Трехрукий ангел. Предапокалиптический роман

ГЛАВА II. Continentopolis

Фонтан мутной от ледяного крошева океанической воды расплескался по побережью, из-под воды стремительно вынырнул скоростной поезд серии «Тан Лан». Он пронесся по монорельсу, идущему из океанических глубин Южного океана в сторону Даймон-Дюрвиля по направлению к равнине Райт.

Если не считать пассажирскую платформу для поездов из Австралии, видневшиеся вдалеке купола Астрономической академии, скоростную циркумполярную прибрежную автомагистраль со всеми ее развязками, рекламными баннерами, мотелями и призрачный, сливавшийся с горами силуэт города, над которым поднимались в небо многочисленные спирали и небоскребы, это был унылый антарктический пейзаж.

Поезд шел на высокой скорости, поэтому в небольшом окне, частично покрытом обледенением, сложно оказалось что-то разглядеть. Находясь в вагоне класса «додзе», в двухместном купе, сидя в позе лотоса на мягких татами, Мухаррам совершенно не ощущал летний холод южного континента.

Стоял полдень – месяц июль. Самое удачное время для коммерческих инициатив в Антарктиде. В этот сезон начинается вся административная, экономическая и социальная активность. Она спадет ближе к вечеру – в сентябре – в связи с похолоданием. Многие поедут на север, в тропические районы, чтобы насладиться бархатным сезоном в туристических зонах. К декабрю они вернутся, чтобы вращать жернова малого экономического цикла, который продлится всю календарную зиму и будет связан с нерискованными инвестициями и развитием сферы услуг.

Как только экспресс миновал Землю Адели и въехал на территорию доминиона Виктории, а в окне показался хребет Трансантарктических гор, нейролинк подал сигнал о том, что появилась возможность подключиться к беспроводной локальной сети.

Мухаррам не стал торопиться. Беспроводные сети социального назначения не отличались ни высокой скоростью, ни широкими функциональными возможностями, а кроме всего прочего, в них не действовали протоколы Глобальной противовирусной обороны, и пользоваться ими можно было только при принятии на себя всей полноты ответственности. Близость Южного магнитного полюса неподалеку от Даймон-Дюрвиля также неблагоприятным образом сказывалась на качестве связи.

Лишь когда монорельс вильнул вправо и вышел на возвышенность близ гор Принс-Альберт, Мухаррам сделал попытку подключения. В углу поля его зрения мигал сигнал доступной сети, слишком четкий для бокового взгляда. Как только он коснулся пальцами того, что существовало только в его мозгу, перед ним появилась виртуальная трехмерная консоль в виде широкой спирали с расположенными на ее витках функциями и сервисами. Мухаррам дотянулся до нее и, прокрутив вправо, попытался отключить обязятельную для приезжих ознакомительную презентацию.

Спираль значительно уменьшилась и сместилась влево, в угол зрения, а перед ним появился трехмерный виртуальный образ девушки-робота и еще несколько проекционных экранов и демонстрационных панно, органично вписавшихся в интерьер купе. Только легкое свечение выдавало то, что эти объекты находились лишь у него в сознании.

– Ваш профиль активирован, – произнесла проекция, – Шухрат Мухаррам, возраст 27 лет, пол – мужской, национальность – русский, уникод 398—667—023—941, место рождения – Архангельск, Евразийский союз, политические взгляды – умеренный гуманизм, религиозные взгляды – не указано… Добро пожаловать в региональную сеть свободного города Шеклтон. Услуги связи предоставлены вам в рамках благотворительной программы «Стук в дверь» корпорацией «Multidomen platformship» до тех пор, пока вы не предоставите свои полные данные социальному коменданту в пункте прибытия.

– Пропустить, – отрешенно произнес пассажир.

Напротив него прямо в воздухе появились многочисленные трехмерные светящиеся изображения континента и расположенных на нем хозяйственных, транспортных и жилых объектов инфраструктуры. Прикасаясь к ним, можно было манипулировать проекцией, вращать, увеличивать, разбирать на части, а сеть вживленных в ладони сенситивных волокон передавала на центральную нервную систему ощущения предметности и реальности изображения. На ощупь проекции казались мягкими и тягучими, словно нагретая резина.

