Интересно, что ассирийцы то ли не почувствовали угрозы, исходящей от смены языка, то ли проигнорировали её; по любому, они не препятствовали распространению арамита. Так, на найденных в Ниневии гирьках в форме львов обнаружились надписи – имена ассирийских царей Салманасара III (859—824 гг. до н.э.), Саргона II (722—705), Синаххериба (704—681), начертанные на двух языках, аккадском и арамейском [6.8]. Эти «именные» гирьки могли использоваться только во время правления соответствующих царей, откуда следует, что уже в IX в. до н.э. в Ассирии использовался арамейский язык и его внедрение происходило постепенно в IX—VII вв. до н.э.

Почему они были столь беспечны? По простой причине: филистийцы поняли затеянную финикийцами игру и решили сыграть с ними в «поддавки». Они сделали ассирийцам предложение, от которого те не смогли отказаться, и, используя свой Палистин на побережье Исского залива, стали работать с ними. Упор сделали на реформирование государства и, главным образом, армии. Язык не был «ассирийским всем», «всем» для них была армия.

С превращением Ассирии в реальную империю в VIII в. до н.э. пришлось официально сделать арамит государственным, а значит, и международным языком Империи; это произошло, по некоторым данным, в 752 г. до н.э. в правление Тиглатпаласара III. Примерно к 700 г. до н.э. арамит стал фактическим лингва франка в странах Плодородного полумесяца, в Месопотамии, Леванте и Египте, вытеснив аккадский, предыдущий лингва франка, что и понятно: языки схожи, но арамейский более прост и практичен; письменности же различаются разительно: 22 буквы арамейского алфавита против более 600 знаков аккадской клинописи.

Арамеи Южной Месопотамии звались ХАЛДЕЯМИ; говорили и писали они на диалекте арамейского языка, на халдейском арамейском. Как и в Северной и Центральной Сирии, халдеи создавали небольшие и недолговечные города-царства: Бит-Дакури, Бит-Якин, Бит-Амукани и др. [В: Халдеи]. Как и в Сирии, арамит приняли здесь касситы и амореи, веками жившие и правившие в этих краях. Напомним, что здесь, в долине реки Диялы, находилась метрополия касситов; сюда пришли они с Моисеем 5,2—5,1 тлн из Нижнего Египта через Ханаан, чтобы стать «азиатскими кушитами», касситами, аккадцами и вести борьбу с шумерами, поработившими их родину – Египет (см. разд. 3.2.8.1, 4.1.1).

Ускоренному внедрению арамита способствовали и проводимая ассирийцами политика «ротации» работоспособного населения завоеванных стран. Если раньше треть такого населения вырезалась, треть уводилась голыми в шейных колодках в рабство, то реформатор Тиглатпаласар III ввел новый порядок: две третьих в организованном порядке с семьями выселялись в отсталые районы империи. Учитывая, что цари ассирийские ходили в походы каждый год, «плавильный котел» империи работал исправно [В: Тиглатпаласар III]. Проблема была лишь в том, что окружена Ассирия была крайне враждебно настроенными союзниками хамитов, говорящими по-арамейски. И переселение арамеев Сирии к халдеям Вавилонии мало что давало ассирийцам в части укрепления безопасности. Среди тех, кто беспокоил ассирийцев в этом плане, были и урарты.

6.1.1.3. АССИРИЙСКОЕ «ВСЁ»

Итак, Ассирия проснулась одной из первых где-то в -930 г. Филистийцы, потомки лелегов, разбудили АШШУР-ДАНА II, убедив его, что Ассирию ждут великие дела. (Напомним, что филистийцы-лелеги в своём стремлении вернуть гегемонию симитов в Ойкумене поставили на Ассирию, решив, что она должна сыграть в регионе Плодородного полумесяца (ПП) роль дорийцев в Эгеиде – зачистить ПП от хамитов [П5; часть 5].

Ашшур-дан II (934—911 гг. до н.э.), вошедший в историю как «реаниматор» страны, скукожившейся в окрестностях Ниневии, Ашшура и Калаха (Кальху), которому «удалось, наконец, приостановить поток бедствий, обрушившихся на Ассирию за долгие годы кризиса» [В: Ашшур-дан II], примерно с -1030 г. [6.9]. Удивительно, но период кризиса («темного века») совпадает с периодом существования Финикийско-Филистийского царства и его библейского отображения – мифического еврейского царства Давида-Соломона, 1030—930 гг. до н.э., а время распада этого царства совпадает со временем выхода Ассирии из «темного века», что косвенно подтверждает нашу теорию [П4].

