Глава 13 Школа
Я хорошо помню тот день, когда первый раз отвез Ивана в новую школу. Тогда я сильно нервничал, а он наоборот вел себя очень спокойно. Каким-то образом Ивану удавалось держать себя в руках, чего нельзя было сказать обо мне. Вспоминая свои школьные годы, я боялся того что в новом коллективе Ивана не примут и сразу же затравят, загнобят, зачморят, тем самым поставив крест на всех моих попытках его реабилитации. «Хотя, – думал я , – после детдома, школа наверное покажется ему курортом. Действительно, чем его там смогут удивить?»
Утром того дня мы встали пораньше, чтобы не попасть в пробки, и на машине такси быстро доехали до здания школы – мрачной трехэтажной коробке из серых плит. На входе нас встретил угрюмый толстый охранник в черной форме и высокая, рослая женщина, лет 50, одетая в строгий клетчатый костюм, в своих руках она держала классный журнал. Увидев ее, я почему-то подумал что это и есть руководитель, того класса, где должен будет учится Иван, но как оказалось что нет. Женщина представилась как завуч этой школы и важно произнесла: «Дарья Константиновна». Затем, бросив на меня строгий взгляд из под своих очков, она сказала: «Первым будет урок географии, затем математика и русский язык. У вашего мальчика есть с собой хоть что-нибудь для записей – тетради, ручки? Учебники мы временно сможем выдать свои на уроке. На что я ответил ей словно заботливая мамаша, говоря о себе и своем ребенке в множественном числе:
– Да, мы взяли с собой тетради и ручки.
– Хорошо, это уже лучше чем ничего, – смягчилась она, но вашему ребенку для занятий по географии еще будет нужен атлас и контурные карты. Это у вас есть?
– Пока нет, но купим, – пообещал ей я.
Затем я зачем-то спросил ее:
– А это дорого стоит?
В ответ строгая завуч Дарья Константиновна покосилась на меня из под свих очков, как бы говоря своим взглядом: «Ну все с тобой понятно, вот еще один очередной отец нищеброд», а затем отчеканила: «Нет, это продается в любом канцелярском магазине и совсем недорого. А расписание уроков на всю неделю есть на сайте нашей школы. Теперь пройдемте со мной на урок».
Класс, в котором должен был пройти первый урок Ивана, находился на втором этаже этой школы. Подниматься туда нужно было пусть и по не очень крутой, с низкими ступенями, но все же лестнице. Я хотел помочь Ивану в этом деле, зная как трудно ему подниматься вверх по ступеням, но он сделал мне знак не мешать ему, поэтому я отошел в сторону. А он, держась одной рукой за перила лестница, начал сам аккуратно переставлять свои ноги с одной ступени на другую. Иван не торопился, видимо очень боялся оступиться и упасть в свой первый день в школе и особенно при завуче. А я все время находился рядом, держа свои руки наготове, чтобы при необходимости поймать его. Когда мы кое как прошли примерно половину пути вверх по лестнице, я краем глаза посмотрел на завуча. Она с плохо скрываемым презрением наблюдала за всем этим действом, как бы говоря своим видом: «Ну вот еще один калека на мою голову. Что вы забыли здесь? Ваше место в спецшколе интернате, или дома. А ведь это только начало, очень скоро вы поймете, что здесь вам ничего не светит кроме проблем».
