Жизнь, нарисованная небом

ГЛАВА X

Византийский император Феодосий и его сестра Пульхерия были давними друзьями Ангел-Хранителя. Ангел предложил детям называть его тайным именем «Локки», чтобы никто не догадался об их дружбе и секретных встречах. Но с обязательным звучанием двойного «К». Позже, малыши придумали ему своё имя – «Барабаш» и иногда, совсем редко, звали «Пройдоха», за его хитрости и уловки, к которым он прибегал, пытаясь склонить их к послушанию. Ангел-Хранителя принял новые имена, как должное, и дорожил ими, вписав в свой послужной список, как великую заслугу.

Хранитель старался, как можно, чаще навещать брошенных царственных чад. Их родители, отец Аркадий и мать Элия, не особо-то баловали своих деток. Они больше предпочитали забавляться сами, взяв к себе для компании, ещё и придворного красавца Иоанна. Иоанн стал откровенным любовником императора и тайным императрицы. Даже сама императрица Элия сомневалась: «Чей Феодосий сын – Аркадия или же Иоанна?..»

Понимая, что сцены взрослых, увиденные детьми случайно, могут восприниматься им, только как насилие, Ангел старался, как можно больше времени проводить рядом с ними.

Пытаясь, уложить их спать, он прибегал к разным уловкам. Придавал делу серьёзный оборот. И даже пугал их страшилками, если они не уснут. Напускал на себя грозный вид, но все равно ничего из этого не получалось. Искры детского озорства продолжали сверкать в его глазах, а губы, расползавшиеся в улыбке, окончательно выдавали им задуманный план. Не удавшееся мероприятие, ему приходилось выполнять – рассказыванием сказок и рассказов, про «чудищ-юдищ», «кикимор»… и всякую нечисть, о которой он знал далеко не понаслышке.

Локки, как правило, всегда появлялся незаметно. Поиграв с детьми и рассказав им сказку, он улетал, после того, как они засыпали. Но, ощущение маленького чуда и волшебства всегда присутствовало при его появлении.

Пульхерия позже записала в своём дневнике. «Сказки его не имели «ни конца, ни начала». Они вспыхивали ярко и пугающе и также быстро сходили, на нет, но осадок трепетной напуганности оставался. Спрятавшись в ладошки, мы (дети прим. автора) подолгу боялись открывать глаза и открывали их, лишь утром – проснувшись.

Всегда получалось, что-то на подобии штор. Раздвинутых ветвей в дремучую чащу леса, в которой непременно обитал неведомый, страшный зверь. И обязательно, в этот самый момент, он был там. И обязательно рыкнув, оттуда из чащи, да так, что этот рык превращался в такой пугающий рёв!.. Что оцепенение, искажало наши лица и, оросив спину пугающими мурашками, разбегалось по всему телу, замирающим испугом. Но, звери эти, были на двух ногах и почему то, очень дряхлые – почти что истлевшие, сгорбленные, поросшие лишайниками и бородавками по всему сморщенному телу. В какую-то, самую неожиданную минуту. Самую не подходящую, из впавших глазниц вырывался яркий свет и вслед за лучом, вылетали полчища саранчи или же, сложив крылья треугольником, чтобы протиснуться в щели глазных впадин неслись тысячи летучих мышей, с таким угрожающим стрёкотом, что пошевелиться было страшно, а не то, что открыть глаза. А, где-то далеко, и тихонько-тихонько, подвывали волки или свистел соловей-разбойник, а то и просто – завывал ветер в трубе, под скрипы ветхих избушек – дышащих на ладан пристанищ леших и кикимор болотных. Но, по утрам – проснувшись, мы нечаянно открывали глаза и видели солнечный свет, лившийся в окна и, сожалели, что опять не дослушали вчерашнюю страшную историю про «чудищ-юдищ» до конца».

Однажды утром Феодосий обнаружил на одеяле маску клыкастого чудовища. Сначала он подумал.

– Откуда это? – но потом понял. – Это должно быть чудище забыло?

