Тихая вода

Глава 9

Среда, вторая неделя

Томас увидел Кики Берггрен еще до того, как та успела дойти от вахты до лестницы в здании отделения полиции в Наке. Светлая джинсовая куртка с блестящей «молнией» и такого же цвета джинсы. Розовый топик и сандалеты на высоких каблуках.

Посмотреть сзади – девочка как девочка. Тоненькая, с мальчишескими бедрами. Но спереди она выглядела как женщина средних лет, скорее пятидесятилетняя, чем сорокалетняя. Светлые волосы были слишком длинны, чтобы смотреться аккуратно. Темные у корней, они выдавали крашеную блондинку. А чуть заметная сеть морщинок над верхней губой выдавала заядлую курильщицу. В довершение, кожа Кики выглядела очень загорелой, почти коричневой, поэтому Томас тут же задался вопросом, неужели ей удалось так загореть на шведском солнце?

Кроме того, он отметил нервозность, с какой Кики постоянно теребила джинсовую сумку. Похоже, она хотела закурить, но табличка на стене недвусмысленно предупреждала, что это запрещено.

Инспектор подошел к Кики и протянул руку.

– Здравствуйте, я Томас Андреассон. Очень любезно с вашей стороны, что вы согласились со мной встретиться. Насколько я понимаю, вы долго были в отъезде. Собственно, где?

– В Греции, – пробормотала Кики.

И нервно дернула щекой, словно от нетерпения перейти к главной теме разговора.

Томас показал на свой кабинет.

– Хотите кофе?

И налил две чашки темной жидкости. Он не знал лучшего средства расположить к себе собеседника.

– К сожалению, кофе из автомата не такой вкусный, но что имеем, то имеем. Садитесь.

Томас показал на стул напротив его письменного стола.

Кики Берггрен села, закинув ногу на ногу. Один из сандалетов повис на пальцах, угрожая упасть.

– Могу я закурить? – с надеждой спросила она.

И уже раскрыла сумку, нащупывая в ней пачку «Принца» и зажигалку.

Взгляд Томаса стал сочувственным.

– К сожалению, запрет на курение распространяется на все отделение. Может, все-таки обойдетесь?

Кики Берггрен кивнула и закрыла сумку. Томас отметил беспокойство в ее глазах.

– Так о чем вы хотели со мной поговорить? – спросила Кики. – Неделю назад я разбила мобильник, поэтому только дома смогла прослушать ваше сообщение. Что-то случилось? Я много раз пыталась дозвониться до Кристера, но он не отвечал. Что он там натворил? Что-нибудь серьезное?

Вопросы громоздились один на другой. Томас медлил. То, что ему предстояло, было самой тяжелой частью работы полицейского. Как, в самом деле, сообщить о смерти самого близкого человека? Томас предпочел начать с вопроса.

– Вы были близки с кузеном?

Она быстро кивнула.

– Он единственный, кто у меня остался из родственников. Мы часто виделись, еще с детства. Кристер всего на год моложе меня. Мы вместе встречали Рождество.

На последней фразе Кики попыталась улыбнуться, но вышло неубедительно.

Томас взял паузу, прежде чем перейти к главному.

– К сожалению, ваш кузен мертв. Его тело нашли на Сандхамне в Стокгольмских шхерах около недели назад. Он утонул и был выброшен на берег.

Сумка Кики Берггрен соскользнула на пол. Рот открылся, но первые несколько секунд она молчала.

– Он умер?

– Да, примите мои соболезнования.

Ее глаза наполнились слезами. Томас вытащил из ящика в столе упаковку одноразовых платочков и протянул Кики. Она взяла один и утерла нос.

– Хотите что-нибудь выпить? – участливо спросил инспектор. – Может, воды?

Кики Берггрен отрицательно замотала головой. Потом медленно наклонилась и подняла сумку. Положила ее на колени, крепко держа обеими руками. Губы дрожали. Она с ужасом смотрела на Томаса и ждала продолжения.

– Думаю, это произошло ранней весной. Когда вы разговаривали с кузеном в последний раз?

– Мы не общались с марта. Я уезжала на три месяца, работала в шведском ресторане на Косе.

– У вас имелись какие-то особые причины для отъезда?

– Да нет… Просто уехала с подругой, которая уже работала там раньше. Вчера вернулась домой, услышала ваше сообщение и сразу позвонила.

