Двор элитного дома, в котором жил Ройзман, был до отказа забит автомобилями. Парень лихорадочно огляделся по сторонам, пытаясь вспомнить номер какой-нибудь службы такси. Как назло, все они, даже те, рекламные компании которых он лично проводил, начисто вылетели из головы. Он бросился к выезду на проспект, и в тот же момент во двор въехал серебристый «пежо» с желтыми полосами по бокам. Авессалом замахал руками и бросился наперерез. «Пежо» резко затормозил. Парень, едва не ударившись о передний бампер, обежал автомобиль и рванул дверцу.

– Пожалуйста, в «Граффити»! Это на Калинина, знаете?!

Водитель, бледный тип с водянистыми глазами, недовольно посмотрел на него.

– Я не работаю. Не видишь, шашки не горят!

Авессалом поднял глаза – действительно, фонарь с шашечками на крыше автомобиля был выключен.

– Ну я вас очень прошу! Это вопрос жизни и смерти! – затараторил он. – Там девушке плохо!

– А я что, доктор? – таксист отвернулся. – У меня ужин.

– Ну пожалуйста! Поймите, мне очень-очень нужно! Я заплачу, сколько скажете!

Таксист глянул на часы и потер щетину.

– Пожалуйста!

– Садись, – водитель запустил счетчик.

– Спасибо! – Авессалом втиснулся на переднее сиденье и захлопнул дверь.

– Счетчик оплатишь, плюс сверху столько же, понял?

– Понял, понял, согласен! Ну, поехали же!

Всю дорогу таксист угрюмо молчал, изредка поглядывая на часы. Лишь свернув в переулок и едва не столкнувшись с серым джипом, отъезжающим от клуба, разразился отборной бранью. Авессалом, не дожидаясь, пока кто-то из водителей уступит и даст проехать другому, швырнул нужную сумму и выпрыгнул из машины.

– Тебе чего, парень? – молодой мускулистый охранник, один из тех, что удерживал его во время стычки с поэтом несколько часов назад, преградил ему путь. – Он давно уже ушел.

– Девушка! – Авессалом тяжело дышал – он пробежал несколько сотен метров от перекрестка до клуба с огромной для себя скоростью. – Моя девушка! Ее было плохо, я звонил!

– А, так это был ты? Она тоже ушла.

– Что?! Как ушла? Когда?

– Да минуту назад. Тут какой-то парень был – он оказался врачом. Привел ее в чувство, так что «скорая» не понадобилась. А потом они вместе уехали.

– Уехали… – механически повторил Авессалом.

– Да вот только что. На его джипе.

– А что за парень? – где-то глубоко в сознании парня еще робко таилась надежда на чудо. Но чуда не случилось.

– Здоровый такой, в темной рубашке. В углу сидел один.

– Твою мать! – Авессалом бросился к выходу. У двери на улицу резко затормозил и снова подбежал к охраннику. – Телефон! Где ее телефон?!

– Я отдал ей, – Охранник проводил глазами парня, который снова развернулся и выскочил на улицу, едва не разбив стеклянную дверь. – Придурок… – пробормотал он, взяв на заметку никогда больше не пускать этого сумасшедшего в клуб.

Серебристый «пежо» стоял у входа в «Граффити» с включенным фонарем. Очевидно, таксист решил прихватить с собой кого-то из посетителей, которые уже начинали потихоньку расходиться.

– Заработать хочешь? – Авессалом рванул дверцу и ввалился на сиденье.

Таксист подозрительно посмотрел на взъерошенного парня с безумными глазами. Авессалом вытащил из портфеля электронный планшет.

– Он твой, если догоним тот джип, в который ты чуть не врезался!

Водитель бросил взгляд на планшет – тот явно стоил несколько сотен долларов – и, ухмыльнувшись, запустил двигатель.

– Он к проспекту поехал, – процедил он, выруливая со стоянки. – Там или направо или налево, не угадать. Если повезет – завязнет на светофорах. Тогда нагоним.

Авессалом молча кивал, вцепившись рукой в ручку над дверью. «Пежо» сердито повизгивал на резких поворотах, но дорогу держал уверенно. Проскочив несколько переулков, они понеслись вдоль сквера.

– Вон он! – закричал Авессалом.