Маска была страшная, и он решил – напугать сестру. Брат спрятался с ней под одеяло, но слепок, так грозно рыкнул, пугающе зыркнул глазищами и угрожающе лязгнул клыками, что Феодосий испугался сам.

Локки намазал глаза и клыки маски фосфором. А с внутренней стороны привязал грушу, которая при нажатии издавала пугающий звук. Так, для детей закончился мир пугающих сказок-страшилок – они разом повзрослели, но продолжали любить и ждать неугомонного шалуна, которого уже всецело впитали в состав своей детской души.

И Локки продолжал появляться здесь – он чувствовал свою ответственность за них.

Когда умерли их родители (им тогда было восемь и четыре года) « Пройдоха» взял их под свою опеку, за что и поплатился в своём стане – потому, что пошёл против своих – Стилихон был, засланный ставленник «ТЬМЫ».

Император Феодосий Великий из рода Флавиев провозгласил христианство государственной религией, и империя понеслась на всех парусах, набирая обороты. Требовалось, срочное вмешательство и появился Стилихон. Он быстро вошёл в доверие Феодосия. Понравился императору тем, что ни когда не унывал. В тоже время ни кому не доводилось видеть его – ни поникшим, ни смеющимся.

Когда Флавий назначил его в числе послов в Персию, Стилихон очень серьёзно отнёсся к этому вопросу, не смотря на свою молодость.

– О чем, ты, все думаешь? – спросил его Феодосий.

– Я думаю: «Как мне персам задать, то, что задавать им не следует?»

Не по возрасту здравые рассуждения очень понравились императору Феодосию Великому.

– Чего ты хочешь от жизни? – поинтересовался император.

– Ничего, – ничуть не смущаясь, ответил юноша, – всего лишь служить вашему величеству, быть вашим крёстным сыном и носить вашу фамилию.

Незамысловатая просьба растрогала чувствительного владыку. Все просили денег, власти, богатства. Умопомрачительное золото было у всех на уме, этот же не просил ничего и стал Стилихон Флавием.

Стилихон был человеком рассудительным и не терпел мальчишеского бахвальства. Уже по пути следования до границы он стал расти. А когда они добрались до персов, умудрился – из клерка при посольстве стать командиром сводного отряда при основной армии. Он всегда действовал степенно, лаконично и коротко.

Однажды новоиспечённый Флавий окружил город. Его помощник предложил ему сообщить об этом неприятелю: «Пусть знают – кто командует их осадой?» на что он спокойно ответил:

– Зачем?.. Они, ведь, меня не знают?

Город, после его переговоров, сдался, и отряд присоединился к основным силам. Все, только и, говорили об этом. Что взбесило, одного, довольно таки вздорного, по своей природе, командира соседнего соединения. Подвыпив, он стал вызывать Стилихона на дуэль, предлагая на выбор любой вид оружия.

– Кто ты? – орал дуэлянт. – Ратник?? Лучник?? Конник??

– Я умею ими всеми командовать!.. – спокойно заявил Флавий Стилихон и предложил дебоширу проспаться. Позже, он дал денег одному громиле, и тот зарубил его.

Подступая к городу, Стилихон всегда брал его в осаду и вступал с горожанами в переговоры. И, ценою золота и лести, договаривался.

– Почему, вы, выделяете меня среди всех горожан? – задавал такой вопрос каждый наместник осаждённого города, получая взятку золотом.

– Потому, что, вы, здравый!.. Прекрасный и добрый, – отвечал центурион каждому, и ворота открывались перед ним. Он, тут же, забирал золото обратно и, оставив не большой гарнизон, шёл к следующему городу. Карьера его росла, как на дрожжах. Воины от такой войны роптали. Они рассчитывали на грабежи и мародёрство. Кто-то из злопыхателей, нарисовал картину: «Стилихон спит, а города сами попадают в его сеть». Картина гуляла по лагерю и попалась на глаза новоиспечённому полководцу.

