Любовь моя, разведка!

Цветана затушила сигарету и задумалась, собираясь с мыслями:

– Наше супружество началось очень хорошо – муж окружал меня вниманием, постоянно дарил цветы и подарки, не забывал ни одного праздника, ни одной нашей общей даты. Мы были по-настоящему счастливы. Но потом все как-то незаметно пошло на убыль. Когда это началось – я упустила, не почувствовала. Наверное, мои глаза тогда ослепли от счастья. Мало по малу муж стал все меньше времени проводить дома, весь ушел в работу, постоянно начал задерживаться по вечерам. Дальше – больше. Он стал избегать разговоров со мной, обсуждать какие-то проблемы или темы – а ведь раньше мы так интересно с ним говорили и спорили во время прогулок или в длинные зимние вечера! На мои вопросы – как дела на работе, следовал ответ «Я не обязан перед тобой отчитываться». Любящие люди не воспринимают в штыки каждую просьбу рассказать о чем-то подробнее, так ведь?

– Вы совершенно правы, – поддакнул, изобразив грустное лицо, Понару. Он предвкушал – с выбором жертвы в этот вечер получилось точно «в яблочко».

Цветана вздохнула:

– Вдруг я заметила, что мы перестали шутить друг с другом – между нами исчез общий смех, мы больше не радовались чему-то вместе. Фразы «делай как хочешь», «мне все равно», «это не мои проблемы» стали звучать из уст мужа все чаще и чаще.

Непонятно почему, но я стала его раздражать. От него бесконечной чередой пошли мелочные придирки, насмешки какие-то по любому, даже самому незначительному поводу. При этом я вижу, что его нисколько не беспокоит, как я на это реагирую, его перестали волновать мои переживания. Да и вообще, его перестала волновать я.

Помолчав, Цветана продолжала свою исповедь:

– Я больше не чувствую себя с ним защищенной. Вместо спокойствия и счастья ко мне пришли неуверенность и отчаяние. Это ужасно, ужасно!

Девушка подавила наворачивающиеся слезы.

– Но я продолжаю себя обманывать, что у нас все хорошо, и мы по-прежнему играем в идеальную семью. Для мужа статус хорошего семьянина очень важен – в СССР для того, чтобы стать «выездным» – то есть быть допущенным к поездкам за рубеж, – нужно соответствовать целому набору требований. Там что-то такое про партию – надо быть членом КПСС, но не просто так, а проявлять активность – выступать на собраниях, нести общественную нагрузку, еще что-то. Семейное положение – обязательно женатый. Холостых за границу из Советского Союза не выпускают. Разведенных, кстати, тоже.

Поэтому мы и терпим друг друга. Я ему нужна, как необходимое приложение к работе – и как условие для карьеры, и как пропуск за границу. А я… Я еще верю, что все вернется, и мы заживем, как раньше. Что делать, не знаю. Наверное, разлюбил, хотя мне страшно признаться в этом самой себе.

Когда Цветана рассказывала про мужа, в ее голосе явственно звучали усталость и разочарование. Она действительно исповедовалась, но Понару это совершенно не интересовало. Вся эта тема про плохого мужа – не что иное, как дорожка к заветной цели – к уединению в постели с прекрасной иностранкой. Через обманщика-мужа – к телу обманутой и страдающей жены. Безотказный прием развратника-искусителя!

– Ну это он напрасно, – воспользовавшись очередной паузой в повествовании, вставил Понару. – Разлюбить такую красивую женщину – это преступление!

Цветана погрозила пальцем:

– Вы обещали без приставаний!

– Ну какие это приставания, это просто комплимент. Только полный идиот может позволить себе не восторгаться Вашей красотой!

Ион чувствовал, что фальшивит, ему никак не удавалось настроиться на одну волну с девушкой. Очень умна и интеллигентна.

– Ну вот Вы опять за свое! Прошу Вас, не надо! У меня сейчас совершенно тоскливое настроение, – вздохнула собеседница. Затем подняла глаза на Понару:

– Ну что, мой незнакомый сосед по ресторанному столику, обо мне Вы многое узнали. А Вас-то как зовут? Скажите хотя бы это!