– Как часто вы с ним общались?

Томас снова полез за бумажными платочками, и Кики Берггрен взяла еще один.

– Бывало по-разному.

Она опустила глаза, разглядывая розовый педикюр.

– Но вы контактировали регулярно?

– Конечно. Мы ведь были одной семьей.

Пока Кики рассказывала о семье кузена и его одинокой маме, Томас думал о том, что в прошлом Кристера не усматривалось ничего, что могло бы объяснить его пребывание на Сандхамне.

– Не знаете, что он мог делать в шхерах? Может, отправился навестить кого-то из знакомых?

Инспектор внимательно вглядывался в собеседницу. Кики Берггрен смотрела в пол. Прежде чем она успела ответить, Томас продолжил:

– Он не пользовался финскими паромами?

Кики Берггрен откусила кусочек ногтя. Похоже, она и в самом деле страдала без сигареты.

– Иногда, а что?

– У нас есть версия, что он упал в воду с такого парома. Они курсируют мимо Сандханма каждый вечер. Это объясняет, почему тело прибило к берегу.

– Кристер никогда не умел плавать и вообще не особенно любил море. Но он пользовался финскими паромами, особенно когда у них бывали специальные предложения. Мы вместе плавали на Мариеханм два года назад.

Томас сделал в блокноте отметку о плавательных навыках Кристера и решил сменить тему.

– Как он относился к алкоголю? Он ведь выпивал, или как, по-вашему?

Кики Берггрен кивнула, жуя ноготь.

Носовые платочки, которые дал ей Томас, превратились в груду бумажных хлопьев. Кики буквально раскрошила их, и кучка под столом походила на птичий пух.

– Пил, – ответила она на вопрос инспектора. – Он ведь работал в «Сюстембулагете», поэтому имел возможность выбора. Кристер ничем особенно не интересовался и друзей почти не имел. Бутылка и телевизор – вот все, что ему было нужно в жизни.

Томас почесал в затылке и задумался.

Если пьяный Кристер вышел на палубу подышать свежим воздухом, запросто мог свалиться в воду. Такое случается сплошь и рядом, только судоходные кампании молчат по понятным причинам.

– Могло ли быть, что он упал за борт намеренно? – задал он следующий вопрос. – Я имею в виду, сознательно свел счеты с жизнью?

Томас подумал о канате и выжидательно посмотрел на Кики. Вопрос повис в воздухе. Он дался инспектору нелегко, но должен был прозвучать.

Если ее кузен проявлял склонность к суициду, это могло бы кое-что объяснить.

Кики Берггрен раскрыла рот, собираясь что-то сказать, но потом будто передумала и сникла на стуле. В уголках глаз потекла тушь. Кики вытащила еще один платочек и как смогла промокнула глаза.

– Хотели что-то сказать?

Взгляд Томаса стал еще более пристальным.

– В феврале Кристер похоронил мать… Он не особенно навещал ее, когда она болела, но очень тяжело переживал ее смерть.

– Настолько, что ему расхотелось жить?

Кики опустила глаза.

– Мне трудно поверить, что он прыгнул с финского парома намеренно. Кристер никогда не говорил о самоубийстве, хотя всегда считал себя обделенным. Полагал, что жизнь так и не предоставила ему настоящего шанса.

Глаза Кики снова наполнились слезами, и еще один платочек в ее руке превратился в бумажное крошево. Томас жалел ее. Очевидно, кузина Кристера Берггрена и в самом деле не подозревала о том, какое известие ждет ее в полицейском участке.

– Но это ведь мог быть и несчастный случай, – пояснил Томас. – Я просто хотел знать, нет ли у вас своих оснований подозревать самоубийство. Сейчас мы не можем ничего утверждать.

Томас завершил беседу просьбой позвонить ему, если Кики захочет что-то рассказать. Как только она ушла, записал возникшие в ходе разговора мысли на листок и вложил протокол допроса в папку.

Когда Кики вышла за ворота, мысли так и роились в ее голове. Она была так зла на Кристера, что только сейчас поняла, что же произошло.

У нее не хватило сил объяснять полицейскому, почему они не контактировали последние несколько месяцев. Она так и не смогла рассказать о их ссоре во время последней встречи. Тогда Кики сорвалась, а сейчас от стыда не знала куда деваться. Эти жестокие слова были последним, что слышал от нее Кристер. Ну почему все так получилось?

