– Ты можешь объяснить, что случилось? – впервые за все время подаю голос только тогда, когда створки лифта открываются и выпускают нас в пентхаусе. – Джеймс!

Скидываю на пол бесформенной кучей пальто. Следую вглубь апартаментов за мужчиной. Он меня пугает. Все в Тернере выдает колоссальное напряжение: взгляд, движения, голос, который разряжает пространство.

– Пойдем, – хватает меня за руку и тянет за собой в свою спальню.

– Мне больно, – не кричу, но отчаянно пытаюсь вырваться. Стоит только словам слететь с губ, как Джеймс резко отпускает мою руку.

– Прости… – любимый тембр сейчас пронизан каким-то непередаваемым отчаянием. – Садись. Дай мне, пожалуйста, немного времени.

С глухими стуками сердца наблюдаю, как мечется по комнате мужчина, то и дело нервно запуская пальцы в взъерошенные волосы. Мощная грудь выдает серию рваных вздохов, лицо напряжено. Встаю с постели, ловлю его за ладонь и разворачиваю к себе. Натыкаюсь на какой-то безумный сжигающий взгляд. Разрядом прошибает, выбивая дух. Кладу свои холодные ладони на его горячие щеки.

– Что происходит? Расскажи мне.

– Я боюсь, – в который раз за несколько часов звучит это слово. А меня все так же на тряску пробивает.

– Но чего? Чего ты боишься? – в максимально возможной сейчас нежности пытаюсь топить, придать уверенности, забрать часть страхов на себя.

– Что когда лавиной польется мое прошлое дерьмо, оно тебя раздавит.

Все эмоции стопорятся, оставляя только оглушительный стук сердца в висках. Зеркалим друг друга, на лицах отражая шок. Мой – от откровения, Джеймса – от искренности. Смотрим в глаза, ментально передавая все, что творится внутри, потому что слов недостаточно. Отмираю первой – поднимаю его ладонь и прикладываю к своей левой груди, за которой бешено тарабанит оголтелая мышца.

– Чувствуешь? – сглатывает и кивает. – От тебя так трясет его. Когда говорила, что люблю, принимала тебя со всеми сопутствующими. Длинным списком достоинств и котомкой недостатков.

– Ты не знаешь всего, – трется щекой о вторую ладонь, до сих пор обнимающей его лицо, – просто не представляешь, что за гниль там. Не представляешь.

Теперь забирает мою ладонь и кладет на сердце себе. Пробивает ребра, будто навстречу ко мне летит. Так и стоим – держа в руках сердца друг друга.

– Я был уверен, что смогу начать этот разговор, как бы не было тяжело. Потому что должен. Потому что надо двигаться дальше, если я хочу совместное будущее. С тобой. Но я не могу, Диана, не могу. От себя тошно. Потому что знаю, что последует за этим. Я трус. Я ебаный трус, не готовый отвечать за свои поступки перед тобой!

Сейчас Джеймс просто горит в собственной агонии. Полыхает, уничтожая все на своем пути. Внутренняя борьба выходит за рамки сознания и загребает под себя всех, кто рядом. Теперь и меня мотает.

– Джейми, – выдаю задушенно, – просто отпусти. Не кроши все то, что так долго пытались построить. От этого никому лучше не будет.

– Маленькая, если бы это было так просто… Да я, блять, изнутри себя заживо хороню. Каждый божий день, каждый час я об этом думаю, закапывая еще глубже. Но полностью засыпать крышку гроба – рассказать тебе. А у меня все-таки теплится надежда на то, что я увижу небо. Вместе с тобой.

Все эти завуалированные фразы прекрасно дают понять, что именно его гложет. И хочу ли я знать то, что, судя по всему, перевернет мое сознание?

– Просто не говори ничего, – накрываю красивые губы ладонью, глотая слезы. – Не говори. Молчи, Джеймс! Молчи!