– Это же надо? – восхитился он, пытаясь не замечать неприязни. – Если я сплю и уже наловил столько городов?! А, что будет, если я проснусь?..

Он старался не вступать не в какие стычки. А когда его помощник стал бравировать перед ним своими шрамами, то в ответ заявил:

– А мне было так стыдно, когда рядом со мной упал камень обороняющегося противника, пущенный из катапульты, – так описал Стилихон один из своих боёв. Он, по причине своей близорукости, велел перенести командный пункт ближе к крепостным стенам, чтобы лучше видеть ход штурма. Своим долгом, он считал видеть стратегию боя, хотя бы на шаг вперёд.

– Знать дела врагов и уметь читать ход мысли неприятеля многого стоит, – считал Стилихон. Он был убеждён: «Роль вожака, есть – первооснова побед».

– Стадо оленей во главе со львом страшнее, чем стадо львов во главе с оленем?.. – говорил он. При этом ни когда старался не исключать из обихода военных действий влияние золота. По его глубокому убеждению, командир, погибший в бою, куда большее зло для армии. Последствия такой потери могут быть просто катастрофическими, если во время не найдётся тот, кто его заменит.

При всем своём даровании и таланте он был довольно великий гнус и садист. И очень любил быть на пытках. Если кто-то стойко держался, не давая показаний, он всегда говорил:

– О?!! Какой опасный злодей, если даже под пытками выказывает такое упорство???

После войны и подписания удачного договора с Персией император женил его на своей племяннице. Теперь император Флавий был уже не нужен. Но, предсмертное завещание спутало все карты. Срочный план завладения троном рухнул. Только «тёмные силы» наверху не расстраивались, видя, сей факт уже свершённым, и вожделенно потирали руки. Расстроился, лишь исполнитель. Стилихон прекрасно понимал – век человека короток, а плоды его стараний утекали сквозь пальцы.

По завещанию императора Феодосия Великого – Восточная часть империи досталась старшему сыну – семнадцатилетнему Аркадию со столицей в Константинополе. Западная империя малолетнему Гонорию, со столицей в Риме. Опекуном над своими малолетними детьми – сыном Гонорием и дочерью Галлой Плацидией умирающий император назначил военного министра Стилихона.

Магистр милитаризация, тут же, начал, что-то делить и под шумок оттяпал у Аркадия Иллирику. Римский Сенат поставил на вид о не законных захватах римских же территорий, и опекуну пришлось внять требованиям сенаторов. Однако, Далмации он не отдал. А несовершеннолетний Константинопольский император Аркадий был занят – только делами, далеко, не государственными.

Из сложившейся ситуации Силихон сделал правильные выводы: «Военный министр – это ещё – не всё?! Какие бы заслуги ты не имел перед империей». Тогда, для своей весомости при дворе, он выдал замуж свою дочь Марию за императора Гонория.

ГЛАВА XI

Волчицы перед началом брачного периода стали сбиваться в кучки. Видя, такое поведение самок, самцы принялись поглядывать в адрес сгруппировавшихся волчиц и выгонять молодых самцов—первогодков из стаи. Таков закон – на время гона – молодых волков в стае быть не должно.

– Тебе кто больше нравиться? – спросила первая претендентка на роль матёрой волчицы, считая своё лидерство бесспорным. Она грызла кость, скорее ради того, чтобы отвлечься от предстоящих событий и почистить зубы, до здоровой белизны – надо жениху-вожаку показать своё здоровье и силу. А здоровье её слегка пошатнулось – выпали задние зубы, о чём она предпочитала скрывать. Подружка её была на год моложе и вызывала у неё опасения.

– Так я тебе и сказала?!! – ответила ей подружка-погодок. – Вдруг ещё попытаешься отбить?!!

– Хитрит, – не поверила ей претендентка на роль первой леди. Но сделала вид, что её такая позиция устраивает, продолжая при этом рассуждать: «Молодые волчицы мне не конкуренты. Они ещё очень слабы, чтобы тягаться со мной. Ай не стоит брать во внимание, учитывая её пассивное отношения к супружеству. Она каждый год на период гона покидала стаю. Вот и сейчас она не сбивается в кучу и держится обособленно».

