–А что можно сделать? – с надеждой спросил Лабунский.
–Я смогу отправить тебя в распоряжение командира бронепоезда. Там не хватает артиллеристов.
–Но я не артиллерист.
–Ну и что? Скажем, что ты служил в артдивизионе своего полка.
–У уланов нет артдивизиона.
–Какая разница. Кто про это знает? Я сейчас говорю о твоей жизни.
–А что будет с тобой, Анна?
– Со мной?
– После того как я благодаря тебе отсюда уйду. Если уйду. Шамов вернется и что будет с тобой?
– Твоя забота тронула меня, но меня Шамов тронуть не посмеет. Он может только пожаловаться в Москву. Мне ничего не грозит.
– Вначале ты приказала взять меня на вокзале, а ныне желаешь спасти?
– Я не хотела твоей смерти, Петр. Откуда же я могла знать, что ты «наследил» в Москве и попал в сводку.
– А что будет с остальными? – спросил Лабунский.
– С кем?
– С теми офицерами, что сидят со мной в камере?
– А тебе что за дело до них? Ты кого-то знаешь?
– Нет. Встретились в первый раз в здешней тюрьме.
– И зачем они тебе? Я предлагаю тебе спасение. А ты говоришь о незнакомых офицерах. Знаешь, сколько их было расстреляно за последний месяц? Больше 300 человек. И сейчас, благодаря белым в окрестностях Ростова, у тебя есть шанс спасти свою жизнь и перейти на службу народу.
– Я не стану служить большевикам, Анна. И я, если ты меня отсюда выпустишь, постараюсь бежать.
– Просто так тебя никто не отпустит, Петр. Ты покинешь тюрьму под конвоем. Тебя доставят к новому месту службы и за тобой станут следить. Я предлагаю тебе не просто жизнь, Пётр. Я предлагаю тебе воевать на стороне революции.
Лабунский не хотел умирать. Когда зачитали приговор, его сердце сжалось. Он не подавал вида, что ему страшно, но ему было страшно. Он еще молод и что он видел в жизни? Войну! Но разве этого достаточно?
–Итак?
–Мне нужно дать ответ сейчас?
–Да. Или камера, или бронепоезд. Что выбираешь?
–Бронепоезд, – сказал Петр. Больше искушать судьбу он не хотел. Анна могла и передумать. – Я согласен.
–Тогда подпиши вот эту бумагу. Здесь.
–Что это?
–Твоё согласие и твое заявление, что ты умеешь обращаться с артиллерийским орудием.
–В принципе представление об орудии я имею.
–Вот и отлично, Петр. Подпиши!
Лабунский поставил подпись…
***
Ростов
Бронепоезд.
2 мая 1918 год.
Бронепоездом «Пролетарий» командовал бывший подпоручик русской армии Васильев. Он прочитал мандат Лабунского и отпустил конвой.
– Вы можете быть свободны!
– А подпись?
– Подпись?
– Приняли заключенного честь по чести. И несете ответственность за то, ежели он сбежит.
– Где подписать?
– На сопроводительном листе.
Васильев подписал.
– Это все?
– Теперь все. Прощайте, товарищ командир.
– Удачи.
Командир пригласил корнета к себе.
– Прошу вас в мои апартаменты, если это можно так назвать на бронепоезде.
Они вошли. Небольшой стол, карандаши и карта на нем. Две лавки, накрытые шинелями.
– Садитесь, корнет.
Лабунский сел.
– Служили в артиллерии? Здесь так написано.
– В кавалерии. Но и в артиллерии немного понимаю.
– А мне до зарезу нужны артиллеристы. Людей нет. Вернее всякой швали достаточно, но вот специалистов нет. А местный ВРК занимается ерундой! Спорят, доказывают друг другу что-то. Стреляют опытных командиров. Тех, кто фронт прошел. А назначают кого? Бывшего вахмистра могут поставить полком командовать. А он и с десятком людей не сладит, не то что с тысячей. А пулеметчики? Горе, а не солдаты.
– Вы давно в армии, товарищ Васильев?
– У красных? Два месяца.
– По убеждениям?
Бывший подпоручик внимательно посмотрел на Лабунского.
– С чего вы этим интересуетесь? А-а! Вас прислали не просто так. Я понимаю. Только сколько моно меня проверять?