Джип, мигая правым поворотом, вырулил на проспект Независимости. До него оставалось еще метров пятьсот, а светофор уже отсчитывал последние секунды зеленого сигнала.

– Не успеем! Застрянем на красном!

Таксист снова бросил взгляд на часы и молча вдавил педаль газа в пол. Последний раз моргнул зеленый, потом желтый, еще и еще. Красного не было – светофор перешел на ночной режим. «Пежо» на полном ходу проскочил перекресток и, повернув направо, вклинился в поток машин. Напряженно вглядываясь в вереницы красных огней несущихся перед ними автомобилей, Авессалом вытащил смартфон и, зайдя в раздел «звонки», нажал на номер Лены.

– Привет! – Лена ответила после первого же гудка.

– Лена! – заорал в трубку парень. – Лена, это я! С тобой все в порядке?!

– …Это Лена, – девушка продолжала говорить, не обращая внимания на его крики. Кроме ее голоса в трубке звучала музыка и шум голосов. – Я очень надеюсь, что это ты. Слушай, тут происходит что-то непонятное… Этот парень в углу, он как-то странно смотрит на меня. Я даже боюсь его немного. И с телефоном беда – не могу ни позвонить, ни эсэмэс отправить. Только голосовая почта работает, так вот я решила надиктовать автооветчик. Очень надеюсь, позвонишь ты, а не бабушка – это будет катастрофа! – девушка засмеялась, но смех получился нервным.

Авессалом, сжав трубку, жадно вслушивался в каждое слово девушки.

– Может быть, ты заберешь меня? – продолжала Лена. – Ну, чуть позже, когда освободишься. А то мне как-то жутковато идти одной. Глупости, конечно, но… Ой! Он поднялся и идет сюда! – громко зашептала она в трубку. – Пожалуйста-пожалуйста, любимый, приезжай скорее! Забери меня…

Голос пропал, и тут же прозвучал сигнал, после которого в обычном случае нужно было бы наговорить ответ. Авессалом прервал звонок и зажмурился. Как он мог? За весь вечер он ни разу не вспомнил о Лене. А ведь он оставил ее одну в баре с этим страшным парнем, которого и сам боялся! Так, надо успокоиться… Она надиктовала это сообщение, когда была в баре. А потом, по словам охранника, сама села в машину. Значит, она жива – это главное. И как только джип остановится, он тут же вызовет милицию. А там будь что будет.

– Догоняем, – сказал таксист. – Что дальше?

– Держись чуть позади.

– Он, похоже, из города выехать хочет. В сторону Гродно.

Авессалом промолчал. Он надеялся, что джип свернет куда-то во дворы новостроек в районе Каменной Горки. Джип не свернул. Вслед за ним они выехали из Минска и понеслись по ночной трассе М6. Парень почувствовал прилив страха. Он не представлял, как долго может длиться эта погоня и захочет ли незнакомый таксист ее продолжать.

– Послушайте… – он обернулся к водителю.

– Сворачивает.

– Что? – не понял Авессалом.

– Сворачивает твой джип.

Авессалом посмотрел вперед. Джип действительно притормозил и, повернув налево с трассы на проселочную дорогу, скрылся в лесу.

– Давай за ним, только выключи фары, – сказал Авессалом.

Однако таксист остановился у поворота.

– Дальше не поеду.

– Что значит не поеду? – опешил парень. – Мы же договорились.

– А то и значит. У меня не трактор. Дальше сам, если хочешь.

Авессалом, скрипнув зубами, выбрался из машины, оставив таксисту планшет. «Пежо» рванул с места и, развернувшись, понесся обратно в город.

– Урод! – пробормотал парень и побежал в лес.

Фонари джипа виднелись вдалеке. Он ехал достаточно медленно, подпрыгивая на ухабах, но Авессалом все равно отставал. Он уже начал задыхаться, мысленно проклиная свою сидячую работу, когда джип внезапно остановился. Спустя мгновение фонари погасли. Парень, собрав остатки сил, бросился вперед.

Огромный каменный особняк, типичный образчик новостроя последних лет, темной массой возвышался над очищенной от деревьев поляной. Дом стоял в стороне от других, менее масштабных строений, мрачно отражая сгустившиеся сумерки неосвещенными окнами. Он казался бы совершенно необитаемым, если бы не джип, припаркованный у крыльца. Авессалом осмотрелся. С одной стороны деревья вплотную подступали к углу дома. Парень пригнулся и осторожно двинулся вдоль кромки леса.