– Но, если Ай передумает… то я не смогу противостоять ей. Вожак к ней выражает явные симпатии, – подумала претендентка, но тут же себя успокоила. – Она, вряд ли изменит своё решение?!!

По законам волчьей стаи, право на потомство имела только доминирующая пара – Вожак и Матёрая Волчица. Остальные члены семейства должны с этим согласиться и занять второстепенное положение в клане и помогать воспитывать их волчат. Или же покинуть стаю и создавать свою пару, но за пределами влияния семьи. Претендентка считала себя уже Матёрой Волчицей, поэтому то и интересовалась, с кем из волков, подружка собирается покинуть клан.

– Ты, опасаешься Ай? – спросила подружку претендентка на роль первой леди.

– Точно так же, как и ты?!! – ответила ей погодок.

– А я то, почему, должна опасаться?.. – таким ответом будущая первая леди хотела заявить и доказать, что она не опасается Ай, а её тем более. Она, таким способом, хотела подчеркнуть перед подружкой о своей не уязвимости.

Соперница ничего ей не ответила.

– Роль няньки тебя же вряд ли устроит?!! – продолжала нагнетать обстановку будущая первая дама. Она пыталась зародить в сознании соперницы, о её предрешённой роли – быть второй. – Я бы на твоём месте покинула стаю и создала свою семью.

И на этот жест подружка тоже ничего не ответила ей.

– Странно?!! – подумала старшая волчица. – Вняла ли она моим наставлениям?.. Удалось ли мне посеять у неё сомнение и страх?..

Но конкурентка продолжала молча лежать, удобно положив свою морду на слегка вытянутые перед собой лапы.

– Что-то Ай не уходит?.. – тревожно подумала будущая «матёрая волчица», отчего ей стало не по себе.

Ай, не желая слушать, их выяснения, и терпеть, участившиеся и, всё более, навязчивые проявления внимания Вожака, покинула стаю.

Через три дня состоялся гон. Вожак расстроился не увидев на смотринах Ай и долго не раздумывая выбрал самую представительную волчицу из молодых. Не свершившиеся претендентки на роль первой леди решили стаю не покидать, как не уговаривали их брутальные самцы отправиться с ними в романтический вояж с выживанием. Они предпочли себе вторые роли в сытом достатке, нежели первые в вечном и неопределённом скитании. Угрожающий вой и адреналин зажигательных погонь-преследований от хозяев территорий был явно не для них.

ГЛАВА XII

Локки прекрасно понимал: «Смерть императора Аркадия, всколыхнёт этот неустойчивый мир. И возгорится с новым желанием безумная деятельность, притихшего до поры-до времени Стилихона, что трагически отразится на жизни не только Феодосия и Пульхерии, но и на жизни императора Гонория и его сестры Галлы-Плацидии.

– Пошёл вон! – отмахнулся от него византийский император Аркадий, как от приведения, требующего от него чего то несусветного.

Но, Барабаш не привык сдаваться.

– Я бы, хотел Вас спросить: «Чего, Вы, хотите?? – задал «Пройдоха» вопрос совершенно не праздный. Он смотрел Аркадию, прямо в глаза. – Ты, ищешь погибель для Византии?

Локки настаивал перед Аркадием, чтобы тот подписал прошение к шаху персидскому о перемирии. И более того, чтобы шах, стал опекуном его несовершеннолетних детей.

– Просить своего врага о таком?

– О каком – таком?.. Твоя погибель, это твоё дело!! А вот погибель страны??? – «Пройдоха», развёл руками. – Не тобой она собиралась, чтобы ты её, вот так, рас тренькал. Ублажая себя и, утопая в своих мелких амбициях!!

– Я не против величия Византийской империи!!

– Но, погибель твоих чад?!! Это и есть – падение империи!

– Я не могу, пойди на такое!

