35
27-го мая 2019-го года уже 77-летний Быстров снова прилетел в Петербург, на этот раз чтобы проститься с местами, где был счастлив в далёких шестидесятых. Конечно, Быстров понимал, что и в студенческие годы он временами страдал и нередко совершал серьёзные ошибки, но теперь те ошибки казались ему забавными недоразумениями, не более. Такова природа ностальгии, она всё прощает и всему умиляется. Вспомнил Карину и искренне удивился, почему с нею расстался, хотя иначе он никогда бы не увидел своей Наташи и не ходил бы каждый день по лесной дорожке между домом и Институтом. Пожалел, что после университета он с Кариной огда не встречался и в последний путь её не проводил. Тоска сжала сердце Николая Михайловича. Правда, оставалась Арина, полнейшая копия его Карины.
Быстров зашёл на кафедру биохимии и узнал, что его однокашник Дмитрий Макаров год назад скончался, и что Арина вышла замуж за олигарха Никифорова. Чем она занимается, никто не знал. Тогда он вспомнил, что когда-то Арина давала ему номер своего мобильника. Порылся в потрёпанной записной книжке и нашёл тот номер. Надежд было немного, но Быстров всё-таки позвонил. К своему изумлению, он услышал в трубке голос, казалось бы, навеки исчезнувшей и всеми позабытой Карины Титаровской.
– Алё, Арина Никифорова слушает.
– Арина, как я рад, что застал вас! Вам звонит Николай Михайлович Быстров. Я хотел бы увидеть вас.
– Николай Михайлович! С ума сойти! Вот так сюрприз! – в каждом слове Арины звучала искренняя радость. – Где вы сейчас находитесь?
– На Университетской набережной, возле входа в главный корпус нашей общей конторы.
– Стойте, где стоите, через несколько минут я буду на том же месте. Вы даже не представляете, как я хочу вас увидеть.
«Сама судьба прислала мне этого человека, в самый ответственный момент, – ударив в ладоши, проговорила Арина, повесив трубку. – Только он может помочь мне найти правильное решение».
Примерно через полчаса они сидели в ресторане.
– Дорогой Николай Михайлович, – начала Арина свой важный разговор, – помогите мне разобраться в себе. Последние пять лет я провела в пустейшей суете. Поддалась искушениям природы. Но душа моя жаждет чего-то более значительного. А иначе, к чему жить?
– Тогда рассказывайте, – Быстров скептично улыбнулся.
Арина глубоко вздохнула и приступила к изложению своих далеко не стандартных мыслей:
– Недавно некоторые события сугубо личного характера заставили меня задуматься над смыслом моей жизни и вообще над смыслом жизни современной женщины. Начало положила простенькая мыслишка, высказанная каким-то журналистом, что в западных странах повышение роли женщин в политике идёт в ногу со снижением рождаемости. Как вы думаете, что лежит в основе этой странной корреляции? – Арина замолчала, ожидая ответа.
– Я думаю, – беззаботно улыбнулся Быстров, – она связана с ростом стоимости воспитания и образования детей. Чтобы увеличить доход семьи, женщина должна больше работать. А политика – лишь частный случай работы, отвлекающей женщину от семейных проблем.
– А я думаю, – повысила голос Арина, – в основе этой тенденции лежит поступательный процесс освобождения женщины от оков патриархального ига. Просто женщины больше не желают быть домашними рабынями. Они хотят быть такими же свободными, как мужчины, … свободными абсолютно во всём. А став свободными, они покажут, на что способен их якобы слабый пол.
Быстров слушал и изумлялся категоричности тона Арины. Он не мог представить, чтобы его нежная Карина могла бы дойти до такой жёсткости. Кто бы мог подумать, что второе прочтение одного и того же генома может так отличаться от первого.
Арина замолчала, нервно теребя салфетку:
– Николай Михайлович, у меня к вам просьба.
– Говорите, – проронил Быстров, не отрывая глаз от изящных, точёных пальцев собеседницы – тех, проступивших сквозь туман забвения, Карининых пальцев.
– Объясните мне, – в голосе Арины зазвучала мольба, – в чём сила нашего пола?
– Хо-хо! Ну и вопросик! Уж в чём, в чём, а в оригинальности вам не откажешь. Правда, боюсь, я не смогу сообщить вам ничего нового.
