Глава 42. Он и она
Ну что это за сюжет! Прямо, как в плохом романе. С какой стати мне его спасать? Одно дело Лулу, но я же считал тогда, что это моя дочь. Да если и не так – ведь жалко было бы отдавать на растерзание девчонку. А что теперь? Серж – это совершенно посторонний человек. Сам за себя должен отвечать, так зачем же мне корячиться? Ах, если б не Катрин… Ну как я посмотрю в её глаза?
И вот ещё о чём подумал. Видно, уж так устроена моя судьба: сначала много чего надо в жизни испытать, затем случившееся переосмыслить, а после непременно описать – то ли в надежде на скорый результат, то ли в назидание потомкам. А дальше, что ж? Дальше, как получится.
Однако сейчас всё слишком уж запутано, и разобраться в этом не могу никак. Такое впечатление, что хожу вокруг да около, не в состоянии понять, что тут к чему, как это всё устроено. Надо бы посоветоваться, и вместе с тем, не хотелось бы никого в это дело вовлекать. А то, не дай бог, случится с ним беда, причём опять из-за меня, тогда и вовсе – хоть в петлю лезь, хоть снова уходи в запой, чтоб никогда уже не возвращаться.
Тут, словно бы по чьему-то повелению Он и возник из небытия, воскрес в тот самый момент, когда я на это даже не надеялся. Да после того, что мы тогда наговорили… Но что поделаешь, так получается, что теперь не до обид. Примерно это и сказал.
– Да я не обижаюсь. Как говорится, кто прошлое помянет… Вот только в твоих нынешних делах я не помощник, сразу хочу тебя предупредить.
– Но почему? Чего тебе бояться?
– Боязнь тут ни при чём. Всё гораздо глубже… Даже и не знаю, как сказать…
– Что-то я прежде такого за тобой не замечал.
– Видишь ли, за время нашей размолвки мои взгляды изменились.
– Какие ещё взгляды? У тебя всё должно быть так, как у меня.
– Эх, милай! Похоже, ты совсем переутомился. Даже забыл, что на то и существует «второе я», чтобы в принципиальных вопросах быть оппонентом, а вовсе не поддакивать. Я не желаю вечно быть в роли попугая!
– Да никто тебя не заставляет. Только помоги!
– Как я могу тебе помочь? Если бы ты согласился постоять в пикете у прокуратуры, я бы с радостью…
– Да ты пойми, я не могу участвовать в том, во что не верю. Ведь это же всё без толку!
– Ты извини, но эту твою подковёрную возню я не одобряю. Порядочный человек так не должен поступать.
– Что ты имеешь в виду?
– Да эти телефонные переговоры. Дошло уже до того, что пошёл к прокурору на поклон.
– А что, по-твоему, я должен делать?
– Выйти к народу и прямо всё ему сказать!
– Где ты этой ерунды набрался?
– Это не ерунда! Надо было внимательно слушать, что умные люди говорят. Тогда не сидел бы тут и не надирался.
– Да я только по чуть-чуть…
– С этого твоего «чуть-чуть» и начинается запой. Ты извини, но я так больше не могу. От тебя же за версту несёт, как из винной бочки!
– Ему, видите ли, «Чивас» не понравился. Совсем, что ли, оборзел?
– Давай только не будем переходить на личности.
– Ладно, извини. Так что же посоветуешь?
– Если окончательно ещё не скурвился, должен поступить, как я сказал…
– Послушай, ты уж определись. То упрекаешь меня в том, что я готов продаться ради денег, то вдруг предлагаешь стоя в пикетах зарабатывать на жизнь.
– Что за ерунда? Откуда ты этого набрался?
– Своими ушами слышал.
– С каких это пор ты веришь бабьим сплетням?
– А кому ж ещё?
Этот вопрос так и остался без ответа. Я пошутил, а Он то ли обиделся на меня, то ли просто нечего сказать. Пожалуй, напрасно я про деньги брякнул, но очень уж хотелось сбить с него эту спесь, поколебать всегдашнюю его уверенность.
