Авессалом-3. Проклятие Хириушара

Часть вторая
Повстанцы

Диннь. Кланк-кланк. Диннь. Кланк-кланк.

Странные звуки проникли в его сон, пульсирующим пунктиром разделяя забытье и реальность. Кастет, Илона, Вероника… Марк, отец, Тома Кулеш… Мутные образы, мелькавшие в сознании, взаимодействовавшие друг с другом самым нелепым, фантастическим, иногда даже отвратительным образом, вдруг замерли, а потом закружились в дурацком танце. Кирилл даже осознал, что знает, неизвестно откуда, название этого танца – галоп. Кастет кружился, обхватив длинными руками за бока Илону, Ковалёв-старший, высоко подкидывая ноги, тащил через больничную палату Тому, которая пискляво хихикала. Марк тянул за руку отчаянно сопротивляющуюся Веронику.

Диннь. Кланк-кланк. Диннь. Кланк-кланк.

Кирилл нервно заёрзал на кровати, и одеяло сползло на пол. Илона злобно сверкнула глазами, Кастет пнул одеяло, и оно отлетело, повиснув на умывальнике. Кирилл поёжился – его ног коснулось что-то влажное и холодное. Посмотрел вниз и почувствовал, как горло сжалось от ужаса. Ни простыни, ни матраса на кровати не было – лишь чёрная масса, которая, чавкая, поглощала его плоть, покрывая тело жирной толстой плёнкой. Он дёрнулся, пытаясь встать, но тело больше не слушалось. Завертел головой, осматривая себя – скрюченные руки покрылись черной плёнкой по локоть. Живая субстанция выстрелила липкими отростками, охватила его впалый живот, обвила щупальцами тощие бёдра, заползла в трусы.

Диннь. Кланк-кланк. Диннь. Кланк-кланк.

Невесть откуда взявшиеся близнецы Кхорки колотили ручками кнутов по железной спинке больничной кровати.

Диннь. Кланк-кланк.

Толстяк Уги стучал ложкой, наёмник Касси, соответствуя своей кличке – тесаком. Что-то обожгло его щёки. Кирилл понял, что это слёзы.

Диннь. Кланк-кланк.

Кейри Тель, мрачный и сосредоточенный, замер посреди палаты, пристально глядя ему в глаза. Нет, не в глаза – взгляд фокусника проникал прямо к нему в голову, буравил мозг. Кирилл застонал – чёрная слизь подобралась к самому горлу. Он всхлипнул. Слизь коснулась подбородка, поползла по щеке. Губы Кейри Теля изгибались – он яростно шептал что-то Кириллу, но тот, оглушённый звонким «диннь-кланк-кланк», не различал слов.

«Вдохнуть!» – глаза фокусника блеснули зелёными огоньками. Жижа коснулась губ Кирилла, проникла в рот. «Ты должен это вдохнуть!!!»

– Не-е-е-е-ет!!!

Что-то твёрдое ударило его по губам, на грудь хлынула холодная жидкость.

– А ну, тихо, малой!

Кирилл ошарашенно озирался по сторонам. Он сидел на грубо сколоченном из отёсанных веток помосте, покрытом шкурами, в помещении, наполовину напоминающем пещеру, наполовину шалаш. Небритый мужичонка лет пятидесяти пяти, хмурясь, поднял с утоптанного земляного пола глиняный кубок и критически осмотрел его.

– Очнулся. Ну и добре, – он поднялся и зачерпнул из большого кувшина воды, подал Кириллу. – На вот, теперь сам пей, раз очухался.

Кирилл машинально протянул руку, но тут же, вздрогнув, уставился на пальцы. Чёрные… Нет… Просто тёмные от грязи. Он пошевелил рукой, сжал пальцы в кулак – те двигались легко и свободно. Он выдохнул и взял кубок.

– Ты кто? – спросил он мужика.

– Апостол Пётр, – ухмыльнулся тот.

– Врёт он всё, – кто-то вошёл внутрь, отодвинув сплетённую из веток дверь. – Никакой он не Пётр.

Кубок снова выпал из рук Кирилла. А в следующий момент он, отбросив в сторону покрывавшие его шкуры, спрыгнул с помоста и рванул навстречу светловолосому силачу, стоящему у двери.

– Ма-а-а-арк!!!

Марк не обнял его. Перехватив за предплечья, сильно сжал их стальными пальцами, пристально вглядываясь в глаза Кирилла. Потом отстранил от себя, осматривая прямые, исцелившиеся от недуга руки и ноги брата.

– Хорошо, – кивнул он и… развернувшись, вышел из шалаша.