– Ион, – ответил Понару.

– Красивое имя, как у библейского пророка. Он – этот Ваш ветхозаветный тезка – довольно противоречивая личность, как Вы, конечно, знаете. Вступил в конфликт с Господом Богом, пытался убежать от него, был им пойман и казнен – Бог отдал его киту на съедение. Но, проглоченный огромной рыбой, будущий пророк сумел справиться с трудностями. Он раскаялся перед Господом и тот его простил – через несколько дней рыба выплюнула его на берег совершенно невредимого. Так ведь?

Цветана посмотрела на Понару, ожидая комментариев. Но тот Библию не читал.

Ион с младых ногтей воспитывался в духе коммунистической идеологии. В школе до четырнадцати лет дисциплинированно носил красный треугольный галстук с трехцветной окантовкой и с такими же, как и он сам, пионерами маршировал под бравурные марши. Затем был принят в ряды Союза коммунистической молодёжи Румынии, а в двадцать три года получил партийный билет члена коммунистической партии Румынии. Но у молодого Понару как-то не получилось проникнуться идеями Маркса-Энгельса-Ленина. Заветы о том, что если все будут одинаково бедны, то обязательно будут счастливы, противоречили его внутреннему настрою. Он не хотел быть бедным, «как все», и не желал этого делать. Он жил намного лучше «всех» и это его полностью устраивало.

А что касается Библии – при коммунистах возможность легально читать ее отсутствовала. Их идеологи беспощадно боролись с любой другой религией, поскольку для них единственно правильной религией была только одна – их, коммунистическая. И Библия в странах победившего социализма находилась под строгим запретом.

Поэтому Ион ничего про пророка не знал и предметом не владел. Тем не менее, ему стало слегка досадно, что девушка знает что-то, чего не знает он. Ион немного замялся, но Цветана быстро пришла ему на помощь:

– Давайте на этом и остановимся, – произнесла девушка. – Я хочу знать о Вас только одно – что Ваше имя Ион. Только имя. Больше не рассказывайте о себе ничего. Я полагаю, это наш единственный вечер, более мы наверняка не встретимся. И в моей памяти Вы останетесь как просто приятный прохожий, которого зовут, как библейского пророка с непростой судьбой. Так интересней! К тому же это придает нашей случайной встрече флер романтичности. Таинственный незнакомец, вышедший из ниоткуда и исчезнувший в никуда.

Специально для охмурения женщин майор располагал массой заготовок вранья о себе. Он выступал то кинорежиссером, водившим знакомство с Витторио де Сика, Бернардо Бертолуччи, Софи Лорен и Марчелло Мастроянни, то писателем, то секретным, особо опекаемым властями, инженером. Выбор образа зависел от объекта, которому, точнее – которой, эта легенда вкладывалась в уши для создания необходимого ореола своей личности. То, что Цветана не захотела о нем ничего знать, Понару воспринял с облегчением – перед ним сидела умная, образованная и загадочная женщина, которая – вполне возможно – и сама знакома с Бертолуччи или де Сика. Тогда позору не оберешься.

– Вы столь же романтичны, как и прелестны! Что же мы сидим просто так? Мы же в ресторане, где не только исповедуются незнакомцам, но и отдыхают! – непринужденно сменил тему Ион. – Давайте закажем вина, чтобы отметить нашу случайную встречу. Вы не против?

– Я уже пью джин с тоником, этот коктейль очень кружит голову, – сказала болгарка, поглаживая запотевший хайбол с коктейлем своими маленькими изящными пальцами. – Мне кажется, я уже и так немного пьяна.

– Ну, это не страшно, это только аперитив, – Понару уверенно взял алкогольную тему в свои руки. – Вы не против бутылочки местного сухого белого вина? Румынские вина, особенно белые, очень неплохие. Вы пробовали уже какое-нибудь?

– Нет, не доводилось.

Понару подозвал рукой официанта:

– Любезный, будь так добр, какое самое лучшее из румынских вин у вас в наличии?

– Очень рекомендую «Котнари».

