Ты же первую его часть тогда оставил без ответа, а на вторую прореагировал так, что мне потребовалось давать подробное объяснение насчет своей невиновности в «индифферентности», которое ты, в конце концов, также оставил без ответа. А сейчас вот вспомнил – и, естественно, невпопад.
Пишешь, что моим «последним ответом удовлетворён», но никак не можешь удержать себя от собственных придумываний, мне не свойственного. Предупреждаешь, чтобы я твое «негативное отношение к автору статьи, упаси бог, не распространил» на себя.
Зачем эта излишне надуманная извинительность? – Не понимаю
Не понимаю и всего остального.
Я не просил «возвращаться к теме о Теории относительности и лично об Эйнштейне», не заикался о «вторичном поднятии этой темы для серьезного разговора». Все, что я хотел услышать – так лишь твою реакцию на критику Левашовым постулата о предельности скорости. Ты ее обошел в силу привычки уходить от прямых вопросов оппонента и писать что-либо свое, причем обязательно в расширительном плане. Отсюда и весь спор».
09.01
Виталий показал мне статью, напечатанную в журнале «Наука и жизнь».
Вот что я направил в редакцию этого журнала.
«Уважаемая редакция журнала «Наука и жизнь»! С большим недоумением, а порой даже возмущением, прочитал статью «Стирлинг по-российски», напечатанную в Вашем журнале (март 2007 года) за подписью моего коллеги и друга по работе и жизни Нисковских.
У меня в руках безупречно, на мой взгляд инженера и читателя, написанная им рукопись, которую я сравниваю с текстом статьи и не могу понять, зачем редакции захотелось столь не корректно, а местами и безграмотно, как в инженерном плане, так и чисто литературном, ее «править» и тем самым порочить имя заслуженного человека, которого Вы столь достойно представили в преамбуле к данной статье.
Начнем с мелочей.
Автор пишет. «Еще в 1816 году шотландцем Стирлингом был предложен двигатель с внешним подводом теплоты. Но широкого распространения из-за сложности конструкции он не получил. Массовое применение нашли созданные значительно позже двигатели внутреннего сгорания». Весьма кратко и очень корректно.
Редактор выбрасывает слово «еще», подчеркивающее давность этого предложения, а далее вместо, четкого, краткого и вполне приемлемого для инженерной оценки, авторского «…из–за сложности конструкции» помещает собственное объяснение причин отказа от «широкого распространения» данного предложения тем, что «слишком сложной была конструкция по сравнению с паровой машиной и появившимися позже двигателями внутреннего сгорания (ДВС)». Алогичное заявление хотя бы потому, что нельзя сравнивать известное с тем, чего еще нет и «появится позже».
Автор пишет, что «…конструкция этих двигателей остается сложной» и «по этой причине они пока не могут конкурировать с двигателями внутреннего сгорания». Опять весьма кратко и вполне исчерпывающе.
Редактор переделывает это на свой лад и констатирует, что ограничивает их применение «сложность системы кривошипов и (неких неведомых нам) рычагов».
Автор в порядке «попытки решения данной проблемы предлагает «двигатель с внешним подводом теплоты в роторном исполнении», а редактор в пылу своего собственного «творческого видения» проблемы предлагает ее «решить, заменив поршни роторами», т. е. элементами между собой никак не совместимыми и никоим образом не корреспондирующимися по самому своему исходному существу.
Однако, закончим с мелочами, спишем последнее замечание на возможную редакторскую описку, и перейдем к замечаниям более серьезным, которые за описку никак не принять.
Автор исключительно кратко и логично излагает нам принципиальную схему им предлагаемой идеи. И, как положено в подобных случаях, начинает с рисунка схемы двигателя и соответствующих к нему примечаний.
«Основная идея изобретения (пишет автор в своей рукописи) состоит в следующем. Двигатель имеет два разных по объему рабочих цилиндра с роторами, расположенными на общем валу, а так же нагреватель рабочего тела, теплообменник и холодильник. Если соединить полость нагнетания малого цилиндра с полостью расширения большого цилиндра через теплообменник и нагреватель, а полость расширения малого цилиндра с полостью нагнетания большого цилиндра через теплообменник и холодильник, то при нагревании рабочего тела роторы начнут вращаться, а рабочее тело будет непрерывно циркулировать по каналам, последовательно проходя через нагреватель, теплообменник и холодильник». И далее разумно поясняет, что «При этом, полезный рабочий объем двигателя будет равен разности объемов двух цилиндров. Роторные механизмы с роторами, расположенными на эксцентриковом валу и с разделительными пластинами приведены лишь в качестве примера. Существует много роторных механизмов используемых, например, в насосах или компрессорах, часть из которых пригодна и для двигателя».