Не хочу. Не хочу. Мотаю головой и плачу. Его нутро как от гранаты разрывается, а мое остаточной волной цепляет и утягивает следом. Разбиваюсь в своих собственных чувствах. Понимаю, что серьезно все. Но ничего не желаю знать, иначе просто не выдержу.

Крепкие руки трепетно обнимают меня за талию и притягивают к себе. Чувствую на волосах нескончаемые поцелуи. Утыкаюсь носом в высоко вздымающуюся мужскую грудь и просто вдыхаю запах Джеймса.

Надо ли говорить, что сегодняшней ночью между нами не было секса? Мы даже не целовались. Только нестерпимо крепко стискивали друг друга в объятиях, будто если кто-то ослабит хватку, то все исчезнет. Сплетались телами, сердцами, душами. Неделимые. Единые.

Когда Тернер уже спал, я все прокручивала и прокручивала в голове его слова, разбирая по буквам каждое. Крутила скрытый смысл, пытаясь понять, почему именно сейчас этот разговор имел место. И то, что выдавало где-то на моем подсознании, мне не понравилось.

Наступившее утро сгладило эмоции прошлого вечера. Джеймс снова был собой – пробуждение снова было затоплено лаской. А затем настроение в принципе взлетело вверх из-за одной только фразы, брошенной хриплым сексуальным голосом:

– Собирайся, маленькая, пора выходить на работу.

Взвизгнула, повалив Тернера обратно на постель, зацеловывая лицо. Под громкий мужской смех слетела с кровати, захватывая душ, где, вскоре, уже была не одна.

Около двух часов спустя автомобиль босса паркуется на своем законном месте. Джеймс нервно сжимает мою ладонь, вглядываясь в глаза:

– Готова?

Киваю, но взгляд отвожу. Знаю, что пересудов не избежать. Мое отсутствие не обсуждал только ленивый, раз слухи дошли даже до руководства. Уверенно открываю дверь и выхожу наружу. Тернер крепкой хваткой цепляет мою ладонь и ободряюще улыбается. Когда же мы вместе ступаем в холл, пытаюсь вырваться, но мужские пальцы еще сильнее давят на кожу.

– Джеймс, отпусти.

– Нет. Не дергайся.

– Но мы же у всех на виду.

– Знаю. Пора завязывать с прятками, маленькая. Пусть все видят, что ты моя женщина. И закроют свои рты.

Ошеломленно обвожу полный коллег холл, пока мы не спеша идем к лифтам, сцепив руки. Удивленные взгляды и шепотки долетают до нас с каждого занятого пространства. Босс все также расслаблен, будто ему абсолютно все равно, я же все сильнее сжимаю голову в плечи. Возле лифтов Джеймс приобнял меня за талию и поцеловал в висок, чем вызвал волну еще большего смущения, заливая мои щеки помидорным окрасом.

В лифт заходим только вдвоем – почему-то больше с нами никто не торопится. Когда створки закрываются, бью ладошкой по его груди и возмущаюсь:

– Ты зачем это сделал? Мало мне внимания!

– Выдал все за день, – смеется мужчина, – потрещат и забудут. Лучше иди ко мне.

– Ну, уж нет! – отбиваю мужские руки и трясу пальцем, на манер воспитателя. – Не хулиганьте, мистер Тернер.

– Знал бы, что будешь включать недотрогу, оставил бы дома в кровати, – бурчит мне на ухо Джеймс, все равно притягивая к себе и целуя в шею.

На этаже снова держимся за руки. Проходя в кабинет, ловим слегка ошарашенный взгляд Ким, которая, однако, быстро приходит в себя и широко улыбается.

– Диана! Рада, что ты вернулась!

– А я то как рада! – смеюсь, наблюдая закатывающего глаза Джеймса. – Прекрати.

– Я вообще молчу, – мужчина поднимает руки в примирительном жесте, а затем чмокает меня в щеку, вызывая еще больший интерес Ким. – Завтракаем вместе. А пока оставляю тебя.