– Думаете, что мне поручено вас проверить? Нет. Уверяю вас. Я такой же как и вы офицер. Воевал на фронте. Пусть я согласился служить у красных, но в шпионы не нанимался.
– Где воевали?
– На северо-западном в кавалерийской бригаде генерала Осипова.
– А я на юго-западном у генерала Брусилова. Войну начал вольноопределяющимся.
– В артиллерии?
– Сначала в пехоте. Затем служил на бронепоездах. Потому меня сюда и направили. Как большевики узнали по мое прошлое, так сразу и сунули назначение.
– Значит не доброволец?
– А что значит доброволец? По документу и вы добровольно пошли на службу в армию Донской Советской Республики. И я доброволец вроде вас. Отказаться – значит признать себя врагом. А с врагами они не церемонятся. Я повидал здесь всякого.
– А я к вам прямо из тюрьмы, где мне и приговор зачитали.
– Расстрел?
– Да. Но предложили выход. А вот остальных в камере завтра поставят к стенке.
– Много?
– Двадцать офицеров. Без суда. Ибо ту комедию, что они выдают за суд, так назвать нельзя. Я ведь ничего не сделал против их революции. Разве однажды неудовольствие высказал.
– Неудовольствие?
– По поводу большевистского мира с немцами. Но это было не здесь. В Москве.
– Теперь и за меньшее стреляют. Но нынче к городу подходят части белых. Только вот кто? Наши комиссары не знают.
Тогда ни подпоручик Васильев, ни корнет Лабунский еще ничего не знали о Румынском походе полковника Дроздовского, который начался 11 марта 1918 года, когда отряды «дроздов» выдвинулись из Румынии на соединение с частями Добровольческой армии генерала Корнилова. Это был первый этап Белого движения на Юге России. Все еще только начиналось…
Глава 2
Взятие Ростова
Ростов
Май, 1918 год.
На подступах к городу.
4 мая. 1918 год.
22 часа.
4 мая на 22 часа Дроздовский назначил штурм Ростова. Всем командирам были даны точные указания по направлениям атаки. Военно-революционный комитет Донской республики так не выработал никакого плана действий. Красные не ожидали от Дороздовского быстрых действий. Сведения от разведки, которые все же поступили, не сообщали о сосредоточении больших сил белых у города. Поэтому военный комиссар республики полагал, что Дроздовский станет ждать подкреплений.
Но ночью к городу скрытно подошла сотня казаков есаула Фролова. За ней две стрелковые роты 1-го офицерского полка. Капитан Нилов на броневике «Верный» выдвинулся на позицию. Его задача прорваться на вокзальную площадь и прикрыть огнем пулеметов наступающую пехоту.
Есаул Фрололв отдал приказ казакам:
– Чтобы тихо было! Ни шума, ни звука! И никому не курить! В темноте огоньки издали видать.
– А, правда, что в городе красных больше десяти тысяч? – спросил молодой казак.
– Болтай меньше. Стратег! Коли сам Дроздовский нас сюда послал, стало быть, победим.
– Да я разве что говорю? Спросил только.
– Саблей будешь говорить с красными.
«Верный» ехал на минимальной скорости, держась за казаками.
– Видал, какая штука за нами едет? – Фролов показал на броневик.
– Видал.
– Вот и не думай о тысячах красных. Управимся. Главное чтобы сторожевые заставы шума не подняли.
– Дак нет никаких застав, – сказал урядник. – Двое моих только вернулись, господин есаул. В пригороде даже караулов нет.
– Быть не может! Может засаду готовят?
– Нет. Они не ждут нас, есаул.
–Тогда действуем по приказу.
На деле заставы у красных были, но часовые спали на постах и приближения казаков никто не заметил. Казаки вошли в город, и только после этого Фролов подал сигнал. Вслед за ним двинулись части конного дивизиона с конно-горной батареей и броневик…
***
Михаил Гордеевич Дроздовский всматривался в темноту. Ночная атака давала ему преимущество и если кавалерия выполнит приказ (а этом он не сомневался. Её вел сам полковник Войналович), то красные растеряются, учитывая, что командиров с опытом сражений в городе у них не было.
Командир отдельного флотского отряда полковник Жебрак-Русанович и подполковник Туркул были рядом с Дроздовским.
Есаул Фролов подал сигнал.
– Началось! – сказал Туркул.