А что делает редактор с этим однозначно понятным авторским текстом (в пределах, повторяю, рекламируемой автором идеи, а отнюдь не конструкции двигателя)?
Сначала, вместо ссылки на рисунок, он начинает с описания идеи, которая в его представлении «состоит в том, что на общем валу (надо такое придумать!) установлены два рабочих цилиндра…». На самом же деле, цилиндры в двигателе являются элементами его стационарного корпуса и никак не могут быть установлены на валу, а, наоборот, вал там установлен на подшипниках в соответствующих расточках цилиндров.
Далее, не успев сослаться на рисунок и не закончив с представлением приведенной на нем схемы двигателя, он приступает к описанию его работы, и, в отличие от выше приведенного такового авторского, утверждает при этом:
Что «в каждый момент времени из малого цилиндра в ветвь высокого давления поступает некоторый объем газа».
Что для того, «чтобы заполнить полость нагнетания большого цилиндра и при этом сохранить давление, газ нагревают в регенераторе и нагревателе» и что тут «его (газа) объем увеличивается, и давление остается постоянным».
Что, наконец, «то же, но с обратным знаком происходит в ветви низкого давления».
Большей нелепости трудно себе представить. В действительности:
Ни в какой «момент» времени, согласно значению этого слова, приведенному в любом словаре русского языка, не может быть ничего сделано, в том числе, и не может никуда «поступить некоторый объем газа». В «момент» можно только чего-то начать, но не сделать.
Газ нагревают для того, чтобы привести двигатель в работу и обеспечить непрерывную циркуляция газа, о которой пишет автор, а совсем не для того, чтобы только заполнить полость нагнетания…», да еще, в придачу, «при этом сохранить давление» и «оставить его постоянным», поскольку газ в систему двигателя закачивается в разовом порядке при его подготовке к работе, а давление, в установившемся режиме работы двигателя, изменяется в каждом цикле (обороте ротора) и является функцией многих параметров названной системы, прежде всего, угла поворота роторов.
«Обратный знак» – есть не имеющее смысла чисто редакторское «изобретение». Каждый элемент системы имеет свое функциональное назначение, и ни с каким «обратным знаком» не работает
Точно также, вне авторской трактовки, редактором допущены и другие досадные ошибки.
Рисунок, по непонятным соображениям, представлен с измененным исходным положением ротора в большом цилиндре, Подрисуночное примечание относительно расположения роторов на одном валу перенесено редактором в текст описания конструкции двигателя, и потому представлено в менее корректной форме. Перепутаны цветовые обозначения ветвей высокого и низкого давления, в результате чего они оказались не соответствующими изображенному на самом рисунке.
В тексте указано, что «рабочий газ движется в одном направлении». Это, по меньшей мере, неудачное выражение. Циркулирующее тело не может перемещаться только в «одном направлении», например, от точки А к точке Б. Оно обязано при циркуляционном процессе «прибыть» обратно в исходную точку А. Кроме того, данное авторское «уточнение» не соответствует и приведенному рисунку, на котором стрелками прямо указано на движение газа в двух прямо противоположных направлениях.
Теплообменник, отмеченный на рисунке, в тексте описания один раз назван теплообменником – регенератором, а другой раз регенератором, что недопустимо по форме, но и неправильно по существу, поскольку «регенератор» по своему традиционному названию и назначению не отвечает приведенной схеме работы двигателя. Кроме того, автором данный узел назван теплообменником корректно, поскольку: конкретная конструкция последнего (регенераторного типа он будет принят, или рекуперативного) является предметом конструкции двигателя, а не его принципиальной схемы, о которой тут идет речь.