– О, чудесно! Вы знаете, – обратился Ион к Цветане, – Румыния – это латинская страна, которая по какому-то географическому недоразумению попала в славянское окружение. На самом деле мы очень близки к Италии и Франции. Буквально во всем, в том числе и в виноделии. Вино «Котнари» обязательно нужно попробовать. Уверен, что Вам понравится.

– Ну что же, давайте. Гулять так гулять!

Понару сделал заказ:

– Любезный, бутылочку охлажденного «Котнари» и что-нибудь легкое к вину.

– Сию минуту, – ответил официант и исчез. Через две минуты прохладный напиток уже был разлит в бокалы.

Майор спросил, поднимая свой фужер:

– Цветана, а почему Вы сказали «гулять так гулять»? Что празднуем?

– Да нечего мне праздновать, – ответила она. – Я говорила, что у нас с мужем идет что-то не так. А с недавних пор и того хуже – я стала чувствовать, что он мне изменяет. Доказательств нет, да я и не опустилась бы до того, чтобы рыться в его карманах, копаться в его записной книжке, исследовать его одежду на предмет женских волос, или – упаси Господь! – начать следить за ним. Но незримое присутствие других женщин между нами, каких-то его мелких и скоротечных связишек я просто ощущаю. Как он пахнет, возвращаясь якобы с работы, чужими духами, чужой помадой, как он отстранен от меня. Сердцем чувствую! И мне это причиняет боль – ведь я все еще надеюсь! Вот и сейчас он, видимо, договорился о встрече с какой-то женщиной. Наплел мне ерунду про сверхурочную работу и ушел, а меня просто бросил здесь, в одиночестве. Поэтому я и думаю – может, гульнуть сегодня? Ему назло!

Майор с трудом скрывал свое возбуждение – фишка в игре на соблазнение не просто шла – она поперла. Заброшенные мужьями жены были его коньком. Этому контингенту со стороны Понару предлагалась игра-ловушка под названием «Мне тоже грустно и одиноко, я тоже несчастен». Срабатывало практически стопроцентно. Главное – откровенность на откровенность. Она ему – о своей беде, он ей – о своих проблемах.

Выпив свой бокал, Ион примерил маску легкой меланхолии. Подняв печальные глаза на красавицу, он со вздохом произнес:

– Цветана, Вы даже не представляете, как я Вас понимаю. У меня тоже не все ладно на семейном фронте. Не буду скрывать – я женат. Женился совсем молодым, по глупости. Когда осознал, что мы с женой совершенно разные люди, разводиться было поздно – пострадает моя репутация, мое положение в обществе. Вот так и мучаюсь. Говорят, что счастье – это когда утром с радостью идешь из дома на работу, а вечером с радостью спешишь с работы домой. Так вот – я, наверное, несчастлив, потому что радостно бегу лишь на работу. Впрочем, постороннему человеку это понять невозможно. Тоска, безысходная тоска – вот что я чувствую дома.

Понару поник головой, ожидая реакции собеседницы. Она последовала незамедлительно:

– Ион, Вы такой милый, мне Вас так жаль! Вы заслуживаете большего, Вы заслуживаете настоящей большой любви! А я… – тут Цветана внезапно замолчала.

– Что Вы? – спросил Понару, глядя ей прямо в глаза и беря ее руки в свои.

– Нет-нет, ничего, – девушка отвела взгляд, мягко высвободила свои руки и легонько прикусила губы. – Давайте больше не будем разговаривать на такие чувственные темы.

Понару уверенно вел свою игру: – Конечно, конечно! Я сам разволновался не на шутку. Я буквально вижу себя на Вашем месте.

– А что же мы не пьем наше вино! – он резко сменил будто бы неприятную для него тему и поднял бокал. – Давайте чокнемся, моя прекрасная леди! В этот вечер все тосты будут только в Вашу честь!