Вдали послышались выстрелы. Это заработали пулеметы броневика «Верный»…
***
Ростов, вокзал.
22 часа.
Бронепоезд «Пролетарий».
Командир бронепоезда в сопровождении Лабунского вышел на перрон.
– Что там такое? – спросил он пробегавших мимо солдат.
– Стреляют в пригороде!
– Пулеметы работают, товарищ командир!
Васильев оглянулся на Лабунского.
– Все по местам! – отдал он приказ. – Нам стоит вернуться на пост, товарищ Лабунский.
– Неужели штурм?
– Там видно будет. Хотя пулеметные трели говорят именно об этом. Будем ждать приказа.
– Мне стоит отправиться на свой пост к артиллеристам.
– Зачем?
– Что вы сказали, товарищ Васильев?
– Я спросил зачем? Неужели…
Командир бронепоезда не договорил. Рядом с ними возник человек в кожаной куртке в сопровождении пяти солдат.
– Где командир бронепоезда? – строго спросил он.
– Он перед вами! Что вам нужно, товарищ?
– Уполномоченный комитета по борьбе с контрреволюцией Гусев. Прибыл по приказу комиссара товарища Шамова. Здесь ли находится Петр Лабунский?
– Я здесь.
– Я должен доставить вас в тюрьму, товарищ. Есть особый приказ…
Васильев прервал чекиста:
– Вы не слышите выстрелов, товарищ Гусев?
– И что с того? Приказа это не отменяет!
– А я думаю, отменяет. Судя по всему, белые начали штурм города. И мне нужен командир артиллерии бронепоезда.
– У меня приказ, товарищ Васильев.
– А у меня обстоятельства, товарищ Гусев. Приходите после того как мы отобьем атаку.
– Я смогу применить силу! – рука Гусева потянулась к поясу с револьвером.
– Не советую вам этого делать, товарищ уполномоченный. Приходите после. Если это после наступит.
– Что вы хотите сказать, товарищ?
– Вон там! – сказал Васильев. – Они пишут будущее пулеметными очередями. И ныне всем стоит присоединиться к ним, если хотим, чтобы наше будущее наступило.
Выстрелов стало больше. Гусев понял, что командир бронепоезда прав. Это начался штурм. Он махнул рукой и побежал в сторону здания вокзала в штаб.
– Вам повезло, корнет. Белые вовремя начали штурм. Идемте внутрь.
Команда бронепоезда заняла места, но большого энтузиазма защищать станцию не было ни у кого.
– А вы собрались отправляться на пост, корнет. Хотите чтобы приказ о вашем расстреле привели в исполнение?
– Нет.
– Тогда будем надеяться, что белые, кто бы они ни были, город возьмут.
– Мы не станем стрелять?
– Именно так. Я вам признаюсь, что готов снова стать подпоручиком в русской армии. А вы?
– Обстоятельства складываются так. Лучше воевать против большевиков, чем на их стороне.
– Мое мнение полностью совпадает с вашим, корнет. Да и признаться ни черта не видно. Как воевать в таких условиях? Будем ждать.
– Будем. А что ваши люди?
– Солдаты? Уверен, что большого желания защищать Донскую республику вы здесь не встретите…
***
Вокзал.
22 часа 30 минут.
Гусев добрался до штаба и срочно связался по телефону с Шамовым.
– Товарищ Шамов?
– Кто говорит? – послышалось на другом конце.
– Это товарищ Шамов?
– Я Шамов! Что там у вас, Гусев? Кто стреляет?
– Белые начали штурм города. И они уже совсем рядом с нами.
– Вы сошли с ума, Гусев? Какие белые? Вы где находитесь?
– На вокзале. И выстрелы совсем рядом. Вы можете их слышать, товарищ Шамов. А я уже и вижу в окно бронеавтомобиль.
– Чей?
– Трёхцветная полоска на корпусе, товарищ Шамов. Белые в Ростове!
– Черт знает что такое! Гусев! Вы выполнили приказ?
– Товарищ Шамов! Какой приказ? Белые заняли станцию! Идет бой! Где наши?
После этого связь прервалась. Гусев бросил трубку.
– Что он сказал? – спросил его один из чекистов.
– А что он скажет? Приказ вспомнил. Дурак.
– Но нам что делать?
– Белые в городе. Снимаем звезды и уходим отсюда.
– Куда уходим?