– Ты хоть представляешь, чем это всё закончится? – спрашиваю.
– Что ты имеешь в виду?
– Попробовал бы сам постоять в пикете.
– Да ничего тут страшного. Ну посидишь немного в КПЗ, наберёшься новых впечатлений.
– Вот уж без этого я обойдусь! Пусть другие набираются, а у меня этого добра хватает.
– И отчего ты у меня такой? Где же твоё гражданское сознание?
А в самом деле – где? И что такое я должен сознавать, чтобы пожертвовать здоровьем? Ему-то хорошо об этом рассуждать, он в случае чего остаётся в стороне, а я за него тут отдувайся, по его милости страдай.
– Я гляжу, ты хорошо устроился, – говорю, а сам еле сдерживаю злость.
– Да я не возражаю против того, чтобы поменяться.
– Нет уж! И не надейся, по-твоему никогда не будет.
– Ну тогда прощай!
Он опять, в который уже раз, ушёл. А что прикажете мне делать? Встать на колени и биться головой об пол, выпрашивая отпущение грехов? Нет, даже не уговаривайте, извиняться я не стану.
После такого разговора, даже несмотря на то, что с утра жутко болела голова, я позвонил Раис – к пьющим она достаточно лояльна, а потому вполне может подойти на роль «второго я» в отсутствие иного выбора. Только и сказала: «Приезжай!»
И вот я снова здесь, в знакомой комнате, сижу на том же плюшевом диване и жду, когда Раис приведёт себя в порядок. Чем она там, за дверью спальни занималась, я не знал – то ли подбирает помаду, то ли йогой увлекается, стоит на голове… А то и вовсе – старается выпроводить нерадивого партнёра, причём через окно, и это на десятом этаже! Но вот с чего бы это ей меня стесняться? Если в прошлый раз ещё как-то колебался, то вот сегодня окончательно решил – эта «мамзель» не для меня!
Ну сколько можно ждать?.. Слава тебе, господи! Вышла, наконец. Примерно так выходят в свет девицы, ещё не потерявшие надежду найти богатенького жениха. Платье в золотисто-розовых разводах на жёлтом фоне, ярко-красная помада, туфли с цветочным вроде бы узором, причём на очень высоком каблуке. Если бы не знал, что дочь весьма уважаемых родителей… Видал я валютных проституток, но чтобы такое из себя изображать! Кстати, про её родителей мне кто-то рассказал: мама – будто бы профессор, а папа – и вовсе генерал. Впрочем, в «Жан-Поле» о чём только вчера не говорили…
Ну а теперь вот говорит она:
– Я долго думала и теперь хочу сказать. Если это у тебя серьёзно, я готова, – и делает такие большие, поразительно умные глаза.
И как прикажете это понимать? Я на своём веку каких только баб не повидал – от дуры Томочки до жены австрийского посла на каких-то островах. А тут просто растерялся, не знаю, что ей и ответить. Честно говоря, у меня совсем другие планы.
– Так что, можем начинать?
– Видишь ли, Раис…
– Только не спорь со мной. Нельзя это откладывать, я даже успела к твоему приходу подготовить план, вот только-что его закончила.
У меня просто нет слов!..
А Раис вдруг заявляет:
– На первом уроке я расскажу о политической ситуации в России. Вижу, ты в этом основательно отстал. Потом – о программе нашей партии, основы либеральной экономики, сравнительный анализ европейских конституций…
Она ещё долго что-то говорила, а я мысленно твердил: «Какой же я болван! Вообразил бог знает что. Как водится, только могила горбатого исправит!»
Спустя несколько минут Раис замолчала и посмотрела на меня – ну точно так, как моя любимая учителка в первом классе школы.
– Ну как, тебе это понятно?
Да что уж тут говорить? Всё яснее ясного.