Они чокнулись, и фужеры отозвались хрустальным звоном. Вечер для майора явно складывался удачно. Его наметанный глаз четко фиксировал, что Цветана заинтересовалась им, и чем дальше, тем больше. Она дольше, чем следовало, задерживала на его лице свои большие глаза, все чаще поправляла волосы, играла пальцами с жемчужинками ожерелья, несколько раз вынимала из сумочки зеркальце и внимательно себя оглядывала. На словах она была против, но все движения ее говорили – да, я согласна! Достичь желанного финиша для Понару было делом техники, отшлифованной до совершенства: побольше вина, непринужденная беседа, затем расположить к себе женщину так, чтобы она начала испытывать доверие к нему, все более тесное сближение телами, легкие, как бы случайные прикосновения, постепенно усиливающиеся, и – добро пожаловать в гостеприимно распахнутую постель!

За первой бутылкой вина пошла вторая, разговор «ни о чем» лился сам по себе, без напряжения. На Иона снизошло вдохновение – блистательный, остроумный, искрометный, улыбчивый. Сказка, а не собеседник!

Время летело незаметно. Ресторан постепенно опустел. Оглядевшись вокруг, Цветана сказала:

– Что-то мы, Ион, засиделись. С Вами так хорошо! Нет, правда хорошо! Спасибо, что скрасили мой одинокий вечер. Я, пожалуй, пойду к себе в номер. Уже поздно.

– Может быть, заглянем ненадолго в бар? – предложил Понару.

– Нет-нет, мне достаточно, – покачала головой женщина. – У меня и так уже кружится голова. Кажется, я выпила лишнего.

– Ну что Вы, Цветана, совсем нет, – настаивал ухажёр. – Пригубить хороший дижестив после ужина – обязательный ритуал. Это будет прекрасным завершающим аккордом нашего вечера. Кстати, один мой хороший знакомый ездил недавно в Италию, и привез мне оттуда в подарок бутылочку изумительной граппы. Коллекционный экземпляр, из подвалов семьи Монти. Она необыкновенно приятна после ужина. Бутылочка в моем номере. Давайте поднимемся ко мне и отведаем этого чудного напитка.

– М-м-м, ну я не знаю… Граппа же очень крепкая, как наша болгарская ракия.

– Пойдем, Цветана, – просил Понару. – Всего по маленькому глоточку. Если не попробуете, потом будете жалеть, поверьте мне.

Женщина наконец согласилась: – Ну хорошо, пойдемте. Но только глоточек!

Они поднялись в номер, который занимал Понару. В коридоре Цветану слегка пошатывало, и майор каждый раз ловил такой момент и прижимал женщину к себе.

– Только ничего такого! – говорила при этом она, отстраняясь.

Ион открыл дверь номера и когда они вошли, схватил Цветану и поднял ее на руки.

– Нет, нет, прошу Вас, не надо, – отбивалась она. – Я всегда была верна своему мужу!

– Не могу без тебя! Ты моя любовь! Весь мир брошу к твоим ногам, только согласись, – вполголоса горячо говорил Понару, ловя губами уворачивающиеся губы женщины. – Только ты и я на этом свете, только ты и я! И никого больше! Мы созданы друг для друга, я это понял с первого взгляда! Подари мне счастье! Любимая моя! Цветана!

Женщина по-прежнему шептала: – Нет, нет! Прошу, Ион!

Но Понару было уже не остановить: – Я никогда не встречал такую женщину, как ты! Никогда в жизни! Ты моя единственная! Ты навсегда!

Похоже, в эти признания майор вкладывал всю свою душу, и в тот момент он был действительно безумно влюблен.

– Ион, не надо! – крепость еще держала оборону, но было понятно – последний натиск, и – победа!

– Если нет – я сейчас же умру, вот прямо здесь, у твоих ног! Я сейчас же выброшусь из окна! Скажи – и я перестану дышать! Ты хочешь этого? Хочешь?!

– Нет, не хочу, – прошептала девушка. И их губы встретились. Она отвечала на поцелуи Понару сначала робко, сдержанно, а затем – будто сбросив невидимые оковы – страстно и исступленно.

05 августа 1979 года, с 09—00 до 18—30

Мамая, Румыния

Разведка

Внимательный человек мог бы заметить, а опытный сотрудник спецслужб точно зафиксировал бы тот факт, что в курортном районе города Констанца – Мамае – некими неустановленными лицами весь день проводилась серия оперативных мероприятий. Работали несколько групп. Каждая из них выполняла свою задачу, но общий план их взаимодействия просматривался четко.