Добравшись до цели, он остановился и прислушался. Со стороны автострады доносился едва различимый гул проносящихся мимо грузовиков. В это время в забранном решеткой окне первого этажа мелькнул огонек. Авессалом прижался к стволу дерева, лихорадочно соображая, что делать дальше. Наконец решился, бесшумно пересек несколько метров, отделяющих его от дома, и, ухватившись руками за прутья оконной решетки, заглянул внутрь. Лена, опустив голову, сидела на стуле, глядя в одну точку. Руки ее, сведенные за спиной, были связаны веревкой.

Усилием воли Авессалом подавил в себе желание заорать изо всех сил. Он спрыгнул на землю и дрожащими руками вытащил из кармана телефон. Включил экран, торопливо провел пальцем, пытаясь изобразить рисунок разблокировки. Ошибся, провел еще раз и снова ошибся. Наконец с третьего раза, начертив нужную фигуру, вошел в меню звонков и набрал 102. Однако нажать на вызов не успел – кто-то ударил его по руке, и смартфон разлетелся на куски, ударившись о стену.

– Я же сказал, никакой милиции!

– Валера?! – Авессалом ошеломленно уставился на Ройзмана, стоявшего рядом с ним.

– А ты молодец, Сева, – Ройзман мрачно посмотрел на него. – Прибыл точно в срок. Я в тебе не ошибся.

– Не ошибся? О чем ты?

Вспыхнувшие фонари осветили площадку возле дома. Авессалом попятился назад и, резко развернувшись, бросился к лесу, но, не сделав и двух шагов, врезался в кого-то. Парень поднял глаза и встретился взглядом с таксистом. Тот широко ухмыльнулся. На миг Авессалому показалось, что зубы таксиста были какими-то неестественно острыми. В этот момент его сильно ударили по затылку.

«…Тум-м… серпентес… Тум-м… оменум…»

…Тум-м… серпентес… Тум-м… оменум
…Тум-м… серпентес… Тум-м… нипулос…

Сознание возвращалось к нему медленно. В голове гудело от ударов пульса, отдающих прямо в виски. В промежутках между ударами он слышал голоса, читающие молитву на непонятном языке. Молитва ему даже сначала понравилась. Звук голосов приятно обволакивал.

Анима серпентес ин манипулос грантис оменум
Анима серпентес ин манипулос морт оменум
Анима серпентес ин археос морт оменум
Анима ангеликум ин манипулос виверум оменум!

Голоса становились всё громче. Какой странный сон… Приятный и пугающий одновременно. Почему только во сне так болят шея и руки? Авессалом пошевелился и тут же застонал от резкой боли в затылке. Молитва стихла, лишь окончания слов на мгновение откликнулись небольшим эхом. В наступившей тишине отчетливо прозвучал голос, который он меньше всего ожидал услышать.

– Мой дорогой господин Томашевич! Как я и обещал, мы встретились весьма скоро.

Авессалом открыл глаза. Сигизмунд Павлович, живой и, похоже, совершенно невредимый стоял прямо перед ним, приветливо улыбаясь. На нем был красный шелковый плащ, доходящий до самого пола. Авессалом не удержался и быстро взглянул на грудь несостоявшегося ресторатора. Убедившись в отсутствии торчащего кинжала, судорожно дернулся и с ужасом понял, что совершенно не может пошевелиться. Он завертел головой, несмотря на боль, и, несколько раз оглянувшись, понял, что стоит, привязанный тонкой, но очень прочной веревкой к каменному кресту. Люди в серых плащах с капюшонами, которые полностью скрывали их лица, окружали его.

– Вы, безусловно, удивлены, но боюсь, у меня совершенно нет времени все вам объяснять. Скажу лишь, что со своей задачей в этой филигранно разыгранной партии вы справились на «отлично». Уверен, вы и сами смогли бы гордиться своей ролью, – лицо Сигизмунда Павловича стало серьезным. – При других обстоятельствах… – он обернулся к массивной двери. – Введите Предназначенную!