На втором этаже школы мы оказались в широком длинном коридоре, c стенами желтого цвета, а по обеим его сторонам виднелись белые, самые простые и дешевые двери кабинетов с черными табличками названий классов. Все это выглядело очень похоже на то место где учился я. К моему удивлению, за все те годы, что прошли с момента моего окончания школы, обстановка в таких местах в целом осталась примерно та же, разве что появились камеры видеонаблюдения, да кое-где поменяли старые деревянные окна на пластик. Дойдя до середины коридора, мы повернули к одной из дверей и зашли в кабинет географии. Здесь все тоже в целом осталось так же как это было в моем школьном детстве. На стенах в кабинете висели большие карты мира, старые, уже пожелтевшие от времени, многих стран на них уже не существовало, а возле стола учителя стоял большой глобус. Двухместные парты были расставлены в три ряда. Между ними для прохода оставалось совсем немного места. При этом первая парта в каждом ряду была одиночной. За одной из них, в крайнем левом ряду, прямо перед столом учителя, сидел худой, бледный парень с длинными рыжими волосами, слева от него, у стены, стояли костыли. За партой в среднем ряду, в инвалидном кресле сидел другой парень – смуглый, с темными волосами. Первая же парта в самой крайнем ряду возле двери была свободной. При появлении в классе завуча, все ученики встали, кроме тех двоих – «особенных», что сидели на первых партах. Иван и я вышли в самой центр класса перед классной доской. Завуч встала рядом и представила нас классу, сказав: «Ребята, познакомьтесь – это Иван Смирнов, он будет учиться в вашем классе». После ее слов среди учеников прошел тихий гул неодобрения, мне послышалось что-то вроде: «Ну вот опять, еще один». Окинув всех этих учеников своим взглядом, я что называется выдохнул, это были совсем уже не те дикие ребята с окраин, с которыми я когда-то учился. Нравы изменились, теперь ученикам можно было носить разные, странные прически и даже красить свои волосы в розовый цвет. Одеваться можно было тоже в то, что хочешь. Да и в целом вести себя не по понятиям уже набившей всем оскомину дворовой или блатной романтики. К тому же наличие этом классе еще пары таких же как Иван ребят «с проблемами» давало шанс на то, что он не будет здесь белой вороной. Конечно же это было слабым утешением, но все же как говорят – трое уже компания.
Закончив с представлением, завуч сказала Ивану садиться на первую парту в крайнем ряду у дверей класса. Я же в свою очередь подождал, когда Иван усядется и вместе с завучем вышел из класса.
******
Иван, с трудом усевшись за свою низкую, неудобную парту, стал понемногу осматриваться на новом месте. Слева от него, за точно такой же одиночной партой, сидел грустного вида парень в инвалидном кресле, а следом за ним сидела парочка девушек – по виду полные «ботанки». На первой парте самого дальнего ряда у окна прямо перед столом учителя сидел еще один парень с костылями. Вообще, в целом, парней в этом классе было немного, почти все они сидели на последних партах. Затем пришел учитель и начался урок. В классе при этом стояла непривычная для Ивана тишина, значит ученики побаивались этого учителя и с ним нужно было вести себя аккуратнее. Ивану требовалось как можно быстрее понять, что здесь происходит и как говорят влиться в процесс. Легко сказать, но не так просто сделать, когда ты врываешься в незнакомый класс прямо в середине учебного года. В детдоме, в прошлом году Иван кое-как смог перейти из класса в класс. Можно сказать даже не перейти, а перевестись, на его оценки там особо никто не обращал внимания. В обычной школе, с нормальными учениками, ему походу придется учиться по-настоящему, чтобы получить аттестат. Эти мысли пугали его. Сможет ли он, справится ли? А урок тем временем продолжался, учитель, стоя у доски, долго и нудно что-то объяснял. Поначалу Иван пытался следить за тем что она говорит и даже делать краткие пометки в своей тетради, но его левая рука, уже отвыкшая от долгой писанины, плохо слушалась, поэтому вместо букв получались какие-то каракули. Но хуже всего было то, что Иван не понимал даже половины того, о чем говорил этот учитель. Все происходящее на уроке было для него мучительно и напоминало пытку, поэтому когда урок наконец закончился, и прозвенел звонок, Иван облегченно выдохнул, а затем устало откинулся на спинку своего стула. Следующий урок должен был проходить в том же классе, поэтому ему не требовалось никуда идти. На перемене весь остальной народ в классе начал делиться на небольшие группки, кто-то вышел из помещения, кто-то остался на месте. А Иван сидел неподвижно, все ожидая от них какого-то выпада в свою сторону. Знакомый в основном только лишь с правилами коллективов, пытающихся жить по «понятиям», он думал, что сейчас к нему должен подойти местный «вожак» или один из его шестерок и начать докапываться, пытаясь определить то место, которое «новичок» займет в новом коллективе, но время шло, а к нему никто не подходил. Иван аккуратно смотрел по сторонам, все его соседи по классу были заняты в основном лишь своими делами, особо не обращая на него внимания. Кто-то сидел, уткнувшись в свой телефон или планшет, кто-то что-то писал, кто-то просто разговаривал. Все это поначалу показалось Ивану весьма странным. Все же мир снаружи сильно отличался о того, к которому он привык и та модель жестокости , господства силы и выживания любой ценой, что была сплошь и рядом в детском доме, здесь уже не работала, либо работала, но как-то иначе. Иван даже почувствовал некое разочарование, от того с каким равнодушием его появление воспринял весь класс. Ведь никто не подходил к нему и ничего не спрашивал. Казалось, словно он вообще не существуют в этом месте. Что-то здесь явно было не так. Чтобы разобраться в происходящем, Иван решил задать вопрос сидящему за соседней партой, смуглому парню в инвалидном кресле:
– Слышь, а что здесь у вас постоянно так тихо?.
