– Боярин Бельский ведь не о твоем благе печется. Но токмо о своем. Он про опричнину, отчего мечтает? Желает место для себя Малюты Скуратова. Только Малюта был после твоего великого отца царя Ивана. А Бельский желает стать первым. Не он при тебе, но ты, великий государь, при нем.
–Кто сказал? – жёстко спросил царь.
–Дак верные людишки мне про то донесли. Молвил Богдашка во хмелю, что он станет еще первым на Руси человеком. Потому он и крови князя Василия Шуйского желает. Но что будет от того, великий государь? Многие знатные и богатые возмутятся сему. Ты им иное обещал, когда в Москву вступал.
Самозванец и сам не хотел уже ставить на пытку Шуйского. Посягать на главу знатнейшего на Руси рода, было опасно. Он ведь не царь Иван, и трон под ним еще не крепок.
–Так что советуешь, боярин?
–Отпустить Шуйского, великий государь. Коли желаешь, опалу не него наложи, как родитель твой делал, но не казни.
–Пусть будет так, – сказал самозванец. – Пусть моим именем его из узилища освободят.
–Сделаю, как велишь, великий государь.
–И пусть мне более сим ныне не докучают. Не хочу более сих речей слышать. Устал я, боярин. Ведь когда Шуйского отпустят, снова Бельский во дворец припрется и станет мне свои речи говорить.
–Того я не допущу, великий государь. Будь в надеже.
Царь сделал жест, что аудиенция окончена. Мстиславский поклонился и покинул царские покои…
***
Князя Василия Шуйского арестовали по приказу царя. Он был обвинен в государственной измене. Богдан Яковлевич Бельский сам собрался пытать Шуйского, но вдруг пришел приказ от царя – князя отпустить и отправить в его подмосковную вотчину.
Бельский бросился во дворец. Но государь не принял его. Богдан понял, что большие вельможи отстояли Шуйского и не допустили возвращения опричнины.
Федор Мстиславский сам объявил Бельскому от имени государя опалу.
– Надлежит тебе, Богдашка, отправиться в вотчину и сидеть там безвыездно! Это приказ великого государя!
– Могу я видеть царя? – спросил он.
– Нет.
– Но я воспитатель его!
– Государь не желает тебя видеть! Ступай прочь!
Бельский усмехнулся и повернулся к Мстиславскому спиной.
«Царек сам подписал свой приговор. Ныне ему недолго сидеть на московском троне. Он сам идет навстречу своей гибели. Жалкий дурак. Добиться всего. Подняться из ничего на высоту трона и вот так глупо все потерять».
Бельский оказался прав. Василий Шуйский, Федор Мстиславский и группа знатных вельмож уже составили заговор против самозванца…
Глава 24
Царская свадьба.
Избави бог! Был грозный государь!
При нем и все бояре поутихли!
При нем беда! Глядишь, столбов наставят
На площади; а казней, и мук,
И пыток уж каких мы насмотрелись!
А.К.Толстой «Царь Федор Иванович».
***
Москва.
Свадьба царя.
1606 год.
В мае 1606 года в Москву торжественно прибыли Юрий Мнишек и его дочь Марина. С ними была пышная свита из 800 шляхтичей и дам. Кроме того их сопровождали 2 тысячи панцирной гусарской конницы, 3 тысячи немецкой пехоты и две тысячи надворных казаков.
Встречал царскую невесту князь Мосальский и с ним пять бояр из думы и три сотни дворян.
Марта взглядывала из кареты, отодвинув шторку, и сообщала Марине что видела.
– Моя панна, какое великолепие. Знатные вельможи Московии приветствуют твоего отца. Какие на них шубы! Это невиданная роскошь! Золотое шитье! А шапки!
– Не могу понять моды москалей, – ответила Марина. – К чему эти неудобные и большие, словно башни, шапки из соболей?
Марта продолжала:
– За боярами стоят дворяне. Все сошли с коней. Они все с богатым оружием и в нарядных костюмах. Панна не желает посмотреть?
– Нет. Я стану смотреть, когда сам Димитрий прибудет меня встречать, – гордо ответила царская невеста.
– Это будет уже в самой Москве, моя панна. Ведь он царь и повелитель этой страны. Он прислал своих вельмож оказать тебе честь.
