Разъезд Тюра-Там. Литературный сценарий

АЭРОДРОМ ГОРОДА КЛУХОРИ

Небольшая площадка ограничивается с одной стороны высокой скалистой горой, с другой стороны – пропастью с бурлящей внизу Кубанью. Со стороны города пилотов на посадке дисциплинирует крутой берег Теберды, застроенный к тому же убогими домишками, а вдали площадка «запирается» деревушкой им. Коста Хетагурова, или попросту, осетиновкой. Чтобы, маневрируя по ущелью Кубани, посадить на эту площадку такой воздушный корабль, как Ли-2, пилоты должны обладать высочайшим мастерством. Местный аэропорт – небольшой досчатый домик, до отказа забитый радиоаппаратурой. Начальник аэродрома Гогия, грузин неправдоподобно больших размеров, доброта которого так же безгранична, как и его комплекция, получает уведомление о прилёте самолёта. Гогия выходит на крыльцо, окидывает взглядом лётное поле и наблюдает на нём несколько худых осетинских свиней, больше похожих на гончих собак, и ишака, лежащего как раз на том месте, где самолёт должен коснуться земли. Гогия заряжает ракетницу и стреляет в сторону свиней. Свиньи с визгом удирают в сторону Осетиновки, освобождая аэродром. Гогия стреляет из ракетницы в сторону ишака. Ракета шипит неподалёку от животного, но флегматичный ишак не обращает на неё внимания.

ГОГИЯ

О! Готверано шена!

Ишак не реагирует. Поэтому, грузинское ругательство представляется Гогии недостаточно сильным.

ГОГИЯ

Наверное, ишак из Осетиновки, и поэтому не понимает грузинского языка. Придётся прибегнуть к языку межнационального общения.

ГОГИЯ

У, биляд такой!

Ишак, заслышав знакомое словосочетание и памятуя, что за ним могут последовать репрессии, неохотно поднимается с земли и уходит за дорогу. Самолёт заходит на посадку. На пригорке разместилась детвора, неравнодушная к авиации. Мальчишки с благоговением наблюдают, как пилоты, словно Боги, выходят из «Дугласа», как звонко потрескивают остывающие цилиндры моторов, как непередаваемо красив абрис фюзеляжа и как изящно нависает над ними правое крыло со стреловидной передней кромкой. Гогия руководит посадкой пассажиров. К нему пристаёт щупленький горбатый грузин.

ГОГИЯ (по-грузински)

Если тебе так необходимо лететь, почему своевременно не купил билет?

ГОРБУН

Пули ки ара! (Денег нет!)

ГОГИЯ (по-грузински)

Нельзя сажать в самолёт лишнего человека. Не имею права! Это лишний вес! Самолёт из-за этого может не подняться над Клухорским перевалом.

ПЕРВЫЙ МАЛЬЧИШКА

Гогия лукавит! Самолёт здесь не дозаправляли, значит, он вылетел из Сухуми с полными баками и пассажирами. Какое-то количество горючки он сжег по пути сюда. Наверняка, почти полтонны, если не больше. Но в любом случае, вес сожжённой горючки несравнимо больше, чем вес горбуна.

ВТОРОЙ МАЛЬЧИШКА

Да, врёт Гогия горбуну по-чёрному. Что там тот Горбун весит?

Гогия стоит в самолёте, полностью перекрыв собою дверь. Горбун стоит на средней ступеньке стремянки и жалобно смотрит на Гогию снизу вверх. Добродушный Гогия выведен из равновесия настырностью горбуна.

ГОГИЯ

Цади акед! (Иди отсюда!) Торе мовклав ахла! (А то зашибу ненароком!)

ГОРБУН

Шени чиримэ! (Дорогой!) Мэ минда Сухумши! (мне надо в Сухуми!) Какой у меня вес? Баран и тот больше весит!

У могучего Гогии от бессилия (не драться же с щупленьким горбуном) на лице гримаса отчаяния, похожая на ту, что появляется перед тем, как человек заплачет. И Гогия, объяснявшийся до сих пор с горбуном по-грузински, вскидывает вверх правую руку с поставленной на ребро ладонью, и как можно убедительнее приводит последний аргумент.

ГОГИЯ

Ти что, русский язик не понимаешь?!