Тот удивленно взглянул на него из под узких стекол очков и спросил:
– Да, обычно так. А как должно быть?
– Никак. Не твое дело. Ладно проехали, – резко сказал Иван и отвернулся в другую сторону.
– Тебя как зовут-то ? – спокойно спросил у него смуглый парень.
– Ты что не помнишь? Сейчас же только что училка обо мне говорила, – раздраженно ответил ему Иван.
– Я не особо слушал ее, но вспомнил что наверное тебя зовут Иван. А точно вспомнил. Как же я мог забыть, такое простое имя, – извинялся тот. Если что, то меня зовут Игорь, а его и тут он показал на парня в соседнем ряду – Сашог.
– А почему Сашог ? – удивился Иван.
– Он поджаренный, – улыбнулся Игорь. Как-то его спросили о чем-то, он сказал «ожог», потом оказалось что в реале у него имя Саша, вот и получилось Сашог. А вообще он раньше был нормальный как все.
– Мы все нормальные – слышишь! Не говори мне никогда такое, – перебил Игоря Иван и зло посмотрел на него.
– Да, что ты кричишь на меня, первый день здесь, а уже права качаешь, – обиделся Игорь.
Он отодвинувшись от своей парты, и покатил на инвалидной коляске к выходу из класса. На полу, у входной двери был небольшой порог. Игорь не смог с первого раза перекатить свою коляску через него. Ему немного не хватило скорости, поэтому он пересек порог только передними колесами своей коляски и застрял посередине, в дверном проеме. Увидев это, Иван обернулся и посмотрел на всех остальных учеников в классе. Никто из них даже не пытался помочь Игорю. Все они лишь насмешливо переглядывались, либо делали вид, что вообще не видят этого. Иван понял, что по-видимому, в этом классе существовал какой-то негласный уговор. Все вокруг игнорировали этих трех странных парней с первых парт, которым немного не повезло в этой жизни. Нужно было помочь Игорю, поэтому Иван сам с трудом встал со своего места и опираясь на костыли пошел к выходу из класса. Он подошел к инвалидной коляске, в которой сидел Игорь и с силой перекатил ее через порог входной двери, после чего кто-то из учеников за его спиной зааплодировал и засвистел. Дверь класса с грохотом захлопнулась. Иван с Игорем оказались в широком школьном коридоре. Здесь было весьма шумно, всюду бегала детвора из средних и младших классов. А те, кто постарше спокойно стояли большими и малыми группами возле стен и у дверей классов. «Пройдемся до окна в конце коридора?» -предложил Ивану Игорь. «Ладно», – согласился Иван. Так они неспешно двинулись вперед. Иван сразу заметил, что его появление не осталось незамеченным, многие из учеников оборачивались и смотрели на него. «Не опускай взгляд» – сказал он Игорю, – Ты не хуже других. Смотри всем в глаза». Они прошли по коридору еще несколько метров, как вдруг позади них послышался низкий голос: «Что убогие, воздухом дышите? А кто вам разрешил выйти из класса?». Иван обернулся, за его спиной стояли несколько высоких, рослых парней из более старшего класса. Один из них – рыжий, со сломанным носом, насмешливо приказал им: «А ну-ка бегом в класс, а то с лестницы скинем». Услышав это, Игорь за спиной Ивана испуганно пробормотал: «Молчи, они ничего нам не сделают, просто немного поглумятся и уйдут». Но Иван не мог промолчать, воспитанный в жесткой школе выживания в детдоме, он знал – если ты дал слабину в первый раз, второго шанса у тебя уже не будет – тебя опустят и переведут в самую низшую касту». Вот поэтому он ответил, смотря прямо в глаза тому рыжему, как самому главному из своих противников: «А ты, я смотрю, хоть и с виду целый, но на голову совсем больной?». Пока Иван говорил, рыжий парень подошел