Кики остановилась и вытряхнула из пачки сигарету. Наконец-то…

Пока никотин разливался по телу, думала о том, как это может быть связано. Что если Кристер все-таки решил попробовать? Воплотить ее идею, не сказав ничего?

Такое вряд ли возможно. Кристер не решился бы действовать на свой страх и риск, тем более пока она была в отъезде. Или все-таки решился?

Кики пожала плечами, затянувшись долгожданной сигаретой. На выходные Кристер точно ездил в Хельсинки и, конечно, много пил. Можно себе представить. На пароме есть бар, где много дешевых напитков. Разгоряченный алкоголем, на нетвердых ногах, он вышел на палубу вдохнуть свежего воздуха. Потерял равновесие и свалился в воду, как сказал полицейский.

Обыкновенный несчастный случай. Кики снова почувствовала на глазах слезы.

Бедный Кристер. Нелепая жизнь и такая же смерть.

Совсем как у его матери.

Глава 10

– Думаю, вечером можно организовать гриль. Что скажешь?

Нора вопросительно смотрела на мужа.

Хенрик на садовой скамейке увлеченно лохматил канат. Теперь искусство изготовления канатов с бахромой почти забыто, а ведь когда-то считалось занятием, достойным настоящего мужчины, хоть бы даже и рентгенолога из больницы, в Дандерюде. Хенрика оно, во всяком случае, увлекало целиком и полностью. Особенно в те редкие минуты, когда он отдыхал на садовой скамейке.

В ожидании ответа Нора успела сорвать несколько увядших листьев с пеларгоний на столбах у калитки.

– Хенрик, – позвала она, чувствуя, как подступает раздражение. – Мог бы ответить, по крайней мере. Как насчет гриля сегодня вечером?

Хенрик поднял глаза от куска каната.

– Ты что-то сказала?

– Гриль! – почти закричала Нора. – Сегодня. Неплохо бы определиться с ужином, пока магазины не закрылись.

Взгляд Хенрика стал виноватым.

– Я обещал выпить пива с ребятами.

Нора вздохнула.

Всю следующую неделю у Хенрика были гонки. Заплывы за шестое место чемпионата Европы проводились в рамках ежегодной Сандхамнской регаты, которую организовывал Королевский парусный клуб для разных видов яхт.

Хенрик плавал рулевым на «шестерке» – типовой яхте с командой от четырех до шести человек. В парусном спорте она имела древние традиции и олимпийский статус. До сих пор встречались такие раритеты, как «шестерки» из красного дерева. Владельцы берегли их как зеницу ока. Но новые экземпляры изготавливались из современных видов пластика, с применением всевозможных технических новшеств. Такова была и яхта Хенрика.

Отец Хенрика тоже плавал на такой и выигрывал чемпионаты Швеции в одной команде с бывшим председателем Королевского парусного клуба. Так что парусный спорт был традицией в семье Линде.

Но для Норы это значило на неделю лишиться мужа. Этакая временная вдова моряка или, по-современному, мать-одиночка. Сегодняшний вечер был последней возможностью собраться за ужином всей семьей. Назавтра ожидали гостей, а потом у Хенрика снова начинались заплывы.

Близкая к отчаянию, Нора понизила голос:

– Разве не здорово было бы поужинать сегодня в кругу семьи, только мы и дети?

– Но я обещал ребятам, – возразил Хенрик. – Кроме того, мы должны обсудить командную тактику перед началом соревнований.

Он положил кусок каната на стол и виновато посмотрел на жену.

– Не думаю, что это так важно…

Возражать не имело смысла. Семейный ужин сорвался.

– Хорошо, – согласилась Нора. – Приготовлю что-нибудь себе и мальчикам.

Она собралась идти за лейкой, чтобы полить цветы. Дневная жара совсем высушила землю в горшочках.

– Да, и еще… – закричал Хенрик Норе в спину. – Звонила мама. Хочет приехать в понедельник посмотреть соревнования. Я сказал, что они с папой всегда у нас желанные гости.