– А вы всё-таки попытайтесь.
– Сила вашего пола, – заговорил Быстров, привычно входя в образ бесстрастного наблюдателя, – складывается из нескольких компонентов. Первый – красота, второй – сексуальность, третий – повышенное внимание к мелочам, четвёртый – так называемая женская хитрость, пятый – неплохой интеллект, опирающийся в значительной степени на интуицию.
– Забавно, что интеллект вы назвали всего лишь «неплохим» и поставили на последнее пятое место.
– Да я особо и не думал о его месте, так на язык пришло.
– Николай Михайлович, обращаюсь к вам как к мужчине. Скажите, каким способом женщины, не занимающие высоких должностей, могут решать проблемы государственной важности?
Быстров позволил себе немного посмеяться, чтобы успеть сообразить, как отвечать: полушутливо (как он привык говорить с женщинами) или резать правду-матку, давя логикой. Не найдя решения, отдался воле интуиции.
– Вопрос непростой и в то же время простой. Снова отвечу словами, которые первыми пришли на язык. Женское оружие – это ненавязчивое внушение, усиленное лестью и сексуальностью.
– Обоснуйте! – Арина явно не собиралась шутить.
– Позвольте, подражая евангельскому Христу, прибегнуть к языку притчей.
– Да ради бога.
– Спасибо. Уж простите меня за экскурс в древнюю историю, но в голову мне лезет одна легенда из времён, когда Рим воевал с Карфагеном. Во главе войска карфагенян стоял Ганнибал – один из самых талантливых полководцев древности. В ходе карфагенского блицкрига римские войска были, практически, уничтожены, и великий Рим оказался на пороге гибели… но тут в карфагенский лагерь пришла шикарная проститутка из Капуи – богатого южно-италийского города. И случилось чудо: железный Ганнибал, увидев красивую женщину и услышав её умные коварные речи, позабыл и о своей знаменитой клятве ненавидеть Рим до конца дней своих, и о том, что он находится в глубине чужой страны в окружении далеко не друзей. Иными словами, зачарованный Ганнибал расслабился и … проиграл войну. В итоге, Карфагенская империя выбыла из списка великих держав и вскоре была стёрта с политической карты мира. И не важно, так ли всё было на самом деле. Легенда о капуанке и Ганнибале представляет собой обобщённый взгляд мужчин на силу женщин. Гениальный полководец, заставивший трепетать самое могущественное государство мира, был побеждён одной слабой женщиной.
Арина криво усмехнулась: «Типичная сказка!» – хотела она воскликнуть и осеклась, ибо, невольно поставила себя на место той капуанки и прикинула, что, пожалуй, и она могла бы укротить дикого Ганнибала.
– Конечно, трудно не согласиться с великой Фаиной Раневской в том, что «красота – это страшная сила», но всё-таки не будем преувеличивать роль красоты в политике. А теперь я попрошу вас принизить женщин.
– А не обидитесь?
– Да что вы, Николай Михайлович! Я люблю рассматривать проблему со всех сторон. Говорите, что думаете и даже то, что вам просто на язык придёт.
– Ладно, попробую, – сухо, будто читая официальный отчёт, начал Быстров. – Женщины отличаются от мужчин, прежде всего, составом половых гормонов. У мужчин главный половой гормон тестостерон, у женщин – эстрадиол. Разные гормоны включают разные батареи генов. В итоге, женщин тянет к детям и внутрисемейным делам, а мужчин – к технике, к защите территории, к политике и наконец к войне. Мужчины крупнее и сильнее, и это тоже следствие работы гормонов.
– И заметьте – вспыхнула Арина, – что силовое неравенство полов досталось человеку по наследству от наших животных предков. Многие миллионы лет самцы дрались друг с другом за самок, и в тех бесконечных драках побеждали сильнейшие. Ну а потом победители наводили порядок в своих семьях с помощью той же грубой физической силы.
– Но всё-таки вы не будете отрицать, – сухо заметил Быстров, – что у мужчин мозг заметно крупнее, чем у женщин. Также известно, что увеличение сообразительности животных в эволюции сопровождалось увеличением головного мозга. Это обстоятельство невольно наводит на мысль, что женщины, в среднем менее сообразительны, чем мужчины. А теперь обратите внимание на очевидный факт, что и наука, и техника, и изобразительные искусства, и музыка, и литература – все эти важнейшие достижения цивилизации созданы в основном мужчинами.