Сотрудник номер 1. Мужчина лет 35 – 40. Легенда – курортник, встречающий поезд из Бухареста. Привязка: железнодорожный вокзал. Позиция: хорошо просматриваются перрон, вокзальное помещение и выход из него. Задача: установления факта прибытия некоего объекта на железнодорожный вокзал города Констанца и негласное сопровождение прибывшего до гостиницы «Перла».

Выполнение задачи: осуществлял визуальное наблюдение за перроном, к которому подошел утренний поезд из Бухареста. Зафиксировав прибытие объекта, сопроводил его до стоянки такси, а затем – до гостиницы, используя старенький легковой автомобиль «Трабант» с ГДР-овскими номерами. По прибытии объекта в отель сотрудник номер 1 передал наблюдение за ним сотрудникам номер 2 и номер 3.

Сотрудники 2 и 3. Мужчина и женщина, 22 – 25 лет. Работают в паре. Легенда – беззаботные молодые влюбленные, которые приехали на курорт и ищут, где бы остановиться. Привязка: гостиница «Перла» и пространство перед зданием. Позиция: возможность осуществления визуального и звукового контроля за стойкой администратора гостиницы. Выполнение: в ходе наблюдения зафиксировано, как объект вошел в отель и у стойки администрации зарегистрировался именно в том номере, который и был им забронирован заблаговременно.

После этого сотрудники 2 и 3 вышли из гостиницы, но попеременно продолжали осуществлять визуальный контроль за подъездом. Зафиксировав выход объекта из здания, передали его сотруднику номер 4.

Сотрудник номер 4. Мужчина, 40 – 45 лет. Легенда – прохожий. Привязка: нет. Около четырех часов передвигался по району без видимой цели. Время от времени изменял внешность с помощью солнцезащитных очков, парика, шляпы и рубашки. Задание: ведение объекта по городу в пешем режиме. Выполнение: по выходу объекта из гостиницы осуществлял визуальное наблюдение за перемещением объекта вдоль набережной, в грязелечебницу озера Текиргиол, затем – до пляжа Мамаи. Зафиксировав размещение объекта на пляже, передал наблюдение сотрудникам 5 и 6.

Сотрудник номер 5. Женщина, 30 лет. Привязка: пляж. Позиция: максимально близко к шезлонгу объекта. Задание: контролировать поведение объекта и не допустить вхождения его в контакт с женщинами, пребывающими на пляже.

Выполнение: сотрудник номер 5 расположилась на пляже недалеко от объекта, контролируя его перемещения и контакты с посетителями пляжа. Привлекла внимание объекта к себе, завязала «знакомство».

Сотрудник номер 6. Мужчина, 35 лет. Работает «в дубле» с сотрудником 5. Легенда – отдыхающий, дополнительно – ревнивый муж. Привязка: пляж. Выполнение: расположился на удалении от объекта вне его поля зрения. Получив установленный сигнал, на виду у объекта приблизился к сотруднику номер 5 и, под легендой ревнивого мужа, увел ее.

Поскольку сотрудники 5 и 6 контактировали с объектом – даже под легендой – дальнейшее их использование в данном оперативном мероприятии было прекращено.

Сотрудники 2 и 3: в ходе данного этапа операции располагались поблизости от пляжа в качестве резерва на случай непредвиденных обстоятельств. Кроме того, в задачу сотрудников 2 и 3 входило обеспечение безопасности объекта – возможная защита его от местных криминальных элементов, как то: попрошаек, цыган, шпаны, воров, специализирующихся на краже личных вещей у отдыхающих и прочих возможных мелких неприятностей, которыми изобилуют многолюдные курортные места.

Специальная радиосвязь и другие технические средства в ходе проведения оперативного мероприятия не применялись, связь между сотрудниками осуществлялась визуально с помощью условных сигналов.