Конечно, технологии позволяли управлять виртуальными предметами и силой мысли, как и собственными органами. Проблема заключалась в том, что разные люди относились к своим органам по-разному; даже возможность подключения виртуальных частей «себя» не многим казалась дружественным биотехническим решением, и для более настороженных пользователей реализовывалось разграничение. Оно выражалось в существовании виртуальных объектов на правах реальных предметов, а не частей тела. Управление осуществлялось руками, но мысленный контроль оставался опционально возможен.

– Антарктида является шестым континентом планеты Земля, – продолжала гиноид, – площадь континента составляет около четырнадцати миллионов ста семи…

– Пропустить…

– В то время как Договор об Антарктике 1959 года ограничивал участие государств в освоении природных богатств и использовании территории для военных и хозяйственных нужд, он открывал большие экономические возможности для корпоративных и частных инициатив, чье участие до недавнего времени казалось нерентабельным и невозможным, а потому было немыслимым для составителей документа. Важной вехой в освоении Антарктики стала прокладка в 2038 году трансконтинентальной монорельсовой дороги из Канберры через…

– Пропустить…

– Несмотря на то, что проект оказался убыточным, он позволил реализовать принципиально новые и прогрессивные технологии управления транспортом, а также привел к буму корпоративного освоения Антарктиды…

– Мне это не интересно, – прервал Мухаррам экскурсионную программу.

– На территории Антарктиды не существует государства в том смысле, в каком его описывает устав ООН. На территории континента нет единой нации-государства, всенародно избираемого демократичного правительства и органов законодательной власти. Верховное управление территорией осуществляет Антарктический консорциум, возглавляемый управляющей корпорацией, выигрывающей контракт на управление в тендере сроком на 5 лет.

– Выключить! Пропустить! – наперебой высказал пожелания Мухаррам, но программа продолжала зачитывать обязательный блок.

– В настоящее время контракт исполняет компания ООО «ЛК-Революционные решения». Участники Консорциума оказывают широкий спектр потребительских, промышленных, научно-исследовательских, образовательных, медицинских услуг, а также осуществляют охрану порядка и терроформирование. Также есть автономные корпорации, осуществляющие исследования и строительство ряда геоинженерных сооружений, функционирующие по особым предписаниям и разрешениям, но не подчиняющиеся напрямую ООО «ЛК-Революционные решения». Поскольку на территории Антарктиды нет национального правительства, нет и обязательных для всех законов. Вместо этого действует система корпоративных правил и предписаний, обязательных для исполнения. Чтобы ознакомиться с последними изменениями в Правилах, пожалуйста, обновите свою информационную базу во внешней памяти.

Появилась административная карта. Континент по всем показателям делился на восточную и западную части. Восточная Антарктида – территории в виде полукруга от Протектората Королевы Мод до Протектората Уилкса, включающие плато Советское и одноименный муниципалитет. В геологическом смысле то была достаточно ровная возвышенность, сходящая к относительно ровному побережью. Самые большие города здесь составляли максимум десять тысяч человек, зато на ней располагалось большое количество заводов тяжелой, легкой и пищевой промышленности, а также научных и образовательных центров, сконцентрированных в основном на побережье.

Западная Антарктида представляла собой геологически сложное образование, тянущееся от шельфового ледника Росса до Антарктического полуострова, врезающегося кривым ножом в Южный океан и тянущегося в сторону Южной Америки, а также расположенного восточнее ледника Фильхнера. Здесь располагался огромный даже по европейским меркам континентополис, состоящий из городов-кластеров, связанных паутиной высокоскоростных шоссейных и железнодорожных магистралей. Центр этого метагорода находился у основания «ножа» – в провинции Эльсуорта – и частично выходил на плато Холлик-Кеньон. Отдельные метастазы города выносились далеко за пределы этой территории в сторону провинции Мэри Бэрд и плато Рокфеллер. Собственно, это и был центр корпоративной и общественной жизни Антарктиды.

Мухаррам выпрямил ноги и вытянулся на татами вдоль купе, едва не задев головой декоративный бонсай, стоявший на небольшом обеденном столике прямо под окном. От толчка закачалась и узкая высокая миска с клюквой в сахаре, стоящая на столике рядом.

Смотреть на белую пелену ему не хотелось, поэтому он поправил деревце, не поворачиваясь к нему лицом, а другой рукой открыл виртуальный дневник, в который записывал последнее время не те дела, что должен сделать, а те, что не хотел бы забыть совершить напоследок. Список оказался внушительным: так всегда бывает, когда неожиданно узнаешь, что у тебя не так много времени привести дела в порядок.