ближе и попытался выхватить костыль из его рук, но не успел, Иван опередил его, край костыля неожиданно взлетел вверх и надменная ухмылка на лице рыжего старшеклассника сменилась гримасой боли. Противник Ивана согнулся от боли и схватился за свою промежность руками. «Сука, гад, ты что делаешь, да ты же труп» – шипел он и трясся от беззвучной боли. Он из последних сил терпел сильную боль, пытаясь не уронить достоинства перед своими товарищами, но все же устоять на месте так и не смог, поэтому привстал на одно колено. Такого унижения он явно не ожидал. Трое его напарников теперь посмеивались над ним. Они конечно могли устроить драку прямо в школе, но вокруг было слишком много учеников, да и кто-то из учителей мог появиться здесь и тогда им всем придется разбираться с директором школы. «Что стоите, отберите у лоха палку», – прошипел рыжий своим приятелям. Один из них попытался приблизился к Ивану, но тот резко взмахнул своим костылем, показывая что не сдастся так просто. Ситуация был патовая, но никто не хотел отступать. Через мгновение прозвенел спасительный для Ивана звонок на урок, рыжий парень все же поднялся на ноги и с помощью одного из напарников, пошатываясь пошел к выходу из школьного коридора, остальные последовали за ним, что-то обсуждая между собой. Только после того как они скрылись, Иван отошел от напряжения и услышал, что Игорь уже очень долго что-то ему говорит:
– Зачем ты это сделал? – вопрошал он, почти плача, – Теперь они будут все время будут нам мстить. Обычно они никогда ничего не делали просто смеялись и уходили. Не надо было тебе. Что ты сделал дурак.
– Да тебе то что ? Тебя же они не тронут, катись лучше обратно в класс, – раздраженно пробурчал Иван в ответ.
Игорь в ответ промолчал и послушно покатил на своей коляске в класс. А Иван еще немного постоял в коридоре, пытаясь унять свое волнение. Ему теперь срочно требовалось придумать дальнейший план действий, поэтому весь следующий урок Иван думал о том что же ему теперь делать дальше. Конечно он понимал, что теперь новой стычки с этими «старшаками» ему не избежать потому что они так просто все это не оставят. На следующей перемене Иван ожидал появления своих противников, но никто не появился. Тогда Иван подумал, что видимо они решили вечером после уроков выцепить его на улице. Но все произошло совсем не так как он ожидал. Еще через урок, когда все одноклассники Ивана быстро разбежались кто куда, а он не успевая за ними, медленно шел по коридору, со спины его резко подхватили с обоих сторон за руки. Затем ему зажали рот руками и быстро затащили в школьный туалет. Как только Иван оказался внутри, он почти сразу получил несколько ударов в живот и пах. Его выпустили из рук и он упал на грязный пол туалета. Знакомый Ивану по прошлой стычке, низкий голос рыжего парня произнес: «Ну что лошара, понял что происходит? Смотри, будешь выебываться, в следующий раз вообще обоссу тебя». Чей-то незнакомый голос сказал рыжему: «Телефон блять , посмотри какой у него». После чего Иван почувствовал, как его начали обыскивать. Иван пытался сопротивляться этому и даже толкаться, но получил резкий удар ногой по голове и снова упал на липкий, вонючий пол уборной. Рыжий и его подельники нашли и вытащили мобильный телефон Ивана из кармана его джинсов. Голоса над ним снова заговорили:
– Дай сюда телефон, я посмотрю.
– Что это за гавно, брось его, такой не нужен никому.
Затем Иван услышал громкий смех и звук своего падающего на пол телефона. Кто-то из его подельников рыжего сказал:
– А давай его же палкой ему ебнем по хребтине.