– Я думаю, что стоит перебраться на другой берег Дона. Время еще есть. Или ты желаешь подохнуть здесь?
– Нет. Пусть Шамов сам разгребает это дерьмо…
***
Конница под командованием полковника Войналовича быстро прорвала оборону красных и, развивая успех, преследовала отступающего противника. Дивизион пролетел по улицам ночного города и вышел к вокзалу.
Штаб-ротмистр Аникеев сказал полковнику:
– Господин полковник мы почти не встречаем сопротивления! Небольшие отряды заграждения разбежались в стороны.
– Потому у нас есть шанс покончить с красными почти без потерь.
– Вам не стоит идти во главе отряда, господин полковник. Вас могут убить.
– Всех нас могут убить, штаб-ротмистр.
Войналович был на территории вокзала в числе первых. Здесь красная гвардия оказала первое достойное сопротивление наступающим…
***
Отряды кавалерии попали под перекрёстный огонь пулемётов. Войналович приказал солдатам спешиться и занять оборону.
– Лошадей ответите подальше от линии огня!
– Да, господин поклонник.
– Аникеев! Где вы?
– Здесь, господин полковник.
– Вон там у них бронепоезд.
– Ничего не видно, господин полковник.
– Если эта махина сдвинется с места, то мы скоро все увидим в огне. Красные пока не знают как нас мало.
– Что прикажете, господин полковник? – спросил штаб-ротмистр.
–Возьмите человек десять самых надежных и попытайтесь пробраться к бронепоезду. Я отвлеку пехоту красных на себя.
В этот момент один из вагонов на станции взорвался. Артиллерийский снаряд белой батареи угодил в боеприпасы. Небо осветилось яркими вспышками. На вокзале стало светло как днем. Войналович и Аникеев увидели вдали громаду бронепоезда…
***
Бронеавтомобиль «Верный» под командой капитана Нилова сумел отсечь большую группу красных, чем помог отрядам Войналовича. Одна из пулеметных точек была подавлена и рота пехоты сводного офицерского полка, которая подошла к вокзалу, получила возможность окружить здание штаба…
***
Штаб-ротмистр Аникеев отобрал из своих людей десяток офицеров.
– Я не хочу вам приказывать, господа. Мы идем на смерть.
– Не стоит продолжать, штаб-ротмистр.
– Говорите, что нужно сделать.
– Красный бронепоезд, господа. Он может переломить ход битвы. Пока наш «Верный» хорошо прикрывает наступление. Но если они передвинут эту махину из стали, то положение измениться. Небольшим отрядом мы подойдем к бронепоезду. Можно, если действовать быстро, подорвать пути или локомотив…
***
К месту боя прибыл с большим отрядом красной гвардии сам военный комиссар Подтелков. Он быстро оценил обстановку и приказал артиллерии открыть огонь по врагу.
– Но у нас нет точных сведений, товарищ Подтелков! – сказал командир батареи. – Насколько продвинулся враг? Там идет бой и где наши и где враги?
– Что же вы ничего не способны сделать без меня, товарищи? – закричал Подтелков. – Бронепоезд молчит. Артиллерия не знает куда стрелять! А вот белые знают все!
– Не моя вина, что нас застали врасплох, – огрызнулся командир батареи.
– Подступы к вокзалу с той стороны наверняка заняты врагом. Огонь в том направлении!
– Но там идет бой. Там есть и наши!
– Это приказ!
Пушки ударили по спешенной кавалерии белых. И так получилось, что осколком первого снаряда был убит полковник Войналович…
***
– Товарищ командир! – к командиру бронепоезда обратился солдат пулемётного расчета. – Товарищ Васильев.
– Вы что-то хотите?
– Идет бой совсем рядом с нами.
– Вы думаете, что я этого не слышу?
– Но не поступило никаких приказов.
– Приказ пока один отсидимся за бронированными листами. Огня не открывать. Вам разве не сказал ваш командир Лабунский?
– Но есть приказ из штаба, товарищ Васильев. Они уже трижды нам его передали. А Лабунский…
– Что?
– Нам передали, что он отстранен от командования артиллерией.
– По чьему приказу?
– Шамова.
– Лабунский останется здесь по моему приказу. Я подпоручик Васильев. А вы, если не ошибаюсь, прапорщик Кмиц?
– Бывший прапорщик!
– Так пора вспомнить ваше офицерское звание, прапорщик.