Седьмым пунктом числились три буквы – Ф. А. Р. Несколько минут он пытался найти аргументы отложить звонок, а потом решил, что если и можно тратить время на разговоры с женой, то оно непременно должно быть нерабочим. В сервисах спирали Мухаррам нашел адресную книгу регистраций и с удивлением обнаружил, что Фелиция Анна Ратио изменила своим привычкам и не переехала на новое место жительства, хотя прошло уже почти полтора года.

Несколько секунд после вызова ничего не происходило. Возможно, это было связано с ненадежностью бесплатных локальных сетей. Потом связь восстановилась, и нейролинк, затемнив помещение купе, спроецировал в визуально увеличенном на пять метров во все стороны пространстве проекцию женщины лет двадцати пяти за письменным столом. Крышка стола – проектный бокс – хранила причудливые геометрические конструкции, служившие прообразом будущего произведения искусства.

Фелиция была видна лежавшему Шухрату лишь отчасти. Оставив свое проектирование, она взялась за дальний край стола и потянулась, привстав со стула, чтобы разглядеть абонента. Увидав распластанного на полу мужа, покачала головой:

– Каждый раз, как мы с тобой общаемся, ты падаешь все ниже и ниже, – рассмеялась она. – Вернулся из своих индокитаев?

– Это был Кашмир. Намного северо-западнее.

– В новостях постоянно об этом говорят. То что-то взорвалось, то взяли заложников. Сплошной кошмар, а не Кашмир. Редактора буквы перепутали! Я звонила маме в Милан, та вся в слезах. Ребенка показали без руки, собаку мертвую со щенятами, и у нее глаза третий день на мокром месте. Какой-то ужас творится.

– Мне можешь не рассказывать, – задумчиво пробормотал Мухаррам. – Я же там был…

– И чем все закончится?

– Бесконечным бардаком, как и во всех этих «новых демократиях». Сперва сепаратисты убивают правительственные войска и требуют независимости, в регион вводят миротворческий контингент, он принуждает правительство согласиться на референдум, боевики, которые ничего не умеют, кроме войны, начинают делить власть и отстреливать друг друга и миротворцев. Сейчас мое начальство объявило там режим КТО…

– КТО?

– Режим контртеррористической операции – КТО. Хотя КТО там виноват, и так всем известно. Надо объявлять режим ГДЕ, а на это мозгов у миропринудителей не хватает. Не хочу обсуждать. Расскажи лучше, что ты делаешь?

Фелиция встала из-за стола, приложила ладони к проекционному боксу, а потом подняла их и потрясла в воздухе. Над столом появилась картинка, равная площади крышки стола. На ней виднелись трехмерные структуры, в которых угадывались причудливые готические узоры XIV века в современной аранжировке.

– В Брисбене через два месяца состоится встреча Клуба Тринадцати. Ну знаешь, сходка этих самых богатых людей мира. Они обсуждают, куда дальше двигаться мировой экономике, а под конец собрания публично уничтожают что-нибудь самое ценное, что есть в мире. В прошлый раз они в Фессалониках сожгли полсотни полотен русских и европейских художников. В основном классику – импрессионистов. В этот раз будут уничтожать чистую воду. Выливать в океан. Хотят, чтобы заседание их клуба украшали монументальные композиции из гранита, чья поверхность переливалась бы волнами, как поверхность воды. Я уже придумала, как создать динамичную поверхность камня. Сейчас сижу и никак не могу создать такую память вещества, чтобы после колебаний структура снова приходила к гомеостатическому состоянию. Уже пятый день моделирую, структура растекается и не держит форму.

– У тебя все получится, я уверен…

– Да я знаю, что получится. Только это все сложно дается.

Мухаррам поднялся с пола и сделал несколько шагов в сторону Фелиции. В углу зрения запульсировал круг с вписанным в него треугольником и восклицательным знаком: близость материального препятствия. Он остановился и засунул руки в карманы, разглядывая проекцию скульптуры Ратио.

– Нам надо наконец увидеться, – произнес он. – Я приезжаю в Антарктику уже третий раз, а мы все никак не встретимся вживую. Статистически для брака это не очень нормально.