Подмигивает и направляется в свой кабинет. Я же неловко оборачиваюсь к коллеге.

– Иди, потом поговорим, – улыбается брюнетка. – Но я очень рада за вас, Диана.

Широкая искренняя улыбка не дает усомниться в сказанном утверждении. Счастливо улыбаюсь и прохожу к себе. Восхищенно оглядываю помещение, по которому уже успела соскучиться, провожу руками по массивному столу, откидываюсь в мягком кресле и удовлетворенно выдыхаю. Мне действительно этого не хватало.

Когда я только погружаюсь в текущие дела, переданные Ким, входная дверь без стука раскрывается, являя моему взору посетителя.

Сердце тут же делает кульбит в груди, предательские слезы норовят пролиться, а ноги сами поднимают меня и несут к выходу. Подхожу к девушке, чье лицо сейчас выражает стыд, сожаление и тоску одновременно, и крепко ее обнимаю.

– Я так скучала по тебе, Хло. Так скучала.

Глава 25

A Beautiful Lie – 30 Seconds To Mars

Диана

– Милая… – сжимаю хрупкие плечи, сотрясающиеся от рыданий, и сама не сдерживаюсь. Соленые слезы катятся крупными гроздьями, оседая на подбородке. Глажу блондинку по волосам, дабы хоть как-то успокоить истерику, но распаляю ее еще больше. Пока мы так стояли, приходил Джеймс. Его темная макушка показалась в проеме, но я лишь качнула головой, и он удалился.

– Мне так стыдно, Диана… За то, что я наговорила. Я идиотка… Идиотка…

– Тшш… – прерываю поток бессвязной речи, отстраняясь и изучая голубые глаза. – Я не злюсь на тебя. Не обижаюсь. Понимаю, что ты так не думаешь. Я знаю, что ты меня любишь так же, как и я тебя. Большего мне не нужно.

Теперь уже подруга стискивает меня в крепких объятиях.

– Я ходила сюда каждый день в надежде застать тебя. Ким, конечно же, постоянно мне обещала, что сообщит, но я все равно ходила. И дома ждала. Не хотела звонить, лично надо было. Там столько дерьма озвучено, – пауза, – я так сожалею, Ди… Прости меня, прости!

– Хлоя, все. Хватит извиняться, – усаживаю девушку на диван и отхожу к кофе-машине. – Забыли и не вспоминаем. Не было ничего.

Ричардс кивает и опускает голову, позволяя мне лучше себя рассмотреть. Осунулась. В глазах пропал привычный блеск и озорство. Возвращаюсь к ней и протягиваю кофе.

– Ты плохо себя чувствуешь? – сама не пойму, на что больше похожа эта реплика: на вопрос или констатацию факта. – Так сильно похудела.

– Все нормально, – отмахивается и забирает чашку. – Зато ты цветешь. Видно, лишь только взглянув. Любовь тебя изменила.

Хлоя резко замолчала, продолжая сверлить меня своими большими глазами.

– Я действительно рада за тебя, Диана. Правда. Я не хотела говорить то, что сказала.

– Я знаю.

Сжимаю ее ладонь в своей и улыбаюсь. Слова не нужны, потому что я прекрасно понимаю, что она чувствует. Что не дает ей двигаться дальше.

– Ричардс. Перестань себя съедать. Все действительно хорошо. И ты не перестала быть моей подругой из-за нескольких неаккуратных выражений, сказанных в отчаянии. Это не может перечеркнуть все те годы, что были проверены временем и поступками.

Вижу, как она выдыхает с облегчением и, наконец, улыбается – искренне, открыто и завораживающе, как только она одна умеет.

– Ты и правда светишься, Уильямс. По уши втрескалась?

– Я не думала, что вообще могу такие чувства испытывать. Меня с ним просто выворачивает наизнанку.

– Понимаю, – улыбка меркнет, а красивое лицо снова тускнеет.

– Так и не помирились?

Пожимает плечами и отворачивается. Притягиваю ее к себе, укладывая светлую голову на плечо.