– Но мы давали присягу на верность Донской республике!
За спиной у прапорщика показался Лабунский.
– Прапорщик! Мы с вами некогда присягали и государю императору. Затем нам сказали, что нас от этой присяги освободила революция. А чего стоит присяга, вырванная у нас под угрозой расстрела?
– Он, прав, прапорщик, – сказал Васильев. – Неужели вы готовы умереть за Донскую республику? Лично я готов умереть только за Россию. А она с теми, кто сейчас наступает на Ростов. Если вы думаете иначе, то можете уйти и присоединиться к большевикам.
– Я не решался высказать эти слова, господин подпоручик! – ответил прапорщик. – Я с вами! Но тогда нам стоит установить контакт с теми, кто наступает. Разве не так?
Васильев ответил:
– В этой ситуации, когда мы мало знаем обстановку, нам лучше просто сидеть тихо. Все решится само собой, прапорщик…
***
Офицерская рота продвинулась вперед и заняла позиции на станции. Ротмистра, который командовал ротой, волновал только бронепоезд. Но сейчас он молчал и не создавал наступающим никаких проблем. Отряды красной гвардии откатывались.
– Если занять позиции перед зданием, то мы солидно здесь укрепимся, – сказал он командиру взвода.
– Позиция хороша, но за нами пушки бронепоезда.
– И меня это волнует. Не хочу попасть в ловушку. Капитан, пошлите человека из своего взвода к полковнику Войналовичу.
– Есть, господин ротмистр…
***
Лабунскому доложили о разведке белых, замеченной рядом с бронепоездом.
– Их много? – спросил корнет.
– Нет, – ответил прапорщик Кмиц. – Не больше десятка людей. Но боюсь, намерения у них не самые добрые.
– Вы о чем?
– Они хотят минировать пути.
–Тогда стоит встретиться с ними и объяснить, что мы не враги. Я сам возьму на себя эту миссию.
Он покинул бронепоезд и осторожно, не желая рисковать, приблизился к людям штаб-ротмистра Аникеева. Те действительно хотели заблокировать бронепоезд и не дать ему продвинуться ближе к вокзалу.
– Господа! – обратился Лабунский.
– Кто идет?
– Господа, я вам не враг.
– Ты кто такой?
– Разрешите мне приблизиться и переговорить с вашим командиром. Я один.
– Не стрелять! Иди сюда! Ближе! И руки подними. Я хочу их видеть!
– Иду.
Лабунский приблизился. Его обыскали. Но оружия при корнете не было.
– Кто такой?
– Корнет Лабунский.
– Корнет? – спросил офицер. – А где твои погоны, корнет? Почему нет знаков различия?
– С кем имею честь говорить?
– Штаб-ротмистр Аникеев.
– Кого вы здесь представляете, штаб-ротмистр?
– Что значит кого? Вы не знаете с кем воюете?
– Не знаю. А то не задавал бы глупых вопросов.
– Дивизия полковника Дроздовского занимает город Ростов! – штаб-ротмистр «увеличил» численность отряда до целой дивизии. – Но вы так и не сказали кто вы такой? Что мне с того, что вы бывший корнет? Кстати, вы корнет чего?
– Лейб-гвардии уланского полка.
– Вот как? – усмехнулся штаб-ротмистр. – Кто был командиром вашего полка?
– Полковник Миклашевский Илья Михайлович с марта 1917 года, после отречения государя императора.
– А до этого? – допытывался Аникеев.
– Генерал-майор свиты Его Императорского Величества Маслов. Маслов Михаил Евгеньевич.
– В каком эскадроне изволили служить?
– В 4-ом эскадроне, – ответил Лабунский.
Штаб-ротмистр задал новый вопрос:
– Масть коней 4-го эскадрона?
– Общая полковая масть коней лейб-гвардии уланского полка рыжая. В 4-ом эскадроне – тёмно-рыжие с отметинами.
– Верно. Но что вы изволите делать здесь, господин корнет?
– Вынужден был записаться в команду бронепоезда «Пролетарий».
– Иными словами поступили на службу к врагу, корнет?
– Так получилось, штаб-ротмистр. Но команда бронепоезда и его командир подпоручик Васильев не хотят сражаться с вами. И вам нет смысла готовить диверсию против бронепоезда.
– И я должен вам верить?
– Если хотите сохранить бронепоезд для вашей армии.