– Технически мы не женаты, – ответила Фелиция. – Мы находимся в соглашении о гражданском партнерстве. Так что мы правил Антарктики не нарушаем. Но я давно тебе предлагала встретиться. Ты вечно занятой, катаешься по красным зонам, вечно кого-то спасаешь. Это только кажется, что мы сделали технологический шаг вперед, можем за три часа долететь до любой точки мира, можем войти в тур-капсулу и загрузиться в тело аватара на другом краю света. А на самом деле мы живем в трех кварталах друг от друга и не можем посидеть в кафе.

– В этот раз мы все исправим, я уверен.

– Сколько мы женаты? – переспросила Фелиция. – Лет шесть?

– Около того.

– В любом случае, не переживай по этому поводу. Я ведь уже была замужем, и свобода для меня также очень важна.

– Ты постоянно уклоняешься от ответа, когда я тебя спрашиваю о первом муже.

– У меня от тебя нет никаких секретов. Просто хорошо подумай, хочешь ли ты знать о чем-то. А то вдруг выяснится, что я его убила и во льду закопала, что ты тогда будешь делать? – Она повеселела и игриво крутанула проекцию скульптуры так, что та обратилась в юлу.

Рядом с Фелицией появилось изображение проводницы. Она улыбнулась Мухарраму и сообщила о том, что поезд прибывает на станцию Шеклтон. Это небольшой городок астрофизиков преимущественно ближневосточного происхождения, работающих по лицензии корпорации «Шанмасаа». Это не его остановка, но выйти подышать свежим воздухом южного континента он планировал с того момента, как поезд поднялся со дна Австрало-Антарктической котловины и вынырнул на берег.

– Я хотела бы поделиться с тобой одной мыслью. Мой друг Чэнь Фукан, о котором я тебе рассказывала, создает небольшую фирму, – затараторила Фелиция, словно что-то почувствовав. – У меня есть замечательная бизнес-идея. Ты знал, что почти девяносто процентов «отменщиков» кончают с собой до стасорокалетия? Мы считали, что, если отменить смерть, человек будет жить и развивать в себе новые таланты. На самом деле он устает и жить ему становится неинтересно. Он уже все видел и все прочувствовал. Причем неважно, заменил «отменщик» свое тело на искусственное или медикаментозно отменил старение. Результат одинаков. Я думаю, если купировать эмоциональный опыт, интерес к жизни снова появится. Это как снова прочесть книгу, которая тебе понравилась, если ты стер у себя эмоциональные воспоминания о первом прочтении. Чэнь сейчас пробивает лицензию в Вернадске. Будем разрабатывать эмоциональный нейропатч. Я хотела бы выслушать твое мнение.

– Подумаем. Не знаю. Если у кого-то в жизни один сплошной балаган, тот не устает жить. Скучно тем, у кого ничего не происходит, те и к сорока готовы себе мозги вытрясти. Я позвоню, когда прибуду в Фильхнербург, – ответил Мухаррам.

– Целую…

Переговорная проекция растворилась, и Мухаррам вернулся в свое тесное выполненное в японском традиционном стиле купе. Он сел на татами и уперся руками в бедра, пытаясь сконцентрироваться. До прибытия в Шеклтон оставалось двадцать минут. Он поднял глаза к потолку. На дорожной полке лежал рюкзак. В одном отделении арктическая куртка, в другом – рубашки, носки, сухой паек, документы, подарочная фляжка с логотипом ООН и разобранная трехсекционная поперечная флейта системы Бема с закрытыми клапанами не в линию из композитных полимеров.

Мухаррам достал инструмент, неторопливо собрал его воедино, вобрал в легкие побольше воздуха и приложил к губам головку «Faulisi», изготовленную отдельно от флейты. Из инструмента потекли звуки открывающей темы «L’apocalypse Des Animaux» Вангелиса в измененной версии, специально для духовых инструментов. Каждый раз, когда он играл, он чувствовал связь с теми людьми, с которыми ее, казалось, утрачивал. И прежде всего, с отцом.

Он проехал Шеклтон, не выходя во время остановки на перрон. Просто заказал нихонсю, вареную кукурузу и некоторые природные стимуляторы, чтобы не погружаться в депрессию по прибытии в Белый город. Потом он уснул. Возможно, из-за музыкальных упражнений или от навязчивых мыслей, которые стали донимать его после Кашмира, – но во сне ему снова явилась Мария. Ее холодный покойный образ не соответствовал тем живым глазам, что он помнил.