Ну и, пожалуй, последнее. Это нелепый экскурс редактора в дополнительное, физически и математически совершенно некорректное, разъяснение нам величины «результирующей силы», под воздействием которой «вращается вал с роторами», как величины (согласно приведенной им формуле) постоянной. А на самом деле, в пределах каждого цикла работы двигателя, являющейся величиной интегральной, вследствие отмеченного выше изменяемого давления в системе. Некорректным тут является и утверждение редактора, что «эта сила вращает вал». Вал может вращаться только под воздействием приложенного к нему крутящего момента, т. е. пары сил.
Об ошибках, допущенных далее в «Подробностях для любопытных», за подписью самого Дубровского, не говорю. Они написаны в том же «ключе», что упомянутый журнальный вариант статьи Нисковских, и дает основание предположить, что редактировал последний тот же Дубровский.
Выводы? – Полагаю, очевидны, и они согласованы мною с автором.
Рассматривая происшедшее как досадную ошибку, прошу Вас, в рамках добрых с Вами отношений, изыскать приемлемую для Редакции, и лично Дубровского, форму публичной информации читателей о допущенном по отношению к Нисковских редакционном своеволии c одновременной публикацией этой статьи в авторской ее редакции, и без каких-либо изменений и купюр».
10.01
Вчера напросился на прием к Эфендиеву и передал ему в порядке подготовки к февральской встрече свои предложения, написанные мной в годы развала завода. Обещал внимательно прочитать и дополнительно встретиться недели через две. Одновременно выразил ему признательность за его поздравление (и весьма приличное к нему «приложение») по случаю моего юбилея.
20.01
«Матус, приветствую тебя, и отвечаю на твое последнее по своим правилам: ничего не добавлять к ранее написанному, ничего в нем не менять
1. Я нигде и никогда не только не просил, но и не мог просить обсуждать статью Левашова. Написать пресловутый отзыв, на статью, в которой одни «глупости», ты придумал сам.
Статью я послал тебе в связи с «темой наших с тобой обсуждений», в которых спорным был только один вопрос – о «скоростной эйнштейновской предельности», по которой мы пришли к некоему вроде согласию (имею в виду твое письмо от 10.07.06 года). Предположим, ты не понял, недооценил, как обычно, своего визави и не проиграл, прежде чем броситься в критику, его уровень восприятия чего-либо, который может быть не хуже своего. Но почему не прореагировал на мое повторное упоминание, что «Все, что я хотел услышать от тебя – так это твою реакцию на критику Левашовым постулата о предельности скорости»?
И теперь вновь втягиваешь меня в «обсуждение (твоего) отзыва о статье». При этом параллельно еще задаешь мне полусмешной вопрос «А если ты действительно хотел знать моё мнение только по вопросу о предельной скорости, то зачем было присылать столь длинную статью, направленность которой явно имеет политический контекст, который ты называешь «шелухой»?». Да, послал. Для того, чтобы ты посмеялся или еще для чего, но только не для того, что придумал ты.
Реакция моя на все тобой написанное отнюдь не «болезненная», а «расстройственная» за твое вечное придумывание мне не свойственного по природе. Сколько-то за вынужденную необходимость оправдываться и мямлить тебе, что я так не думал, не считал.
2. Ответ аналогичен. Неправильная исходная посылка ведет к неправильным констатациям. Ну, как можно, даже в теоретическом плане, «подумать», что «в наших с тобой обсуждениях затрагивались вопросы не только физики, но и политики, которой пропитана вся статья». Где логика? И почему эти постоянные твои гадания, сомнения, присовокупление мне чего-то тобой придуманного и мне не свойственного? Опираться надо на факты! Рассматривать следствия применительно к данному спору, написанное, а не причины его написания. Их можно проигрывать для себя, но не навязывать тому, кто их знает наверняка.
3. Тут ты опять написал какую-то муть, ибо обошел снова мое примечание, что «мне потребовалось давать подробное объяснение насчет своей невиновности в «индифферентности», которое ты также оставил без ответа. А сейчас вот вспомнил – и, естественно, невпопад и опять вне исключительно вежливого по отношению к тебе объяснения причин такого «игнорирования» мною проблем «мироустройства».
Я работаю с тобой в системе диалога. Ты, как бы сам по себе, – в упоении собственного видения, и обязательно в расширительном варианте отображения.
4. Непонятно, поскольку о том же самом идет речь в пункте 3.