Ошарашенный Кирилл на несколько секунд застыл на месте, не в силах ни пошевелиться, ни произнести хоть слово. Мужичок, представившийся ему апостолом, прихрамывая, подошёл и похлопал по плечу.

– Не обращай внимания, малой. Кузнец – суровый мужик. Ты и вправду брательник ему?

Парень молча кивнул.

– Добре. Попей-ка водицы. Есть хочешь?

Кирилл мотнул головой.

– Как знаешь. Если что – вон солонины кусок, – он кивнул головой в угол, где на каменном выступе в скале лежала какая-то снедь. – И лепёшки там. Короче, минут этак… через десять, – он взглянул на запястье, на котором не было никаких часов, – будь готов.

– К чему? – пробормотал парень.

– Увидишь, – мужик почесал лысину, обрамлённую неряшливо, судя по всему, прямо ножом обкорнанными волосами. – Поешь-поешь. Пригодится.

Выйдя их шалаша, он не стал прикрывать за собой калитку и Кирилл, осторожно приблизившись к выходу, выглянул наружу.

***

Больше всего это было похоже на летний лагерь. На плоском плато в строгом порядке располагались аккуратно изготовленные шалаши, покрытые ветвями дикого винограда. Дымились костры. Со стороны одного из них, дымившего особенно интенсивно, доносился тот самый, разбудивший Кирилла, лязг ударов молота по металлу. По периметру плато располагался земляной вал, торчал частокол. Впрочем, это парень рассмотрел чуть позже. Потому что всё его внимание тут же сосредоточилось в центре плато, на котором идеально строгими и чёткими рядами стояли в боевой стойке… гладиаторы, словно сошедшие со страниц книги Джованьоли. Примерно сотня или даже полторы. Доспехов на них не было, из одежды присутствовали лишь набедренные повязки. В одной руке каждый гладиатор держал тоненький прут. Марк быстро прошёл сквозь строй и, развернувшись к воинам лицом, встал в стойку.

– Ката! – крикнул он, и шеренги синхронно пришли в движение.

Мускулистые плечи блестели на солнце, бугры мышц перекатывались под кожей рук и ног при каждом движении. Но сами движения… они были невероятно… медленными. Сотни рук отвели пруты, изображавшие мечи, назад. Невероятно медленно, плавно и в абсолютной тишине укололи воздух перед собой, повернули сжатые в кулаке пруты, наматывая воображаемые кишки противника на лезвие, увели пруты в сторону, вспарывая невидимые животы, снова отвели руки назад. А потом движение вновь повторилось в таком же порядке. Заворожённый увиденным, Кирилл застыл у выхода из шалаша. Зрелище было невероятным, даже учитывая все произошедшее с ним за это время, включая схватку с монстрами, в которых обратились разбойники, и его чудесное исцеление.

Марк запрыгнул на большой валун, оказавшись на метр выше воинов.

– Нас привели в этот мир без нашего согласия! – его голос, мощный, слегка хриплый отражался лёгким эхом от скал, окружающих плато. – С нас брали дань, которую мы никому не были должны! Дань, которую платят победителям, но нас никто не победил – нас выкрали. Подло и вероломно. Лишив семей и будущего, лишив веры и родины, лишив права быть упокоенными в родной земле рядом с предками!

Гладиаторы с поразительной синхронностью продолжали свой тягучий цикл движений.

– Нас пытались превратить в бездушных рабов! – продолжал Марк, его голос усиливался. – В источник силы и богатства для грязных подлецов и торгашей. В бессловесную массу, безропотно выполняющую прихоти подлых воров! – лица воинов оставались бесстрастными, но Кирилл видел, как мышцы на их руках стали наливаться мощью, ступни ног глубже зарывались в песок, кроша грубыми сандалиями комки засохшей грязи. – Только они ошиблись! Да! И мы никогда не станем стадом. Мы – братья по крови! Братья по родине! Братья по оружию! – Марк взметнул вверх сжатый кулак. – Ката!!!

Движения гладиаторов едва заметно ускорились. Воины кололи уже не в одну точку на теле невидимого врага, а в несколько. Пруты входили, проворачивались, мышцы рук двигались, словно поршни одного целостного механизма. Солнечные блики переливалась на коже, обозначая натянутые словно струны сухожилия.

– Ката!!!

Шеренги рассыпались в хаотичном движении, полуобнажённые воины смешались в самом удивительном подобии боя. Теперь каждый из гладиаторов выступал против соперника. Тонкие пруты неторопливо касались шеи, живота, паха соперника. Не нанося ни малейшего урона, не причиняя никакого вреда. Противники не пытались отбивать удары или уклоняться – просто на несколько секунд одни становились неподвижной мишенью для соперника, а потом менялись ролями и таким же образом касались тела противостоящего.