– Ему нужны солдаты, Марта. И я не знаю, что его больше обрадует – мой приезд, или прибытие наших доблестных гусар.
– Но у него и своих солдат достаточно. Вон как вооружены триста его дворян. А вон там вдалеке я вижу красные кафтаны стрельцов. Их не менее чем тысяча.
– Не сравнивай московских увальней с нашими гусарами! Как грозно и красиво сморится наше крылатое войско.
– Но московиты не один раз его побеждали, моя панна.
Марина перестала говорить. Ей было не до спросов о достоинстве воинов. Она мучилась вопросом о православии. Вчера ей надоедал этим иезуит Рональд Гаршильд.
Иезуит настаивал, чтобы она была крепка в своей вере, но не сорвала церемонии.
– Если что, то придется уступить, моя панна.
– Не могу вас понять, падре, но что тогда есть крепость в вере?
– Крепость в вере – это служить католической церкви и святому отцу – папе. Сия крепость есть в сердце истинной католички, какой, без сомнения, является панна. Но иногда приходится во имя великой цели идти на компромисс. Сейчас как раз такой момент.
– Я должна принять православие?
– До сего, думаю, дело не дойдет. Царь Димитрий сумел убедить своих священников немного отступить от догм.
– Я поняла, падре. Я сделаю всё, чтобы стать царицей. И я останусь верной католичкой. Хотя наш брак уже совершен.
– Но в Самборе вместо Димитрия, рядом с вами был лишь его представитель.
– Такая свадьба считается законной, пан Гаршильд.
– Но не у московитов. Эти варвары могут нарушать свое слово. Вам нужно пройти обряд здесь. И главное обряд коронации. Это сделает вас царицей…
***
Марина вспомнила об унижении, которое пережила на венчании в Самборе.
Обряд венчания должен был состояться заочно в пределах Речи Посполитой. Особу царя на венчании представлял его посланец.
Панна Мнишек хотела сочетаться браком в большом соборе Кракова, но король Сигизмунд отказал ей в этом. И воеводе Юрию Мнишеку пришлось срочно расширить церковь в Самборе для торжества.
Во время обряда архиепископ спросил представителя жениха:
– Не имеет ли его величество великий князь и государь обязательств перед иной девицей?
Вопрос был только частью ритуала и был чистой формальностью. И можно было просто сказать: «Нет». Но московский посол нагло ответил:
– Про то мне ничего неизвестно. Как могу я знать, что на уме у великого государя?
В соборе послышались смешки. Марина побледнела от бешенства. Но вынуждена была терпеть. Потом она свое возьмет! Она еще покажет кто она такая…
***
Царь Димитрий Иванович приготовил Марине Мнишек воистину царскую встречу. Роскошные всадники с хоругвями и знаменами. Блеск дорогих доспехов, великолепные лошади. Золото и парча.
Толпы черного народа в отдалении глазели на встречу царской невесты.
– Смотрите!
– Сам царь!
– Где?
– Да вон на лошади! В окружении свиты!
– И правда царь! Вон тот в большой шапке!
***
Государь в роскошном красном кафтане с золотыми шнурами и петлицами, с лихо заломленной шапкой, отороченной соболями, восседал на черном жеребце.
Рядом царем были его ближайшие советники. Царский секретарь Велимир Бучинский, воевода Петр Басманов, князь Василий Сумбулов, боярин Пушкин, капитан наемников Андрей Боша и многие другие из числа русских и поляков.
– Я так долго боролся за то, чтобы это произошло, панове. Но и до сих пор мне продолжают докучать наши попы. Должна она перейти в православие. Должна, и все.
– Сия традиция давно живет в великокняжеской семье, государь. Что с того, что государыня станет православной? – спросил Сумбулов.
Царь засмеялся.
– Так мне сказал и её отец воевода Мнишек. «Что с того если она останется католичкой?»
– Но надобно уступить, – поддержал Сумбулова Басманов.
– Вместе с Мариной воевода Мнишек привел солдат. А именно они мне сейчас и нужны. Слишком много врагов у меня появилось на Руси. Но, мне пора встречать невесту!
Димитрий соскочил с коня и приблизился к карете панны Мнишек.
–Он нарушает традиции, – сказал Басманов князю.
– И что с того? – ответил Сумбулов. – Он всегда так делал.
– Но сейчас надо быть особенно осторожным.