– Раис! У меня к тебе маленькая просьба, нельзя ли всё это отложить? А то после вчерашнего…
– Если намерен заниматься политикой, придётся бросить пить.
– А как же тот, кажется, Степан?
– У него организм к любым нагрузкам приспособлен, я проверяла.
– Понятно. Но тогда другая просьба – может быть, нам с тобой начать с конца?
– То есть?
Кажется, я не совсем точно объяснил.
– Давай представим, что экзамены я сдал, зачёты получил, прошёл весь курс – всё, как положено, как ты запланировала. И вот ставлю для себя задачу, ту самую, о которой тот, с бритым черепом вчера нам говорил.
– Это Артюша.
Пусть будет Артём, да я, в общем-то, не против.
– Я имею в виду его идею, связанную с тем бизнесменом, которого арестовали. Честно тебе скажу, меня эта тема очень увлекла. Примерно то же ощущение возникает, когда только собираешься писать роман. Но чтобы книга получилась, надо много чего перелопатить, осмыслить и усвоить. Это всё равно, что сдать самому себе экзамен.
Раис захлопала в ладоши:
– Ой, как интересно! Я поняла! Слушай, давай к следующему заседанию предложим целую программу действий.
Похоже, у неё это навязчивая страсть – составление программ.
– Мне кажется, что было бы разумнее, если бы мы явились не с пустыми руками, а имея информацию.
Раис задумалась:
– А где же нам всё это взять?
– Тут я хотел бы в какой-то мере положиться на тебя. У меня, к сожалению, в бизнесе нет знакомых.
– Ой, это не проблема для меня!
– Ну вот и хорошо. Ну а я, в свою очередь, готов поделиться тем, что знаю.
Раис взяла в руки блокнот и приготовилась записывать.
– Как мне удалось узнать, у Леонида Фёдорова есть брат, Сергей. Он давно уже живёт и работает во Франции. Несколько дней назад Сергей вылетел в Москву, надо полагать, для того, чтобы оказать помощь Леониду, попытаться вытащить его из СИЗО. Так хорошо бы этого Сергея разыскать. Ещё неплохо бы пообщаться с людьми из окружения его отца, ты говорила, что он был известным диссидентом. Может быть, они что-то нам подскажут. Пожалуй, вот и всё.
Раис скинула туфли, уселась с ногами на диван и, взяв в руки телефон, принялась названивать своим знакомым. Я понял, что в этом занятии ей лучше не мешать и отправился на кухню. Пусть холодильник у неё пустой, но чай наверняка найдётся. А свежая заварка после вчерашнего – это самое оно.
И вот я сидел на кухне, пил горячий чай и рассуждал. Конечно, мне пришлось чуточку слукавить. Какое уж тут «второе я»? Да просто обманул доверчивую женщину. А что поделаешь? Без этого в жизни не добьёшься ничего. Сколько уже раз со мной примерно так бывало! Скольких милых дам я целовал, ну а взамен они рассказывали о себе. Потом уже вставлял это в роман, даже не спрашивая их согласия. Так ведь иначе же нельзя! Если журналист берёт у кого-то интервью – ну, там совсем другое дело. Там всё по-честному, как бы только не обидеть, как бы лишнего не написать. А вот когда тебе доверят сокровенное, откроют тайники души – вот тут для писателя полное раздолье. Конечно, можно было бы и с Раис провести такой эксперимент на «раздевание». Однако какие уж там тайники? Здесь всё предельно ясно. Можно подумать, что вообще не одевается – даже по улице ходит совершенно голой.
Глава 43. Та женщина
Вот вроде бы осталась в прошлом и квартирка близ площади Леон Мартэн, и злополучное письмо. Всё это далеко, разве что придётся ещё долго разгребать последствия того, что тогда случилось. Но нет, жизнь уж так устроена, что многое в той или иной форме повторяется, возникает много раз. Только сейчас вместо Гренобля – старая Москва, а вместо письма – прямой вопрос, на который кое-кому придётся отвечать. И снова долгий разговор, во время которого станет понятным то, что произошло в Гренобле. Да, очень хотелось бы надеяться. Однако прежде надо бы найти ту улицу, тот дом.