Итак, отказавшись объединяться с Финикией, филистийцы где-то в -930 г. пришли в Ассирию, «разбудили» Ашшур-дана II и, видимо, сделали ему предложение, от которого он не смог отказаться. Начали с малого, расширили границы царства, предприняв несколько походов против арамеев, захвативших исконно ассирийские земли. Упоминаются походы в Кадмуху и Кирриуру – в северо-западном направлении; в обеспечение этих походов филистийцы передали Ашшур-дану боевые колесницы [В: Ашшур-дан II].

Стратегически важным для Ассирии был выход к Средиземному морю, а точнее, к Исскому заливу, где находилась основанная шумерами из города Иссина около 3.8 тлн и принадлежащая филистийцам область Палистин (Паттина). Но сделать это ослабленной Ассирии было непросто, т.к. путь преграждал арамейский Дамаск и ряд небольших, но сильных царств: Бит-Замани, Бит-Адини, Каркемиш и др. Выход требовался ассирийцам, чтобы, в первую очередь организовать через морские порты поставку железа, столь необходимого для перевооружения армии. Армия же была ассирийским «всем».

Надо сказать, что Творец предусмотрительно лишил Ассирию всего, что могло бы обеспечить ей получение большого количества оружия из собственного «хорошего железа», т.е. из стали: здесь не было ни месторождений железной руды, ни леса, необходимого для производства древесного угля. То и другое было у северных соседей – урартов, да на северо-западе, в Киликийском Тавре. Плюс возможность поставок морем из других регионов, где производилось железо. Но все эти возможности надо было завоевать.

Отметим, что ассирийские цари всегда ценили оружие из железа, но длительное время железоделательное производство было монополизировано хеттами, держава которых была им не по зубам. В [П5] мы уже приводили характерный эпизод: ассирийский царь Салманасар I (1274—1245 гг. до н.э.) просит хеттского царя Хаттусили III прислать ему побольше железа. И получает ответ:

«Что до хорошего железа, о котором ты мне писал, хорошего железа в моем „доме печати“ (склад – авт.) в Киццуватне нет. Сейчас плохая пора для производства железа, о котором я писал. Они сделают хорошее железо, но пока еще не закончили работу. Когда они закончат, я пришлю его тебе. Теперь я посылаю тебе железное лезвие для кинжала (одного! – авт.)» [6.10].

Тут либо железо было в большом дефиците, либо цари Хатти сдерживали не очень-то дружественную Ассирию, в скорее всего, то и другое вместе. Возможно, полученное в подарок Салманасаром I (великим царем, кстати, покорителем Митанни) «железное лезвие для кинжала», было одним из последних поступлений железных изделий в Ассирию. Письменные источники XII—X вв. до н.э. «свидетельствуют о том, что после падения Хеттского царства в период всеобщего кризиса прекратилось поступление железных изделий/подарков в Ассирию» [6.9].

С приходом филистийцев в Ассирию, по-видимому, была принята следующая стратегия:

1) в виду объективного отсутствия условий для производства железа на территории Ассирии сыродутные печи не строить, руду, лес и пр. не ввозить;

2) ввозить железные готовые изделия и заготовки, закупаемые, получаемые в виде дани или захватываемые в ходе войн, а также древесный уголь для разогрева металла при его обработке;

3) на территории Ассирии развернуть сеть мастерских по изготовлению оружия из железа.

Понятно, что реализация каждого из трех пунктов стратегии требовала времени и ресурсов. Из ресурсов же несомненными были два: филистийские самые совершенные технологии обработки железа и изготовление оружия и ассирийское желание и умение воевать. Их и задействовали в первую очередь.

Впервые железо упоминается в качестве военной добычи в анналах Тикульти-Нинурты II (890—884 гг. до н.э.). Так в районе реки Хабур ассирийцы получили в составе дани: золота и серебра – по 20 мин (10,1 кг), железа – 2 таланта (60,6 кг). Но лиха беда начало! И вот уже Ашшурнацирапал II (883—859 гг. до н.э.) вывозит из страны Бит-Замани 300 талантов (9090 кг) железа, из Каркемиша – 250 талантов (7575 кг) [6.9].

Это было настоящим прорывом. Самый жестокий ассирийский царь Ашшурнацирапал II вышел к Средиземному морю в районе Палистина и принудил платить дань страны-«осколки» Хеттской державы, богатые золотом и железом. Но и на этом он не остановился:

«В 868 году до н.э. ассирийцы принудили платить дань Тир, Сидон и другие города Ханаана. Ашшурнацирапал превратил г. Арибуа в ассирийскую военную колонию, призванную защищать пути к Средиземному морю. Затем он поставил себе стелу у р. Нахр-Эль-Кельба, рядом с рельефом египетского фараона Рамсеса II. На ней были высечены слова, что Ашурнацирапал по древнему обычаю омыл свое оружие в водах Средиземного моря и принял дань от царей Тира, Сидона, Библа, Махаллата, Маица, Кайца в стране Аммуру и Арада (Арвада)» [В: Ашшурнацирапал II].