Быстров уже ожидал, что Арина обидится на его недружественный выпад, но она выдержала удар.
– Николай Михайлович, вы же знаете, вы просто не можете не знать, что с величиной мозга всё обстоит далеко не так-то просто. Например, некоторые районы лобной коры, где, кроются познавательные способности, у женщин крупнее, тогда как у мужчин лучше развиты участки подкорки, отвечающие за агрессивное поведение, что и понятно, учитывая драчливость мужиков. И самое интересное: у женщин существенно выше плотность нервных клеток в височной доле коры, особенно, в области, где идёт обработка речевой информации. Общепризнано, что женщины не уступают мужчинам, а то и превосходят их, во всех делах, связанных с речью и текстом.
– Но, Арина, – возобновил своё наступление Быстров, – как ни крути, вам всё-таки придётся объяснить превосходство мужчин практически во всех сферах умственной деятельности.
Арина опустила свои тяжёлые голубоватые веки.
– Я думаю, – уставившись в стол, заговорила она, – это кажущееся превосходство мужчин связано с двумя вещами: во-первых, с элементарным силовым неравенством а, во-вторых, с тем, что я бы назвала добровольным рабством женщин.
– Пожалуйста, поясните.
Арина помрачнела, на секунду ей показалось, что позиция Быстрова непробиваема. Подумала: «Вот ещё одна причина нашей неполноценности – мы пугливы». Она подняла лицо, и Быстров невольно сжался под тяжестью её немигающего остекленевшего взгляда – взгляда Карины, ищущей решение сложной проблемы.
– Сейчас, – спокойно и рассудительно заговорила Арина, – мы живём в эпоху перехода от силы мышц к силе ума, и в этой второй силе женщины, по моему убеждению, не уступают мужчинам. Однако пока что этот великий переход далёк от завершения. Мужчина, изображающий на публике верх галантности, дома нередко превращается в деспота, насаждающего свой порядок с помощью кулака. То есть он ведёт себя фактически так же, как самец у зверей. Вот этот звериный способ наведения порядка и является главной причиной отставания женщин и, я бы сказала, причиной их забитости. Ещё ужаснее, что очевидный факт слабости мышц порождает в умах женщин представление о собственной ущербности. Будто более слабый обязан подчиняться более сильному и не совать нос в дела за воротами своего дома. Я думаю, этой забитостью, этой незащищённостью от произвола мужчин и объясняется повышенная религиозность женщин. Им перед лицом произвола мужчин остаётся уповать лишь на помощь свыше.
Однако право, основанное на силе, не соответствует принципам человека как существа разумного. Значит, полное освобождение слабого пола невозможно без категорического отказа от силы как регулирующего принципа.
36
– Арина, – попытался Быстров снизить уровень агрессии молодой женщины, – мне симпатично ваше стремление покончить с пережитками патриархата. Но не сгущаете ли вы краски, когда превращаете силовое превосходство мужчин (в чём они, как вы понимаете, совершенно неповинны) в какой-то порок, тормозящий развитие общества?
Арина нервно рассмеялась:
– Да знаете ли, я тоже долго не понимала, как можно преследовать мужиков лишь за то, что они сильнее? Тем более, что нам, женщинам, безотчётно нравятся крупные и сильные мужчины. И только относительно недавно я осознала порочность физической силы как фактора права. Прозрение пришло ко мне совершенно неожиданно, когда я – только не смейтесь – из чистого любопытства прочла «Историю» Фукидида. Там приводится один довольно интересный эпизод Пелопоннесской войны.
Афиняне с большим флотом подходят к маленькому острову Мелосу (тому самому, где через две тысячи лет откопают Венеру Милосскую) и предлагают мелосцам сдаться и подчиниться политике Афин. Мелосцы, ссылаясь на свою историю и подвиги предков, пытаются обосновать своё право на остров и на свободу. Афиняне какое-то время спорят, приводя доводы в пользу своих притязаний на Мелос, но когда у них кончаются аргументы, переходят на совершенно другой язык. Афиняне говорят мелосцам просто и ясно, что разговоры о правах имеют смысл лишь при РАВЕНСТВЕ СИЛ спорящих сторон. А если силы НЕ равны, то слабый элементарно обязан покориться сильнейшему.