Итак, Раис занялась поисками Сержа, ну а я решил начать, что называется, с нуля. Или от печки, как кому понравится. Та женщина, от которой получил письмо – кто она? Почему раньше не задумался? Вот так всегда, сначала легкомысленно махнёшь рукой: «Да собственно, какая разница!» А после только и остаётся, что горевать по поводу того, что опять недоглядел.
Первым делом я обзвонил участников той вечеринки – естественно, тех, с кем был знаком. Пришлось раз десять выслушать вопросы о своём здоровье, поздравления с выходом последней книги и ещё чёрт-те сколько разнообразной ерунды. Я даже в обычных обстоятельствах не переношу подобных разговоров, ну а уж тут… В общем, удалось выяснить лишь то, что эта дама пришла в тот раз вместе в каким-то журналистом, а тот совсем некстати укатил в Паттайю, на курорт, и там его, как мне сказали, достать нет никакой возможности. То ли пустился во все тяжкие, когда телефон – это только досадная помеха, то ли просто захотел покоя и потому послал куда подальше знакомых и друзей, а заодно все достижения цивилизации. Единственная зацепка состояла в том, что он представил тогда свою спутницу, как школьную подругу. Если не наврал, тогда сохранялся шанс. Журналист был достаточно известен, так что без труда удалось добыть кое-какие данные из биографии. Да мне достаточно было номера той школы, которую он закончил.
И вот я вхожу в кабинет директора, представляюсь, выслушиваю кучу комплиментов, хотя сомневаюсь, чтобы из моих книг он что-нибудь читал. Наконец, сославшись на необходимость подобрать материал для своего нового творения, я получаю возможность просмотреть фотографии выпускников.
Когда перед тобой изображения трёх десятков учеников какого-нибудь десятого «Б» класса, глаза просто разбегаются. Хорошеньких девичьих лиц там предостаточно, есть на кого посмотреть. Однако приходится тут же пожалеть, что обаяние юности не вечно. И всё же надеюсь найти именно то лицо. Смотрю – то ли она, то ли кто-то совершенно посторонний? К счастью, на фотографии девица улыбается, а ведь улыбка – это всё равно что отпечатки пальцев. И через тридцать, даже через сорок лет, если заметите в толпе знакомую улыбку, рекомендую покопаться в памяти. Наверняка когда-то вы встречались – в весёлой компании на пляже где-нибудь в Крыму, на званом вечере у своего приятеля или, на худой конец, играли в одной песочнице на Патриарших.
Увы, на этот раз всё по-другому – чем дольше вглядываюсь, тем больше сомнения одолевают. Уже неспособен вроде бы понять, действительно ли тот образ, который создал за последние несколько минут в своём воображении, соответствует оригиналу, или это всего лишь фантазия художника. Так та или же не та? Но дело в том, что других вариантов просто не было, либо же тогда, на вечеринке, она применила самый изощрённый макияж.
Конечно, за тридцать лет каждый человек меняется, но не настолько, чтобы не узнать. На женщин глаз у меня намётанный. Теперь, зная девичью фамилию и имя, можно было поиски продолжить. И, просмотрев списки жителей Москвы, наконец, нахожу несколько возможных адресов. Ну что ж, если возраст подходящий, тут все сомнения отпадают – мне повезло, хотя вряд ли следует назвать везением результат очень кропотливых поисков. Верно лишь то, что поначалу в удачу я не верил.