На золото богатых данников ассирийцы с филистицами закупали железо в третьих странах. Все оно поступало на царский склад в Кальху и далее распределялось между кузнецами для изготовления оружия. Готовые изделия в составе военных трофеев в анналах Ашшурнацирапала II не зафиксированы, что может означать создание собственного производства в больших масштабах. Так к середине IX в. до н.э. были решены упомянутые выше стратегические задачи 1) -3).

Перевооружение ассирийской армии шло одновременно с её реорганизацией, где одной из главных задач было создание нового рода войск – кавалерии. Задача эта появилась не на пустом месте: считается, что арамеи смогли фактически захватить Ассирию благодаря лучшей мобильности своих воинов-всадников (не путать с ассирийской кавалерией как рода войск [6.11]), которые ускользали от грозного, но неповоротливого противника при первой же серьезной опасности. Ассирийские колесницы хороши были при преследовании рассеянного противника в открытой степи; во многих других случаях их возможности были не столь впечатляющи. Так, например, на пересеченной местности и в пустыне колесницы могут оказаться совершенно беспомощными: всё пресловутая проходимость. Или непроходимость.

И здесь была проблема под стать «железной»: Ассирия не располагала сколь-нибудь заметным количеством одомашненных лошадей, не имела своей базы для разведения лошадей и не стремилась её создать. Оставалось добывать лошадей так же, как и железо: захватывать, требовать в составе дани, покупать, на худой конец.

А где же водились лошади? Удивительно, но там же, где и железо, на Переднеазиатском нагорье, в частности, в стране Урарту, в районах озер Ван и Урмия. Сюда лошади попадали, в основном, из понто-каспийской степи через Кавказ [6.12]. Считается, что лошадь была одомашнена в степной Евроазии в IV—III тыс. до н.э. (по другим данным около 6,6 тлн), но первые надежные данные о домашней лошади связаны с колесничными погребениями синташтинской культуры в Зауралье и относятся к началу II тыс. до н.э. [6.12].

Лошади ассирйцам нужны были задолго до создания ими кавалерии. Например, для разведения мулов путем скрещивания кобыл с ослами. Или с переходом боевых колесниц на конную тягу где-то около 4,0 тлн [6.11; 6.12]. Так что еще Салманасар I, не раз ходивший в Наири, к озеру Ван, где жили племена, разводившие лошадей, приводил оттуда многочисленные табуны. Эту традицию продолжили Тукульти-Нинурта I и другие ассирийские цари вплоть до Саламанасара III (859—824 гг. до н.э.).

Однако, когда ассирийцы с филистийцами задумались о кавалерии, военно-политическая обстановка в регионе изменилась. Наступил т. н. период расцвета царства Урарту. Его цари Ишпуини (828—810 гг. до н.э.), Менуа (810—786 гг. до н.э.), Аргишти I (786—764 гг. до н.э.) и отчасти Сардури II (764—735 гг до н.э.), значительно расширили пределы царства и укрепили его. Случилось все это не без «участия» Ассирии: после смерти Салманасара III страна погрузилась в кровавую смуту, связанную с проблемой престолонаследия, в результате которой монстр на какое-то время притих. Мирной передышкой и воспользовались упомянутые урартские цари.

При царях Менуа-Аргишти Урарту, как считается, становится самым могущественным государством Передней Азии [В: История Урарту] («то старших выключат иных, другие, смотришь, перебиты»; так пояснял подобную ситуацию полковник Скалозуб у А. Грибоедова). Их владения на западе включали область Мелида (Матиана, совр. Малатья) на верхнем Евфрате; на севере – закавказские территории вплоть до Чороха, истоков Аракса и Куры и озера Севан; на востоке – области в районе озера Урмия, вплоть до реки Диялы. И только на юге все осталось практически без изменений: самая могущественная держава Передней Азии своих южных соседей ассирийцев благоразумно не беспокоила.

Правда, при этом допустила роковую ошибку: она не только перестала продавать Ассирии железо и лошадей, которыми владела в избытке, но и перекрыла ей торговые пути в Малую Азию, откуда ассирийцы завозили их и другие товары, необходимые для военных нужд. Шаг в принципе правильный, если за ним последуют решительные действия против ассирийцев. Но их не последовало.