Слуга распахнул дверцу кареты. Марина вышла навстречу жениху. Он поцеловал руку невесты.
– Всё что я обещал – сделано! – гордо сказал самозванец.
– Пан Димитрий настоящий рыцарь, – тихо произнесла Марина. – Может ли дама устоять перед таким напором?
– Москва у ног моей панны!
– Только Москва? – с улыбкой спросила невеста.
– Вся Русь! – хвастливо заявил самозванец. – Скоро ты сядешь на трон рядом со мной!
В этот момент его взгляд упал на свиту Марины. Среди толпы нарядных всадников-шляхтичей, он увидел фигуру в черном.
– А это еще что за сеньор? – тихо спросил он сам себя.
Но Марина услышала его слова.
– Ты про кого, пан Димитрий?
– Кто такой вон тот свитский в черном плаще?
– В черном? Но в моей свите нет никого в черном. Я прибыла на свадьбу, но не на похороны.
– Но…, – самозванец осекся.
Человек в черном плаще исчез.
Возможно, что он скрылся в толпе, а возможно, что это лишь показалось счастливому жениху панны Марины Мнишек…
***
Царь проявил щедрость и одарил каждого сопровождавшего будущую царицу соболями. Самой Марине он преподнес в дар роскошную карету, украшенную серебром.
Бояре переговаривались и ругали царя. Они говорили, что царь слишком щедр к ляхам…
***
8 мая 1606 года Марина Мнишек стала женой нового цесаря и московской царицей. Её короновали в Успенском соборе. Главным распорядителем свадьбы стал боярин и князь Василий Шуйский, с которого царь снял опалу и снова вернул ко двору. Главным дружкой жениха – его брат Дмитрий Шуйский. А главной свахой – жена Дмитрия Шуйского Екатерина, родная сестра Марии Годуновой, жены царя Бориса, «умершей» перед вступлением самозванца в Москву.
***
Москва.
Набат.
Май 1606 года.
17 мая 1606 года на Москве ударили в набат.
Заговорщики начали восстание. Знать более не желала терпеть самозванца на московском троне. Бояре Шуйские, Мстиславские, Катыревы-Ростовские, Мосальские приняли вызов, который бросил царь боярской думе.
Самозванец пригласил иностранные войска, думая найти в них опору. И если во время его первого вступления в Москву ему сие простили, то теперь нет. Тогда больше ненавидели Годуновых и желали их падения. Сейчас знать с презрением отзывалась о новой царице. Марина Мнишек сумела шокировать русских вельмож и дворян еще во время свадьбы.
Для торжества ей сшили великолепное русское платье. Но она прошла в нем лишь обряд венчания. Затем на пиру она одела польское придворное платье, что весьма не понравилось русским. Они шептались, что при царе Иване Васильевиче многое было, но такого не бывало.
Но самой Марине Мнишек было мало интересно мнение русских. По городу поползли слухи, распространение которых было щедро оплачено Шуйскими.
По государевым кабакам стали шептаться бродяги, что де не благочестивую девицу взял царь в жены, но дьяволицу, и не будет от того добра русскому народу.
Юродивые предрекали бедствия…
***
Царь приказал разместить гусар Мнишека в подворьях богатых московских купцов. Там наемники вели себя вызывающе.
Князь Василий Шуйский посетил собрание купечества и выслушал жалобы.
Богатый гость Ломов говорил:
– Чего терпим, князь? Сам поди посмотри что творят ляхи. Запасы из кладовых берут безденежно! Вина тащат!
Его поддержали иные купцы:
– А у меня девок всех в доме потаскали на сеновал! Едва дочь от них оборонил.
– И царь сие терпит?
– Он наш государь, али их?
Шуйский ответил:
– Какой он царь? Это вор и самозванец Юшка Отрепьев. И ему нет дела до ваших нужд, купцы!
Ломов со страхом спросил:
– Дак говорили, что он есть царевич настоящий.
– Настоящий? – Шуйский посмотрел на купца. – Дак мать его выслана из Москвы! А с чего сие? Думали, купцы?
– Откуда нам знать?
– Мы людишки малые.
– Да с того, – сказал Шуйский. – Что велел самозванец могилу истинного царевича раскрыть и перезахоронить останки младенца царской крови в Угличе. Ведь могила царевича весьма почитаема. А царек наш сказал, что де он царевич истинный, а погребен вместо него иной, не царской крови. И поклоняться могиле не для чего! И то вдовой царице Марии Нагой не понравилось.