Горбун разом сникает, сходит со стремянки на землю и усаживается рядом с мальчишками. Лётчик втаскивает стремянку в самолёт и закрывает дверь. В недрах самолёта поют разгоняемые маховики стартёров, из выхлопных патрубков вместе с языками пламени вылетают клубы дыма. Тысячесильные моторы, заставляя петь души мальчишек от восторга, влекут самолёт на старт. Мальчишки покидают было аэродром, но их заставляет оглянуться звук натужно работающего мотора. Самолёт возвращается на одном моторе. На посадке «Дуглас» ломает шасси и ползёт к обрыву. Но останавливается на самом краю, упёршись гондолой двигателя в куст барбариса. Пассажиры спешно покидают самолёт. Горбун, гортанно выкрикивая грузинские слова, кружится в дикой пляске.

ПОЛИГОН. ПЛОЩАДКА №10 «ЛЕНИНСК»

В отличие от заснеженной и холодной Москвы, здесь ещё тепло. Так, как бывает в Москве в начале октября. Одноэтажный барак гостиницы с неофициальным названием «Золотой клоп». Ковалёв третьи сутки ожидает оформления допусков на площадки. Ковалёв выходит на берег Сыр Дарьи. Ковалёв смотрит на реку, его мысли вновь уносятся в прошлое.

КАВКАЗ

Часть выпускных экзаменов уже сдана. Следующий экзамен по алгебре. Ковалёв случайно встречает Ляльку.

ЛЯЛЬКА

Привет. Послушай, Володь, помоги мне подготовиться по алгебре. Я в ней ничего не понимаю. Мне бы хоть на «международную» сдать.

«Международная» оценка, это тройка. Для стран, где отличные знания отмечаются «пятёркой» или «единицей», оценку «тройка» получат выпускники с одинаковыми

посредственными знаниями. Ковалёв давно потерял надежду добиться Лялькиного расположения. Теперь он опешил от Лялькиной просьбы.

КОВАЛЁВ

А знаешь, где я учу? Вон там.

Ковалёв указывает на место, где он готовится к экзаменам. Оно находится на безлюдном берегу Кубани.

ЛЯЛЬКА

Ну и что? Мне бы только алгебру свалить. Всё равно она мне больше не пригодится. А дальше – я сама.

Лялька сидит, охватив руками колени, и неотрывно смотрит на бег воды, меняющийся каждое мгновение. Ковалёв перелистывает учебник, ничего толком не понимая. Он украдкой смотрит на её ноги, покрытые светлым пушком, на прилипшие к её икрам песчинки. Боясь, что она догадается об этом, спрашивает, понятно ли ей очередное правило. Она утвердительно кивает. Но её отрешённый взгляд говорит о том, что она теперь где-то далеко, далеко отсюда. Её синие глаза заполняют душу Ковалёва, заставляя вздрагивать. Чтобы попытаться вернуть её к действительности, Ковалёв неожиданно для себя решает переплыть Кубань.

КОВАЛЁВ

А хочешь, я Кубань переплыву?

Царским движением Лялька поворачивает голову и смотрит на Ковалёва. Ковалёв понимает, что ни один Ньютон с самым совершенным мышлением не способен сейчас хотя бы тенью отразиться в её безоблачных глазах. Всё-таки Ковалёв точно терял рассудок рядом с нею, раз рискнул переплыть Кубань. Здесь Кубань несётся со страшной силой всей массой воды в противоположный крутой берег. Чтобы тот берег, на котором стоит город, не подмывало, он защищён дамбой из плетённых фашин и булыжником. Посреди реки торчит камень, острый клык которого переплёскивается водой. Переплывая реку, Ковалёв должен приложить зверские усилия и успеть заплыть за этот камень. Тогда волна отбросит его в сторону противоположного берега, и он выплывет до дамбы. Если же он не сможет выложиться, то его изуродует о камень или понесёт на дамбу. Лялька внимательно смотрит на реку, оценивая ситуацию.

ЛЯЛЬКА

Не-а, ни за что не переплывёшь!