Нора сникла. Когда в доме гостили родители Хенрика, она вертелась как белка в колесе. Харальд и Моника Линде привыкли к хорошей домашней пище и к тому, что их развлекают целый день. Поскольку Хенрик был на регате, все заботы полностью ложились на плечи Норы. Плюс, конечно, мальчики. И дом, который нужно было содержать в идеальном порядке. Когда Нора однажды попыталась объяснить свекрови, что не может везде успеть, та посоветовала нанять польку присматривать за детьми.

– Не понимаю современных матерей, которые везде стараются управиться сами, – сказала Моника Линде. – Гораздо разумнее взять детям няню. Ты должна отдыхать, моя милая.

Харальд Линде всю жизнь проработал в министерстве иностранных дел, поэтому родители Хенрика привыкли к жизни в посольских резиденциях, где уборкой занимались горничные, а готовили повара.

Жизнь в дипломатическом корпусе наложила отпечаток на привычки.

Когда Харальд Линде, отец Хенрика, впервые увидел Томаса, то первым делом внимательно оглядел его с головы до ног, а потом спросил подчеркнуто высокомерным тоном, изогнув одну бровь:

– Не мог ли я знать вашего отца?

Но Томас, не смутившись разницей ни в возрасте, ни в статусе, только улыбнулся и протянул Харальду руку:

– Не думаю, – ответил он. – Если, конечно, вы не работали в гимназии в Ворбю, где папа преподавал математику.

Нора поспешила объяснить, что Томас – ее лучший друг с детства. А потом попыталась сменить тему разговора.

Отец Хенрика был невыносимым человеком, она всегда так считала. Но поднимать эту тему в разговоре с Хенриком было опасно.

Свекровь в этом отношении мало чем отличалась от свекра. Сухонькая семидесятилетняя дама, Моника Линде находила высшее удовольствие в посещении различных светских мероприятий, а потом использовала любую возможность ввернуть в разговор, на каком великолепном ужине она была и с какими высокопоставленными и приятными людьми встречалась. Она доминировала в любой компании, не давая никому возможности ни сказать слова, ни опомниться.

Как отец Хенрика терпел ее все эти годы, для Норы, как и для всех остальных, оставалось загадкой. Мама Норы только улыбалась, когда речь заходила о Монике Линде, и повторяла, что все мы разные и нужно стараться видеть в человеке лучшие стороны.

При этом Моника Линде боготворила единственного сына и постоянно напоминала Норе, что та вытащила счастливый билет, заполучив Хенрика в мужья. То, что дело могло обстоять с точностью до наоборот, конечно, не приходило ей в голову.

Нора давно оставила попытки найти общий язык со свекровью и взяла за правило сохранять с ней ровный, отстраненно-вежливый тон. Семейные праздники и обеды по выходным – это святое. Но видеться со свекровью чаще необходимого Нора избегала.

Что же касалось помощи с мальчиками, здесь родители Норы всегда были на подхвате. Если бы не они, у Норы и Хенрика вряд ли бы получилось свести концы с концами в будние дни. Зато Моника и Харальд Линде при встречах с внуками никогда не упускали возможности попенять им на плохое воспитание.

В общем, перспектива весь понедельник с утра до вечера ублажать свекра и свекровь заставила Нору мысленно застонать. Но делать было нечего.

– Конечно, они всегда здесь желанные гости, – она побледнела и повернулась идти в дом. – Позвони и подтверди приглашение от моего имени.

Глава 11

Четверг, вторая неделя

Кики Берггрен часто сидела в интернете.

Компьютер, который она купила в «Блокете»^[10], был подержанный и старый, но работал безупречно. Во всяком случае, достаточно хорошо для того, чтобы дать Кики возможность расслабиться.

После казино она едва стояла на ногах, но уснуть после многочасовых наблюдений за карточным столом давалось с большим трудом. Мозг слишком долго работал на полную катушку. Несколько часов за компьютером позволяли сбавить обороты. Иногда Кики заходила на страницы известных людей – помечтать о жизни, какой она должна быть. Но сегодня механически кликнула на сайт судоходной компании «Ваксхольмсбулагет». Набрала в поле поиска «Сандхамн» и посмотрела расписание рейсов от зимней гавани «Ставнес». В пятницу катера и лодки отчаливали через каждый час. До гавани ходил автобус, который отправлялся от Шлюза в десять минут двенадцатого.