– Погоди, князь! – прервал Шуйского Ломов. – Но народ видал, как царица Мария благословила Димитрия Ивановича и жену его!
Шуйский засмеялся.
– Какая царица? Тот подкупленная самозванцем черница. А она ликом с вдовой царицей схожа.
– Стало, обманул нас царь?
– Обманул! – сказал Шуйский. – Но пришел час, и нет нам более мочи терпеть самозванца и ляхов!
– Правду молвишь?
– Но как сие? Вон сколь войска у царя.
– Скоро Москва встанет против самозванца. А вы можете в том помочь. Ведь ляхи стоят многие на ваших подворьях.
– И что с того? – спросил Ломов. Он не мог понять, куда клонит Шуйский.
– А вы их вином попотчуйте в нужный день сверх меры. Путь напьются и спать ложатся. А тем временем верные люди бунт учинят. И спящих ляхов перережут…
***
Ночью с 16 на 17 мая 1606 года царь лежал на широком ложе рядом с Мариной.
– Ныне я соберу малый совет, Марина, – сказал Димитрий. – Ведь у меня появился родственник. Ты знаешь?
– Ты о ком, Димитрий?
– Он зовет себя царевич Петр Федорович.
– Я никогда не слыхала про Петра Федоровича.
– Сие сын Ирины Годуновой и царя Федора Ивановича.
– Но у Ирины Годуновой не было сына! Это знают все.
– Что из того? Я тоже не сын Грозного царя. Но многие верят, что я Димитрий Иванович.
– Но если каждый, кто хочет, станет ныне именовать себя царским родственником, то до чего сие дойдет? Сего Петра надобно казнить принародно! Казнить на Москве!
– Я согласен с этим. Но для начала его надобно схватить. А при нем войска до пяти тысяч. Я пытался его заманить в Москву. Обещал многие милости. Но Петр хитер аки змий. Его воинство уже близко к Москве. Но он на встречу со мной не идет.
– Направь против него воевод! Направь моего отца.
– Не могу. На Москве неспокойно. Гусары и немцы-пехотинцы нужны мне здесь!
– Тогда пошли против Петра русских воевод. Они не станут тебе изменять ради нового самозванца.
– С Петром мы в свое время разберемся, Марина. Главное навести порядок в Москве. Ты ведь знаешь, что два дня назад в Кремле схватили дворянина Осипова, который пришел меня убить.
– Я ничего не знаю про это! – встревожилась Марина.
– Я не хотел с тобой про это говорить. Думал слухи уже и так дошли.
– Нет, я ничего не знаю.
– Осипова схватили, и боярин Басманов сам руководил его пыткой.
– Он признался?
– Нет, – ответил царь жене. – Но пытали его крепко.
– Значит не так крепко, если он ничего не сказал! – вскричала Мнишек. – Не имеет Басманов достаточного усердия к твоей службе!
–Не говори про Басманова! Он верный для меня человек. И службу знает. Но Осипов крепок был телом и духом. Так и помер на пытке.
– Но покушение может повториться.
– Не думаю, – ответил самозванец. – Ныне во дворце немецкая наемная дружина. Посты усилены и все входы охраняются.
– Как неприветливы твои московиты, пан Димитрий. Я занимаюсь подготовкой маскарада. Твои московиты не видали ранее такого. Но при европейских дворах сие принято.
– Здесь это может не понравиться, Марина.
– Маскарад – это весело, Димитрий. И ты еще не видел моего костюма…
Глава 25
Бунт.
Москва.
Май 1606 года.
Утром 17 мая 1606 года на Москве ударили в набат.
Было еще темно и солнце не встало.
Князья Шуйские начали восстание. Толпа, при свете сотен факелов, стала громить дома, где стояли поляки. Горожане и стрельцы с оружием и дрекольем смело бросались на врагов.
С десяток стрельцов в красных кафтанах бердышами выломали ворота дома, где имел жительство польский ротмистр Цвилиховский. К ним присоединились около сотни мужиков окрестных сел. Этих привлекла возможность разграбить богатое подворье.
Сам ротмистр был разбужен криками и треском ломаемого дерева.