Временный пост проводимого оперативного мероприятия был развернут в микроавтобусе «Фольксваген Т1» 1967 года выпуска с румынскими номерами, припаркованном в одном из переулков близ гостиницы «Перла». В «Фольксвагене» дежурили два резервных оперативных сотрудника, размещались портативная, но достаточно мощная радиостанция для экстренной связи с бухарестской резидентурой и Центром, запасные комплекты одежды и обуви, парики, макияж и прочие средства маскировки для разведчиков наружного наблюдения, работавших «в поле».

Нештатных ситуаций в ходе проведения комплекса оперативных мероприятий 05 августа 1979 года на курорте Мамая отмечено не было.

В 17—15 объект вернулся в гостиницу «Перла» и в 18—45 спустился в ресторан, где за дальним столиком работали сотрудники номер 2 и номер 3, обеспечивая визуальное наблюдение за объектом в зале. Сотрудник номер 4 осуществлял прикрытие операции, контролируя внешний периметр здания с основной привязкой к входу в гостиницу и ресторан.

05 августа 1979 года, 19—00

Мамая, Румыния

Разведка

– Мария, подготовилась?

– Так точно!

– Антиалкогольную таблетку приняла, не забыла?

– Обижаешь, товарищ начальник! Все как учили!

– Объект зафиксировала?

– Есть визуальный контакт! Вон он, голуба, один за столиком скучает!

– Ну давай, пошла! Ни пуха, ни пера, как у нас в России говорят!

– К черту! Правильно я ответила?

Начался следующий этап работы неких специальных служб по объекту. Из «Фольксвагена» в бухарестскую резидентуру разведки ушел очень короткий радиосигнал, который означал: «Все идет по плану».

Объект: майор Генерального штаба Вооруженных сил Социалистической Республики Румыния Ион Понару.

Сотрудники 1 – 6: офицеры Первого Главного управления (внешняя разведка) Комитета государственной безопасности Народной Республики Болгарии или сокращенно ДС (Державна Сигурность).

«Цветана»: Мария Малева, кадровый сотрудник ДС, лейтенант, оперативный псевдоним «Марта». «Муж» Цветаны: – Андрей Панин, капитан, оперуполномоченный Первого главного управления (внешняя разведка) КГБ СССР, оперативный псевдоним «Арбенин».

05 августа 1979 года, с 19—15 до 20—00

Мамая, Румыния

Разведка

Сотрудник номер 2 вышел из ресторана гостиницы «Перла», закурил сигарету, огляделся и неторопливо прошагал рядом с неприметным микроавтобусом «Фольксваген Т1» 1967 года выпуска с румынскими регистрационными номерами. При этом он незаметно для постороннего глаза дважды постучал по кузову автомобиля. Это был условный сигнал. Окно машины приоткрылось и оперативник, задержавшись, чтобы отряхнуть пепел, просыпавшийся от сигареты на рубашку, не поворачивая головы, произнес:

– Объект на Марию не реагирует. Зажигалку поднял, но никакой инициативы не проявляет. Возможно, что-то заподозрил.

Из темноты микроавтобуса голос, пожелавший Марии ни пуха, ни пера, ответил:

– Спокойно, Кирил, не паникуй. Терпение! Будем ждать. Все равно мы вмешаться не можем. Распоряжений таких у нас нет.

Через некоторое время сотрудник номер 2 опять вышел из гостиницы и снова прогулялся мимо «Фольксвагена»:

– Прошло полчаса. Никаких изменений. Что-то идет не так. Объект на Марию не ведется. Андрей, что будем делать?

– Я уже думал об этом. Импровизировать будем, других вариантов у нас нет, – ответили из машины. – Уверен, Мария поймет и поддержит мой экспромт. В резидентуру не сообщать, а то, не дай Бог, остановят операцию. Под мою личную ответственность.

Андрей Панин – это он только что говорил – открыл дверь микроавтобуса и развернул схему ресторана:

– Так, еще раз покажи, где сидит объект и где Мария.

Болгарский разведчик указал пальцем. Мария и объект сидели на тех местах, которые были определены планом операции.

– Отлично! – Панин выпрыгнул из «Фольксвагена». Через пару минут в ресторан гостиницы «Перла» вошел хорошо одетый человек лет тридцати пяти. Он быстро оглядел зал и прошел к столику, за которым в одиночестве сидела молодая женщина в маленьком черном платье и жемчужным ожерельем на груди.