– Стоп! На исходную! – скомандовал Марк.

Гладиаторы на мгновение замерли, а потом плавным движением встали по местам – словно внезапно налетевший ветер покрыл рябью озеро из человеческих тел, и тут же стих, оставив после себя идеально ровную поверхность. Тела воинов, застыли подобно античным статуям, повернувшись к своему предводителю.

– Сегодня к нам присоединится новый воин. Мой брат. Брат каждого из вас! – Марк повернулся к Кириллу. – Выходи, парень!

Кирилл вышел из шалаша и, смутившись, остановился, не понимая, что ему делать дальше.

– Давай, давай, малой, – сзади материализовался давешний мужичок, – иди. Не слышишь? Зовёт же!

Парень сделал пару неуверенных шагов и тут же скривился, зашипел от боли, наступив босой ногой на острый камешек. Испуганно оглянулся.

– Иди-иди, всё нормально!

Кирилл двинулся сквозь шеренги. Воины, казалось, не обращали на него никакого внимания, держа головы прямо, но он спиной чувствовал пристальные взгляды. Разорванная в схватке одежда свисала с него клочьями, шутовские штаны спадали, и ему пришлось поддерживать их рукой. Кирилл поднял голову и встретился взглядом с братом. Марк смотрел хмуро, словно оценивая. Внезапно, парень рассердился. Ему ли, прошедшему столько испытаний, чего-то стесняться? Да, похоже, в этом лагере Марк сделался кем-то вроде легендарного Спартака, но теперь стыдливо отводить взгляд при виде него брату не придётся! И никому больше не придётся!

Он гордо выпрямил спину, поднял голову. Шаги стали твёрдыми и уверенными. Под ногами крошились комья сухой глины, но Кирилл уже не замечал этого. Он добрался до камня, на котором стоял Марк и тот, спрыгнув вниз, подошёл, протягивая руку. Их рукопожатие вышло порывистым и твёрдым. А ещё, и это произошло само собой, пальцы обхватили не ладони, а предплечья – рукопожатие воинов!

Сзади раздался гул довольных голосов и шум ударов. Кирилл обернулся: гладиаторы одобрительно кивали головами, ударяя сжатыми кулаками себе в грудь. Лица воинов были суровыми, но Кирилл увидел несколько озорных улыбок.

– Сегодня ты отдохнёшь, – обратился к Кириллу брат, а завтра встанешь в строй вместе со всеми. Оселок! – пожилой мужичок, видимо, следовавший вслед за Кириллом, подошёл к ним. – Займись им. Накорми и подлечи, если нужно.

Мужичок кивнул, едва заметно усмехаясь в усы. Кирилл открыл было рот, намереваясь что-то спросить, но Марк покачал головой.

– Не сейчас. Вечером поговорим, – он отстранился и повернулся к шеренгам. – Ката!!!

***

Остаток дня Кирилл провёл с Оселком. Тот гордо пояснил значение своего прозвища, тем, что он, дескать, навроде точильного камня, которым острят клинки. А вообще, Оселок, по разумению Кирилла, выполнял функции интенданта, старшины лагеря. А заодно и лекаря. Показывая парню лагерь, он то и дело покрикивал на здоровенных воинов, и те подчинялись ему беспрекословно. Правда, как заметил Кирилл, не все пытались сохранить при этом серьёзное выражение лица. Гладиаторы, накинув на себя не совсем целые, но чисто выстиранные туники, таскали воду, дрова; несколько молодых парней возилось на кухне, кроша в огромные чаны какие-то местные овощи. Возраст обитателей лагеря колебался от двадцати до сорока-сорока пяти лет. Воины разошлись по шалашам. Кто-то сидел у маленьких костерков, кто-то прогуливался вдоль вала. Некоторые выходили из шалашей, держа в руках оружие – мечи с примерно полуметровым лезвием и массивной рукоятью, заканчивающейся округлым навершием. В вечерней тишине то тут, то там раздавалось шуршание оселков – на этот раз самых настоящих.

Кирилл задавал своему спутнику тысячи вопросов, но тот лишь отшучивался, поручая парню всякую мелкую работу. Гладиаторы препятствий новичку не чинили, но, держались отстранённо и общаться не стремились, хотя более молодые воины бросали на него любопытные взгляды. В конце концов парень просто расслабился и принялся выполнять поручения Оселка, наслаждаясь лёгкостью движений. Тело слушалось безукоризненно: ноги словно пружинили от земли, руки с лёгкостью подхватывали тяжеленные кадушки с водой, пальцы запросто справлялись с самой мелкой работой. Пару раз он просто усилием воли сдерживал себя от того, чтобы пройтись колесом.