Он поднялся с кровати.
– Что такое? – спросил он слугу.
– Пан ротмистр! Бунт!
– Какой еще бунт?
– Ваши ворота сломали! Слышите?
Раздались выстрелы. Это слуги ротмистра дали залп из мушкетов. Раздались крики боли и ненависти.
Цвилиховский приказал одевать себя. Слуги помогли ему одеть штаны и сапоги. По лестнице уже загрохотали сапоги. Это поднимались разъярённые стрельцы. Слуг во дворе они прикончили и шли разбираться с главным.
Поляк схватился за саблю.
– Пан! Колет надобно одеть!
– Некогда! Они сломают двери!
Раздался стук.
– Открывай, собака!
–Проклятое московское быдло! – ротмистр обнажил клинок. Страха он не чувствовал. В нем кипела ненависть.
Двери сломали, и они соскочили с петель. Стрельцы ворвались в комнату ротмистра.
– Вот он пес! – закричал один и ударил поляка бердышом.
Но Цвилиховский ловко увернулся и сам нанес удар по врагу. Клинок сабли распорол московиту живот.
– Получи!
Ротмистр перепрыгнул через тело и сам напал на второго стрельца. Удар его сабли перерубил древко бердыша и погрузился в голову.
– Стрели его собаку! – заорал кто-то за дверью.
– Пропусти Семена с мушкетом!
Ротмистр зарубил еще одного стрельца и сам выскочил из комнаты. Он столкнул с лестницы двух мужиков. Его клинок взметнулся вверх и был готов снести голову очередному врагу. Но тут раздался залп.
Стрелецкий десятник, наконец, сумел выстрелить. Пуля пробила ротмистру грудь, и он споткнулся.
Цвилиховский с удивлением смотрел, как расплывается кровавое пятно на его рубахе. Он опустил клинок и оперся на него. Раздался второй выстрел. На сей раз стреляли из пистолета. Пуля попала в шею и после этого поляк упал.
Мужики бросились топтать тело и кромсать его ножами. Вскоре от гордого ротмистра осталось лишь кровавое месиво. Затем начался грабеж…
***
Царь был разбужен звоном набата и заревом.
Он подскочил к окну.
– Что там такое, Димитрий? – спросила Марина.
– Шум. Чернь на Москве часто шумит.
– Это не опасно? – спросила новая царица.
Царь не ответил жене. Он знал, что на постах всюду стоят немецкие наемники. Русским он доверял мало. А немцы получили оплату в полном объеме и клялись выполнить свой долг.
– Ты не ответил мне, Димитрий? Это опасно?
– Кто может это знать, Марина. Это Москва, а не Варшава.
В двери опочивальни постучали.
– Кто там? – встревожилась Мнишек.
Царь увиден на пороге воеводу Басманова.
– Государь!
– Что такое, воевода?
– Прости, что обеспокоил тебя и царицу. Но на Москве бунт.
– Бунт?
– Васька Шуйский приказал ударить в набат. Мои люди донесли, что он говорит толпе, что де поляки хотят извести тебя.
– Поляки? Что за чушь? Они опора моя. Что они без меня в этой стране?
– Дак Ваське надобно толпу поднять, государь. Чернь уже грабит польских послов и офицеров. Это их подворья горят. Государь. Смотри!
Басманов указал рукой в окно на зарево.
– Они грабят послов короля Сигизмунда? – Мнишек выскочила из-под одеяла.
– Да, государыня.
Басманов отвел взор от полунагой царицы. Та быстро прикрылась вышитым одеялом.
– Димитрий, что скажет король? – спросила она мужа.
– Не про то надобно думать ныне! – сказал Басманов. – Шуйский убивает поляков руками черни. Но затем он направит толпу сюда.
– Надобно проверить посты и усилить охрану! – вскричал царь.
– Это уже сделано, государь. Но не сдержат наемники нашей толпы.
– Нужно стрелять!
– Поможет ли? Слишком много черни, государь. Слишком много! Нужно действовать хитрее. Тебя еще любят!
– Но никто не должен ворваться сюда…
***
В это время князь Василий Шуйский направлял своих людей в разные стороны Москвы. Он хорошо понимал, что поляков стоит добить сразу и без всякой пощады. Они не должны сплотиться вокруг царя.