Ковалёв заходит в воду. Быстрое течение сбивает его с ног. Он уверенно плывёт. Он думает, что Лялька переживает за него. А вдруг с ним случится беда? Тогда Лялька всю свою жизнь будет помнить о нём, умном, сильном и смелом, и сожалеть, что не остановила его. Ковалёв понимает, что не успевает заплыть за камень. Река мчит его на дамбу. Удар о дамбу вышибает воздух из лёгких. Ковалёв судорожно пытается зацепиться за острые обломки веток. Тогда Ковалёв отталкивается от дамбы и оказывается вновь в центре потока. Он находит в себе силы вернуться на тот берег, на котором они пытаются выучить алгебру. Его лёгкие рвутся от желания сделать хотя бы маленький вдох, и вдруг он понимает, что река исторгает его из себя, как инородное тело. Ковалёв идёт через кусты олешника и ему представляется, что навстречу выйдет сияющая Лялька, восхищённая его силой и отвагой. И исчезнет незримая преграда, и он скажет, как она дорога ему. И хотя они скоро разъедутся в институты по разным городам, они пообещают друг другу, что будут ждать. Ковалёв выходит на то место, где они учили алгебру. Учебники и его одежда лежат на месте. А Ляльки нет. Он увидел её. Она уходит быстро, не оглядываясь, видимо решив для себя что-то важное.

КОВАЛЁВ

Забыть! Забыть навсегда!

Сигнал автомобиля возвращает Ковалёва к действительности. Ко входу в гостиницу «Золотой Клоп» подъезжает автомобиль ГАЗ-69. В кабине Июдин. Из гостиницы выходит Ковалёв. Шофёр «газика», невысокого роста стройный смуглый узбек в форме рядового Советской армии, выходит из машины и предупредительно распахивает дверцу перед Ковалёвым.

КОВАЛЁВ

Здравствуйте. Даже неловко. Словно я босс какой-то.

ИЮДИН

Это наш Шурик. Он всегда такой предупредительный.

КОВАЛЁВ

Имя Шурик не вяжется с чертами местного жителя. Вы кто по национальности?

ШОФЁР

Я узбек. Вообще-то меня зовут Шахрух. «Шах» – вы сами знаете, что это можно перевести на русский, как «господин», а «рух» – это что-то вроде «судьбы». Выходит, я хозяин своей судьбы.

«Газик» едет по площадке №10. Пока ещё молодой парк со стелой в память погибшим в катастрофе с Неделиным при взрыве ракеты Р-16, массивное здание штаба со встроенным в него кинотеатром. На афише – фильм «Обыкновенный фашизм». Центральная площадь, здание универмага, улица, КПП, дорога в сторону станции «Тюра-Там» и на площадки.

ИЮДИН

Все допуски оформил?

КОВАЛЁВ

Да, на 43-ю площадку. На жилую, в МИК, на старт, и на жилую двойку. Чтобы можно было посещать вас при необходимости. Правда, режимщики могли бы это делать сразу, как только человек появляется на полигоне, а не мурыжить его проживанием в гостинице.

ИЮДИН

Гостиницу «Золотой Клоп» ещё никому не удавалось миновать. Разве что, Королёву, Глушко и Янгелю. Да, ещё космонавтам. Она тут первая достопримечательность. Что-то вроде индикатора. Раз человек в ней выжил, значит, он способен преодолеть все полигонные невзгоды.

«Газик» повернул к железнодорожному переезду, преодолел его и помчался по прямой асфальтированной дороге. Настолько прямой, каким может быть только кратчайшее расстояние между точками «А» и «В» в учебнике по математике. Неистовое среднеазиатское солнце сожгло, казалось, к этому дню в середине ноября, всё живое, и теперь степь – остывающая пустыня. Дорога у горизонта, отражая голубое небо, кажется спокойной рекой, безмятежную гладь которой оживляет тягач «ураган» неотрегулированным дизельным мотором.

ИЮДИН (после паузы)

И все-таки, как тебе показался «Золотой Клоп»?

КОВАЛЁВ

Мне сравнить не с чем. Гостиница для космонавтов за другим забором. Но выжить, раз мы встретились, можно. Правда, эти ночи не забудутся никогда. В номере человек десять. Перед тем, как лечь спать выключали свет. Провоцировали клопов таким способом. Вооружались ботинками. Когда начинался шорох – это полчища клопов начинали двигаться по стенам к своим жертвам – свет по команде включался, и все, даже те, чьи кровати стояли вдали от стен, давили гадов ботинками прямо на стенах. Стены практично покрашены масляной краской в нежный такой цвет. Вначале мне показалось, будто стены обиты розовым ситцем. И запах соответствующий.