Осмелев, он решил прогуляться по лагерю в одиночку. В сгущающихся сумерках костры стали ярче. Огни освещали лица воинов, недавно вернувшихся с вечерней «тренировки», делая контрастнее их суровые морщины и шрамы. Кирилл проходил мимо шалашей, кивая тем гладиаторам, которые поднимали головы, смотря на новичка. Некоторые отвечали, некоторые равнодушно отворачивались, продолжая заниматься своими делами. Воины тихо переговаривались между собой. Ни одной женщины или ребёнка Кирилл не заметил.

Миновав ряды шалашей, он приблизился к скале, в которой виднелась пещера. В глубине её мерцал тусклый свет. Парень несколько секунд постоял на месте, пытаясь высмотреть, что там внутри. Потом развернулся и собирался уже вернуться обратно, но застыл как вкопанный. Из пещеры раздался крик. Далёкий, сдавленный, но при этом отчётливый человеческий крик, наполненный болью. Кирилл оглянулся – сидевшие в сотне метров гладиаторы, казалось, ничего не слышали. Парень прислушался. Ничего. Едва слышно трещали ночные насекомые, вдалеке тенькал по железу кузнечный молот – этот звук, похоже, вообще никогда тут не прекращался. Кирилл вздохнул. Возможно, это просто какая-то местная ночная птица… Он развернулся к лагерю, собираясь вернуться. В этот момент крик повторился. Такой же далёкий. Кирилл медленно приблизился к пещере, заглянул внутрь. В глубину скалы уходил узкий коридор, то ли вырубленный в камне, то ли естественного происхождения. Несколько метров коридор шёл прямо, а потом изгибался влево, скрывая источник мерцающего света. Парень оглянулся по сторонам, а потом сделал шаг внутрь. В этот момент снова раздался крик, переходящий в вой. Дикий, наполненный болью и безумием. Из глубины пещеры к выходу метнулась какая-то тень. Кирилл в ужасе отпрянул, развернулся и тут же шлёпнулся на зад, ударившись о массивную фигуру высокого воина.

– Какого хера тут надо, сопляк?! – прорычал тот, ударив Кириллу в грудь ногой.

Парень распластался на спине, но тут же вскочил на ноги. В глазах его на мгновение потемнело от ярости – лёгкий отголосок эмоций, захлестнувших его в схватке с чудовищами, пробудился в мозгу, запустив реакцию. Воин, ударивший его, был на голову выше и вдвое шире в плечах. Кирилл прищурил глаза и слегка ссутулился, а когда громила потянулся, чтобы схватить его за шиворот, нырнул под руку и всадил тому кулак в печень. Гигант взревел. Огромные ручищи обхватили туловище парня и, оторвав от земли, крутанули в воздухе. Кирилл вылетел из пещеры и шлёпнулся наземь в нескольких метрах от входа, до крови ободрав бок и бедро. Пыхтя, как разъярённый бык, огромный воин нёсся прямо на него. Кирилл сгруппировался и отпрянул в сторону, чудом сумев на считанные миллиметры разминуться с огромной сандалией, летевшей ему в лоб. Вскочил на ноги, тяжело дыша. Прохладный вечерний воздух со свистом входил в лёгкие. А вот внутри него, похоже, разгорался пожар.

В этот раз ноги не подвели и стояли твёрдо. Он сделал несколько мелких шагов, словно боксёр, кружащий вокруг соперника – благо, ноги в этот раз не заплетались, как у пьяного. Мозг взведённой пружиной просчитывал действия несущегося на него врага, сканируя движения его суставов, напряжение мышц. Челюсти громилы стиснулись, он рванулся вперёд, с силой оттолкнулся от земли. Кирилл бросился на землю перед противником и тот пронёсся над ним, ударив пятками в пустоту. Глаза пролетающего над ним словно в замедленной съёмке гиганта округлились от изумления, когда Кирилл, лёжа на земле, обеими ногами пнул его в поясницу. Здоровяк раскрутился в воздухе, беспомощно махая руками, и рухнул вниз головой. Земля содрогнулась. Кирилл вскочил на ноги, быстро оглянувшись на шум – к ним неслась толпа гладиаторов, размахивая факелами. Подбежав к дерущимся, воины окружили их, возбуждённо галдя. Здоровяк медленно поднялся, мотая головой. И вдруг резко прыгнул вперёд, сократив расстояние. Его кулачищи со свистом рассекли воздух, но удары, каждый из которых мог сшибить с ног быка, попадали в пустоту. Кирилл легко уклонялся, пристально глядя в глаза сопернику. Его губы скривились в ухмылке – гладиаторы одобрительно галдели после каждого удачного финта.