5. В начале этого пункта имеет место предельный случай сверх алогичного восприятия моей информации. Поскольку о «постулате (левашевской) предельной скорости» (которая, вопреки всему его остальному, мне очень понравилась) ты так мне ничего и не написал. А «излишне наговорился» совсем о другом, что к «нашей теме» не относилось.
А вот, что касается последних двух абзацев этого пункта, то они заслуживают дополнительного разъяснения, хотя, в принципе, прямо вытекают из того, что приведено у Левашова.
«Суть этого постулата в том, что скорость света – постоянна, другими словами, является максимальной скоростью движения материи во Вселенной и равна 300000 км/сек Без этого условия преобразования Лоренца превращаются в бессмыслицу, так как, при скорости движения материи (и даже света) со скоростью, большей, чем 300000 км/сек, или равной ей, согласно этим уравнениям, масса фотона становится бесконечной».
В чем тут у него прелесть, мне импонирующая?
Лоренц берет на вооружение брошенный Пуанкаре постулат о предельности скорости и выводит в 1904 году (на базе постулата, а отнюдь не опыта!) свою знаменитую формулу, по которой получается то, о чем пишет Левашов. А Эйнштейн совершает обратный процесс. Берет на вооружение формулу Лоренца и на базе ее в 1905 году очень авторитетно заявляет о скоростной предельности. Настолько авторитетно (в этом его величие), что она подхватывается, как абсолют, всем пишущим миром и начинает обкатываться, рекламироваться, превозносится, и становится в сознании людей «Творением» одного Эйнштейна. На основе, повторяю, лишь одних чисто «постулатных» соображений. Ибо, в этом плане, опыт Майкельсона есть чистая профанация. Доказано им достоверно разве только одно – отсутствие эфира. Об этом я тебе писал вполне доказательно.
Из приведенного вытекает ответ и на твой недоуменный последний вопрос. «Почему автор статьи всю критику об «ошибочности» постулата предельной скорости обращает в адрес только Эйнштейна, оставляя в стороне Лоренца и Пуанкаре как создателей, по его же утверждению, этой концепции, которую Эйнштейн якобы у них заимствовал?». Ничего он, Левашов, «не оставил в стороне», а как раз об этом и написал, причем очень кратко. Или я у тебя тут чего-то не понял?
Резюме мое в целом по «левашовскому циклу» – то же, что и в двух моих последних письмах.
Бывай здоров, всем привет.
Всегда твой, без обид и прочих личностного плана нелепостей.
P. S. Пора кончать и этот наш спор. Консенсус у нас никак не получается.
А потому для разрядки перехожу на нейтральную полосу и помещаю ниже кое-что из своих последних записей с 31.10.07 по 10.01.08 года».
22.01
Петя в ответ на мое сообщение о смерти Белыха прислал о нем дополнительные воспоминания.
«О Коле Белых. Конечно, всех ушедших жаль. Но к твоей характеристике не могу не добавить, так как знал его с первого дня работы в отделе. Конструктором он был никаким. Ничего никогда кроме детальных и сборочных чертежей не выпускал. Объясняется это тем, что он кончал металлургический факультет УПИ. Кроме того, Коля был абсолютно упертым человеком и не мог воспринять чужое мнение. Что бы и кто бы ему ни советовал, в его голове всегда прокручивалось только его восприятие проблемы или события. Аналогичный характер имел и начальник БТПО Литвинов. Видимо поэтому он назначил Колю инженером проекта ТПА 400 для Румынии на третий год после прихода в КБ. Работенка была не пыльная. Полностью повторялся проект, разработанный для Рустави. Работа Коли состояла во вписывании в Перечень оборудования заказов с новыми номерами. Когда трубопрокатное оборудование ушло на ЭЗТМ, Коля и ушел в «безнадежность».
Петя молодец. Грубовато и негодно так о покойнике, но ведь верно и сверх кратко!
26.01
Виталий передал устно, а потом и подкрепил письменно, замечания по моей критической реплике о «постоянстве давления» в системе его двигателя, адресованной редакции журнала «Наука и жизнь». Ниже привожу мой ответ.