Уже смеркалось, когда я позвонил в её квартиру. Даже фойе дома производило впечатление – здесь проживали граждане довольно обеспеченные, если судить ещё и по обилию иномарок во дворе. Впрочем, по нынешним временам в этом не было ничего особенного, ну а сговорчивость консьержки, которой пришлось подарить одну из моих книг – это проблемы здешних квартирантов. Меня же беспокоило совсем другое: вот именно так, всего лишь полмесяца назад я поднимался по ступеням дома, где жил Серж. Правда, теперь в моём кармане нет письма, однако есть нехорошее предчувствие – ведь я в тот дом принёс несчастье. Конечно, согласно правилам хорошего тона я должен был сначала созвониться, получить согласие на разговор. Однако, во-первых, она могла мне отказать, а во-вторых, тут требовался элемент неожиданности – тогда есть надежда, что расскажет правду.
Дверь мне открыла, как я и предполагал, она – та самая женщина, с той злосчастной вечеринки. Собственно говоря, вечеринка была тут совершенно ни при чём, однако ведь именно с этой дамы всё и началось. Судя по её взгляду, она меня узнала. Приподняла свои брови, изящно выгнула красивый рот, изобразив недоумение. И посторонилась, пригласив войти.
Не буду описывать все эти церемонии, которые сопутствуют появлению малознакомого человека в доме. Замечу лишь, что поначалу обошлось без предложения что-то выпить, хотя в углу на столике я заметил бокал с красным вином – по виду не берусь определить, но почему-то мне подумалось, что наверняка испанская «риоха». А дело в том, что обстановка и в прихожей, и в гостиной указывала на хороший вкус – всё было подобрано так, будто являлось единым, неразрывным целым и составляло некий удивительный мир, в котором могли существовать лишь очень добрые и благовоспитанные люди. Но стоит попробовать это единство разорвать, убрав какую-то малозначительную деталь, как сразу же волшебство исчезнет, и ты окажешься в самой обычной обстановке многоквартирного дома в центре столицы, на Пречистенке. Одно несомненно – среди обитателей этой квартиры не было мужчин.
– Зачем же вы ввязались в это дело?
Вот так я и начал разговор. И только увидев в её глазах не только удивление, но и почувствовав что-то похожее на осознание вины, счёл возможным посвятить в подробности.
Надо отдать ей должное, обошлось без криков, без истерики, и даже никаких вопросов она не задавала, словно бы уже смирилась с тем, что неизбежно, и рассчитывает лишь на милость палача. Выслушав меня, Светлана, так она представилась, только глубоко вздохнула и, не глядя на меня, произнесла:
– Меня попросил очень дорогой мне человек. Когда-то мы друг друга любили. Могла ли я ему отказать?
Она вопросительно смотрит на меня, а я молчу, всё ещё надеюсь на более откровенные признания.
– Да, это правда, я чувствовала, что-то здесь не так, сказала ему, но он успокоил.
– А кто он?
– Этого я вам не скажу.
Вот так, целый день поисков, и всё коту под хвост. Ну не пытать же мне эту даму горячим утюгом! Да нет, красивых женщин надо холить и лелеять, как некое уникальное явление природы, как раритет в музее или редкий экземпляр птицы в заповеднике. Ну, что это за птица, мы ещё посмотрим. Кстати, я бы не назвал её очень уж красивой. Возможно, в прошлом, лет эдак десять назад… Но даже увядающая красота может вызвать восхищение, а уж давить на женщину, у которой жизнь не сложилась, причём не по её вине – это занятие малопочтенное.
– Ну что ж, не буду взывать к вашей совести. Жаль только зря потраченного времени.
– Вы меня поймите, я просто не могу. Если я его предам, вся жизнь превратится для меня в проклятие, в сплошную муку…
– Я понимаю. А вам не приходит в голову, что вас в очередной раз использовали?
– В тот раз – допустим. Но почему «в очередной»?
– Мне кажется, что…
– Да что вы можете об этом знать?!
Обиделась. Вижу, задело за живое. Теперь, может быть, задумается, а я ей в этом помогу. Вот так иногда в вашей жизни появляется некто по имени Мефистофель и начинает рассказывать про вас такое, что мало не покажется. Или напротив, вынуждает признаться в том, от чего хотелось бы избавиться, навсегда выбросив это из памяти. Впрочем, в роли Мефистофеля я прежде если и бывал, то в очень редких случаях.