05 Августа 1979 года, 23—30

Мамая, Румыния

Разведка

Когда Понару и «Цветана» встали из-за стола и направились к лифту, сотрудник номер 3, выждав, когда парочка скроется, не торопясь подошла к телефонному аппарату для местной связи внутри гостиницы, сняла трубку и набрала несколько цифр. В номере, который находился на этаж выше апартаментов Понару, зазвонил телефон.

– Привет! – сказала девушка, когда на другом конце провода подняли трубку. – Мы хорошо посидели, устали. Пора готовиться ко сну. Через пару минут поднимемся.

– Хорошо, давайте, я жду, – ответил невидимый собеседник и отключился.

В помещении, которое до этого короткого звонка казалось безлюдным, бесшумным вихрем пронеслась небольшая суета. Двое, вынырнувшие из полумрака, еще раз проверили, насколько надежно заблокирована входная дверь, сняли маскировку с прибора визуального наблюдения, который располагался на полу. Визир позволял осуществлять зрительный контроль за помещением, которое находилось ниже. Рядом лежала скоростная фотокамера, с выстроенными возле нее в ряд запасными кассетами с пленкой. Фокус камеры заранее пристреляли к кровати нижнего номера.

Визир и фотокамера в одно мгновение были приведены в рабочее положение. Операция продолжалась.

Ион

Ион Понару был кровь от крови, плоть от плоти касты неприкасаемых румынского социалистического общества. Единственный сын одного из высших руководителей коммунистической партии страны. Единственный сын человека, который входил в узкий круг небожителей, допущенных к особе самого Николае Чаушеску. Счастливее билета в социалистической Румынии просто не придумать.

Понару-старший – Георге – родился в семье бедного ремесленника в местечке Балш (уезд Олт, что на юге Румынии). Кое-как окончил семь классов начальной школы. Повзрослев, перебрался в город Тимишоара, где устроился на работу механиком в железнодорожные мастерские.

Тогда же вдохновился постулатами Маркса-Энгельса-Ленина и примкнул к Коммунистическому союзу молодёжи Румынии. Дважды арестовывался румынской королевской тайной полицией «Сигуранца», приговаривался судом к небольшим тюремным срокам за пропаганду запрещенных в придунайской монархии идей. Во время второй мировой войны Понару-старшему удалось совершить побег из концлагеря, где он содержался, как политический заключенный. Затем пару лет он находился на нелегальном положении. Перспективный юноша обратил на себя внимание тогдашних лидеров коммунистического движения страны. После свержения диктатора Антонеску отец Иона был приглашен на постоянную партийную работу.

Первоначально карьера Георге Понару на этом поприще развивалась ни шатко, ни валко – он кружил по периферии страны, занимая невысокие посты в региональных органах Румынской рабочей партии. Но Георге не отчаивался – всюду набирался опыта работы в качестве партийного функционера, оттачивал мастерство в закулисных интригах. В пятидесятых годах Понару, наконец, повезло – механизм ротации кадров вынес его в столицу. Там его ждала должность инструктора в административном отделе центрального комитета партии.

С самого начала своего пребывания в Бухаресте Понару-старший стал близок к мало кому известному в ту пору человеку по имени Николае Чаушеску. Немаловажную роль здесь сыграл тот факт, что будущий Кондукэтор тоже был родом из Олта.

(Прим. Автора: Кондукэтор (руководитель), а также Кырмач (кормчий) – неофициальные прозвища Николае Чаушеску, которые он самолично и одобрил. Другими «титулами», которыми величали этого человека в средствах массовой информации и в восторженных речах, были: «Гений Карпат», «Источник нашего света», «Полноводный Дунай разума», «Отец Родины» и прочая, и прочая, и прочая).