«Виталий, ты прав, в пределах упрощенного, для не специалиста, отображения этого процесса. Никакой дополнительной ясности с точки зрения строго физико-математического его отображения ты не внес. Процесс здесь будет не изобарический, как тебе упрямо хочется (вопреки даже твоему же собственному графику), а близкий к изобарическому, ибо последний так может быть назван строго только тогда, когда он совершается при неизменном давлении. А твое утверждение о том, что «давление рабочего тела в полости 1 ротора остается таким же, как в зоне высокого давления», вообще абсурдно потому, что как только левый (на рисунке) выступ на этом роторе пересечет выходное отверстие из цилиндра, так мгновенно в полости 1 произойдет сброс давления до величины такового в отводящей магистрали.
В общем виде, величина перепада в давлении на соответствующих участках пути движения рабочей среды (в качественной оценке) будет тем больше, чем:
– выше КПД двигателя;
– больше, соответственно, перепад температур и давлений между его магистралями высокого и низкого давлений;
– меньше соотношение объемов между подводящей магистралью и рабочим цилиндром.
Совсем близким (в обывательской трактовке) к изобарическому процесс будет протекать тогда, когда двигатель (в установившемся режиме) будет, например, работать на холостых оборотах, при почти одинаковых давлениях и температурах в обеих его магистралях.
Отсюда, между прочим, вытекает много чисто прагматических проблем, связанных с рациональным выбором параметров таковой системы в целом».
Поражаюсь его упрямству. Газ с высокой скоростью циркулирует в замкнутой системе двигателя, и кроме того, периодически, в каждом цикле, выбрасывается, с еще большей скоростью, из одной его ветви в другую. И, на тебе, в столь динамичной системе, да еще и в придачу с цикличными возмущениями, – «постоянное давление»! На самом деле в каждый данный момент цикла работы двигателя на отдельных участках тракта, естественно, будут иметь место свои конкретные значения температуры и давления циркулирующего в нем газа. Иначе, согласно законам гидродинамики, не будет никакого движения. Очевидно бесспорно! Но как можно, если однажды, не подумав, сказал что-то, а теперь надо признаться в обратном, и даже, как в данном случае, лишь уточнить несколько тобой сказанное?
Взял «Гидродинамику» Ландау и Лифшица, и получил полное подтверждение выше сказанному, да еще и удовольствие от их авторской четкости в общей постановке данной задачи и чрезвычайной сложности ее конкретного решения.
03.02
Правительство приняло согласованное с заинтересованными сторонами решение об очередном замораживании цен «на хлеб, молоко, растительное масло и яйцо» с 01.02. до 31.05.08 года. Аналогичное решение о временном замораживании цен, на те же продукты, принималось им в октябре месяце прошлого года.
Более глупого решения трудно придумать. В чисто теоретическом плане последнее означало фактически разрешенный и поощряемый государством рост цен на остальные, не менее важные для населения, продукты, а также стимулирование «заинтересованных сторон», к очередному броску цен сразу по окончании оговоренного срока моратория. Но оно, в силу своего гротескового исходного звучания, не выполнялось и практически. О броске цен, например, в упомянутом октябре месяце, см. мою запись за 28.10. 07 года. Абсолютно не исключено, что подобное повторится и теперь.
Демагогия имела место и при советской власти, но подобно теперешней, что вершится сейчас при демократии, – не припомню.
05.02
«Марк, дорогой мой! Несколько дней по получении твоего последнего письма пребываю в расстройственном состоянии. Мне кажется, это первое письмо без милого и обычного для меня твоего юмора. Ты пишешь: «После всех больниц, операций, исследований…». Что испытал ты за эти три последних месяца? Тональность письма явно для тебя необычная. Крепись!
В части моих воспоминаний. Я из них, кажется, о чем-то писал, но не мог найти. Потому начинаю посылать свои статьи постепенно и в той последовательности, как они печатаются в «Конверсии». Лучше бы это мне делать по электронной почте, но ты опять, несмотря на многие мои напоминания, так ничего о таковой возможности мне не сообщил.
Прошу тебя, настройся на волну оптимистическую, как бы не было трудно. Это все равно лучше и полезнее, чем ныть и печалиться».
06.02
Вчера Россель принимал в своей резиденции Эфендиева. В ходе беседы о состоянии завода Эфендиев нелестно отозвался о недавнем владельце Бендукидзе, и высказал мысль, что было бы неплохо пригласить на Уралмаш представителей Грузии, дабы показать им до какого развала их теперешний член правительства довел завод. А ведь совсем недавно этому борову-преступнику, отлично зная, что он делает с заводом, пели аллилуйю, в том числе и сам Россель. Диву даешься, что только могут творить люди в угоду сиюминутных интересов и произносимых лозунгов!