Сердце Авессалома успело ударить не меньше пяти раз. Потом дверь открылась. На Лене была та же одежда, в которой она была в «Граффити». Две закутанные в серое фигуры вели ее под руки, хотя в этом не было нужды – Лена не сопротивлялась. Глаза ее, остекленелые и неподвижные, смотрели в одну точку позади Авессалома. Ройзман, вошедший в комнату сразу за ними, был также одет в серый плащ. Лицо его было непривычно серьезным и хмурым.

– Валера, что происходит? Что это все значит?! – взгляд Авессалома лихорадочно метался от Лены к Ройзману. – Валера! Лена!

– Успокойтесь, господин Томашевич и не пытайтесь вырываться, – Сигизмунд Павлович резким движением накинул капюшон плаща на голову. – Все пройдет очень быстро.

– Анима серпентес ин манипулос грантис оменум!

Авессалом почувствовал, как у него зашевелились волосы.

– Анима серпентес ин манипулос морт оменум!

Каменные плиты пола дрожали под ногами.

– Анима серпентес ин археос морт оменум
Анима ангеликум ин манипулос виверум оменум!

Серые фигуры протянули руки к кресту.

– Анима серпентес ин манипулос грантис оменум
Анима серпентес ин манипулос морт оменум
Анима серпентес ин археос морт оменум
Анима ангеликум ин манипулос виверу оменум!

– Сейчас!!! – зарычал Сигизмунд нечеловечески низким утробным голосом. Авессалома окатило волной отвратительного смрада, исходящего из-под капюшона.

– Искатель! Сейчас!!!

И в этот момент Авессалом сошел с ума. Он понял это отчетливо и ясно одной из двух половин своего сознания, которое вдруг разъединилось. Разумная и спокойная его часть вдруг отделилась от тела и уже со стороны, невозмутимо и как-то безучастно наблюдала за тем, как шеф Авессалома Валерий Ройзман подходит к девушке Лене. Как ухмыляется нечеловеческими, заостренными зубами и достает из складок плаща кинжал с кроваво-красным рубином на рукояти. Как серые фигуры, вскинув руки вверх, выкрикивают слова молитвы, и от этого воздух в комнате становится жестким и наэлектризованным. Как невидимая сила сотрясает стены дома, как дрожит каменный крест, к которому привязан сам Авессалом, молодой, но, судя по всему, уже бесперспективный рекламный менеджер. А его несостоявшийся клиент Сигизмунд Павлович протягивает к нему когтистую, покрытую уродливыми наростами лапу и хрипло выкрикивает заклинания. Как, словно в замедленной съемке, его шеф и лучший друг разрывает на его любимой девушке блузку. И с силой… по рукоятку… по самую покрытую изумительно тонкой работы резьбой рукоятку, всаживает кинжал в ее грудь.

Все части сознания парня снова объединились с болью и ужасом, сотрясающими его тело.

– Лена!!!

– Сева… – взгляд девушки вдруг стал осознанным. – Где мы?

Ройзман резко выдернул лезвие из груди жертвы. Лена всхлипнула, кашлянула сгустком крови и затихла, безвольно повиснув на руках закутанных в серые плащи аколитов. Бывший шеф Авессалома быстро выхватил у одного из них золотую чашу и подставил под струю крови, толчками вытекающую из груди девушки. Из лапы превратившегося в демона Сигизмунда вырвалась полыхнувшая зеленым молния и на несколько секунд окутала бьющегося на кресте Авессалома.

– О! Это действительно Единожды Рожденный! Ты не ошибся, Искатель! Ну же!

Демон-Искатель Ройзман одним прыжком подскочил к Авессалому и опрокинул ему на голову чашу с кровью.

– Шат'ур матар. Шат'ур катеш. Сикх ар матар. Мрит йор гатар! – взревел Сигизмунд.

– Шат'ур матар. Шат'ур катеш. Сикх ар матар. Мрит йор гатар! – вторили ему голоса аколитов, сливаясь в один безумный хор.

– ПУСТЬ ЭТО СВЕРШИТСЯ!!! – демон в красном шагнул к Авессалому. Глаза его сверкнули из-под капюшона дьявольским зеленым огнем.