Кики снова подумала о письме. Оно не шло у нее из головы всю неделю. Содержащаяся в нем информация была пропуском в лучшее будущее.

Неужели она так и не решится этим воспользоваться?

После смерти Кристера остается только она, и это ее шанс. Последний, положа руку на сердце. И Кики имеет на это полное право.

Закуривая очередную сигарету, она решилась. Завтра же она отправится в Сандхамн. Все равно раньше выходных работы не предвидится. Можно будет задержаться там до воскресенья. За это время она успеет получить то, за чем приехала.

Глава 12

Пятница, вторая неделя

Катер компании «Ваксхольмбулагет» был заполнен до предела. Сразу видно, что сезон отпусков в самом разгаре. В основном, конечно, туристы. Семьи с детьми, пенсионеры с корзинами для пикника и дачники, чемодан за чемоданом перевозящие вещи в летние дома.

Никогда еще Кики Берггрен не доводилось видеть столько голубых сумок из «Икеи» в одном месте. Словно все население шхер вдруг решило упаковать в них все свои пожитки. В багажном отделении, между кадками с комнатными цветами, громоздились горы бумажных пакетов с логотипами фирмы «Виллис». Велосипеды стояли вперемежку с детскими колясками.

Кики с трудом отыскала место наверху. Немного дуло, но в сравнении с духотой нижней палубы здесь был рай. Кики села, вздохнув, и достала пачку «Принца». Оглядела мыс Ставнес – настоящий морской вокзал, обслуживающий рейсы на южные шхеры. У набережной выстроились в ряд белые лодки. Поодаль, возле бензозаправки, очередь к киоску с сосисками-гриль и мороженым. У Кики заурчало в желудке, и она пожалела, что не купила ничего поесть в дорогу.

Краем глаза она заметила еще один битком набитый автобус, пассажиры которого тут же устремились к катерам и лодкам. Неужели шхеры смогут вместить столько народа?

Когда катер причалил к пароходному мостику в Сандхамне, сойти на берег заняло целую вечность. Очередь пассажиров медленно текла через палубы к трапу. Кики выбросила билет и неуверенно ступила на твердую почву навстречу потоку островитян, встречающих гостей. В углу причального мостика стояла груженная продуктами машина – еда и напитки вперемешку. И повсюду, соединяясь и разветвляясь, текли людские потоки. Дети бегали с рожками мороженого в руках. Бурлила жизнь возле парусников и моторных лодок.

Кики подошла к карте за причальным мостиком и остановилась, пытаясь сориентироваться. Ей нравилось в гавани. Впереди тянулся ряд темно-красных двухэтажных домов, в крайнем левом из которых располагался магазин одежды. «Товары для лета» гласила вывеска.

Слева была набережная, на которой стояло бывшее здание парусного клуба. Кики успела ознакомиться с местными достопримечательностями через бульварные газеты. Когда-то здесь проходил большой праздник по поводу парусной регаты, даже с участием королевской семьи.

Между пароходным причалом и зданием клуба было множество мостиков и лодок, всевозможных типов и размеров. Справа гавань заворачивалась полукругом, по периметру которого стояли магазины и киоски с едой. Поодаль возвышалось желтое здание с вывеской «Отель “Сандхамн”» по всему фасаду. Там же, судя по вывескам меньшего размера, был паб, уличное кафе и ресторан.

Для начала Кики решила подыскать подходящую гостиницу и направилась к киоску, где продавали сигареты. Когда девушка протягивала ей в окошко пачку «Принца», Кики поинтересовалась, где на острове можно недорого снять номер. Речь шла не более чем о месте для ночлега, поэтому переплачивать не хотелось.

– В «Доме миссии», – ответила юная блондинка. – У них постель и завтрак, очень хороший, кстати. В других гостиницах страшно дорого. В «Сеглархотелет» цены как в городе. Хотя там и уютно. Очень уютно.

Кики благодарно улыбнулась девушке, которая высунулась из окошка, показывая в направлении продуктового магазина.

– Отсюда метров пятьдесят, не больше. Минут пять ходьбы.

Кики подхватила сумку и пошла. Босоножки сразу покрылись пылью. Ну правильно, именно гравия и песка она и ожидала от здешних дорог.

Глава 13

– Поторопись, Хенрик! – крикнула Нора с лестницы. – Они скоро придут, а мы еще не чистили картошку.