07.02
Поэт Дементьев в недавней радиопрограмме пригласил на беседу давнего знакомого – академика Н. Шмелева. Встреча началась с неизменного уведомления Дементьевым слушающей публики о сем «знаменательном» факте… и его близком на «ты» знакомстве со Шмелевым.
Естественно, в адрес академика тут же последовали каверзные вопросы радиослушателей с подчеркнутым отрицательном их отношением к рынку и ко всему с ним связанному. Пришлось ныне наиболее «уважаемому» из числа мной критикуемых экономистов времен горбачевской перестройки признать публично существующий негатив демократии и рынка почти во всех конкретных частностях, и фактически подтвердить мою мысль о становлении более или менее «удобоваримого» рынка лет еще через двадцать, т. е. к тому, названному мной еще в самом начале перестройки, 2030 году.
Однако, отвечая на вопросы, Шмелев так и не признался в своих собственных прежних прегрешениях и полнейшем в 80-е годы не понимании сути проблем, с которыми, вопреки его тогдашним ожиданиям, пришлось столкнуться нашей стране. Все тогда виделось ему и многим его коллегам – экономистам в розовом цвете, при абсолютном отторжении законов природы и человеческих устремлений.
12.02
Цалюк не исправим. Опять написал мне вне того, что было приведено у меня. Решил больше его не травить и отправил ему примирительное письмо.
«Матус, дорогой! В связи с твоим последним письмом могу повторить лишь мое резюме, приведенное в моем предыдущем. «Пора кончать и этот наш очередной спор. Консенсус у нас никак не получается». Более, – абсолютно не получается. Смешно, но все твои последние претензии по отношению ко мне, я отношу прямо, и без каких-либо почти исключений, к тебе. И, понимаешь, никак не могу при этом переключить себя на другую волну восприятия. Какое-то наваждение! Не кажется ли тебе, что это от нашего стариковского маразма? И не надо ли перейти нам, дабы не травить друг друга, на чисто эпистолярный дух писаний?».
Получил сегодня вполне устраивающий меня ответ.
«Володя, дорогой. В нашем возрасте человека не переделать, да и амбиции обостряются. Так что я полностью с тобой согласен.
Получается, что мы и раньше были разными. И это не противоестественно: ведь противоположности при определённых условиях притягиваются, создавая общее позитивное. И эти условия остались нам дороги. Я рад, что за них (скажем, условно) ты борешься и сейчас. Мы должны этим дорожить и, как сказано в библии, «не навреди».
Считай, что эти слова являются «эпистолярным» моим начинанием на втором витке. Увы… не так уж много нас и нам осталось. Береги здоровье. Матус».
Так закончилось наше с ним еще одно «противостояние». Практически в этой части, наших споров, один к одному из года в год и без каких либо, в основе, изменений. Я ему в общем виде и с аргументами как «за», так и «против», а он только про одни «против». Я ему о причинах и следствиях нами рассматриваемого, а он мне как бы об одних причинах, либо, наоборот, только о следствиях.
14.02
Продолжаются весьма бездарные выступления кандидатов в президенты.
Зюганова – с правильной, но однобокой, критикой нынешнего правления и потому с такими предложениями, что если бы их сейчас бросились выполнять, то немедленно бы оставили (как я когда-то написал Гриншпуну по поводу его аналогичных предложений о немедленной национализации всего и вся), всю страну не только без хлеба, но и без воды.
Жириновского – в рамках традиционных чисто «лозунговых» заявлений, с обещаниями всего, что только хочется народу, и потому нереальными в силу их очевиднейшей гротесковости..
Богданова – на уровне детсадовского лепета о преимуществах демократии и малого предпринимательства.
Предложения названных кандидатов явно неконкурентоспособны с декларируемым властью и ее ставленником Медведевым. Однако могут оказаться привлекательными для избирателей. И дополнительные их голоса на выборах за этих кандидатов, особенно за Зюганова с его все же более приземленной агитацией, благодаря созданию в обществе соответствующей оппозиционной атмосферы могут способствовать в дальнейшем избранной власти принятию более верных управляющих решений в интересах большинства людей.