Фукидид приводит этот диалог как свидетельство цинизма и морального вырождения афинян. В итоге, мелосцам после нескольких месяцев сопротивления пришлось сдаться. Афиняне перебили мужчин и продали в рабство женщин и детей. Затем они колонизировали обезлюдевший остров, отправив туда 500 афинских поселенцев. Не так ли поступают и шимпанзе в своих межгрупповых войнах. Однако «нормальное» поведение зверей мы – люди – воспринимаем как аморальное. Этим мы подтверждаем своё нежелание быть зверями. Впрочем, проходят века, а люди поступками своими продолжают доказывать, что они всё ещё звери.
«Ай-да Арина! – подумал Быстров, – она-то уж точно ни в чём не уступает мужчинам. Да она, пожалуй, и меня, как нынче говорят, покруче будет».
– Вы совершенно правы, – Быстров одобрительно кивнул. – Сдаётся мне, что в современной международной политике всё осталось, как во времена Фукидида. Удивительно, но до сих пор с необъяснимым почтением цитируется эффектная фраза галльского королька, разграбившего Рим в четвёртом веке до нашей эры: «Наше право, – сказал тот варвар, – мы носим на конце нашего меча». Считается, что с тех пор и вошло в юридический лексикон так называемое «право сильного».
– Более того, – Арина презрительно скривила губы, – упомянутый вами галл был уверен, что право сильного – это самый настоящий закон природы, которому, как выразился тот безграмотный мужик, «подчиняются все, начиная с Бога и кончая диким зверем». Казалось бы, стоит ли обращать внимание на мнение одного одиозного дикаря, но его слова пережили века. Вот на этом законе джунглей и основано представление о якобы естественном праве мужчины навязывать свою волю женщине. Помните библейский тезис: «Да убоится жена мужа своего».
– Хорошо, Арина, в этом пункте я с вами в целом согласен. Современный мир во многом несправедлив к женщинам. Но заметьте, только женщины рождают детей. И ещё заметьте: в войнах мужчины гибнут, чтобы сохранить жизнь женщинам, ибо число женщин репродуктивного возраста напрямую определяет приспособленность человеческой популяции. Выходит, как ни крути, но чисто объективно женщины важнее мужчин. Кстати, – засмеялся Быстров, – говорят, что штраф за убийство в заповеднике самки оленя в два-три раза выше, чем за убийство самца.
Арина тоже было засмеялась, но вскоре посерьёзнела.
– Николай Михайлович, мне кажется, вы смешиваете биологию с социологией! Женщина как личность должна освободиться от роли, навязанной ей дремучим патриархатом, то есть быть говорящей маткой, производящей солдат и рабынь. Я думаю, реальное освобождение женщин придёт лишь тогда, когда дети будут вынашиваться в искусственной матке – надёжном и недорогом аппарате, который избавит нас от тягот беременности и родов.
– Кажется, я уловил, к чему вы клоните! Вы хотите предложить людям перейти на клонирование.
– А почему и нет?! – с вызовом воскликнула Арина.
«Похоже, она знает о своей клоновой природе», – отметил Быстров про себя.
– Арина, неужели вы хотите претворить в жизнь эти странные сверхреволюционные идеи? – несколько картинно возмутился он.
– Вижу, я всё-таки задела ваш мужской шовинизм. Да! Вы правы, я бы хотела положить свою жизнь на алтарь Великой Женской Революции, которая привела бы, наконец, к полному раскрепощению женщин сначала в нашей стране, а потом и во всём мире. И тогда … – Арина самодовольно улыбнулась, – началась бы новая эра в истории человечества… Но пока я не знаю, как именно совершить эту революцию. Учитывая исторический опыт России, наверное, сначала следует создать дисциплинированную партию единоверцев.
– Господи, Ариночка, неужели вы всерьёз хотите совершить революцию, в сравнении с которой наша Октябрьская выглядит детской шалостью? Неужели вы хотите окончательно вырвать человечество из его естественного состояния? Может быть, у вас уже разработан план практических действий?
– Пока что нет, но чувствую, он скоро появится.