– Все наладится, Хло. Просто живи.

– Я улетаю, Диана, – удивленно перевожу взгляд на подругу, – через неделю.

– Но… почему?

– Мне тяжело, Ди. Я не справляюсь. Отец предложил перевестись, я согласилась. Он пытается наладить отношения всеми возможными способами после нашего последнего общения. Хотя бы тут постараюсь не облажаться.

Не знаю, что говорить сейчас. Я в полнейшем шоке.

– Это взвешенное решение?

– Абсолютно. За тебя я теперь не переживаю. Пора устраивать и свою жизнь. В Нью-Йорке пока не получилось.

Без лишних слов обнимаю подругу, давая свое полное одобрение и принятие ее выбора. Правда, ее тихое «спасибо» вышибает остатки самообладания.

Джеймс

– Ты рассказал?

– Нет.

– И что помешало?

Скотт тарабанит пальцами по своему столу, пока я тупо пялюсь в окно позади друга. Собирался к своей женщине, но там развели сырость. Сосредоточиться не могу.

– То, что я сдрейфил. Хотел. Вчера собирался, уже был готов, но потом просто зассал.

– На тебя не похоже.

– Я сам себя не узнаю.

Возникла очередная пауза, которая теперь становится моим постоянным спутником. Засовываю руку в карман и достаю ключи от машины, прокручивая их на пальце.

– Ты тачку то забирать собираешься или нет? А то вчера вылетел из кабинета, даже трофей не забрав.

– Подожду. До конца срока, – Митчелл демонстративно облокотился прямыми руками на стол. – Вдруг дурман рассеется, и помутнение спадет.

– Ха-ха-ха, – выкатываю громко и встаю, намереваясь выйти, но потом снова обращаюсь к другу: – Где опять шарахается твоя секретарша?

– Разберусь.

Скотт тоже немногословен. Напряженный тяжелый взгляд молотит мои внутренности недоверием и непринятием.

– Лия интересовалась, что с тобой было, когда она приходила. По ее мнению, ты был не в себе.

– Не далеко от правды.

– Джеймс, – Митчелл встает и направляется ко мне. – Если ты ссышь, то я могу сделать так, что она узнает.

Резко хватаю его за грудки и рычу не своим голосом:

– Ты совсем охуел?! Только попробуй, Скотт. Я не шучу.

– Да понял я, понял, – поднимает руки, отшатываясь от меня, – уговор есть уговор. Хотя, знаешь, сейчас я даже не против, чтобы ты трахнул мою сестру, а я проиграл в этом споре. Потому что я хочу назад своего друга.

– Ха, – смеюсь, но мне совсем не смешно. Сам не замечаю, как мы начинаем разговариваем на повышенных тонах, – Лия тоже не против обкатать меня. Боюсь, ей для этого твое разрешение не требуется. Только мое желание.

– Ты уже можешь даже не снимать то видео, где ты трахаешь свою недотрогу, – снова ступаю вперед, сжимая ладони в кулаки, но Митчелл понимает все без слов. Захлопывает свой рот. – Просто брось ее и все, мы в расчете. Завязывай уже свой спектакль.

– Что еще мне сделать?

За грудиной клокочет так, что сейчас взорвется к херам. Ярость течет по венам, словно вулканическая лава, и грозится извергнуться прямо на друга.

– Ты взрослый мужик, сама знаешь, что тебе делать. Наигрался и хватит.

Снаружи раздался звук удара чего-то тяжелого об пол, мгновенно отрезвляющий мое сознание. Подхожу к двери, осознавая, что она все это время была приоткрыта, и выглядываю в пустую приемную. Ничего не претерпело изменений с момента моего прихода, но я шестым чувством ощущаю – что-то неуловимо поменялось.