В ответ снова послышался смех рыжего, но удара не последовало. Затем Иван услышал знакомый низкий голос рыжего главаря:
– Ладно лошпед живи пока можешь, сиди здесь и ни слова учителям, ясно?
После чего Ивану послышался звук падающих костылей, которые полетели в другой угол уборной. Когда помещение туалета опустело, Иван с трудом подполз к ближайшему унитазу и поднялся на колени, цепляясь руками за него. Он сел на унитаз, не зная что делать дальше. Вскоре в туалет зашло пара мелких пацанов, они испуганно смотрели на помятого, испачканного Ивана. На что он сказал им: «Слышь мелкие, у меня телефон из кармана выпал, найдите его и принесите мне». Пацаны покорно согласились, они помогли Ивану собрать с пола все части того что осталось от его телефона. К счастью телефон не разбился, а лишь разлетелся на части, от него отскочила задняя крышка и вылетел аккумулятор, по экрану пошли трещины, но он все же работал.
************
Иван позвонил мне в середине дня и попросил забрать его из школы пораньше, не объясняя причины. Я быстро приехал, и конечно же попытался выяснить у него что случилось, но он не ответил, только попросил помочь отстирать его одежду. Вечером, я сказал Ивану: «Ты конечно можешь мне ничего не рассказывать но если у тебя там все совсем херово, то давай может порешаем с полностью домашним обучением? В ответ Иван решительно мотнул головой и ответил: «Нет, я не сдамся, буду ходить в школу пока могу».
Так прошел первый день Ивана в школе, ставший очередным испытанием на пути к другой, новой, возможно более лучшей жизни. Я волновался за него, как за своего собственного сына и понимал, что впереди у него будет еще очень много таких дней, много встреч с новыми разными людьми, добрыми и злыми, хорошими и плохими, честными и не очень. Для него все это будет труднее чем для обычного человека, но думаю все же лучше так, чем вернуться обратно в изоляцию от всего мира в детском доме или ПНД, в которых он уже итак провел почти треть своей жизни.
Глава 14 Болезнь
Жизнь научила меня тому, что невозможно быть готовым ко всем ситуациям, которые могут случиться в ней, но можно хотя бы попытаться подготовиться к большинству из них. Мой путь в этом план был долог, труден и тернист. И это неудивительно. Ведь когда в твоем доме долгие годы единственным из лекарств – был алкоголь, а все болезни лечились по принципу само скоро пройдет, то поначалу ты непроизвольно совершаешь множество ошибок. Некоторые из них могут даже стоить жизни кому-то из твоих близких.
Той ночью я проснулся от странных звуков. Мне показалось, что рядом со мной кто-то всхлипывает и задыхается. Я быстро вскочил с кровати и пройдя по коридору, открыл дверь в комнату Ивана. В полутьме я увидел, как на кровати все его тело вытянулось в струну и трясется в сильном припадке. Быстро включив свет, я подскочил к Ивану и начал трясти за плечи, но он не слышал меня. «Что же с ним происходит? А что если он умрет? Что же делать? Ведь я толком так и ничего не знаю о его болезнях и что с этим делать» – тревожные мысли промелькнули в моей голове, обжигая словно огнем. Так вышло, что вместе со всеми документами в детдоме мне отдали медицинскую карточку Ивана, но я так до сих пор и не разобрался во всем многостраничном описании его диагнозов. Все это было для меня не более чем набором букв. Сам я редко обращался за помощью к врачам и знал из них только зубного, да местный травмпункт. Ах да еще была скорая помощь, как ответ на любые непонятные случаи со здоровьем. Вот поэтому первым делом я достал свой сотовый телефон и набрал 111. На той стороне усталый и безучастный женский голос монотонно спросил у меня что случилось, затем выяснил мой адрес, телефон, возраст Ивана и наконец устало произнес: «Ждите, к вам выехали». В ожидании бригады скорой помощи, я попытался хоть как-то помочь Ивану, поэтому положил его на пол, подложив под голову подушку, чтобы он случайно не задохнулся. Когда