Был вечер пятницы, Линде ждали гостей – две супружеские пары из Сандхамна и Томаса. Нора подумывала, не позвать ли еще какую-нибудь одинокую девушку, но так и не решилась.

Зимой Томас расстался с Перниллой и с тех пор даже не пытался с кем-нибудь сойтись. Причиной развода стала смерть маленькой Эмили, после которой супруги перестали друг друга понимать. При мысли об этом Нора невольно вздрагивала. Представить только. Еще несколько часов назад у тебя была трехмесячная девочка – и вот ее уже нет.

Эмили умерла ночью, во сне. Когда однажды утром Пернилла проснулась, чтобы покормить ее, Эмили лежала в кроватке уже холодная. Оба родителя были в отчаянии, но Пернилле пришлось тяжелее, чем Томасу. Ее мучило чувство вины.

– Я была такая уставшая, – всхлипывала она. – Так и проспала всю ночь, вместо того чтобы заниматься дочерью. Если бы я проснулась раньше, может, Эмили была бы жива. Хорошая мать всегда чувствует, когда с ребенком что-то не так.

В конце концов эти самообвинения и разрушили их брак, и развод стал неизбежен. Томас, в отличие от Перниллы, нашел утешение в работе.

Нора пыталась поддержать друга детства, но он ушел в себя и стал недосягаем даже для нее. Молчал большую часть времени, а потом и вовсе уехал на Харё.

Томас вернулся к ней только в начале лета, старый друг детства с непослушными светлыми волосами. Снова стал открыт для общения, разве прибавилось морщинок вокруг глаз да седины в шевелюре.

– Что я должен делать?

Хенрик подошел сзади. Он был в отличном настроении. Все складывалось как нельзя лучше, и Нора на время забыла о свекре и свекрови, обещавших нанести визит в понедельник.

– Свари картошки, закопти окуней, нарежь салат и приготовь ванильный крем к пирогу с ревенем.

Нора запечатлела на щеке мужа быстрый поцелуй и протянула пакет с картофелем и нож.

– А если успеешь покрасить крышу и построить забор до прихода гостей, будет совсем хорошо.

Хенрик рассмеялся.

Он был человеком света. На любой коктейльной вечеринке чувствовал себя как рыба в воде. Именно это в свое время и привлекло в нем Нору, которая была далеко не так общительна. На предложение позвать гостей Хенрик всегда отвечал согласием, мог собрать друзей неожиданно, просто так. Единственный сын в семье дипломата, он привык к подобным мероприятиям и в хорошей компании буквально расцветал.

Нора, больше любившая тесный семейный круг, иногда пыталась протестовать. Гостям всегда почет, но иногда хочется тишины. Особенно когда у тебя маленькие дети и после полубессонной ночи так тянет просто прилечь на диван и с головой накрыться одеялом. Но Хенрик оставался непреклонен. Какой отдых может сравниться с ужином в дружеской компании, говорил он. И приглашал на вечер несколько человек.

Давай, это же совсем немного. Все не так страшно, как ты думаешь.

И Нора начинала ощущать себя невыносимой занудой. В самом деле, что толку спорить с Хенриком, когда он не желает ничего слышать. Оставалось сделать все возможное ради спасения мира в доме. Нередко ужин и в самом деле получался приятным, а всего-то нужно было немного поднапрячься.

Сегодня Хенрик был явно в ударе.

– Наверное, сейчас для этого нет времени, – сказал он, – но что если мы с тобой пропустим по бокалу прежде, чем начнем?

Подмигнув Норе, он достал из холодильника бутылку «Шардоне» и наполнил два винных бокала.

Стол решили накрыть в саду, чтобы от души насладиться прекрасным вечером. К окуням Нора подала горчицу и домашние багеты с пряным маслом. А из собранного в саду ревеня испекла пирог по старому маминому рецепту.

Вечер обещал быть чудесным.

В «Дом миссии» Кики Берггрен вернулась без сил. Тело болело, как будто она только что пробежала марафон. Она старалась не вспоминать этот холодный голос, который только что спрашивал ее, хорошо ли она подумала и отдает ли себе отчет в последствиях.