***

Стою в проходе минут пятнадцать, наблюдая, как моя женщина трещит по телефону. Безупречный вид: Диана в уже своей серой рубашке расположилась на кресле перед панорамным окном в гостиной, подогнув одну ногу под себя, а другой вырисовывая круги на полу. Она не заметила моего прихода, поэтому ничего не мешало мне вдоволь насладиться зрелищем. Хоть я и вижу его уже второй месяц, но все никак не могу насытиться.

Все это время маленькая расхитительница сердец, одного так точно, ещё больше покоряла меня. Я всегда любил одиночество, не приводил домой женщин, предпочитая выбирать отели для встреч и сохранять свое личное пространство нетронутым. Многие задавали вопросы и готовы были пойти на различного рода ухищрения, чтобы оказаться под крышей моего дома. И это раздражало. А сейчас я сам был готов на все, чтобы мисс Уильямс была рядом двадцать четыре на семь.

Диана открылась для меня с новой, неведомой мне раньше стороны. Обожаю ее потрясающее чувство юмора, как прекрасно она поет, к тому же, музыкальный вкус у девушки – высший пилотаж. Каждый вечер мы ужинаем вдвоем, дегустируя плоды ее трудов. Но больше всего манит то, как она, порой, до сих пор очаровательна в своем стеснении интимного характера. А мне безумно нравится контраст ее невинности с внезапным раскрепощением в противовес всем бывалым девкам, побывавшим в моей постели.

Диана заканчивает разговор и подходит к ёлке, поправляя украшения. До рождества осталось шестнадцать дней, и я планирую провести праздник вместе. Хочу познакомить ее с родителями. Никаких сомнений. Сейчас я даже не думаю об этом идиотском споре, из-за которого все началось. Хотя, признаться честно, до сих пор гложет тот факт, что я ничего не рассказал. Скотт не станет вмешиваться, а больше никто не знает. Поэтому просто отпустил.

Диана наклоняется, чтобы поправить шары на нижних ветках, и рубашка соблазнительно натягивается, оголяя обнаженные ягодицы. Чертовка без белья. Кладу руку на брюки, поправляя член, который тут же встал. Стараясь не шуметь, подхожу к любимой женщине и прикасаюсь губами к венке на шее, обнимаю за талию, упираясь выпуклостью на штанах в аппетитную попку.

– Господи, Джеймс! – Диана вздрагивает, но сразу же расслабляется, ощущая мои ладони на своем животе сквозь рубашку. – Ты рано.

– Я соскучился. Не ждала, красавица? – прокладываю дорожку из поцелуев от шеи к уху. Девушка трётся ягодицами о мой член, явно чувствуя возбуждение. Медленно разворачивается и целует меня в губы.

– Ждала, как и всегда, – чертовски красивая. Боже, ни капли косметики, просто невероятные глаза и волосы, от которых схожу с ума. Макушка едва достает мне до основания шеи, что ей приходится каждый раз задирать голову, разговаривая со мной. Как обычно подхватываю Диану под попу, заставляя ее ноги обвить мою талию, и сажусь с ней на диван.

– С кем разговаривала?

– С мамой. Она ждёт меня на Рождество.

– Только тебя? Или нас? – прикусываю острый подбородок, в ответ услышав стон. – Или ты хочешь избавиться от меня?

– Я не говорила маме, что мы вместе, – Диана замялась. – Не знаю, могу ли я это озвучивать.

– А в чем проблема? Конечно можешь. Мы вместе, и я с удовольствием попробую пироги твоей бабули. Божественная стряпня же! Или как ты там выражаешься? – улыбаюсь своей стажерке, видя ее радостный взгляд. – А потом поедем к моим родителям. Я хочу вас представить друг другу официально.

Девушка резко отстранилась от меня, пристально рассматривая, чтобы уловить подвох. Но я только шире улыбнулся, подтверждая свои слова, на что Диана крепко обняла меня за шею и впилась губами в мои.

Никогда не надоест ее целовать. Этот вкус и ловкий язычок дают потрясающий эффект. Запускаю руки под рубашку и глажу плоский живот. Чувствую, как мышцы под ладонями напрягаются. Провожу выше, нащупывая аккуратную грудь и маленькую горошину соска. Провожу большим пальцем по возбуждённым точкам, что отзывается у их обладательницы сдавленным стоном.