Он сказал своему брату князю Димитрию:
– Мы начали дело славно, брат. Но надобно так его и завершить.
– Поляков рубят.
– Но главный враг сидит во дворце. Надобно истребить самозванца. Только тогда мы победим.
Димитрий Шуйский возразил:
– Но ты сам поднял бунт, дабы защитить царя. Не идет наша чернь московская против особы самозванца. Бояре те идут. Немногие из купцов желают его смерти. А чернь нет. И что станем делать, брат?
– Чернь глупа и её всегда можно обмануть, брат.
– Как?
– Просто! Толпу надобно возбудить, брат! И легче это сделать против тех, кого они люто ненавидят. Потому я натравил их на поляков. Но сие лишь первый шаг!
– А второй?
– Здесь царица Марфа Нагая. Настоящая мать Димитрия.
– Ты приказал привезти её? – Димитрий Шуйский был поражен степенью риска.
Самозванец не простит этого, если его не убить нынче же…
***
Дело в том, что, новый царь приказал сбить имя царевича Димитрия с могилы и перезахоронить тело. Ведь за царевича он выдавал себя сам, а стало в могиле лежит мальчик не царских кровей.
Мать Димитрия Мария Нагая была возмущена этим кощунством. Она заявила, что не потерпит надругательства над могилой сына.
Слова её донесли до самозванца, и тот был страшно разгневан.
– Она сошла с ума! – кричал он. – Ведь сама признала во мне сына!
Бояре молча склонили головы.
Велимир Бучинский попытался успокоить государя.
– Великий государь! Женщина слаба умом. Кто станет её слушать?
– Станут! Это Московия, пан Велимир! И потому слушай мое повеление!
– Да, государь!
– Вдовую царицу Марию держать в монастыре за крепким караулом! Все общения её с внешним миром прекратить!
Среди русских бояр прошел ропот неодобрения. Царь сердито посмотрел в их сторону:
– Кто не согласен?!
Все молчали.
– Кто противится моему решению? Кто смеет сомневаться в моем царском рождении? Я царь!
***
И вот сейчас Василий Шуйский решил использовать это в своих интересах.
– Коли понадобится, то я покажу мать царя толпе. И она скажет, кто есть истинный царь Дмитрий! Он есть самозванец Юшка Отрепьев!
– Но что будет? – со страхом спросил Димитрий Шуйский.
– Самозванец будет убит и нам будет надобен новый государь. И тогда, брат. Придет наше время.
– Опасно сие, брат!
– А как Борис на трон сел? Также через опасности! Ради короны головой рисковать надобно! Иначе никак!
–А если не выйдет?
–Тогда нас ждет страшная участь, брат! И потому надобно все сделать так, чтобы вышло…
***
Воевода Мнишек выслушал польского поручика. Тот едва вырвался от мятежников. Его лицо было в кровоподтеках и синяках.
–Пан воевода, я едва вырвался. На моих глазах озверевшая чернь ворвалась в дом ротмистра Цвилиховского.
– Что с ротмистром? – спросил Мнишек.
– Этого я не знаю, пан воевода.
– При ротмистре было много гусар?
– Нет, пан воевода. Только несколько слуг.
– А гусары?
– Пан Цвилиховский жил только со слугами. Солдаты были размещены далеко от его дома. Их сразу рассеяли. Я едва смог уйти.
– Они застали нас врасплох! Это работа Шуйских!
– И что нам делать, пан воевода?
– Собирать гусар! Мы дадим отпор проклятой московской черни и тем, кто эту чернь бросил на бунт против нас!
– Но, пан воевода, многие в толпе черни кричат за царя Димитрия! Я сам слышал, как они славили Димитрия Ивановича! Неужели нам идти против тех…
– Пан! Они убивают поляков! Я сам ходил в бой плечом к плечу с Цвилиховским! И если это быдло убило его, то я стану мстить! Я стану страшно мстить!
К Мнишеку вошел гусар охранной сотни.
– Пан воевода!
– Что?
– Мы остановили мятежников. Твой дом они не возьмут. Но поручику Лащу не удалось прорваться к той части, где стояли на постое наши офицеры.
– Нужно собирать войска! Я сам поведу их!
– Пан воевода, у нас нет лошадей. Чернь разграбила конюшни и подожгла их.
– Они мне ответят за это! – вскипел Мнишек.