– Император, ты, должен подписать это, – настаивал Ангел-Хранитель. – Я в ответе перед твоим отцом за всё, что происходит на земле.

Аркадий противился, ему не позволяла гордость – просить врага о снисхождении.

– Шах персидский?.. Враг РИМА!!! И на тебе… Опекун?!! Над моими детьми??

«Пройдоха» неумолимо смотрел на него, не зная, что и сказать. Он прекрасно понимал Аркадия, но ничего другого предложить не мог.

– Над ними есть опекун!! – император продолжал противиться. – Антемий, чем не опекун??

– Опекун! – согласился Локки. – Но, он – не такая – то уж и гроза, для константинопольской знати. А шах для них гроза!!

– Гроза, – согласился Флавий.

– А для Стилихона и он не гроза!!! На него надо искать другую узду!

– Где такую узду найти то??

– Совершенно верно!! Управы такой нет!.. Если только, смерть…

Аркадий выкатил на гостя удивлённые глаза, полные испуга и недоумения.

– Да будет тебе рожу то кривить!! Подписывать будешь?..

– Нет! – отрезал больной.

– Нет?!! Нет, так нет… Мы и сами с усами. Где твои бумаженции?.. – Локки принялся рыться на письменном столе Флавия.

– Какие бумаженции?.. – засуетился умирающий.

– Какие бумаженции?.. Да твои – указы, которые, ты, плодишь бесчисленно?

– Не вздумай, – завопил государь, хватая ртом воздух, которого ему, почему-то вдруг стало так не доставать. Он понял, что Локки хочет подделать его подпись и отправить послание шаху Йездигерду от его имени.

– Да не визжи, ты, – Барабаш продолжал искать нужный ему документ, но попадались, лишь какие-то наброски без подписи.

– На этом стоит моя честь, – выдавил император Аркадий и осел – неподвижно, уставившись в мозаичный орнамент на потолке со сценой «СУДА БОЖЬЕГО».

– Честь твоя, от этого не пострадает, – заверил его «Пройдоха».

Локки, найдя, что его интересовало – подписал, по образу и подобию с оригиналом, договор о перемирии и опекунское прошение и, со словами:

– Да упокоится Душа твоя с миром, – он проводил Душу раба Божьего Аркадия в Хранилище. Закрыв ему глаза, Ангел улетел в открытое окно.

ГЛАВА XIII

Персия в войне с Византией имела перевес. Йездигерд удачно отвоевал, когда-то хитростью Стилихона, оторванные земли, по Тигру и Евфрату и вступил в пределы «Второй Армении».

Успешно воюя города и целые территории он, не спешил принимать римского посла.

– Пусть подождёт, – заявил шах, отказывая посланнику в аудиенции.

– Но, он, очень просил, – осторожно вставил визирь.

Визирь получил от легата не плохой подарок и решил его с честью отработать, рассчитывая, в тоже время, на не меньшее дополнение, в случае положительного исхода. Поэтому отказ для него был, словно гром средь бела неба, по его воздвигнутым надеждам.

– Пусть подождёт, – настоял Йездигерд.

Но, Локки ждать не мог. Он влетел в окно, как обычно делал, в таких случаях.

– ВАШЕ, ШАХСКОЕ ВЕЛИЧЕСТВО!!! ВЛАДЫКА МИРОВ И ЦАРЬ НАД ЦАРЯМИ!!!

Шах не успел, опомнится, а Локки продолжал, осыпать его титулами и пожеланиями.

– Да, продлиться царствие рода твоего!! Я прошу прощения, но, мой повелитель – император Аркадий, преклоняется перед вами и восхищается величием побед ваших и вашей властью над миром. Умирая, он просил Вас снизойти, до его милости и взять на попечение чад его малолетних – императора Феодосия и августу Пульхерию. Ибо не видит он ни кого в мире, кто бы мог быть заступником детей его осиротевших.

– Император Аркадий умер? – вселенская скорбь запечатлелась на лице перса.