Массивная входная дверь вдруг с грохотом сорвалась с петель, разбрызгав вокруг осколки кирпича и придавив к полу нескольких прислужников. Заклинания стихли, заглушенные стонами и хрипами корчащихся на земле.

– Я смотрю, шоу в самом разгаре? – в развороченном дверном проеме появилась фигура в старомодном свитере и вытертых джинсах. – А почему меня не пригласили?

Демон Ройзман вдруг отвратительно оскалился, сгорбился и метнул в гостя окровавленный кинжал. Но тот молниеносным движением перехватил его в полете за рукоять и, прыгнув вперед, всадил лезвие прямо в голову Валеры. Ройзман завизжал, захрипел, упал на колени. Гость вырвал кинжал и оттолкнул тело демона, рухнувшее и рассыпавшееся в прах от удара о каменный пол.

– Вульгарный трюк! – аколиты в серых плащах угрожающе двинулись к гостю, но застыли на месте, остановленные жестом предводителя. – К тому же абсолютно бесполезный!

Сигизмунд, снова принявший свой человеческий вид, резко выбросил руку вперед. Клинок, выхваченный неведомой силой из рук гостя, оказался в руке предводителя.

– Ты опоздал и не можешь ничего изменить. Единожды Рожденный уже наш! У тебя нет права вмешиваться! Убирайся вон!

– В самом деле? – гость усмехнулся и достал из-за пояса пистолет.

– Ты и вправду выжил из ума! – Сигизмунд Павлович презрительно расхохотался в лицо гостю. – Человеческое оружие бессильно против меня, глупец!

– Против тебя – да.

Поэт-пьяница из бара «Граффити» перевел взгляд на Авессалома.

– Но не против него!

Грохнул выстрел. Пуля вошла ослепленному вспышкой Авессалому в грудь. Ударила, придавила к кресту.

– Не-е-е-ет!!! – взревел Сигизмунд.

Задохнувшемуся от боли парню показалось, что его ударила молния, осветив искаженные ужасом лица аколитов, багровеющего от бешенства Сигизмунда и ухмыляющегося Гошу. А потом свет погас, и Авессалом перестал что-либо чувствовать. Вторая пуля вошла ему в голову.

***

– Кто ты? Кто ты?

– Я – это ты…

– Где ты? Где ты?

– У тебя внутри…

– Зачем, зачем ты?

– Жду до поры…

– Чего ты хочешь?

– Убить тебя!

Авессалом открыл глаза. В полутемном «Граффити» было непривычно тихо. Несколько мгновений он ошеломленно смотрел на ряд пустых столиков и стульев. Что-то было не так. И дело было даже не в полном отсутствии посетителей. Внезапно он понял – это копия! Это место было точной копией знаменитого клуба. Как будто искусный мастер тщательно и с любовью изготовил точно такую же мебель, скрупулезно повторив резцом каждую трещину и царапину. Раскрасил стены такими же рисунками, из-за которых «Граффити» и получил свое название. И все же Авессалом практически сразу понял, что это копия. Потому что мастер, ее изготовивший, был талантливее. Гораздо талантливее, чем автор оригинала…

– Очнулся? Это хорошо.

Авессалом вздрогнул и резко, так, что хрустнули шейные позвонки, обернулся. Темная фигура оторвалась от барной стойки и направилась прямо к нему.

– Да, похоже, очнулся, – Гоша поставил на стол два стакана с виски и вальяжно развалился на стуле напротив. – Как голова, не болит? – поинтересовался он, ухмыляясь.

– Ты! Это ты! Что происходит? Где Лена?! – Авессалом почувствовал, как его снова начинает охватывать ярость.

Гоша поморщился, потер рукой челюсть.

– Думаю, тебе лучше выпить. Для начала.

– Что за бред? Где я нахожусь? Ты только что в меня стрелял! Что происходит, черт тебя побери! – парень вскочил, чуть не опрокинув стул.

– Ну, допустим, это твое пожелание вряд ли осуществимо, – спокойно глядя снизу вверх на нависшего над ним Авессалома, проговорил Гоша. – Что касается остального, то все можно объяснить, но лишь после того, как ты опустишь свой зад обратно на стул, – парню показалось, что глаза поэта блеснули желтым. – И поверь, дружок, у меня нет никакого желания тут с тобой возиться. Так что заткнись и пей, пока я добрый, понятно?