В 1965 году умер первый секретарь Румынской Рабочей партии Георгий Георгиу-Деж. Между ближайшими соратниками почившего в бозе вождя, как это всегда бывает, началась свирепая борьба за власть. Ни у одной из сторон не получалось одержать безоговорочную победу. Период безвластия в партии и стране слишком затянулся. На главную руководящую должность Румынии срочно потребовалась временная фигура, устраивающая всех. Выбор пал как раз на Николае Чаушеску. Тот никогда не был фаворитом. Николае представлялся случайной фигурой, которую все посчитали слабой. Маленького роста, косноязычный, неприметный, сговорчивый человечек, он казался самым подходящим вариантом на позицию «зиц-председателя». Его кандидатура не озлобляла ни одну из сторон, которые тогда дрались за власть.

И, как это всегда случалось, случается и будет случаться в этом мире, назначение временщика стало стратегической ошибкой сильных мира сего. Чаушеску недооценили. От него ждали полной покорности и послушания. А он, усевшись на трон генерального секретаря Румынской коммунистической партии, быстро и охотно включился во внутрипартийные интриги. Вместо неприметного партийного функционера, вытащенного откуда-то из второстепенной линейки руководящего состава, на авансцене оказался умный, хитрый, беспощадный и беспринципный властолюбец. Высшей и единственной его целью являлся – ни много, ни мало -захват полной личной власти в стране. Достичь этой вершины было невозможно без преданных людей. Вот в этот узкий круг соратников и вошел Георге Понару. Следует сказать, что он полностью оправдал доверие будущего «Гения Карпат» – в политических схватках с противниками был неистов и беспощаден, в общении с вождем кроток и безгласен.

Чаушеску победил. К концу шестидесятых годов его власть в Румынии приблизилась к абсолютной. Враги были уничтожены. Никто и ничто не мешали радоваться триумфу. Ближайшее окружение вождя расслабилось и стало наслаждаться всеми возможными и невозможными благами и привилегиями. Жизнь удалась. Их жизнь.

Карьера Георге Понару – ничем особо не примечательного, но глубоко преданного лично Николае Чаушеску человека – быстро шла в гору. Кандидат в члены центрального комитета, затем сразу – действительный член ЦК, вице-президент Государственного совета,член Великого Национального Собрания, советник генерального секретаря ЦК РКП, член-корреспондент Академии Наук, кавалер многочисленных медалей и орденов. Обладатель несчетного количества званий, должностей, значков, брелоков и прочих побрякушек.

Особыми знаниями и компетентностью в какой бы то ни было отрасли человеческой деятельности Георге Понару не отличался. Кроме одной – любви к «Гению Карпат». Здесь он был виртуозом. Так, в ходе работы многочисленных партийных форумов энтузиазм Понару-старшего не знал границ. Товарищ Понару постоянно и громогласно призывал делегатов к энергичным аплодисментам и скандированию лозунгов, прославляющих Кырмача, сам первым вскакивал и хлопал практически после каждой фразы вождя, иногда даже прерывая аплодисментами самого Чаушеску, прежде чем тот закончит говорить. И руководителю это нравилось.

Из-за близости к Чаушеску Понару-старшего опасались и недолюбливали. В высших слоях партийной элиты завистники дали ему прозвище «Траяска» (trăiască – по-румынски «да здравствует»). «Да здравствовать» у Георге мог только один человек – понятно, кто.

Ион же Понару был далек от перипетий карьеры, которую сделал его отец. Политика, комсомол, коммунистические идеи – все это его совершенно не интересовало. Когда родители перебрались в столицу, он являл собой образец тихого ребенка с периферии, вдобавок полностью затюканного деспотичной матерью. В Бухаресте Ион, взрослея, быстро вкусил все прелести жизни, ранее запретные для него, и превратился в хрестоматийный образец так называемой золотой молодежи. Благодаря положению отца ему можно было все. И он черпал эту вседозволенность полными пригоршнями. Постоянные пьяные кутежи с такими же, как и он, мажорами, сумасшедшие гонки по ночному Бухаресту на элитных иностранных автомобилях, мордобой в дорогих ресторанах. Ион забыл слово «нельзя». В кругу детей румынской номенклатуры молодой человек выделялся саркастическим цинизмом, поэтому друзья прозвали его «Циник». Ему нравилось это прозвище. Он был заводилой, классным парнем, с которым все хотели дружить, поскольку с ним всегда интересно и увлекательно. И можно было не бояться последствий.