Доверие Аркадия настолько растрогали сердце шаха, что он даже не посмел гневаться, за дерзость в нарушении этикета приёма и его ослушание.

– Хорошо! – после не которого молчания, заявил царь персов. По его расстроенному лицу было видно, что он искренне переживает о случившемся. – Я принимаю перемирие. И отныне, между Персией и Римом, не будет ни каких распрей!

– Щедрость шаха не имеет границ, – излил «Пройдоха», склоняясь в низком поклоне.

– А как я могу осуществить свою опеку над юным императором и принцессой? – поинтересовался шах, после некоторого молчания.

– Я думаю, Вам, надо послать письма ко дворам – Константинопольскому и Римскому, о каре последующей за притеснение императорской четы.

– А кто, при дворе Константинопольском будет внутренним опекуном?

– Антемий.

– Антемий?.. Знаю! А в Риме царь Гонорий, все также слушает советы Стилихона?

Да!.. Там военный министр всем заправляет!!

Шах ничего не ответил, но озабоченность, выразилась на его лице. Он в растерянности оторвал виноградину и положил себе в рот. Как влиять на Стилихона, он не знал. Но то, что римский опекун цепкий паук Йездигерд помнил.

– Как Стилихону удалось заключить такой договор с Персией? – спросил Локки, имея в виду – тот самый договор, который и позволил простому чиновнику взлететь до высот главнокомандующего всеми вооружёнными силами римлян.

Договор для Рима был очень выгодный – Персия согласилась на неимоверные уступки. Уступить территорию, где ступила нога римских сандалий – это понятно, но были уступлены земли, где легионов не было и в помине – за Тигром и Евфратом?? В знак великих заслуг перед государством император Феодосий Великий, женил Стилихона на своей племяннице Серене и ввёл его в семью.

– Вы, не задумывались, как уступили римлянам всю Месопотамию?! – уточнил свой вопрос «Пройдоха».

– Сам не знаю?? Как такое могло случиться?? – ответил шах.

– Вот и я ума не приложу? Как??? Хотя догадываюсь.

Локки был рад столь удачному визиту, но его тревожило неустойчивое положение шаха. Устойчивость трона зависела от урожая. Опорой «Шахин Шаха» были огнепоклонники и землевладельцы. Землевладельцы, в случае не урожая, взвинчивали цены на зерно и отказывались вносить общепринятую подать хлеба – для поддержки населения. Казна пустела, и не откуда было взять денег на армию, чтобы сдержать голодающих повстанцев.

– Вы, должно быть, проголодались с дороги? – спросил Йездигерд и хлопнул в ладоши. – Не откажите разделить со мной скромную трапезу.

На призыв повелителя вошёл визирь, увидев посла, он крайне удивился и, ещё больше, расстроился – окончательно потеряв какую-либо надежду на вожделенное вознаграждение. Вознаграждение уплывало от него, теперь уже – безвозвратно и навсегда.

Вереница женщин с подносами на плечах, вошли в огромную залу с могучими мраморными колоннами. Их движения были настолько величавы, точно река. Лишь лёгкое шуршание одежд, выдавали их присутствие, да обворожительные, красивые глаза персиянок, не позволяли оставить их появление не замеченным.

– Царя-Царей, что-то тревожит? – спросил гость, наслаждаясь запахом финика, пропитанного зноем пустыни и ещё хранивший свежесть оазиса. Сухофрукт он взял не из чувства голода, а из желания вдохнуть знойную сушь, так благоприятно влияющую на его дыхательную систему.

– У персов есть правило, – прервал гостя шах. – Ты можешь обращаться к собеседнику с любыми вопросами и насмешками, которые будут приятны беседующему.

– Хорошее правило!! – поддержал его Локки.

Барабаш понимал, что царю персов неприятно касаться тем своего, довольно таки, шаткого положения и постоянной зависимости от жрецов и собственников земли.

После не продолжительной беседы Йездигерд поведал о не простых отношениях с князьками владеющими землёй и о постоянных трениях со жрецами огнепоклонниками.