– Я хочу видеть подпоручика Васильева. Сейчас!
– Это можно устроить, штаб-ротмистр. Прошу вас следовать за мной. За вашу жизнь я отвечаю. Слово русского офицера.
Аникеев отдал приказы своим людям и отправился за Лабунским. Его беспрепятственно пропустили внутрь бронепоезда. И вскоре он уже здоровался с Васильевым.
– Командир эскадрона дивизии полковника Дроздовского штаб-ротмистр Аникеев.
– Подпоручик Васильев. Ныне командую бронепоездом «Пролетарий» в армии Донской республики. Прошу вас садится, штаб-ротмистр. Дело в том, что мы не имеем представления с кем сражаемся. Но, ни я, ни мои люди, не станем умирать за большевиков.
– Если так, то я готов взять на себя командование бронепоездом. И я после нашей победы, лично представлю вас нашему командиру.
– Я не возражаю, штаб-ротмистр. Можете прислать сюда своих людей.
– А мне, штаб-ротмистр, необходимо связаться с вашим начальством как можно быстрее! – сказал Лабунский.
– Это еще зачем?
– В местной тюрьме несколько десятков офицеров приговорены к расстрелу. И назначен он как раз на сегодня. Мне чудом удалось избежать его, но мои товарищи в страшной опасности. Я хотел бы сделать все для их спасения.
– Офицеры?
– В тюрьме их всего человек 200 человек. Но, те, с которыми я был в камере, уже приговорены. Мы можем спасти их.
– Как далеко это отсюда?
– На той стороне, господин штаб-ротмистр.
– Тогда вынужден вас огорчить. Как видите наши части ведут бой. Спасти ваших товарищей мы сможем, как только возьмем Ростов.
– Боюсь, что потом будет поздно. Большевики успеют привести приговор в исполнение.
– Но что я могу, корнет?
– Мне нужно не так много людей и я проведу их к месту незаметно.
– Хорошо. Я доложу о вас полковнику Войналовичу. Он совсем рядом с нами.
Аникеев еще не знал о гибели полковника…
***
Ростов.
Ночь на 5 мая 1918 года.
24 часа.
Несмотря на смерть Войналовича вокзал был взят частями Дроздовского. И одновременно с этим 2-й эскадрон ротмистра Двойченко занял стратегический узел станцию Ростов-Товарная.
Полковник Дроздовский распорядился поддержать атакующие части и пехота – офицерского полка подполковника Семенова – вошли в город. Начались уличные бои.
Красные поняли, что силы атакующих невелики, и смогли, наконец, организовать оборону. Кавалерия Дроздовского не смогла пройти дальше вокзала и товарной станции. Отряды красной гвардии в ряде мест предприняли контратаки и смогли оттеснить «дроздов» в предместья.
– Господин полковник! Прибыл вестовой.
– От Войналовича? Где он? – спросил Дроздовский и бросил карандаш.
Михаил Гордеевич делал пометки на карте.
– Прапорщик Жуков!
– Докладывайте!
– Полковник Войналович убит!
– Как?
– Осколок вражеского снаряда! – ответил прапорщик.
– Какой был офицер! Это громадная потеря для нас! Кто принял команду над наступающими частями?
– Подполковник Семенов. Подполковник приказал сообщить, что красные стали нас теснить с двух плацдармов. И наши наступающие отряды могут оказаться в окружении.
Дроздовский снова склонился над картой:
– Где прорывы? Покажите.
– Вот здесь и здесь. Но это еще не прорывы, господин полковник. Нас только потеснили.
– Но красные стали контратаковать. Это плохо, господа. Где гаубичный взвод подполковника Медведева?
Туркул оказал высоту на карте.
– Пусть передвинется вот сюда! Выделите ему роту пехоты 1-го офицерского полка. Пусть обеспечат занятие этой высоты. Отсюда он сможет вести более прицельный огонь. Вам все ясно?
Вестовой ответил:
– Так точно, господин полковник!
***
Петр Лабунский представился командиру 1-го офицерского полка подполковнику Семенову, который как раз обустраивался в занятом задании вокзала.
– Пулемёты все целы? – спросил подполковник.
– Так точно! Нам удалось захватить четыре пулемёта с полным боекомплектом. Они почти не использовали снаряженные ленты.
– Отлично! Поставить наши расчеты у каждого!