– Но вы хотя бы спросили у него, зачем это всё, кому понадобилась эта история с письмом?
– Нет, я просто ему доверяла, – она на мгновение задумалась. – Правда, был очень странный разговор. Я только сейчас его припомнила.
Видно было, что она всё же сомневается, стоит ли мне это рассказывать. С какой-то странной надеждой взглянула на меня, словно я способен объяснить и оправдать. Но что?
– В тот раз мы ужинали в «Пушкине». Всё было очень мило, как всегда. Много знакомых, иногда они к нам подсаживались, чтобы поболтать. Так, пустые, ничего не значащие разговоры, как теперь говорят, гламурные, – Светлана криво усмехнулась. – И вдруг моего спутника окликнули. Меня удивило, что тот, кто его окликнул, не подошёл к нашему столику, не представился, а так, по-хозяйски, вроде бы вызвал на доклад. Их там было двое…
– Что это были за люди?
– Один такой мордастый, похож то ли на бандита, то ли на бывшего десантника… Ой, не хотелось бы никого обидеть, но почему-то мне показалось так. Другой постарше, но физиономия и вовсе отвратительная. Такие, знаете ли, злые и жуликоватые глаза, по виду и не скажешь, что большой начальник.
– Почему вы так решили?
– Публика там бывает достаточно влиятельная. А потом мне подруга рассказала, что это будто бы какой-то замминистра.
– И что же дальше?
– Они о чём-то долго разговаривали, я даже слегка обиделась – приличные люди так не поступают. Мы с ним потом поссорились, а вскоре мне всё это надоело, и мы окончательно расстались, – Светлана глубоко вздохнула и после паузы продолжила: – Но я хотела рассказать вам не о том. Когда они сидели за столом, тот, что с глазами жулика, передал моему приятелю какую-то бумагу. Я бы об этом наверняка забыла, но через несколько дней мой друг обратился ко мне с просьбой передать то самое письмо. Тогда у меня как-то не связалось, а вот теперь…
– Но как вы оказались в том доме, где мы с вами встретились?
– Так он же и сказал. Мой друг сказал, что вот сегодня среди гостей у одного художника будет человек, который собирается лететь в Гренобль. Всё, что от меня потребуется, это попасть в тот дом и договориться с этим человеком, то есть, конечно, с вами, о встрече на следующий день. Ну и когда мне это удалось, он передал письмо, а я уже вручила его вам.
– Какая-то детективная история.
– Вы думаете? Но я не предполагала, что так сложится.
Она ещё что-то говорила, явно пытаясь оправдаться, сохранить образ добропорядочной леди хотя бы в собственных глазах. А я прокручивал в голове ту информацию, которую она сообщила. Вроде бы что-то прояснилось, но полная картина всё никак не складывается…
Вот интересно, почему она в разговоре предпочитает смотреть куда-то в сторону? Профиль у неё, и правда, потрясающий – нечто ассирийское, а может, греческое или римское. Ну а посмотрит на тебя, и видишь – миловидна и скромна, ни капли эдакого царского величия, какое вообразил себе всего мгновение назад. При этом крайне сдержана в проявлении чувств, если и злится, так только на себя – именно тогда в глазах появляется растерянность.