– Хочу тебя, – стягивает с себя рубашку, оставаясь полностью обнаженной, сидя на моих коленях. – Очень. А потом позвоню маме и обрадую, что бабуле придется переработать норму пирогов.

– Прекрасный план, – улыбаюсь, наблюдая, как маленькая ручка уже расстегнула ремень и дотянулась до желаемого.

Но стоит только Диане вытащить член из штанов, как из кармана от настойчивых движений вваливается телефон, высвечивая сообщение от Лии. Она не писала мне миллион, мать его, лет! И именно сейчас присылает мне то, что разрушает наше с маленькой хрупкое равновесие.

Эмилия Митчелл: «Скотт больше не против. А я тем более. Думаю, что теперь мы можем всласть повеселиться».

И фото. Голое фото.

В ужасе перевожу взгляд на Диану, подмечая свою эмоцию в отражении ее глаз, и дурею.

Глава 26

Dead and Gone – T.I. feat. Justin Timberlake

Диана

Горячие ладони по-прежнему жгут кожу, а внутри меня разворачивается ядерная война, палящая дотла все внутренние ориентиры. Голая, с членом в руках, тупо пялюсь на экран телефона, где в маленьком окошке светится уже знакомая мне блондинка в провокационной позе. Без ничего. Абсолютно. Как и я.

В каком-то бреду перевожу взгляд на Джеймса, встречаясь с распахнутыми карими глазами, и такой волной унижения и стыда накрывает, что дышать становится трудно. Выпускаю мужское достоинство, словно меня током шарахнуло, и порываюсь подняться.

– Маленькая… – крепкая рука удерживает меня за бедро, не позволяя отстраниться.

– Дай мне уйти.

– Диана…

– Дай мне уйти! – срываюсь на крик, сама того не осознавая. С силой отталкиваю мужские пальцы и вскакиваю. Лихорадочно натягиваю рубашку, душа в себе вырывающиеся слезы обиды.

– Я хочу все объяснить. Ты не так все поняла.

Резко разворачиваюсь, со всей силы утыкаясь кулаком в мужскую грудь. Вижу, что ширинку он, все-таки, застегнул.

– У тебя всегда все не так, Джеймс. Это не то, что ты думаешь. Я не это имел в виду. Ты не так поняла! – буквально выплевываю все ему в лицо, не в силах справиться с обуревающими эмоциями. – Я просто дура, вот и все объяснение.

– Диана! На меня посмотри! – хватает меня за запястья и притягивает ладонями к своей груди. Глазами топит, давит чернотой на что-то сокровенное внутри. – Я не лгу тебе. Ну, же, приглядись. Я тебя люблю. Я очень тебя люблю, маленькая. Не нужна мне ни Лия, ни Эшли, ни кто-либо еще. Только ты, – крепче сжимает мои руки в своих. – Я без тебя с ума схожу. У меня сердце детонирует даже от малейшего твоего касания.

– Отпусти меня, Джеймс.

– Эмилия давно пытается сблизиться, но этому мешали разные обстоятельства, а сейчас у меня появилась ты…

– Господи, прекрати! – вырываюсь и закрываю уши ладонями. – Я не хочу слушать о твоих бабах! Не хочу! Они везде, всюду вокруг тебя! Круглыми сутками. Это никогда не кончится. Никогда. Я так не могу.

Оседаю на пол, мотая головой из стороны в сторону, и еще крепче жму уши. Чувствую, что Тернер опускается рядом, слышу, как бешено вырываются из него рваные вдохи.

– Маленькая, просто доверяй мне… Не круши… Диана, пожалуйста… – вскидываю голову и получаю пронзительную мольбу, утопаемую в воспаленных блестящих глазах. Но эмоции шквалистым ветром срывают все возможные объективные рассуждения, оставляя только обиду и злость. – Просто доверяй.