Центральной монорельсовой станцией Фильхнербурга являлся вокзал имени Синъитиро Накамуры. Многие объекты в Антарктике имели японское происхождение. Социальный японский кризис, вызванный резко стареющим населением и политическим отказом от массового привлечения иммигрантов иного культурного происхождения, привел к тому, что резервы потенциальных реэмигрантов японского происхождения на Гавайях, в Корее, США, Китае и островах Океании к сороковым годам закончились. Промышленность нуждалась в новых рабочих руках, которые не могли обеспечить демографические условия Японии. Многие корпорации рассмотрели альтернативы такого развития событий и с самого начала XXI века стали постепенно менять место дислокации, вывозя активы в США, Австралию, Азию и Россию. Открытие для экономического сообщества Антарктиды дало беспрецедентные возможности развития, это отразилось и в наименованиях территорий и инфраструктурных объектов.

На платформе оказалось не столь холодно, но зато значительно многолюднее, чем обычно. Вокзал проектировали так, чтобы избежать транспортного коллапса, и сейчас стало очевидно, что проектировщики рассчитали все правильно. Любой одноуровневый вокзал в старых столицах XX века был бы парализован наплывом такого количества встречающих, отбывающих, прибывающих и разного рода беженцев с южноамериканского континента.

Антарктический консорциум принимал беженцев из красных зон, если ООН находило возможности за это платить. Размещали их обычно в восточной Антарктике в городах-поселениях, где требовались низкоквалифицированные работники, способные трудиться за сборочным столом в тех фирмах, которые не могли приобрести лицензии на наноассемблерную сборку и платить за безопасность этих процессов. На дальних путях как раз стояли поезда из Бразилии, откуда миллионами эвакуировали людей. Последствия гражданской войны. Доступ к их платформам был перекрыт транспортным маршрутизатором, так что оставалось только смотреть через стеклянный полупрозрачный забор на их изможденные лица и сухие, потрескавшиеся от ветра руки.

Около трети людей носили маски. Раньше климат на континенте был значительно суровее, и людям приходилось закрывать лицо от ледяного ветра и снега, но теперь, когда повсеместно внедрялись системы геотермального контроля климата, особая нужда в масках отпала. Часть людей продолжала их покупать и носить для удовольствия или из субкультурных соображений.

Личность человека в условиях тотального контроля информации остается единственной подлинной свободой. Попадая в поле зрения видеокамер тысячи раз в день, человек утрачивает и ее. Сохранение тайны личности органично ведет к сохранению своих биометрических данных от средств электронного распознавания и контроля, сокращая оперативные возможности и повышая шанс быть неузнанной переменной в толпе.

Шухрат Мухаррам отошел в сторону, протиснулся между ларьками. В одном из них продавали миниатюрные спирали, и проекционная вывеска сообщала, что они «заряжены от больших спиралей» специально для туристов и отбывающих. Другой оказался автоматическим – в нем продавалась электроника, а бегущая новостная строка сообщала о том, что на границе между Мексикой и Калифорнийской республикой снова возобновились провокации.

Мухаррам вывернул наизнанку свою зеленую куртку-перевертыш, так что та стала оранжевой – цвет одежды большинства местного населения. Чтобы не привлекать внимания, он дождался проходящей мимо ларьков большой группы штрейкбрехеров и пристроился к ним.

На подходах к терминалам он отделился от процессии и направился к дальним пропускным пунктам, расположенным слева, где кучковалось меньше народу. Столпотворение не давало возможности оглядеться и тем более не способствовало маневрам, если что-то пойдет не так.

На терминале, проверив документы и завизировав прибытие, его направили в бокс 7А для получения багажа. Когда Шухрат вошел в помещение, следом через уже закрывающиеся створчатые двери протиснулись еще два человека. Ощущая преследование, Мухаррам медленно вынул из внутреннего кармана авторучку. Из всего, что можно было бы использовать как оружие, ему сейчас оказалось доступно только это.

– Успокойтесь! – произнес настойчивый, но внутренне неуверенный женский голос. – Мы здесь не для того, чтобы выяснять правду в кулачном бою.