– Что, черт возьми, здесь происходит? Кто ты такой? Где я нахожусь?! – заорал Авессалом неожиданно пронзительным фальцетом и отшвырнул в сторону выпивку.

Стаканы, пролетев несколько метров, со звоном врезались в стену. Несколько секунд Гоша угрюмо наблюдал за стекающей по разрисованной стене жидкостью, потом вздохнул и резко выбросил руку вперед. Севу с силой вдавило в сиденье стула. Гоша медленно сжал пальцы в кулак. Авессалом с ужасом почувствовал, что его челюсти и губы словно срослись. Выпучив глаза, словно глубоководная рыба, он не моргая уставился на поэта, ожидая самого худшего. Однако Гоша был невозмутим.

– Продолжаем разговор. Итак, полагаю, самое время объясниться, не так ли? Ты если что, кивни, понял или нет…

Авессалом несколько раз энергично кивнул.

– Вот и замечательно. Как ты, наверное, успел заметить, ты попал в довольно неприятную историю. Заметил ведь, да? – тот снова закивал. – И ты, конечно же, уверен, что все это ошибка, и ты ни в чем не виноват?

Авессалом замотал головой.

– Хорошо. Я смогу все объяснить, но при условии, что ты не будешь перебивать меня и бить посуду. Согласен?

Авессалом отчаянно закивал, подтверждая свое согласие. Невидимая сила, придавившая его, тут же исчезла, и парень снова обрел способность говорить. Впрочем, с этим он предусмотрительно решил повременить.

– Ты – Единожды Рожденный, Авессалом, нравится тебе это или нет, но это так, – Гоша небрежно откинулся на спинку стула. – Давно, еще в протобиблейские времена, и в мире, бесконечно далеком от этого, некое существо, называемое Ангелом Тьмы, было заключено в Сосуд Времени, чтобы не был нарушен вселенский баланс между Тьмой и Светом. Сосуд Времени надежно спрятан, и лишь кровь Единожды Рожденного способна указать, где именно. Теперь понимаешь, почему такое внимание к тебе?

– Бред какой-то… – Авессалом украдкой ощупал подбородок и губы.

– Та милая компания в капюшонах, – не дожидаясь согласия собеседника, продолжал поэт, – на самом деле члены Ордена Первых Дней. Их цель – найти Сосуд Времени и освободить Ангела Тьмы. Если это произойдет, будет нарушен вселенский баланс, и все миры Творения ждет хаос и тьма. А ты, Авессалом, твоя кровь – ключ к этому хаосу.

– Но откуда ты это знаешь? Кто ты такой?

Несколько секунд Гоша молчал, пристально вглядываясь в глаза молодого человека.

– Люди испокон веков давали таким как я, множество имен… Можешь называть меня Ангелом, если хочешь. Хотя я предпочитаю просто Гоша.

– Ангел… – убитым голосом выдохнул Авессалом, – Господи ты боже мой!

– Сева, – слегка поморщился поэт, – не упоминай Его… всуе.

– Где мы находимся? Что это за место?

– Это? Это кафе, как видишь. Кстати, мое любимое.

Гоша довольно осмотрелся по сторонам, приглашая собеседника оценить по достоинству предмет его гордости. Авессалом на приглашение не отреагировал. Обхватив голову руками, он сгорбился над столом.

– Что со мной произошло?

– Видишь ли, – Гоша задумчиво потер небритую щеку, рассматривая осколки разбитых стаканов, – технически ты умер… Я тебя убил, как ты помнишь…

– Умер? Я умер? – Авессалом изумленно уставился на поэта. – Я что, на том свете?

– Не совсем… – усмехнулся тот. – Скажем так, ты где-то посередине. Это такое особое место, здесь можно спокойно поговорить и никто нас не услышит. Но слушай дальше. На протяжении тысячелетий Орден с помощью Искателей пытался найти Единожды Рожденного, проявленного в жизни, чтобы провести ритуал поиска Сосуда. Сегодня это им почти удалось, они выследили тебя. Кстати, твой друг Ройзман и был тем самым демоном-Искателем. Это он тебя нашел. Но ритуал можно успешно провести лишь в том случае, если Единожды Рожденный до конца не будет подозревать о том, что он и есть жертва. Его необходимо заманить, завлечь, ошарашить, как ничего не подозревающую добычу…

– Гуанако… – угрюмо прошептал Авессалом. – А Лена? При чем здесь Лена?