Сверлю его, будто пытаюсь мысли прочесть. Вижу, что искренен. Знаю. Нутром чувствую. И все равно не могу.

– Отпусти, Джеймс. Мне нужно побыть одной.

Убирает руки, но не поднимается. Так и сидит рядом, мечется по моему лицу, каждую точку осматривая.

– Хорошо. Но ты будешь здесь.

– Я…

– Не обсуждается. Проблемы нужно решать, а не бежать от них, – аккуратно приподнимает меня за локоть и встает, подтягивая к себе. Нежно целует в лоб. – Ты должна знать, что я тебя люблю. Только это имеет значение. И это правда.

***

Просто лежу и смотрю в потолок. Который час проходит – не знаю. Ворох мыслей клубится в голове, контузит все жизненные показатели.

Я ему верю. Вижу, что не лжет. Слышу по голосу, чувствую по на перебой тарабанящему сердцу. Но чувство, будто мной пользуются, никуда не делось.

– Маленькая, – тихий стук в дверь, – поешь, пожалуйста.

– Не хочу.

– Ты весь день ничего не ешь, Диана. Открой мне дверь.

– Просто оставь меня. Я не хочу есть, – переворачиваюсь на бок.

– Не вынуждай меня открывать дверь своим ключом.

Тишина. Я снова оборачиваюсь к двери. Молчу, потому что знаю, что Джеймсу ничто не помешает сделать так, как он хочет.

– Ты постоянно просишь тебе доверять, – лишь немного повышаю голос, но тембр заметно меняется, – тогда и я прошу тебя сделать так же. Доверяй и дай время.

Мужчина ничего не сказал. Только звук удаляющихся шагов послужил явным красноречивым ответом.

Как ни странно, но Тернер прислушался к моей просьбе. Утром молча довез меня до работы. Ни расспросов, ни объяснений – ничего. Даже в офис поднялся позже, давая мне то самое пресловутое время. Можно было подумать, что ему все равно. Все в нем именно об этом и кричало. Но только не глаза. Именно они обнажают все, что твориться внутри него – Джеймсу тоже тяжело.

Я не выходила из комнаты с того момента, как зашла туда, и до выхода на работу. А Тернер все это время дежурил у моей двери. Мне было отчётливо слышно его возню. И только ночью он удалился. И как бы я не злилась, меня подкупает этот факт.

Целый день окончательно штудирую спорные документы, чтобы составить Джеймсу отчёт по всеми вытекающими. Мое открытие меня откровенно поразило – из компании утекли миллионы долларов. И мне кажется очень невероятным, что Скотт мог это допустить.

Когда до конца рабочего дня остаётся не более пятнадцати минут, собираюсь с мыслями и отправляюсь к своему боссу, нервно сжимая папку в кулаках перед собой. Поступь каблуков раздается с приглушённым шумом, ещё больше нервируя мое и так смятенное сознание.

Распахиваю дверь и вижу своего мужчину, который что-то сосредоточенно печатает в компьютере. Между бровей залегла небольшая складка, глаза бегают за буквами на экране, а пухлые губы картинно расслаблены. Красивый, сильный, мой. Соскучилась.

Поворачивает голову ко мне, и взгляд резко становится мягче, хоть больше ни один мускул не дрогнул. Стою и упиваюсь его вниманием, даря ему такое же взамен.

– Я все закончила, – взмахнула папкой в воздухе, – изучи. Потом спросишь все, что захочешь. А ты захочешь.

– Я так понимаю, что там много интересного, – не спрашивает. Просто уже понимает. Молча киваю, наблюдая, как дергается кадык на его шее. Злится. – Подождёшь немного? Я доделаю и поедем.

– Я не поеду с тобой, Джеймс, – вижу, как нервно сглатывает и непонимающе смотрит, – Хлоя. Я побуду с ней. Она завтра улетает.

– Домой ты не приедешь сегодня?