– Причина проста!.. Твоим вассалам не нравится, когда твоя казна полна?? Им лучше, когда в стране не урожай и голод!!

– Вот это меня и тревожит!.. Что им – это в радость?? Высокие цены на хлеб распирают их тщеславие!!

– А, ты, обопрись на христиан! Они компактно живут в городах и при деньгах!

– Почему?

– Благосостояние ремесленников не зависит от погоды!!

– Нет!.. – перс посмел не согласиться. – Если я обопрусь на христиан, тогда меня подымет на копья моя же стража!!

– Выходит – охрана тебе нужна, другая?

– Охрана из огнепоклонников, всегда одна!!

– Тогда набери охрану не из огнепоклонников? Я не буду докучать тебя долгими похвалами, как и подшучиваниями. А пожелаю, лишь долгих лет жизни и могу для этого предложить тебе лучших охранников, какие только есть на свете!! Есть у меня на примете один князь с дружиной!!

– А почему, ты, не приставишь эту охрану к осиротевшим царевичам?

– У них есть – ТЫ!!!

– ВАХ!! ВАХ!! ВАХ!! – воспел донельзя довольный Йездигерд, от услышанной похвалы.

– Хорошая охрана, что золото – всегда нужна!! – согласился шах.

– А то??! Пришлю я князя к тебе!

– Ты, так считаешь? – глаза перса были явно встревожены и искали поддержки. Успешная война пополнила казну, вызывая зависть у окружения.

– Не думаю! Я уверен!! И те, и другие воспоют тебе почести и воздадут надёжный тыл!

Шах обнадеживающе улыбался.

Опора на христиан и новая охрана обеспечили ему семнадцать лет беззаботного царствия. Лишь, благодаря уловке и своей доверчивости, он будет выманен один на встречу и умерщвлён группой недовольных жрецов огнепоклонников.

На стенах висели картины отображающие красоту природы. Горы, небо и солнце при обязательном присутствии лиц с огромными носами.

– Персы любят орлиные носы? – спросил Локки. – Вы, наверное, считаете их верхом красоты?

– Большой нос – это должно быть – черта, характерная для перса?!! Когда-то Бог предложил персам переселить их на равнинные земли. На что персы ответили: «Семена растений, как и нравы людей, таковы, как и их земля!!!»

– Ответ достойный похвалы!!!

– А, вы, что любите господин Локки?

– Я люблю тишину, но иногда шалю…

– Да прибудет царствие Сасанидов во веки веков, – изрёк на прощание «Пройдоха» и, откланявшись, вышел.

Йездигерд!!! – кричали землевладельцы, лишившись своих привилегий – беспошлинно продавать хлеб на территории городов.

Шах часто переодевался, в одежду простолюдинов и ходил по городу, слушая и узнавая ситуацию изнутри. Проходя мимо манифестантов, он остановился. К нему подошёл нищий и попросил написать на черепке с подаянием: «Йездигерд».

– Ты, знаешь Йездигерда? – спросил шах у него.

– Нет, – признался нищий, – но тут, столько орут его имя, что мне захотелось узнать – кто это? И я решил записать это имя, чтобы не забыть…

– Но, ты, же не умеешь читать?

– И что?.. Я попрошу, какого-нибудь из грамотных и он мне напомнит, его имя, если я забуду.

Шах написал на его черепке своё имя, заметив – как много ему дают денег. Он понял, самое лучшее счастье – это делать добро, не афишируя себя, и положил в черепок монету.

Вернувшись во дворец, царь персов поднял пошлину на хлеб вдвое, пригрозив торговцам – «если торговая наценка превысит величину пошлину – торговцы лишаться права торговать в пределах Персии». Манифестанты, узнав об этом, поспешили разойтись, а хлеб подешевел.

Послание шаха было прочитано Римскими Дворами. Константинопольская знать приняла его с боязнью, а римская с усмешкой.