– Кровь Предназначенной, точнее женщины, которая предназначена Единожды Рожденному, также важна в Ритуале Поиска. Поэтому Орден подстроил всю эту цепочку событий, чтобы привести тебя туда. К сожалению, не в моих силах было прервать ритуал, единственное, что я мог сделать, – Гоша вздохнул и развел руками, – это убить тебя вместо них. И вот ты здесь. Впрочем, здесь ты ненадолго, потому что… Лола, детка! Ну наконец-то!

Гоша, радостно улыбаясь, смотрел в сторону ярко осветившегося бара. Авессалом обернулся и замер, изумленно глядя на появившуюся за барной стойкой девушку. Это была худенькая брюнетка с короткой стрижкой и челкой, закрывающей один глаз. Второй ее глаз, густо подведенный тенями, злобно уставился на поэта. Бесчисленное количество сережек, колечек, непонятного вида металлических украшений красовалось в ушах, бровях, губах и на крыльях носа девушки. Кожаный ошейник с длиннющими и острыми на вид металлическими шипами охватывал шею. Но даже не это больше всего привлекло внимание Авессалома. Руки девушки, ее плечи, шея и даже грудь, насколько позволяла видеть кожаная жилетка, надетая на голое тело, были покрыты татуировками. Свернувшиеся в клубки змеи, выполненные невероятно искусным мастером, казалось, оживали при каждом ее движении.

– Лола, дорогая, – голос Гоши стал заискивающим. – Можно еще пару порций? У меня тут гость.

Не обратив на слова поэта ни малейшего внимания, барменша медленно вышла из-за стойки и направилась к ним. Остановившись в двух шагах от Гоши, вполоборота наблюдавшего за ней, девушка вызывающе заложила большие пальцы рук за усеянный заклепками пояс, охватывающий ее затянутые в черный латекс бедра. Носком тяжелого ботинка с высокой шнуровкой пнула осколки стаканов, лежащие на полу.

– Кто разбил посуду? – тихо проговорила Лола.

– О, это просто случайность! Досадная случайность, дорогая, – Гоша явно не хотел ссоры с сердитой брюнеткой. – Запиши на мой счет!

Губы девушки скривились. Она протянула обвитую змеями руку к осколкам и те, задрожав, поднялись в воздух. Лола пошевелила пальцами. Осколки тут же соединились в два стакана, на мгновение зависли в воздухе и вдруг быстро понеслись по направлению к бару. Впрочем, достиг цели только один. Второй, хищно подавшись вперед, успел перехватить поэт. Лола презрительно хмыкнула.

– Можно подумать, ты когда-нибудь платишь по счетам, – бросила она через плечо, уходя обратно к стойке.

– Все когда-то заплатят… И ты тоже, Лола… – тихо проговорил Гоша, вертя в руках пустой стакан.

– Я все слышу, имей в виду, Джеймс Бонд занюханный! – донеслось из-за стойки.

– O tempora! O mores! – Гоша, смущенно развел руками, ища поддержки у Авессалома, но угрюмо наблюдавший за инцидентом парень не произнес ни слова.

– Ну что ж, если хочешь что-то сделать хорошо… – Гоша, не оборачиваясь, протянул руку к бару. Глаза его снова на мгновение осветились желтым матовым сиянием. Одна из бутылок сорвалась с полки и тут же оказалась у него в руке, – сделай это сам!

Вернувшаяся за барную стойку Лола проследила за телепортацией спиртного с явным неудовольствием, однако ничего не сказала. Она протирала восстановленный стакан салфеткой, изредка поглядывая одним глазом на собеседников. Поэт же с довольным видом откупорил бутылку и наполнил стакан больше чем наполовину.

– Ну что ж, Авессалом, – он с удовольствием отхлебнул солидный глоток. – Жаль, конечно, что все так получилось, но такова жизнь, как говорят французы…

Авессалом не моргая смотрел на Гошу.

– Ты. Меня. Убил… – чеканя каждое слово, произнес он.