ИЮДИН

А знаешь, чем отличается оптимист от пессимиста? Пессимист считает, что коньяк пахнет клопами, а оптимист – что клопы пахнут коньяком. Хочется верить, что ты не поддался искушению и сохранил то, что купил в Москве.

КОВАЛЁВ

Можете, Анатолий Павлович, отнести меня к оптимистам. И перед искушением я устоял. А-то как же: почти добрался к цели, а тут возьмут, да и повернут назад за несоблюдение традиций.

«Газик» пошёл на обгон тягача. Четыре маховика колёс, вращающихся справа от него, ставшего вдруг таким маленьким рядом с тягачом, делают «ураган» похожим на паровоз, а устройства для автоматической подкачки колёс усиливают это впечатление. Неожиданно «ураган» принимает влево, спихивая «газик» с дороги. Шурик, не снижая скорости, съезжает с дороги, переваливает пологий кювет и, завершив обгон, выезжает на дорогу рядом с КПП.

КОВАЛЁВ

Ну, у вас тут и игры! Прямо ралли по пустыням Австралии!

ШУРИК

Ничего страшного. Парень о чём-то размечтался и отвлёкся. Солдату всегда есть о чём мечтать.

ИЮДИН

Я как гид буду рассказывать тебе о том, где мы едем. Чтобы тебе потом было проще ориентироваться. Вот как раз – дорога прямо ведёт на Королёвскую площадку №2. Видишь, домики, массивное сооружение – это здание монтажно – испытательного комплекса. Оттуда ракету везут на старт. А вот с того старта полетел Гагарин. Дальше в степь – вотчина Челомея. Туда ездят наши ребята, которые занимаются ракетой УР-500. Скоро её обзовут «Протоном», там как раз готовится спутник с таким названием. А нам, Шурик, направо, довезём товарища на 43-ю площадку.

Теперь одноколейная железная дорога перекочевала на правую сторону от шоссе, по которому едет «газик». Слева просматриваются размытые расстоянием гигантские сооружения очередного старта. В сторону старта ответвляется дорога со свежеуложенным асфальтом.

ИЮДИН

Это ещё один, запасной старт для «семёрок». Интенсивность пусков становится такой, что один старт уже не справляется. А вот здесь, прямо у развилки, строится шахта для Р-36. Той ракеты, которую ты будешь испытывать. Кстати, ракета уже готова. Ждёт, когда закончится доводка нашего двигателя.

КОВАЛЁВ

И почему для полигона выбрали такое гиблое место?

Шурик, привычный к жаре и условиям жизни в пустыне, с удивлением смотрит на Ковалёва.

ИЮДИН

На территории нашей страны это место оказалось оптимальным. Как только начали проектировать «семёрку», оказалось, что Капустин Яр уже не устраивает. Хотели строить полигон в Калмыкии или Ставропольском крае. Но всё-таки выбрали это место. С Удалённость от крупных городов для обеспечения секретности. Есть железная дорога и вода. Река на этом участке течёт с юго-востока на северо-запад. Делает излучину, уходя от железной дороги и освобождая место города, приемлемые наклоны орбит космических аппаратов к экватору, под трассой полётов нет крупных городов. Мешал, правда, какой-то казахский кишлак. Туда должны были падать первые ступени ракет. Но его перенесли без лишних разговоров. Ну, и ты знаешь, что чем ближе к экватору, тем меньше энергетические затраты на запуск одной и той же массы. К сожалению, экватор не проходит через нашу страну. А это место у нас – самое южное из всех возможных. Вот и выбрали этот ничем не примечательный разъезд Тюра-Там. Всё, что ты видел, построено менее, чем за десять лет.

КОВАЛЁВ

Понятно. А почему «десятку» называют «Ленинск»?

ИЮДИН

«Десятка» очень скоро превратилась в город, и пассажиры проходящих поездов удивлялись, глядя на безымянный город. Решили дать ему имя Ленинск. До этого надоело переименовывать Сталино в Донецк, Сталинабад в Дюшанбе, а Ворошиловград в Луганск. Имя Ленина представляется непогрешимым.

КОВАЛЁВ

Но при запусках спутников и космонавтов ТАСС объявляет, что они запущены с космодрома Байконур.