У дома воеводы собрались гусары и немецкие мушкетеры. Здесь они организовали оборону. Мятежники вынуждены были отступить…
***
Толпа, убивавшая поляков, шла под знаменами Димитрия Ивановича. Возбудить ненависть к самозванцу оказалось не столь просто.
В толпе кричали за царя Дмитрия.
– Слава царю Димитрию!
– Многая лета государю!
– Защитим нашего царя!
– Ляхи хотят извести государя!
– И наши бояре против него!
– На копья врагов царя!
Слухи в толпах рождались мгновенно. Кто-то предложил идти на боярские хоромы и хорошо их пограбить. И бунт мог легко перерасти в антибоярский…
***
К князю прибежал мужик в армяке. Это был один из переодетых людей Шуйского. Они следили за настроениями толпы. Денег на таких людишеек князь Дмитрий Шуйский не жалел. Он понимал, что они могут сделать в условиях большого бунта.
– Князь! Уже грабят подворья боярские.
– Мои? – вскричал Шуйский.
– Твои пока нет. Но скоро и до твоих доберутся. В толпе многие за самозванца. И если самозванец пожелает, то легко может повернуть все эти толпы против тебя и иных бояр! Наше спасение в том, что он пока ничего не понял и ничего не делает.
Его брат Василий Шуйский держал про запас вдовую царицу Марию Нагую. Но он понимал, что показывать её сейчас толпе нет никакого резона. Нужно было создать подходящую обстановку.
Потому Дмитрий приказал своему человеку.
– Надобно толпу направить на Кремль.
– Но ляхи, которые рассеяны, могут организоваться, князь!
– Не успеют, – сказал Шуйский. – Ныне царит неразбериха. Никто толком не знает, что происходит в Москве. Одни идут громить дома купцов, дабы нажиться на бунте. Иные грабят поляков.
– Ляхов сложнее, ибо они оказывают сопротивление.
– Что подворье Мнишека? – спросил князь.
Князь подозвал второго человека, который ждал у двери.
– Туда прорваться не удалось. Ляхи залпами из самопалов положили несколько десятков черни, – сказал доверенный человек Шуйских хитрый дьяк Огарков.
– Плохо! Мнишек опасен! Он опытный воевода.
Огарков сказал:
– Да что Мнишек. Полки стрельцов поднялись спасать самозванца! Наших стрельцов.
– Они за самозванца?
– Он им жалование выплатил и воров-полковников наказал, что жалование стрелецкое воровали. Так что ныне они за него!
Шуйский встревожился. Завтра в Москве будут ополчения дворян из Рязани верные самозванцу. Уже под стенами отряды казаков самозваного «царевича» Петра.
– Что делать, князь?
– Медлить нельзя! – сказал Шуйский. – Надобно срочно доделать дело!
– Но как его доделать? Наши людишки уже не управляют толпой!
– Всё получится, ежели самозванец будет мертв!
– Мертв? – не поняли подручные.
– Если самозванца не станет, то нашей черни не за кого будет бороться.
– Но как его умертвить? Он в Кремле!
– Пусть толпа идет на Кремль! Надобно им сказать, что бояре хотят умертвить царя! Пусть идут его спасать!
– А потом? – спросил Огарков. – Это только усилит самозванца!
– Ты с небольшой группой верных сделаешь дело! Сие доверить никому не можно!
– Князь! Опомнись!
– Смелость – вот залог нашего успеха! Помни, дьяк, завтра, если ничего не выйдет, мы с тобой попадем на плаху. Второй раз меня самозванец не помилует.
– Тогда надобно идти к капитану Борше. Он любит злато!
Шуйский все понял и вытащил туго набитый золотом кошель.
– Вот! – сказал он и добавил драгоценный перстень, который снял со своего пальца…
****
Князь Димитрий Шуйский прибыл в Кремль. Он сразу попросил допустить его к царю. Его пропустили.
– Государь! Толпа идет на Кремль.
– Толпа?
– Те самые, что побили поляков. Они кричат против тебя! – соврал князь.
– Но чего они хотят?
– Твоей головы, великий государь!
– И ты желаешь моей головы? – строго спросил царь. – Ты родной брат Василия Шуйского, моего лютого ворога!
Димитрий Шуйский побледнел, но быстро овладел собой. Он горячо заговорил:
– Василий враг тебе, великий государь! Но не я.