– Уже исполнено, господин подполковник. К вам боец от штаб-ротмистра Аникеева и с ним пленный.
– Пленный? – Семенов отыскал глазами Лабунского. – Вот этот? Кто такой?
Посланный от Аникеева поручик сообщил:
– Этот офицер сдался нашим добровольно, господин подполковник.
– Кто вы такой?
– Корнет Лабунский из экипажа бронепоезда.
– Бронепоезда?
– Наш командир подпоручик Васильев и экипаж перешли на сторону русской армии добровольно.
– Вот как? И чего же вы хотите, корнет?
– В тюрьме находится много офицеров, господин подполковник. И многие приговорены большевиками к расстрелу. Мы можем их спасти.
– Как же я их спасу?
– Дайте мне тридцать-сорок человек, и я проведу их к тюрьме.
– Вы?
– Я сам сидел там. Знаю, как туда добраться.
– Но вас отпустили?
– Так точно, господин подполковник.
– Вас выпустили большевики?
– Сейчас нет времени обсуждать факт моего освобождения, господин подполковник. Судьбы людей висят на волоске. Судьбы офицеров русской армии.
– Хорошо. Вы сможете взять людей штаб-ротмистра Аникеева. Он выделит вам нужное количество конных. А сейчас я хочу знать, что с бронепоездом? Вы сказали, что его командир…
– Подпоручик Васильев.
– Подпоручик Васильев добровольно присоединится к нам?
– Так точно, господин подполковник. Ни одного выстрела в сторону вашего полка бронепоезд не произведет. В том ручаюсь своей головой…
***
Комиссар Шамов срочно связался с тюрьмой и отдал приказ:
– Привести в исполнение приговор! Всех по списку растерять!
– Сейчас? – спросил начальник тюрьмы.
– Немедленно!
– Но у меня забрали половину людей из охраны.
– Кто забрал? – закричал Шамов.
– По приказу комиссара Подтелкова! Есть письменный приказ!
– Сколько у вас людей?
– 12 человек вместе со мной.
– Хорошо! Я пришлю вам взвод солдат с пулеметом. Это ускорит дело…
***
Начальник тюрьмы посмотрел на своего заместителя. В прошлом он работал здесь же в качестве старшего надзирателя. После февральской революции, когда тюрьмы распустили, его турнули со службы. Шансов найти работу для царского надзирателя не было никакого, и он даже подумывал о переезде. Но приход к власти большевиков все вернул на свои места. Они снова призвали на службу старых тюремщиков. Своих у них не было, а тюрьмы стали наполняться. Надзиратели же дело своё знали хорошо.
– Чего он сказал?
– Приговор привести в исполнение.
– А кто станет приводить? У нас нет людей.
– Обещал прислать взвод и пулемет.
– Не хочется мне приказ этот исполнять, Михеич! – сказал заместитель. – Почему нам стрелять? При царе мы приговоры не исполняли. На то иные люди есть.
– То при царе. Тогда порядок был. А при большевиках нет никакого порядка. Чуть что к стенке.
– А коли белые верх возьмут? Они нас с тобой к той же стенке и поставят. Комиссары сбегут, а нам отвечать.
– А коли не возьмут? Тогда они нас с тобой и расстреляют. Думать надобно.
– Чего думать-то?
– Дело замедлим. Может и пронесет.
***
Ростов.
Ночь на 5 мая 1918 года.
24 часа.
Военно-революционный комитет принял решение об эвакуации. Комиссар по военным делам Подтелков не смог организовать отпор наступлению белых. И ныне он не прибыл на срочное заседание. Сведения поступали самые противоречивые. Говорили, что Подтелков убит.
На его место был избран Трифонов.
– Я предлагаю срочно выводить наши части на левый берег Дона. Пока это еще возможно, – сказал новый военный комиссар.
– Бросить Ростов?
– Не бросить, – поправил Трифонов, – но временно оставить. А у товарища Сырцова есть иное мнение? Или комиссар по делам народного хозяйства имеет план действий? Белые заняли вокзал и станцию Ростов-Товарная. Сейчас они ведут огонь по частям красной гвардии. Наша батарея в восточной части замолчала.
– Почему?
– Я не знаю. Я только назначен военным комиссаром. Никаких сведений у меня нет.