Нельзя сказать, что ассирийцы не пытались решить проблему. Цари Шамши-Адад V, Адад-нинари III, Ашшур-дан III, Салманасар IV, Ашшур-нирари V чуть ли не ежегодно ходили (делали вылазки) в Урарту, как правило, безуспешные. В этой связи напряжение, связанное с постоянной угрозой ассирийского вторжения, отпустило урартов. Они расслабились; вместо походов в Ассирию воины Сардури II принялись инкрустировать свое оружие: «… боевое оружие этого периода изготовлялось с большим количеством украшений, и, хотя урарты давно владели технологией производства железного оружия и железными рудниками, много оружия производилось из бронзы» [В: История Урарту].

Наказание не заставило себя ждать. Уже при царе Сардури II в -735 г. расцвет Урарту резко завершается переходом в глубокий упадок после поражения от ассирийского царя Тиглатпаласара III. После чего проблем с поставками железа и лошадей у Ассирии не было.

Царь ТИГЛАТПАЛАСАР III (Тикульти-апал-Эшарра, 745—727 гг. до н.э. [В: Тиглатпаласар III]) был выдающимся реформатором и полководцем. Он был тем, кого ассирийцы так долго ждали. Или тем, кого филистийцы привели к власти, прервав затянувшуюся череду слабых ассирийских царей, явно не способных к господству в Передней Азии или в ареале Плодородного полумесяца. Считается, что Тиглатпаласар пришел к власти в результате военного мятежа в Кальху в -745 г. Его «папой» историки назначили Адад-нирари III, слабого и болезненного человека, за которого правила его мать Шаммурамат, больше известная как Семирамида.

К приходу Тиглатпаласара III совместными усилиями филистийцев и ассирийцев был создан (в терминах сегодняшнего дня) военно-промышленный комплекс, готовый оснастить большую ассирийскую армию самым современным оружием, подготовлены планы реформирования армии и государства, военная стратегия, где Финикии и её союзникам отводилось достойное место врагов Ассирии.

Вместо собираемого ранее в поход ополчения в составе всех или части здоровых мужчин со своими доспехами создается регулярная профессиональная армия (набирается из наемников, включая позже и военнопленных). Эта постоянная армия («кисир шарутти») находится на полном содержании казны, непрерывно совершенствует свое мастерство и находится в постоянной боевой готовности. В составе армии был особый «царский отряд», состоящий из элитных воинов всех родов войск, этакая армия в армии. Лично преданные царю бойцы отряда готовы были действовать и против чужих, и против своих по приказу царя, охрана которого была их главной задачей.

Впервые водятся рода войск: пехота, кавалерия, колесницы, а также САПЁРЫ. Основным структурным подразделением армии становится кисир (отряд), насчитывающий 500—2000 воинов всех родов войск в определенных пропорциях и структурированный на более мелкие подразделения (1000, 500, 100, 50, 10 воинов). Несколько кисир составляли эмуку (силу), способную на самостоятельные военные операции [6.13; 6.14].

Пехотинцы по-прежнему были основой боевой мощи и специализировались в военных профессиях: лучники, копейщики, метатели дротиков, щитоносцы. Штурмовая пехота была вооружена мечами и топорами. Все пехотинцы были снабжены защитным вооружением – большими щитами, панцирями и остроконечными шлемами, что заметно отличало их от воинов других армий. Металлические части наступательного оружия изготавливались из качественной стали; отдельные элементы защитного вооружения делались из бронзы.

Должное взаимодействие узко «заточенных» воинов требовало жесткой дисциплины и новых тактик ведения боя. С дисциплиной у ассирийцев было все в порядке, а вот нужные тактики (фронтальные, фланговые, комбинированные атаки и др.) были разработаны впервые и явились значительными новациями в военном деле.

По-прежнему грозной силой были боевые колесницы. В колесницу впрягались 2—4 лошади, её экипаж состоял из лучника и возницы, вооруженного копьем и щитом. Иногда экипаж усиливался еще двумя воинами с копьями и щитами. Недостатком боевой колесницы была зависимость эффективности её применения от рельефа местности.

По этой причине колесницы часто проигрывали в эффективности боевого применения КАВАЛЕРИИ, нового рода войск, впервые появившегося у ассирийцев. Еще в IX в. до н.э. ассирийцы изобрели СЕДЛО – большую попону, закреплявшуюся на лошади нагрудными и подхвостными ремнями, что привело к появлению всадников в их армии. Теперь же размеры седла были существенно уменьшены, крепеж изменен (передняя подпруга и нагрудный ремень), что значительно облегчило выполнение своих задач и всаднику, и лошади. Но для полноценного использования лошади в бою не хватало малого – СТРЕМЯН, позволяющих всаднику применять оружие на скаку. Без них всаднику приходилось останавливаться и вести стрельбу из лука либо с земли, спешившись, либо с неподвижно стоящей лошади. И в том и в другом случае требовалась помощь напарника. Стремена появятся в VII в. до н.э. [6.12].