наконец приехала скорая, то услышав звуки ее сирены во дворе, я выбежал на балкон и крикнул им, чтобы они поднимались в квартиру на 4 этаж. Я заранее открыл им дверь в свою квартиру, поэтому вскоре в комнату, где лежал Иван, вошла молодая медсестра в синей медицинской форме с большой сумкой, висящей на ремне через плечо. Она была невысокого роста, немного полноватая, при этом с лицом человека, привыкшего к бесчисленным страданиям, увиденными ею за долгие дни своих дежурств. Я конечно же многое додумывал, глядя на нее, но думаю в такой профессии как у нее особо впечатлительные, жалостливые и брезгливые долго не выдерживали. Спастись от алкоголизма и ночных кошмаров, наверное, ей помогало лишь то, что она стала воспринимать живых людей как некий конструктор: здесь собрали, там зашили, тут отрезали – вот и вышел снова целый человечек. Ну а если сломался, то бывает и такое, здесь уже ничем не поможешь. Думаю, что во время своих дежурств на скорой помощи, ей часто приходилось общаться с различными людьми, иногда вообще с различным отребьем, отбросами, прочими низшими слоями общества, а часто и просто с обычными людьми, потерявшими надежду, которые пытались найти виновного в том, что случилось с ними. В таких случаях на нее лились потоки ярости и злости, перемешанные с горечью от потери кого-то своего родного.
Медсестра первым делом посмотрела реакцию зрачков Ивана на свет, проверила пульс и устало сказала мне, при этом смотря куда-то в сторону:
– Это у него нервный припадок, нужно сделать укол диазепама. А как часто у него такое бывает?
– Ни разу до этого не было. Это что эпилепсия ? – взволнованно спросил у нее я.
– Нет, Я же говорю от нервов это.
Затем медсестра тяжело вздохнула, порылась в своей сумке и спросила:
– У меня остались только большие шприцы на 5 кубов, может у вас есть поменьше?
– Нет, но возможно есть у соседей, подождите я быстро сбегаю спрошу, – произнес я, и направился к выходу из своей квартиры.
Я знал что моя соседка по лестничной клетке и ее сын пожилые люди. «Наверное, у них должны быть нормальные человеческие шприцы», – подумал я. Выбежав на лестничную клетку, я начал звонить в соседскую дверь, но мне никто не ответил, поэтому я начал громко стучать кулаком по ней. Через несколько секунд за дверью мне послышались чьи-то шаги, а затем испуганный женский старческий голос крикнул кому-то внутри квартиры: «Толя не открывай, пусть уходит». «Мда, услышав это, подумал я, – Дружелюбность моих соседей зашкаливает, пофигу им, что кому-то рядом нужна помощь. А вдруг меня здесь вообще убивают». Через мгновение, этот, пока невидимый для меня Толик, по-видимому все же решился познакомится с тем кто ломится в его дверь так поздно. Мне послышались звуки открывающегося замка, а затем соседская дверь приоткрылась и через небольшую щель, Толик спросил у меня:
– Ты кто ?
– Это сосед ваш, моему сыну плохо, нужно срочно сделать укол. Шприцы маленькие есть у вас? –взмолился я.
– О сосед, а ты откуда сосед , сверху или снизу? – Толик думал медленно и никуда не торопился,
– Я сбоку, не важно, шприцы есть у вас или нет ? – резко выпалил я.
– А нет, нету, шприцов – медленно сказал Толик и попытался закрыть дверь.
Но за его спиной снова послышался старческий женский голос:
– А мальчик с костылями ваш? – натужно спросила она.
– Да мой, ответил я, – это мой сын.
– Толик , открой человеку, – сказала она.
Соседская дверь наконец открылась в полную ширину и я увидел того самого Толика, который не хотел мне помогать – высокого худого мужчину лет 50, одетого в серое трико и белую майку алкоголичку. Он молча смотрел на меня недобрым взглядом. Через мгновение, из-за его спины показалась сморщенная старушка в старом желтом халате, с окрашенными в фиолетовый цвет волосами. Она подошла ко мне почти вплотную и пристально посмотрела на меня своими подслеповатыми глазами:
– Видела я вашего мальчика недавно. А что с ним случилось?»