Кики сжала губы. Она заранее для себя решила, что главное – не бояться. Разве она стояла бы здесь, будь жизнь к ней чуточку милосерднее? Но Кики с детства научилась не оплакивать сбежавшее молоко. Она ненавидела беспомощность и безденежье, но еще больше – казино с его пьяными похотливыми старичками. Кики хотела другой жизни и других возможностей.

Сейчас все это казалось как никогда близким, тем более она пришла за тем, что принадлежало ей по праву – ни больше, ни меньше. Кики знала то, что знала, и назавтра они будут вынуждены прийти к какому-то соглашению, потому что последнее слово все еще не сказано.

Еще одна ожесточенная затяжка. Кики извела три спички, прежде чем получилось закурить. В отеле, скорее всего, запрет на курение в номерах, но ей наплевать. Кики попробовала представить себе, как она выглядит со стороны, и, сжав зубы, отогнала прочь неприятный образ.

Женщина средних лет – слишком узкие джинсы и слишком длинные волосы, цвет которых, помимо прочего, позволяет скрыть седину. Дама, которая хочет выглядеть на тридцать пять и которой на самом деле почти на пятнадцать лет больше.

В казино она старше всех и многим крупье годится в матери. Между тем большинство юных коллег рассматривают эту работу как временную, самое большее на несколько лет. Эти пьяные старички-транжиры не стоят того, чтобы тратить на них жизнь.

«Дом миссии» стоял рядом с желтым зданием школы. Дорога заняла меньше пяти минут, как и говорила девушка из киоска.

Менеджер долго уверяла Кики, как той повезло. Бронь сняли буквально только что – и вот один из пяти номеров оказался свободен. Кики взяла ключ и поднялась на второй этаж. Интерьер в старинном стиле, кружевные гардины – комната выглядела вполне уютной. Кики распаковала те немногие вещи, которые взяла с собой, и прилегла на кровать, пытаясь собраться с мыслями. Снова и снова прокручивала в голове предстоящий разговор. Она решилась на этот шаг, но все равно не чувствовала в себе уверенности.

Когда пришло время идти, отыскала менеджера, чтобы спросить у нее дорогу. Но та толком ничего не знала, потому что сама недавно переехала на Сандхамн. Кики это не слишком испугало, она почти не сомневалась, что разберется сама. Остров не настолько велик, чтобы можно было заблудиться.

В действительности все оказалось несколько сложнее, чем она рассчитывала. Но в конце концов девочка возле пекарни объяснила, куда нужно идти. Было уже три часа.

Кики постучалась в дверь. Открыли далеко не сразу, после того, как она уже собралась уходить. Кики представилась, и ее впустили. Ее визит стал полной неожиданностью. И она, конечно, не была здесь желанной гостьей.

После того как Кики объяснила, зачем явилась, в комнате стало тихо. Холодные серые глаза, смотревшие на Кики, не выдавали никакой определенной реакции. Только молчание, в которое погрузилась комната, словно накрытая чугунной крышкой. И которое становилось все более неприятным и удушающим.

Кики сглотнула пару раз и облизнула губы. На какое-то мгновенье ей подумалось, не слишком ли она далеко зашла. В незнакомой обстановке ей стало не по себе. Интерьер был совсем не в ее вкусе, Кики как будто оказалась в параллельном мире.

В этот момент она произнесла главную фразу:

– Кристер мертв, я хочу свою долю.

Кики смотрела перед собой, стараясь не выдавать нервозности. Сжала в кулак руку, так что ногти впились в кожу. Моргнула от боли, но виду не подала.

– Нам совсем не обязательно быть врагами, – ответил холодный голос. – Позвольте чем-нибудь вас угостить, и мы продолжим эту тему.

Кики Берггрен замерла на месте. Судя по звуку, доносившемуся с кухни, там открывали шкаф. Потом зазвенел фарфор.

Она обвела взглядом комнату, примыкавшую к просторной столовой с огромным обеденным столом в центре. Вокруг стола она насчитала двенадцать стульев, вдоль стен стояло еще четыре. Вид на море открывался фантастический. Казалось, стоит только протянуть руку, и она коснется воды.

Очнувшись, Кики снова встретила взгляд настороженных серых глаз.

– Хотите чаю?

Кики увидела перед собой наполненную до краев чашку.

– Вы хорошо подумали? – спокойно спросил голос. – Советую вам подумать еще, пока не поздно.