знал. Так почему не принял в расчёт?

Его разум начинал очищаться от ненависти и гнева. Начинал становиться более объективным. Когда он стал осознавать, что позволил себе то, что не имел права позволять – расслабился, распоясался… В его карьерном росте у него были череды, когда приходилось отступать, менять мнение или планы, а уж только потом идти по новой в атаку. Это казалось совершенно логичным. Но вот сан митрополита затмил ему глаза… Нет, нельзя допускать такие ошибки. Даже с поддержкой Невроха, даже при наличии негласного ресурса. Что бы ни окружало его – надо быть в форме и готовым принять любой удар. И от кого угодно. И где угодно. И уж точно в клоповнике эсчекистов… Как же от них смердит. И от всего, что их окружает…

Тут Самох заметил железнодорожный состав, подъезжающий в сторону административного здания, и узнал в нём свой состав, с укреплённым серединным вагонов, на крыше которого крепились перила. Он действительно приказал им прибыть в сектор «Диза», когда завершат работы на путях, но прибыть они должны были ещё вчера, и он думал, что просто не заметил этот момент. Оказалось, что состав прибыл только сейчас, и это новое несовпадение планов и реальности, снова привело его в стопор. Где вообще выполнение приказов? Его приказов? Приказов митрополита. Карательная бура не пойми как контролирует здание. Состав приезжает, когда хочет… Можно предположить, что кто-то ошибся, опоздал, предал. Но чтоб все сделали это одновременно… Нет, это невозможно. И этому должно быть какое-то объяснение.

Инквизитор отошёл от окна и приблизился к двери. Затем грозно постучал несколько раз. Постучал с перерывами и очень мощно. Чтоб казалось, будто стучит тот, кто готов сам выйти, если того захочет.

Дверь отворилась почти сразу. Показался эсчекист, за его спиной ещё один.

– Вам требуется помощь, Ваше Преосвященство?

– Это Вам требуется моя помощь. Вы хотите благословения или отлучения?

– Ваше Преосвященство, мы служим на Ваше благо и охраняем Вас, в том числе как важного свидетеля по делу о государственной измене. – не моргнув глазом ответил тот, что стоял ближе к нему. Было видно, что инструкции им даны жёсткие, несколько раз отрепетированные, и пытаться заморочить им голову или как-то просветить абсолютно не выйдет. Они будут лебезить перед ним до бесконечности и не позволят ни на метр выйти из этого помещения.

– Передайте своей госпоже, что либо она придёт сюда сама, либо никакого свидетеля у неё не будет. – твёрдо сказал инквизитор и решительно захлопнул за собой дверь, немного стеснив при этом обоих эсчекистов. Пусть знают, что и физической силы у него хватает, чёртовы сопляки. Ещё смеют кривляться перед ним.

Уже начинало темнеть, и Самох зажёг себе керосиновую лампу. Поставил её на стол и уселся перед ним. Помещеньице-то было достаточно просторным, и окна целых два, выходивших на две стороны с разных углов. Но всё же запах. Этот невыносимый служебный запах этих вшивых служак из СЧК… Спустя пару минут лампа уже коптила как следует, и мерзостный запах несколько разбавился горевшим керосином. Оно даже так и то лучше…

Дверь в комнату открылась и внутрь ступила нога. Показалась мантия митрополита и в гуляющих тенях от лампы Самох узнал в этом чуме своего коллегу Гузоха. Поперхнувшись чуть в начале, Самох вскочил со стула и удивлённо воскликнул:

– Ты ещё что тут делаешь?

– Да вот пришёл проведать старого друга… – Гузох, заходя, опирался на длинный деревянный посох и, казалось, еле перебирал ногами. – Полагаю, здесь Вам ересь не удалось найти…

– Что Вы паясничаете?! Помогите мне выбраться отсюда. Позовите моих чумов из буры, что прибыла со мной!

– Зачем позвать? – Гузох устроился на стуле возле входа. Несмотря на простоту и даже некоторую дряхлость этого предмета мебели, он не смотрелся на нём как-то ущербно. Даже скорее наоборот, как-то смиренно и непоколебимо одновременно, что немного удивляло. – Чтобы Вы, брат-жрец, устроили здесь резню?

– Что за ересь? Да Вы понимаете, что несёте? Я нахожусь взаперти! Да по какому праву?

– По светскому праву. По какому же ещё… Зачем Вы начали рассказывать такие вещи про нашего святейшего патриарха? Если это правда, так Вы должны свидетельствовать по делу о госизмене. А если нет, так вы должны сложит свои полномочия митрополита, так как оклеветали его Святейшество.

Гузох сидел настолько спокойно и непринуждённо, что можно было подумать, что он пришёл проповедовать кучку своих любимых рабочих где-нибудь на заводе по изготовлению флагов и специальной символики чумной империи. Глаза его практически не моргали, а дыхание было очень ровным. И выжидательным…

– Так ты заодно с ними! – закричал Самох. – Тварь ты поганая! Да тебя самого сжечь надо!

– Я служу святой Церкви… А вот Вы, брат-жрец, похоже, что запутались в том, кому служите… И всё же, спрошу Вас ещё раз… Вы оклеветали святейшего патриарха или готовы свидетельствовать против него?

– Да я тебя сейчас урою! – Самох с криком ринулся на Гузоха и попытался схватить его одной рукой за мантию, замахиваясь уже другой. Но тот легко отклонился назад, а затем размашисто ответил посохом. Раздался треск, и Самох, чуть отлетев назад, оказался на полу. Во рту у него стало солёно от вкуса собственной крови.

– Не стоит так горячиться… – снова спокойным голосом сказал Гузох. – Вижу, что Вы окончательно запутались… Ну ничего. Время подумать у нас есть…

– Моя карательная бура освободит меня! И тогда ты получишь свой костёр! – крикнул, всё находясь на полу Самох.

Гузох уже поднявшийся и открывший дверь, чтобы удалиться, обернулся и, немного улыбнувшись, ответил:

– Эта бура принадлежит святой Церкви, брат-жрец Самох… И всё то время, что Вы находитесь в этой келье, она подчиняется мне…

Конец третьей части.

Социальные сети автора:

Youtube – https://www.youtube.com/channel/UC850VD9hdNOr1uzYFlJz3GA

VK – https://vk.com/homoludus

Дзен – https://dzen.ru/homoludus

Livejournal – https://homoludus.livejournal.com/