Императрица Мария умерла. Гонория, тут же, женили. на второй дочери Стилихона и Серены, Ферманции. Но её немощность не давала достаточной уверенности сохранения трона, и главнокомандующий срочно повенчал своего сына Евхерия на сестре императора Гонория – Галле Плацидии. Этот союз давал более убедительные шансы удержаться у власти – вожделенный трон становился всё ближе.

– Паук Стилихон при дворе делает всё что захочет?! – прокомментировал Йезегерд, выслушав доклад-донесение визиря полученный из Рима. После не которого раздумья «Царь Царей» указал на диван. – Напиши в Константинополь.

Шах послал внутреннему опекуну Феодосия и Пульхерии предостерегающее письмо: «Господин Антемий! Вы, должны найти человека из другого города, который под видом знатока „по раскрытию заговоров“ должен будет появиться и разнести эту молву – „о раскрытии заговоров“ по городу. Когда слух разойдётся по столице, вы, пригласите его во дворец. Под предлогом узнать у него секрет этой тайны». Во второй части письма Йезегерд просил опекуна направить легатов в Рим – к Стилихону, чтобы разведать его намерения.

Предсказатель заговоров, побыв, какое-то время, с Антемием, с глазу на глаз, получил в награду мешочек с десятью золотыми монетами. Опекун сделал умный вид, что познал многого интересного и познавательного, и отпустил наставника по низвержению царей на все четыре стороны. После чего, тот сразу удалился и больше в столице не появлялся.

Йезегерд, направляя послов в Рим, строго настрого запретил им – брать подарки и любые преподношения, зная о продажности своего окружения. В памяти его, ещё были свежи результаты подписания договора с Феодосием Великим.

Когда послы персов отказались от подарков Стилихона, римский вельможа, не подавая вида, сказал им:

– Давая такие запреты, шах лишает вас единственного, что могут правители сделать хорошего для вас?!! – то, как он это произнёс было видно, что он считает себя уже правителем.

– Скорее всего, шах имел в виду: «Что добро от правителей может быть и опасно?!!» – не согласился с суждением министра глава посольской делегации.

Военный министр молчал, какое то время, но решил отыграться.

– А как поживает Вавилон?

– Он хорошо укреплён, – ответил посол.

– Но, не на столько, чтобы не прошёл конь с мешком золота?

Послы персов, покидая резиденцию военного министра, столкнулись со скромной делегацией Византии, состоящей из двух человек. Антемий, зная коварство военного министра, решил сам отправиться в Рим с посольством. У него была не плохая репутация и влияние в Сенате, поэтому главнокомандующий вряд ли что-то будет предпринимать против него. Делегации раскланялись, хорошо зная друг друга и, полагая, что им, возможно, придётся следовать обратно – домой, одною дорогой. Вместе безопаснее, рассудила каждая из сторон.

Стилихон принимал послов константинопольских с нескрываемой надменностью. Во-первых – он был оскорблён таким не вразумительным числом легатов. Во-вторых – он уже считал себя – почти, что «Императором обоих империй». Дело оставалось за малым. А выказывать своим будущим подданным, каких бы то ни было почестей и уважения, считал делом лишним и даже ниже своего достоинства.

– Византийцы, ещё придут ко мне, когда я копьём дотянусь до неба!!! – наполненный гордыней сообщил министр обороны посланникам града-Константина, после непродолжительного приёма.

Гости переглянулись.

– Уйдём отсюда, по скорее, пока он не проткнул небо, – предложил Антемий товарищу.

– Пожалуй, надо… – поддержал главу посольства второй легат.

Откланявшись, они покинули резиденцию, желая поскорее догнать персов – больше, думая о своей безопасности.

Передвигаться по территории Западной Империи в одиночку было чревато. Вандалы Стилихона, без опаски орудовали на дорогах – грабя запоздалых путников.

Спокойствие с востока Локки радовало, а агрессивные происки Рима пугали. Он, по наводке, не успевал сдавать в тайную канцелярию наёмных убийц, подсылаемых военным министром. «Пройдоха» понимал, количество перерастает в качество. Надо было, что-то предпринимать.