– Знаете, Арина, смотрю я на вас, и удивляюсь. Скажите, как вы относитесь к религии?
– Странный вопрос, Николай Михайлович. Да никак! – и Арина, будто что-то вспомнив, небрежно добавила: – Типичный опиум для народа!
– Даже так! – рассмеялся Быстров. – Я как закоренелый биохимик проверил бы у вас уровень мужских половых гормонов.
– Откуда они у меня возьмутся?
– Из коры надпочечников. Как говаривал один мой университетский приятель: «В моче жерёбых кобыл полно тестостерона».
– Забавно. Может, и проверю. Но уверена, дело не в тестостероне. Вспомните Екатерину Великую. Эта императрица – стопроцентная женщина – была в своё время самым выдающимся правителем мира. Её преобразования страны и её внешняя политика были, пожалуй, самыми эффективными в истории досоветской России.
– Сдаюсь! Насчёт Екатерины Второй вы абсолютно правы. Ей, как и царям-мужчинам, позарез были нужны Босфор с Дарданеллами.
Спор утомил Быстрова. В этом словесном поединке он исполнял роль боксёрской груши, роль мальчика для битья. Он не должен был выигрывать бой, он должен был всего лишь устоять. Но Быстров не был уверен, что устоял. И вообще, весь этот странный разговор он провёл, как в тумане. Официант подносил ему какие-то блюда, что-то подливал в его бокал, всё это Николай Михайлович машинально поедал, выпивал… и при этом говорил что-то умное… а фактически ничего не видел, кроме горящих очей Арины-Карины, её зовущих губ и этих точёных пальцев, нервно теребящих белую салфетку.
Официант, угодливо склонившись, положил на стол блестящий подносик со счётом и тихо удалился. Быстров скосился на счёт и оторопел – итоговая сумма превышала его месячный доход.
– Николай Михайлович! – воскликнула Арина. – И не пытайтесь платить. Во-первых, не вы, а я пригласила вас в ресторан, во-вторых, вы пенсионер, а я всё-таки жена олигарха, и, в-третьих, наш разговор в этом вшивом заведении, по-видимому, определил всю мою оставшуюся жизнь, а, может быть, и не только мою. Так что, по большому счёту, вы имеете полное право требовать от меня справедливой платы за консультацию.
– Ладно, давайте сменим тему. Я хотел бы узнать, – голос Быстрова напрягся, – как поживает ваш университетский приятель Олег?
– Не скрою, я ждала этого вопроса. В конце третьего курса я вышла замуж за Григория Никифорова, и наши пути с Олегом разошлись. Он женился на прекрасной девушке, но вскоре его постигло страшное горе: жена умерла при родах, но дочка, прелестная девочка, выжила.
– Бедный Олег! Что ему пришлось пережить!
– Слава богу, пережил. Теперь он занят воспитанием своей Светочки. Его тесть – видный специалист по вопросам информационной безопасности – устроил Олега на работу в своей фирме и предоставил ему все условия для самостоятельных исследований в области искусственного интеллекта.
– Да, я помню, Олег интересовался машинным моделированием разума.
– Не совсем так. Нас тогда не интересовал искусственный интеллект типа автопилота, нас интересовало моделирование человеческого сознания.
– Я согласен, пожалуй, нет задачи интереснее и важнее, чем постижение природы нашего сознания.
Повисло молчание, Арина выжидающе смотрела на Быстрова.
– И всё-таки, – снова заговорил старик, – мог бы я встретиться с Олегом?
– Боюсь, не сможете, – солгала Арина. – Краем уха слышала, что сейчас он где-то на Юге, кажется, на Черноморском побережье Кавказа… Наверное, занят оздоровлением дочери.
Арина не хотела, чтобы Быстров узнал, что ей и Олегу известно об их клоновой природе. Впрочем, Быстров не слишком расстроился. Сейчас он уже не был на сто процентов уверен, что Олег его клон, и потому не мог решить для себя, следует ли ему делиться с приятным молодым человеком своей гипотезой об их генетической идентичности.
«И всё-таки как бы мне хотелось взглянуть на человека, возможно, возникшего из какой-то клетки моей крови или кожи!» – подумал Николай Михайлович и, смущённо улыбаясь, проговорил:
– Ну что ж, нет, так нет. Как говорится, на нет и суда нет.