ИЮДИН

Это американцы, сами того не ведая, заставили задуматься о новом названии. К тому времени отношения с Америкой потеплели. В Сокольниках прошла американская выставка, Никита съездил с визитом в Штаты и привёз оттуда кукурузу, точнее, идею сажать её повсеместно. К нам приезжал Никсон с подготовкой визита президента Эйзенхауэра. Но наглели американцы по-прежнему. Они вычислили с помощью радиоэлектронных средств, что полигон русских должен быть именно здесь. Для того, чтобы убедиться в этом, они послали свой самолёт-разведчик. Этот разведчик летел на такой высоте, что его не могли достать наши истребители. Вообще тогда американцы нагло летали почти над всей территорией СССР. Даже над Киевом. Пару лет назад точно над этими местами и пролетел Пауэрс на своём Ю-ту (U-2). Причём, первого мая. Американцы не знали, наверное, что во всенародные праздники боевое дежурство у нас только усиливается. Пауэрс всё сфотографировал. Но к этому времени у нас уже появились зенитные ракеты. Первой ракетой наши сбили свой МиГ-19, наповал. А второй – Пауэрса. И вот, через несколько дней на каком-то съезде… (Воспоминания Июдина)

ХРУЩЁВ (на трибуне съезда)

(Хрущёв плохо удаётся выговаривать слово «социализм» и имя Президента США)

Вы знаете, товарищи, что несколько дней тому назад в районе Свердловска мы сбили зенитной ракетой американский самолёт, а пилот погиб. Американцы несколько дней уверяют весь мир, будто у них и в мыслях не было засылать в воздушное пространство Советского Союза самолёт с разведывательными целями. Тем более, что наметилось потепление между нашими странами. Буквально со дня на день ожидается приезд Президента Соединённых Штатов господина Эйзенахуэра. Разве могут такие славные ребята, как американцы, послать самолёт-разведчик, чтобы шпионить за друзьями? Это пилот такой неопытный, что его стало жаль всему миру, потерял ориентировку в тренировочном полёте и залетел так далеко вглубь страны победившего сицилизма!

На лице Хрущёва появилась хитрая улыбка.

ХРУЩЁВ

Мы дали американцам время высказаться. Мы объявили, что сбили американский самолёт и лётчик погиб. Но не-е-ет, товарищи! Лётчик жив и даёт показания! Мы и плёнки проявили, на которые он снимал!

Хрущёв трясёт над трибуной ворохом проявленных плёнок.

Вот тут сфотографированы наши аэродромы, самолёты, ракеты! Я требую, чтобы Президент Соединённых Штатов извинился!..

ИЮДИН

Как только Хрущёв произнёс на весь мир эту фразу, американцы сразу же поняли, что маршрут Пауэрсу они рассчитали правильно. И это подтверждено первым лицом государства – противника. Вот и стали «десятку» всё чаще называть Байконуром. По имени казахского посёлка «Байконур», расположенного примерно в трёхстах километрах северо-восточнее разъезда Тюра-Там. Авось бестолковые американцы клюнут на это и введут в свои ракеты координаты этого забытого Богом стойбища. Но теперь, как только начинается подготовка к пуску, американцы включают средства электронной разведки, и на наших площадках сразу же звучит сигнал «скорпион». Значит, надо прекращать радиосвязь и настройки, связанные с работой радиолокаторов. По всей трассе полёта.

«Газик» объезжает громоздкий каток, забытый солдатами после ремонта дороги. На мощном бампере катка какой-то солдат-шутник написал большими белыми буквами: «Удирай, а то задавлю!» На обочине – агитационный щит с изображением Ленина. Ильич в кепке, с добренькой улыбкой и поднятой правой рукою подтверждает: «Верной дорогой идёте, товарищи!» «Газик» въезжает на площадку №43. Июдин, разминаясь, выходит из машины. Дорогу от жилых домиков в сторону столовой перебегает горбатенькая женщина. У неё, как у всех горбунов, непропорционально длинные костлявые ноги и короткое туловище. Июдин провожает её взглядом, поворачивая свой птичий профиль.

ИЮДИН

Наташка – местная знаменитость. Самая счастливая из всех женщин, какие есть!

Ковалёв недоумённо смотрит на Июдина.

ИЮДИН

Говорят, на неё одну здесь, на площадке, приходится двадцать два метра члена и два мешка яиц. А вообще-то, её хорошо между грядками класть!

Ковалёв потрясён цинизмом начальника. Июдин видит это и умолкает.