– Нужно послать людей…
– Уже посланы, – сказал Трифонов. – Но ответа пока нет. Можно предположить, что наша батарея в руках белых. Чем это грозит – вам не нужно объяснять. Хотите полного разгрома?
Комиссар по делам финансов Блохин поддержал Трифонова:
– Товарищ Трифонов прав. Нужно уходить.
– Но нам не успеть вывезти архивы! – вскричал Бабкин, комиссар по делам труда.
– Сжечь! Все сжечь!
– Смотря сколько времени вы нам дадите.
– Может быть два или три часа.
Но Трифонов ошибался. Времени на эвакуацию больше не оставалось. Конные сотни белых уже прорвались в центр города, и члены ВРК услышали выстрелы на соседней улице.
– Что это? – спросил Сырцов.
– Белые сбили наши заслоны, товарищи. Нужно уходить отсюда! Заседание ВРК закрыто…
***
Конный отряд, который вел штаб-ротмистр Аникеев, пролетел мимо здания, где заседали комиссары.
Новый военный комиссар Трифонов смотрел в окно.
– Это конница белых. И они пришли за нами, товарищи!
– Какое там, – возразил Сырцов. – Мимо идут.
– Может, не знают что мы в этом здании? – рассуждал Трифонов.
– Или задача у них иная, товарищи. Но нам стоит уходить немедленно.
– Он прав, товарищи. Срочная эвакуация!
Штаб-ротмистр не имел намерения захватить правительство Донской республики. Он спешил спасти заключённых в тюрьме. Его отряд на удивление легко прорвался к цели. Лабунский не ошибся в своих предположениях – красные не смогли организовать сопротивления. Небольшой по численности отряд штаб-ротмистра они приняли за конный полк.
И дальше удача от них не отвернулась. Ворота тюрьмы были сразу открыты. На этот раз приказ Шамова о расстреле и присылке отряда с пулеметом сыграл на пользу офицерам. Начальник тюрьмы подумал, что это прибыл тот самый отряд. Когда он увидел людей в погонах, было уже поздно. Небольшой отряд охраны сдался на милость победителей.
– Ростов занят войсками полковника Дроздовского! Всем сдать оружие! – приказал штаб-ротмистр Аникеев. – Лабунский!
– Здесь, господин штаб-ротмистр.
– Идите и освободите всех в этой тюрьме.
– Расстрелов не было в эту ночь? – спросил Лабунский сдавшихся конвоиров.
– Никак нет, ваше благородие. Нынче никого стрелять не водили.
– Ваше счастье! Ведите.
Двери камеры отворились и Лабунский вошел в неё победителем, хотя на нем была та же драная шинель.
– Господа офицеры! Вы свободны!
– Корнет!
Поручик Штерн бросился обнимать Лабунского.
– Вы нас спасти! А мы уже черт знает, что про вас подумали!
– Говорили, что вы записались к красным.
Лабунский ответил:
– Это так и было, господа. Но моя служба у них продолжалась недолго. А спас вас не я. Это дивизия полковника Дроздовского.
– Дроздовского? – спросил полковник Петров. – Михаила Гордеевича? Да я его знаю еще по Академии Генерального штаба. И он командует дивизией? Но откуда он здесь?
– Это вам расскажет сам Дроздовский, господа. Я почти ничего не знаю. Времени на расспросы не было. В городе еще стреляют.
– Дайте нам оружие!
– Верно! Я готов присоединиться к частям Дроздовского!
– Мы все готовы, господа!
Вскоре освобождённые офицеры собрались во дворе тюрьмы. Штаб-ротмистр Аникеев поздравил их со счастливым спасением.
– Для тех, кто еще этого не знает, я скажу – мы отряд полковника Дроздовского и идем на соединение с Добровольческой армией генерала Корнилова. 28 марта мы переправились через Южный Буг. 10 апреля перешли Днепр у Бериславля. 16 апреля нами был взят Мелитоплоль. И вот сегодня 5 мая взят Ростов! Скажу вам правду, что у нас есть острая нужда в людях. Всех, кто неравнодушен к судьбе России, господа офицеры, мы примем в ряды нашей части.
Раздались возгласы:
– Я готов!
– И я!
– Мы готовы присоединиться!
Аникеев подозвал Лабунского:
– Корнет!
– Здесь, господин штаб-ротмистр.
– Эти люди знают в лицо деятелей этой республики. Вы знаете тех, кто вызывал вас на допросы.