Впервые в армии появились саперные (инженерные) подразделения, в задачу которых входило прокладка дорог и проходов в горах, устройство переправ, лагерей, фортификационных сооружений, а также разрушение крепостных стен и иных защитных сооружений неприятеля с использованием новых осадных устройств (колесные тараны, катапульты). Саперы также должны были уметь быстро и качественно стирать с лица земли целые города. Наконец, регулярно стали использоваться военные разведчики и даже создаваться агентурные сети в странах неприятеля [6.13; 6.14].

Система управления войсками также претерпела серьезные изменения, она стала проще и гибче: царь, старшие военачальники («туртана»), тысячники, пятисотники, сотники и т.д.. И никаких политических амбиций. Только у царя.

Нужно ли говорить, что даже беглое перечисление инноваций в ассирийской армии позволяет говорить о ней как об армии нового типа, намного опередившей свое время и ставшей образцом для будущих армий греков, персов, египтян, римлян. Вкупе с техническим перевооружением, заменой бронзы на железо в оружии и снаряжении, 2,9—2,8 тлн усилиями ассирийцев и филистийцев была создана самая мощная и боеспособная армия Древнего мира.

Филистийцы были в ударе. Они словно навёрстывали то, что их предки не успели сделать в Шумере и что им (предкам) лишь частично удалось сделать в Эгеиде [П5]. Помимо создания армии нового типа в Ассирии шли глубокие реформы государственного управления. Обширность Ассирийской державы и неспокойность народов её населяющих требовали сосредоточения власти в руках царя-деспота и освящения его авторитета религией. Цари Ассирии были, как правило, и первосвященниками. Однако принцип деспотизма сочетался с определенной децентрализацией госуправления. Ассирия, включая завоеванные страны, делилась на округа, не связанные с территориями проживания племен и народов, во главе которых стояли назначаемые царем чиновники (бел-пакхати). Для контроля за бел-пакхати и решения вопросов, затрагивающих несколько округов, царь использовал чиновников для особых поручений (бел-пикитти).

Однако такова уж природа человека: то тут, то там государственные должности наследовались, возникали периферийные династии и все, что с ними связано. Тиглатпаласар III несколько изменил схему. Он разукрупнил округа и в более мелкие области стал назначать «областеначальников», преимущественно из евнухов, чтобы пресечь возникновение в областях местных династий. Кроме того, население страны периодически перемешивалось, вырывалось с корнем из привычной среды и пересаживалось в чуждую; пока адаптировались, было не до смут.

Как представлялось филистийцам, такая схема позволила избежать серьезных проблем, ранее присущих Шумеру с его постоянной борьбой городов за лидерство при отсутствии стабильной центральной власти, и Египту, где регулярно проявлялся сепаратизм номов-племён, возглавляемых их вождями, даже при наличии фараона-бога. Но и здесь не всегда удавалось чётко придерживаться принципов: одно дело Египет, другое – Вавилон, третье – Сирия. Приходилось учитывать «местную специфику».

Немало изменений произошло в сферах культуры и религии. Если кратко, то возрождалось шумерское культурное и религиозное наследие. Шумерский язык использовался служителями культов и литераторами, переводились на арамейский классические шумерские произведения, строились зиккураты из обожженного кирпича. Наряду с собственными стали появляться шумерские боги и культы. Позже, когда царь Синаххериб (не без влияния филистийцев) перенес столицу Ассирии в древнюю Ниневию, за короткое время она была полностью перестроена, превратившись в самый большой и красивый город мира. Достаточно здесь упомянуть об одном из «чудес света» – «висячих садах Семирамиды», построенных Синаххерибом в Ниневии (по другим данным – в Хилле, близ Вавилона) [6.15].

Помимо упомянутых, реформы проводились и в других сферах государственной и общественной жизни Ассирии (землепользование, налогообложение, судопроизводство и др.). Все они носили системный характер и преследовали одну цель: сделать Ассирию самой мощной военной державой, готовой к завоевательным войнам и мировому господству.

И вот 2.9—2,8 тлн на исторической сцене впервые появляется МИРОВАЯ ИМПЕРИЯ – (НОВО) АССИРИЙСКАЯ.