И снова приходится признать: история, так бывает часто, повторяется. Катрин разочаровалась в Серже, ну вот и у Светланы случилось нечто схожее. Для женщины очень важно, чтобы рядом был человек, который пусть не является идеалом, но, безусловно, заслуживает уважения. Причины разрыва могут оказаться разными, но суть одна. Отличие только в том, что Катрин ушла ко мне, свой выбор сделала между мужем и любовником, ну а Светлана редким свиданиям с любимым человеком предпочла нынешнее одиночество. Каждому своё…
Мне не хотелось уходить. Кажется, она это почувствовала и предложила мне вина. Как я и предполагал, это оказалась испанская «риоха». В чём, в чём, а в хорошем вкусе хозяйки этого дома я не сомневался. И вот после глотка вина у меня вдруг появилась мысль. Надежда на успех минимальна, но почему не попытаться, если другие варианты не приходят в голову? Я предложил Светлане отправиться в тот самый ресторан, где, судя по всему, и началась эта история…
И вот мы в «Пушкине». Я уже упоминал, что на своём веку повидал немало ресторанов. Бывал и здесь, но этот визит был совершенно необычным, что называется, из ряда вон… На этот раз я ожидал получить удовольствие не от общения с прелестной женщиной, не от еды, не от вина – мне страсть как хотелось увидеть эту мерзкую рожу, я её желал, я испытывал к ней неодолимое влечение. Вот так после длительного воздержания мечтаешь о рюмке коньяка. Конечно, речь идёт о том субъекте, о заместителе министра, я почему-то был уверен, что мне именно сегодня повезёт, и главная роль в этом опознании принадлежала моей спутнице.
Мне не пришлось очень долго ждать, хотя согласен был протирать штаны на этом стуле в течение недели.
– А вот и он?
– Где?
– Там, за дальним столиком.
Честно признаюсь, к тому, что я увидел, мысленно был уже готов. Та сладкая парочка, которую так красочно описала мне Светлана, к этому времени уже приобрела в моём воображении весьма определённые черты. И всё же очень не хотелось верить этому. Да мало ли мордастых и на вид жуликоватых можно встретить и в бизнесе, и в высших эшелонах власти! Нельзя же каждого подозревать, что это непременно жулик или вор. Да и не видел я никаких причин, чтобы утверждать, будто на моих глазах и при моём участии совершается жуткая афера. Подумаешь, передали мне письмо! А я, старый дурень, зачем-то вручил его бедняге Сержу. Нет, правда, сколько можно повторять: для подозрения, что всё вот так пойдёт, у меня не было ни малейших оснований.
Ну что ж, если подводить промежуточный итог, следует признать, что тем человеком, на которого указала мне Светлана, был ни кто иной, как мой благодетель, чуть ли не давний друг, милейший и благороднейший Юрий свет Иванович. Мы познакомились за несколько лет до описанных событий на даче у моего московского издателя. В его окружении деловых людей всегда хватало. Я бы предположил, что издательство было лишь прикрытием, а чем он там на самом деле занимался, откуда же мне знать. Тогда устроили пикник по поводу какой-то юбилейной даты и даже пригласили нескольких довольно популярных авторов. Не все смогли приехать, а потому из разряда запасных я перебрался, что называется, в основной состав. Да и то благодаря моему редактору – милейшая женщина, до сих пор ей благодарен.
Да, теперь всё перемешано – можно одновременно быть и журналистом, и владельцем ресторана. Я даже не удивлюсь, если какой-нибудь министр станет в свободное от службы время подрабатывать в ночном клубе стриптизёром – это если очень хорошо заплатят. Ну в крайнем случае станет делать бизнес в перерыве заседания Совмина, сообщая инсайдерскую информацию своим партнёрам. Чего только в жизни не бывает! Это я к тому, что встреча с Юрием Иванычем была не то чтобы предопределена, однако же вполне соответствовала духу времени. Понятно, что то застолье превратилось в пьянку, когда и случаются подобные знакомства.
Так вот, злодея я узнал, хотя до сих пор понятия не имею о сущности его злодейства. В том, что второй из тех, о ком мне поведала Светлана, был именно Савелий Бокин из прокуратуры, я уже не сомневался – всё сошлось на нём! Ловко же Юрик мне его подсунул! О чём этот Бокин мне при встрече говорил? Помнится, когда про финансирование мятежа стал распинаться, я уже тогда стал кое-что подозревать. Ну а теперь? Теперь предстояло события последнего месяца заново переосмыслить и постараться по мере сил разложить по полочкам.