– Технически да, не спорю, – Гоша откинулся на спинку стула. – Но тебе повезло, что это сделал я, а не Орден.

– Повезло? Я умер, Лена погибла, а ты говоришь – мне повезло? И это говорит ангел?! Что теперь со мной будет?

– Ну, не стоит так кипятиться, дело прошлое. Что случилось, то случилось. – Гоша отставил стакан на край стола и подвинул к себе массивную книгу в кожаном переплете, очень похожую на папки из «Граффити», в которых было меню.

– Впрочем, ты прав. Нам пора решить, что делать с тобой, – открыв книгу, он быстро перелистнул несколько страниц. – Итак, Авессалом Томашевич… смотрим… ага… двадцати трех лет от роду, не женат, не судим и не судил, а значит, и не судим будет… угу… логично… Что у нас еще? Ага, особо тяжких грехов не наблюдалось, достоинства тоже почти ноль, ну ладно, бывает, ибо блаженны нищие… кхм, ибо наследуют царствие небесное со всеми вытекающими… так, хорошо… – Гоша решительно захлопнул книгу. – Ну что ж, Авессалом Томашевич, никаких особых трудностей я не вижу.

– Трудностей? – насторожился парень. – Трудностей в чем?

– Как это в чем? В твоем грядущем восхождении в райские кущи, Эдем, Вальгаллу или Персональный «Макдональдс», называй это как хочешь.

– Рай? – выдавил ошеломленный Авессалом, указывая пальцем вверх. – Это который там?

– Чисто географически направление неверное, – усмехнулся поэт, осторожно извлек из папки лист пергамента, усеянный письменами, и передал его парню. – Но в остальном ты все понял правильно. Это весьма важная бумага, которую я предлагаю тебе незамедлительно подписать, прежде чем отойдет твой поезд. Простая, но необходимая формальность. Здесь ты соглашаешься с тем, что не имеешь никаких претензий, что понимаешь причины, по которым оказался здесь и признаешь, что потеря девушки… Лены, кажется, да? Относится к категории… побочных расходов…

Стакан в руках Лолы со звоном лопнул.

– Побочных расходов? – Авессалом задохнулся от гнева. – По-твоему, Лена – это расходный материал? Это была моя девушка, ты…

– Твоя девушка, говоришь? – насмешливо перебил его Гоша и заверещал противным голосом, передразнивая Авессалома: – Лена, я давно хотел тебе сказать… Я бы мог… я бы у… я бы вау… Твоя девушка, значит? Если помнишь, я тебя останавливал. Я предупреждал тебя практически прямым текстом! И что? Ты прислушался? У кого не хватило мозгов?

– Тогда почему ты не предупредил меня открыто? Зачем весь этот идиотский спектакль?

– Потому что никто не может вмешиваться в жизнь людей напрямую – таков Закон! – голос Гоши стал жестким и злым. – Потому что никто не имеет права менять чью бы то ни было судьбу – таков Закон! Все это ЗАКОН! И его нельзя нарушить и остаться безнаказанным! И если ты ничего не знаешь об этом, это не означает, что Закона не существует!

– Иди к черту со своими законами! Они нигде не написаны!

Глаза Гоши ярко полыхнули золотом. Авессалом почувствовал, как невидимая сила сдавила его грудь. Кровь прилила к голове. В ушах зазвенело, а перед глазами вдруг возникли клубы дыма. Он почувствовал резкий запах табака.

– А ну прекратили быстро!

Авессалом обмяк на стуле. Лола, стоявшая возле смущенного и сердитого поэта, глубоко затянулась сигаретой.

– Что, вообще с ума посходили? Хотите драться – валите на улицу!

– На улицу… Очень смешно… – не глядя на тяжело дышащего парня, Гоша одним глотком осушил стакан и налил себе еще. – Все в порядке, извини, Лола.

– А ведь мальчик по-своему прав, – не обратив внимания на извинения поэта, Лола снова вернулась за барную стойку. – Откуда ему знать о Законах? Они действительно нигде не прописаны. Так что клиент прав… как ты обычно говоришь, Гоша? Чисто «технически».

Poprzedni 1 234 Kolejny

Авессалом. Начало

***

«…Тум-м… серпентес… Тум-м… оменум…»

***

Osoby, które czytają tę książkę, przeczytały również