15.02
Путин вчера устроил новую грандиозную пресс-конференцию, чуть ли не для полутора тысяч журналистов, и проговорил на ней более четырех часов. Впечатление, как и от всех остальных подобных «спектаклей». Превосходнейшая, на артистическом уровне, демонстрация памяти и логики мышления. Отличное, с подробностями и должной аргументацией, обкатывание плюсов правления, при соответствующем «умелом» преуменьшении либо сглаживании минусов. И все это хвастовство (о достигнутом) на фоне колоссального разделения людей на богатых и бедных, продолжающихся заказных убийств и террористических актов, всеобщей коррумпированности общества, его бюрократизации, безнаказанности, бесчисленных техногенных катастроф.
22.02
В последнем номере газеты «АИФ» опубликовано интервью с известным кинорежиссером, Генеральным директором концерна «Мосфильм» Кареном Шахназаровым. Удивительное с ним, не ученым, не инженером, что было бы понятно, а гуманитарием, совпадение в наших взглядах на жизнь.
Главные в нем мысли.
Самые приятные для Шахназарова люди – это те, что не вписываются в общепринятые нормы, как бы «выпадают из времени, но имеют свой внутренний стержень, свои принципы, везде остаются самими собой, и потому оказываются всегда самыми успешными». Что «жизнь и люди по сути своей, не меняются, и всё и всегда протекает по одним и тем же законам».
Он не испытывает ностальгии по прошедшему, но не может удержаться и не отметить, что «советский период был вершиной русской цивилизации». А в ответ на реплику интервьюера о «чудовищных последствиях советской империи» посчитал должным сослаться на, однажды упомянутое по аналогичному моменту, высказывание Энгельса «о любом историческом процессе сопровождающимся великими историческими бедствиями».
Ну не прелесть ли!? Однако… он, и его интервьюер, некая М. Мурзина, – все же гуманитарии. У меня те же мысли изложены с инженерных аналитических позиций много корректнее, точнее и с необходимыми при этом оговорками пределов применения данных утверждений. Впрочем, допущенные «изъяны» в тексте могли явиться и следствием некорректной интерпретации сказанного только одной Мурзиной и дальнейшей публикацией без согласования с автором, как это теперь стало чуть не нормой во всех редакциях.
24.02
Виталий решил тоже состряпать письмо Эфендиеву, и попросил меня его посмотреть. Вот что я послал ему в ответ.
«Виталий, прочитал твое письмо, как всегда отлично написанное с точки зрения эмоционального воздействия на читателя, но… только при недостаточно вдумчивом его прочтении.
В письме есть места, которые, на мой взгляд, являются не совсем логичными, или носят довольно личностный «старперовский» оттенок.
Со своей стороны я бы считал возможным отметить, что фактически ФАИ предложением лить в прямой кристаллизатор, а затем дважды гнуть слиток с жидкой фазой «вылит» огромнейший поток воды на твою главную мельницу, которую ты построил, причем, – действительно первым. И тогда, спрашивается, почему совмещение принципа изгиба сляба в таком состоянии с разливкой в прямой кристаллизатор, не может быть принято, хотя бы для начала на уровне идеи, и оказаться полезным. Да ведь и ты сам, кажется, не возражаешь против соответствующих сравнительных исследований, правда с алогичным выводом, что «Результаты исследований должны быть широко освещены в печати, после чего Уралмашу потребуется провести соответствующую работу со своими заказчиками», как будто предрешено, что исследования закончатся только «выгодными» для тебя результатами. Но тогда зачем предлагать ими заниматься?».
Можно лишь удивляться столь очевидной некорректности и предвзятости автора как по отношению к естественному процессу совершенствования техники, который не остановим, так и к людям, одержимым в такой же степени, как, в свое время, был одержим и сам Нисковских.
28.02
«Виталий, в споре нельзя быть тенденциозным, и, тем более, искажать при цитировании текст своего визави. У меня речь идет о «не совсем логичном» изложении отдельных мест твоего письма и о том, что в тех же отдельных его частях (на которые я обратил внимание при «вдумчивом их прочтении»), чувствуется «личностный старперовский» характер. Ты же мое «старческое брюзжание» переиначил в «старческий маразматизм», а мое замечание о некоторой алогичности тобою написанного, перевел в разряд письма, которое при «вдумчивом прочтении не выдерживает критики».