– Не знаю. Возможно, поеду к себе.

– Твой дом рядом со мной, – массивная фигура поднимается из кресла и надвигается на меня. – И я надеюсь, что ты всё-таки приедешь.

Больше ничего не делает. Просто смотрит и бьёт зарядом в двести двадцать по всем оголенным проводам моего тела. Просто увожу взгляд и покидаю кабинет, мечтая, что крепкие руки прижмут меня к себе.

С Хлоей никуда не едем, просто как в старые добрые проводим время вместе в своей уютной квартирке. Завтра ее последний день, и вечером она улетает. До сих пор не осознаю. Не понимаю. Не верю. Но отпускаю, потому что надо. А спустя несколько бутылок пива меня берет в плен такая точка, что впору выть. Хочу к нему. Хочу.

– Езжай, Ди.

Голос подруги вырывает меня из беспокойных размышлений. Хлоя улыбается, но как-то грустно и добро одновременно.

– Нет, я буду с тобой.

– Не надо. Езжай к нему. Я же вижу, что ты маешься, – обнимает меня за талию и кладет голову на плечо. – Я вижу, как он смотрит на тебя. Поверь, там нет места другим.

Женская ладонь ложится чуть выше моей левой груди, разгоняя сердце на бурные частые толчки. Молча целую подругу в щеку и подскакиваю. Каких-то двадцать минут, и я уже нервно стучу пальцами по колену на заднем сидении такси, проносящегося по ярким улицам. Завораживающие виды даже помогают расслабиться. Но стоит только выйти из машины, оказавшись один на один с огромным зданием, как вся решимость куда-то испарилась.

На улице ночь и середина декабря. У меня нет ключа от лифта. Как я попаду в пентхаус? Идиотка.

Ситуацию спас портье, Клинт. Широко улыбаясь, мужчина распахнул входные двери, приглашая внутрь.

– Мисс Диана, доброй ночи! Не стойте на морозе, проходите живее, – подгоняет меня рукой, заводя внутрь, – мистер Тернер предупредил меня, что Вы придёте.

Губы непроизвольно растягиваются в широкой улыбке, пока Клинт проводил меня к лифту. Вытаскивая маленькую кнопку, ловко прикладывает ее к верхнему этажу, и створки закрываются. Все, что успеваю заметить – лукаво улыбающегося пожилого мужчину, подмигивающего мне обоими глазами поочередно. Неосознанно смеюсь все то время, пока кабина не останавливается на нужном мне этаже.

Стоит только дверям выпустить меня в холл, все веселье испаряется. В пентхаусе во всю играет рок, буквально взрывая в ушах барабанные перепонки. Скидываю обувь и пальто, направляясь в поисках источника оглушающего звука, но нахожу только почти пустую бутылку виски и разбросанные всюду мужские вещи. Внутри все переворачивается, когда вхожу в спальню. Нашу спальню. Музыка перекрывает все звуки, но по характерно открытой двери понимаю, что Джеймс в душе. Он никогда не запирается, хотя обычно ванная комната закрыта. Медленно вхожу и вижу за прозрачной перегородкой широкую спину и обнаженные мужские ягодицы, по которым обильными струями стекает вода. Голова опущена, руки упираются в стенки кабины. Очерченные мускулы перекатываются, будто их обладатель напряжен.

Скидываю свою одежду и голышом иду к нему. Осознаю, что плохо. Ему плохо. Отодвигаю дверцу и встаю под практически ледяную воду, но не отхожу. Напротив, обвиваю руками мощный торс, сцепляя кисти в замок на пупке, и целую смуглую спину. Тернер медленно крутит регулятор температуры, увеличивая градус воды, и разворачивается. Целует в ключицу, лоб, щеки. А я смотрю и не могу не видеть, что он уничтожен. Морально просто убит.

– Что случилось, Джейми?

– Диана… – утыкается лицом чуть ниже моего уха и затравленно, задушенно и рвано шепчет, – как я мог все это проебать? Как?!