– И ты прибыл меня спасти?
– Да, государь! – соврал Шуйский. – А иначе, зачем я здесь? Мог бы просто смотреть со стороны и все.
– Кремль под надежной охраной, князь Димитрий.
– Но со стороны церкви Ильинской к бунтарям присоединились стрельцы. У них даже есть две пушки. Тебе надо покинуть сии покои дворца и перейти в иное безопасное место!
Царь не поверил бы Шуйскому. Многие полки стрельцов были еще на его стороне. Но как раз в этот момент ударили колокола Ильинской церкви, а затем набат зазвучал по всему городу.
– Ты слышишь, государь?
– Слышу. Но отчего шум? Надобно всё проверить.
– На сие нет времени, государь.
– Но мне нужен голова стрелецкого приказа Басманов или князь Сумбулов.
– Но они могут опоздать великий государь, бери государыню и беги.
В приемном покое послышался шум. Самозванец вздрогнул, Двери отворились, и царские покои вбежал князь Сумбулов.
Царь вскричал:
– Василий Андреевич, прибыл из города! Он всё знает!
Димитрий Шуйский выругался про себя. Черт принес Сумбулова именно сейчас!
Сумбулов сказал:
– Государь! Я привел три сотни украинских стрельцов. Это из тех, кого привел к тебе воевода Мнишек. Они усилят немецкие полки охраны.
Снова послышался шум. Но на этот раз совсем рядом. Стали барабанить выстрелы из мушкетов.
– Что там? – спросил царь.
Шуйский ответил:
– Это полк взбунтовавшихся стрельцов и мятежники. Они ищут тебя, государь.
– Какой еще полк стрельцов? – не поверил Сумбулов.
– Стрельцы Безобразова перешли на сторону бунтующей черни!
– А Безобразов? – спросил Сумбулов. Он знал стрелецкого голову лично.
– Убит!
– Как?
– Его подняли на копья!
– Прими боже его светлую душу. Государь, но нас здесь много! Мы не пропустим мятежников к твоей особе.
– Часть рейтаров отбыли из Кремля.
– Как? – вскричал самозванец. – Кто приказал?
– Полковник Маржарет! – сказал Шуйский. – Он в сговоре с мятежными боярами!
– Я ему не верю, великий государь! – вскричал Сумбулов. – Все Шуйские твои вороги!
– Не стану отвечать тебе сейчас, князь! Нужно спасать нашего государя. Время дорого! Но потом ты мне ответишь за сии слова.
Шуйский шел по лезвию ножа. Сейчас либо все откроется, либо он заманит самозванца в ловушку. Ведь никой толпы, что шла за самозванцем не было. Чернь, наоборот, прибыла спасать государя от немцев и ляхов, которые «хотели его убить».
Потому перестрелка черни с немцами ничем не грозила царю. И если он останется в своих покоях, то его не достанут! А завтра все поймут, что заговорщиков мало. Тогда никто уже не спасет Шуйских.
Снова послышались выстрелы и крики толпы. Что они кричали было не разобрать.
В покои царя ворвался капитан Борша.
– Государь! Немцы с той стороны бросили свои посты!
– Проклятие!
– Но я поставил там моих мушкетеров. Они сдержат толпу, если мятежники пойдут с той стороны.
Шуйский понял, что сейчас царек решится бежать.
– Князь! – самозванец обратился к Сумбулову. – Останься здесь! Прикрой мой отход.
– Как прикажешь, государь, но…
– Я соберу верных людей и выручу тебя и твоих стрельцов. Дай срок…
***
И самозванец сам пошел в ловушку.
Василий Шуйский призвал в город 300 дворян из новгородского дворянского ополчения, которое три дня назад стало лагерем у стен столицы.
Он создали сумятицу у Фроловских ворот. Это дало Шуйскому возможность поднять посадских людей для «спасения» государя. Бунт ширился, но никто толком не знал, что происходит в городе и кто за кого стоит.
Зазывалы Шуйского собирали людей на Красной площади. Звонили набатные колокола. Начались пожары…
***
Боярин Басманов, голова стрелецкого приказа, со своими верными сотниками явился к государю.
– Государь!
Но в покоях он застал только Сумбулова.
– Князь Василий?
– Воевода! Я ждал тебя!