ПЛОЩАДКА №43. ГОСТИНИЦА «ЛЮКС»

Человек, назвавший «Люксом» это обычное отдельно стоящее трёхэтажное здание, построенное без архитектурных выкрутасов на отдалении порядка сотни метров от логично спланированной жилой площадки, наверняка обладает чувством неиссякаемого юмора. Номер с цифрой 35 на двери. В номере кроме Ковалёва никого нет. Ковалёв ловит себя на мысли о том, что его мучает постоянная душевная боль из-за сложных отношений с женой. После окончания школы он уехал в Москву, в Авиационный институт. Лялька тоже уехала на учёбу в какой-то город.

Прошло много лет. Ковалёв на последнем курсе института. Март. Общежитие. Четыре студента дружно «просыпают» первую пару. Стук в дверь.

ГОЛОС

Скажите, Ковалёв в этой комнате живёт?

Ковалёв узнаёт голос Ляльки.

КОВАЛЁВ

Да! Сейчас!

Лихорадочно вскакивает с постели, одевается быстро, как учили в армии на лагерных сборах. Открывает дверь. Там действительно стоит Лялька.

КОВАЛЁВ

Здравствуй! Входи. Как ты меня нашла?

ЛЯЛЬКА

Долго рассказывать.

В тот день он не пошёл на лекции. Перед ним вновь была Лялька. Повзрослевшая и похорошевшая.

ЛЯЛЬКА

У нас распределение через месяц. Загонят, куда Макар телят не гонял. А у вас когда распределение?

КОВАЛЁВ

У нас уже было.

ЛЯЛЬКА

Ну и как?

КОВАЛЁВ

У нас половину в Москве оставляют. Это, в основном, москвичи. Несколько человек согласились идти в армию. Направят их, скорей всего на полигон. Там есть и в Тверь, и в Калугу. А одного на Урал. В какую-то Салду. То ли Верхнюю, то ли Нижнюю, не помню точно. Ни разу до этого слышать не приходилось о таком захолустье.

ЛЯЛЬКА

А ты куда попал?

КОВАЛЁВ

А меня распределили в Химки. На фирму Глушко. Я сам выбрал. У меня было право выбора.

ЛЯЛЬКА

Химки – это где?

КОВАЛЁВ

Как выйдешь из Москвы, так сразу направо (смеётся). Химки фактически слились с Москвой.

Несмотря на давнее требование к самому себе забыть Ляльку, Ковалёв вновь смотрит на неё обожающим взглядом. Он вновь чувствует, что не может жить без неё.

КОВАЛЁВ

Слушай, почти шесть лет прошло, как мы не встречались. И всё это время я не мог вычеркнуть тебя из своего сознания. Ты присутствовала во мне всегда. И это было для меня невыносимой мукой. Или проклятием. У меня не было ни малейшего желания знакомиться с другими девчонками, все они казались мне либо дурнушками, либо до предела глупыми. Можно ли считать твой приезд желанием быть со мной?

ЛЯЛЬКА

Пожалуй.

КОВАЛЁВ

Давай поженимся.

Лялька, словно решаясь, некоторое время молчит.

ЛЯЛЬКА

Ты предлагаешь мне выйти за тебя замуж?

Ковалёв согласно кивает.

ЛЯЛЬКА

Хорошо, я согласна. А где будем жить?

КОВАЛЁВ

Мне на заводе дадут общежитие. Но мы постараемся снять какую-нибудь хату. А вообще, я узнавал, там через несколько лет дают жильё.

ЛЯЛЬКА

А ты не знаешь, в ЗАГСе расписывают сразу, или же нужно ждать?

КОВАЛЁВ

Я точно не знаю, но, по-моему, несколько дней дают на раздумье.

ЛЯЛЬКА

Неделя у меня есть.

Вместе со свидетелями – друзьями Ковалёва, он выходят из ЗАГСа. Ковалёв чувствует, что состоялось очень важное событие. Его просто распирает желание поймать такси, и на такси, а не на трамвае, доехать до общежития. Но такси, как нарочно, нет. Лялька сдвигает брови.

ЛЯЛЬКА

Долго ещё будем ждать?

Друзья Ковалёва сразу же умолкают и отстраняются.

Общежитие. Вечером в комнату, которую деликатно освободили для Ковалёва и Ляльки, распахивается дверь. Появляются друзья Ковалёва. Один из них вышибает пробку из бутылки шампанского. Такая свадьба.

В номере гостиницы никто не мешает Ковалёву вспоминать…