Мухаррам развернулся. Перед ним стояли женщина и мужчина в форме «A-Security», местной корпоративной полиции. Он не почувствовал в них зла, хотя те и пытались выглядеть нарочито недружественно. Женщина была довольно посредственной, в которой и добрые и злые мотивы сочетались на уровне статистического большинства. Во всяком случае, об этом говорил ее образ: манера держаться, взгляд, настрой. Мужчина показался Шухрату светлым человеком, не ориентированным на подлость. Но все эти ощущения были субъективны.

Мужчина что-то держал в руках. Вернее, он что-то скрывал в прижатой к бедру ладони, хотя неопытным взглядом заметить это вряд ли удалось бы. Женщина слегка приподняла руки, показывая, что не имеет оружия, что, впрочем, не успокоило псевдотуриста. Шухрат незаметно спрятал авторучку в манжете, а потом и вовсе убрал руку в карман, где освободил свое импровизированное оружие от колпачка.

– Шухрат Мухаррам, вы должны немедленно покинуть Антарктиду. Наша страна не входит в компетенцию ООН, и ваши полномочия тут не действительны…

– Мы знакомы? – перебил Мухаррам.

Мужчина щелкнул пальцами. Справа от него появилась проекция поддельных проездных документов, которыми пользовался Шухрат, увеличенных в десять раз. Вокруг заполнения основных граф появились предательские пометки о внесенных правках.

– Маркус Алиенде… Очень смешно! – произнес он.

Стукнув указательным пальцем по проекции, он изменил ее. Теперь на документах появились подлинные данные Мухаррама. Во всяком случае те, что были в общественном доступе в глобальных компьютерных сетях. Так называемый социальный профиль. Ничего секретного относительно его работы там не хранилось, но кто обучен распознавать ложь, тот все правильно поймет. Стандартная легенда.

В углу зрения Мухаррама висел ненавязчивый блок с социальными функциями. Он спокойно левой рукой коснулся окна службы социального профиля. Над девушкой загорелся ярлычок «Ариадна Димитриадис, возраст – 29 лет, пол – женский, национальность – не указана, уникод 774—937—520—002, место рождения – Фильхнербург, Антарктида, политические взгляды – индифферентные, религиозные взгляды – умеренное язычество, сексуальная ориентация – би, семейное положение – не замужем, дети – участие в проекте In Virtum…», над парнем тоже появился ярлычок, но он Шухрата интересовал меньше.

– Почему все местные такие нахальные? – пробормотал Мухаррам. – Не только у вас тут, в глыбе льда, везде местные такие. Сплошной снобизм и ханжество.

– Пожалуйста, покиньте континент ближайшим рейсом! Антарктика вне вашей юрисдикции! – повторила Ариадна, но на этот раз в ее голосе не было прежней настойчивости.

– Я тут нахожусь по мандату ООН…

– На территориях южнее шестидесятого градуса ни одно государство и ни одна международная организация не имеет никаких прав. ООН – это организация, учрежденная национальными государствами, по Договору об Антарктике 1959 года она не имеет права исполнять здесь свои функции. Все есть в преамбуле.

– Я преследую группу лиц, подозреваемых в международной террористической деятельности, вам придется смириться. Террористическая деятельность подозреваемых имеет признаки международности, а территория Антарктиды управляется международными законами на основании конвенций. Статья первая Договора. «Антарктика используется только в мирных целях». Я обеспечиваю этот мир…

– Наши законы они не нарушали, – парировала Ариадна.

– Зато наши нарушали. И у меня есть постановление на арест подозреваемых вне зависимости от ваших с ними отношений. – Мухаррам поднял руку, на его ладони появился защищенный цифровой подписью документ.

Девушка хотела что-то возразить, но ее спутник жестом остановил ее. Повисла непродолжительная пауза.

Мухаррам жестом увеличил ярлычок социального профиля второго сотрудника «A-Security», но и без дополнительной информации о нем можно много что сказать по одному только внешнему виду. Немного смугловатая кожа говорила как о смешанном расовом происхождении, так и о неудачных кибернетических расширениях. Ростом он был выше Ариадны и держался увереннее, но также показывал и то, что он ее подчиненный и его это не смущает. «Джамал Карлос Мартинес, возраст – 25 лет, пол – мужской, национальность – не указана, уникод 683—555—558—291, место рождения – Фильхнербург, Антарктида, политические взгляды – умеренный гуманизм, религиозные взгляды – индифферентные, сексуальная ориентация – гетеро, семейное положение – женат, дети – нет…»

Ислам последние тридцать лет получил широкое распространение в Латинской Америке, это даже стало причиной для серии этноконфессиональных конфликтов на континенте. Однако до этого дня Мухарраму не доводилось видеть своими глазами латиноамериканца-мусульманина новой генерации. Скорее всего, Джамал был потомком беженцев из Южной Америки, когда первые латиноамериканцы-мусульмане на севере континента подвергались гонениям и социальному остракизму.