– Плохо ему, укол нужно срочно сделать, есть у вас шприцы или нет ? Принесите побыстрее, если есть – взмолился я.
– Подожди, сейчас принесу, – пробормотала мне старушка и ушла куда-то в глубь своей квартиры.
Вскоре она вернулась, держа в вытянутой руке одну упаковку со шприцом. Я молча выхватил упаковку из ее рук и побежал к себе.
Когда я вернулся в свою квартиру и отдал упаковку со шприцом медсестре, она быстро сделала Ивану укол и через какое-то время ему стало легче. Его тело стало расслабленным, а дыхание спокойным. Я же стоял рядом, готовый в любой момент подскочить на помощь, как будто бы Иван был стеклянным и может разбиться. Медсестра что-то написала на небольшой бумажке, положила ее на стол и начала собираться. Увидев, что она уходит, я боязливо спросил у нее:
– Что мне-то теперь делать? Я с таким никогда не сталкивался.
– Вам нужно обследоваться, а после вам пропишут терапию и лечение. Мы со своей стороны можем только облегчить симптомы, диагнозы мы не ставим, – монотонно произнесла медсестра.
Медсестра со скорой уже хотела уйти, но затем она остановилась, немного странно на меня посмотрела и вдруг из нее вырвалось: «Скажите, а вы можете попросить еще таких же шприцов?». После этой фразы ее лицо вдруг залилось краской и она отвернулась . Я понял, что ей стало неимоверно стыдно за тот позор и унижение, которые приходится терпеть каждый день, ведь одним белым халатом, аспирином и бинтами жизни людей не спасти, а других средств для лечения у нее не было. Но когда она приезжала на очередной вызов, то незнакомые ей люди, попавшие в беду, просили, умоляли, требовали от нее спасения любой ценой. Все эти люди, что в обычной жизни так часто равнодушным взглядом смотрят на ржавую, раздолбанную машину скорой помощи на дороге и не пропускают ее в пробке, ведь им нет и не было дела до всего этого, пока их самих не коснулись проблемы со своим здоровьем или здоровьем их близких. И когда к ним в дом приходит беда и боль, то они ждут немедленной и оперативной помощи, что часто не всегда возможно, поэтому они готовы от злости разорвать эту женщину в синей форме, которая несмотря на все препятствия, рискуя своей собственной жизнью приезжает к ним на вызов. Большинство из этих людей наверное даже не представляет себе, чего стоит просто доехать к пациенту и практически голыми руками пытаться победить смерть.
Медсестра тихо и незаметно попыталась уйти. Но я остановил ее, и со словами: «Подождите немного, я попробую попросить еще шприцов», – сходил к соседям еще раз и попросил у них, вернее купил у них шприцы, оставив деньги на тумбочке у входа. А затем вернулся в свою квартиру и осторожно протянул медсестре несколько упаковок, словно боясь, что она оттолкнет мою руку и выбежит из комнаты. Она молча быстро убрала все шприцы в свою сумку и вышла из комнаты. Мне даже показалось, что она уже готова расплакаться, поэтому ушла как можно быстрее. Во всей этой суматохе я даже не успел сказать ей спасибо. Когда она вышла из подъезда, я выбежал на балкон и громко крикнул: «Спасиииибооо». Гулкое эхо далеко разнеслось по двору. Не знаю, слышала она это или нет, но от этого мне стало легче. «Теперь, – думал я, – мне придется изучить еще и краткий курс неотложной помощи , справочник болезней, а еще купить аптечку, забить ее нужными лекарствами и шприцами, чтобы в случае чего не бегать по соседям. Моя беспечность в этом плане зашкаливала. Сегодня мне повезло , но где гарантии что завтра такое не повториться и Ивану не станет хуже.
Я сделал выводы из этого случая, научился отличать дешевые и дорогие шприцы, лекарства и таблетки, а также сам ставить уколы, и даже определять температуру тела ладонью своей руки, узнал где в нашем городе можно купить что-то подешевле и чем можно заменить дорогое на дешевое , а самое главное научился покупать что-то, когда до зарплаты еще очень далеко, а нужно именно сейчас. Все это конечно очень помогло мне в моем стремлении хоть как-то облегчить жизнь Ивана.