То, что потомок мусульман-беженцев лучше своих родителей понял прелести Прекрасного нового мира, очевидно. Религиозные взгляды, указанные как «индифферентные», говорят о том, что он не разделяет веры отцов, равно как и то, что он пошел на технологические расширения тела, ревностно осуждаемые монотеистическими религиями. Качество приращений оказалось плохим, но так как это все, что он мог себе позволить, от них пришлось отказаться. Эти действия, скорее всего, стали причинами многих семейных конфликтов, а отсутствие поддержки семьи и, следовательно, качества образования, которое он мог купить, вынудили его трудоустраиваться в те корпорации, которые участвовали в охране общественного порядка.

– Он прав, – произнес наконец Мартинес. – Пусть mercenario действует по своим каналам, мы станем действовать по своим. И будем наблюдать за тобой. Нам не нравится, что присылают «мокрушников», поэтому не выходи за рамки. Наши Правила довольно суровы к тем, кто их нарушает.

Мухаррам рассмеялся. Латиноамериканец так характерно выговаривал некоторые статусные выражения, что встроенный в нейролинк переводчик голоса не распознавал их как кодифицированные слова и оставлял без изменений. Возможно, Джамал и утратил связь с конфессией, но все же умышленно подчеркивал свое этническое происхождение.

– Я вряд ли позволю мешать мне работать.

– Наоборот, мы думаем, как помочь, – вмешалась Ариадна. – Если ты не станешь переходить границы, мы будем очень полезны друг другу. Прокатимся?

– Куда?

– Ты же планируешь с чего-то начать?

Мартинес жестом пригласил идти за ним и вышел. Следом помещение покинула и Ариадна. Мухаррам поднял выехавшую по конвейеру дорожную сумку. Он планировал бежать и уже хотел запросить у сервис-центра вокзала схему входов и выходов, но вспомнил, что, согласно принятой в прошлом году редакции Правил, люди, вступающие во взаимодействие, включаются в персональную локальную сеть между участниками коммуникации. Люди видели одни и те же виртуальные объекты одинаково, что помогало избежать конфликтов. Службы безопасности могли навязывать участие в такой локальной сети и принимать любые когнитивные паттерны преследуемого – от вида из глаз до всей поступавшей через его нейролинк информации.

Взвалив сумку на плечо, он вышел через единственную дверь бокса. Димитриадис оказалась слева от него, ее подчиненный сзади. Видимо, контролировал, чтобы их персона нон грата не выкинула какой-нибудь фокус.

На полу появилась проекционная линия, ведущая дальше по коридору. В двадцати метрах она сворачивала вправо и указывала на площадку для электрокаров. Все строение и пятиметровая башня позади вокзала являлись частью огромной восьмиуровневой подземной парковки, полностью автоматизированной и подающей помещенные в ротор вертикального хранения машины пользователей.

Когда Джамал вызвал из автопарковки служебный электрокар, подъемник прокрутил транспортный лифт, выбрал один автомобиль и поставил его на площадку – четырехместная машина не самой последней модели, но отличающаяся удивительным изяществом линий, которые одновременно делали ее и современной, и ретростильной.

Джамал Карлос Мартинес сел за руль, девушка выбрала заднее сиденье, а Мухаррам кинул назад сумку и рюкзак, а сам поместился на место справа от водителя. Автоматика подключила электрокар к локальной сети автомагистрали, вывела машину с парковочной площадки, соединила транспорт токоприемником с постоянным током, идущим по дорожному полотну, и запустила двигатель. Уже через две минуты автомобиль мчался на юг от вокзала Синъитиро Накамуры на скорости около трехсот километров в час по циркумполярному шоссе.

Когда электрокар выехал за границы плотной застройки, Джамал развернул на лобовом стекле детальную проекцию южного района Фильхнербурга – Новый Уитмор, на которую были нанесены новые отметки.