Здоровяк, осознав свою неудачу, резко прекратил бешеную атаку и застыл, с ненавистью глядя на Кирилла. А потом медленно потянулся к поясу. Толпа замерла. Парень с удивлением рассматривал противника – огромного, мускулистого, с заросшей рыжеватыми волосами грудью. На его широком поясе не было никакого оружия – ни меча, ни даже кинжала или ножа. Громила запустил пальцы в кожаный карман на ремне и вытащил что-то, напоминающее маленький керамический пузырёк с горлышком. Поднёс его ко рту.

– А ну стоять!!! – в круг гладиаторов ворвался Марк. – Балу ты сдурел?! Убери это и возвращайся на пост! Кирилл, за мной! Всем разойтись!

Балу, злобно сопя, спрятал пузырёк обратно и, развернувшись, зашагал к пещере. Воины, виновато опуская глаза, расступались перед Марком, однако Кирилл, едва поспевавший за братом, мог поклясться, что поймал на себе несколько восхищённых взглядов. Дойдя до своего шалаша, Марк остановился, пропуская Кирилла внутрь первым, потом зашёл сам. Следом за Кузнецом в шалаш бочком просочился Оселок.

– Ты! – Марк метнул на интенданта хмурый взгляд. – Куда смотрел?

– Виноват, – вздохнул старшина, – не углядел.

– Марк, он не виноват, – вступился за Оселка Кирилл, – я сам…

– Помолчи, – оборвал его брат.

– Марк, но я не понимаю…

– Вот именно, Кирилл! – Кузнец стиснул зубы, шумно выдохнув через ноздри. – Не понимаешь! Потому что это не дом. Здесь всё по-другому и всё слишком серьёзно, чтобы запросто совать свой нос туда, куда не следует.

– Дай парню освоиться, Кузнец, – проворчал старшина, насупив брови. – Он же ни сном, ни духом, что тут происходит. Ты молчишь, да и я ни-ни, как ты велел.

– Ладно, – вздохнул Марк, проведя ладонью по лбу. – Только сперва скажи, – он сел на помост, служивший кроватью, и повернулся к Кириллу, – какого чёрта ты полез в пещеру?

– Я просто проходил мимо, – Кирилл увидел. Что Марк успокоился и слегка приободрился, – потом услышал крик.

– Что??? – Кузнец вскочил на ноги? – Что ты сказал?!

– Кто-то кричал. Жутко, будто резал его кто-то.

– Дьявол! – Марк подскочил к Оселку и схватил того за руку. – Ты слышал?

– Не-е-е, – протянул старшина, глянув на Кирилла исподлобья.

– Кто там сейчас? В пещере.

– Фуражиры.

– Фуражиры??? Какого чёрта?!

– Они сами захотели…

Марк отпустил интенданта и тот, прихрамывая, отошёл в сторонку, потирая руку, в месте, где до сих пор виднелись следы от пальцев Кузнеца. Кирилл осторожно присел на край помоста. Брат подошёл и присел рядом, положив ему руку на плечо.

– Завтра ты встанешь в строй вместе с остальными. Делай как все, наблюдай и помалкивай. Пока. Пожалуйста.

Кузнец сжал его плечо и Кирилл, вздохнув, закрыл рот, сдержав готовый сорваться с языка поток вопросов.

***

Наутро он проснулся от холода за несколько минут до того, как в шалаш вошёл Оселок.

– Подымайся, малой, – старшина, усмехнувшись, кинул ему на грудь тонкий, очищенный от коры прут. – Вот, твоё оружие.

Кирилл, откинув шкуры, спрыгнул на землю, пружинисто присел пару раз, помахал руками, и, подхватив прут, вышел из шалаша, вслед за Оселком. Солнце, восходящее где-то за горной грядой, едва пробивалось сквозь молочного цвета туман. Гибкие, зелёные лозы, из которых были составлены шалаши, листья дикого винограда, камни, лежащие на плато, лоснились от росы. Кирилл поёжился, оглядываясь вокруг: выходящие из своих шалашей гладиаторы, так же потирали плечи, пытаясь согреться, у каждого из них был с собой точно такой же деревянный прут. Это его приободрило. Парень потянулся, хрустнув позвонками, и, не удержавшись, ухмыльнулся во весь рот. Свобода движений, которой он был лишён всю свою жизнь… Ради такого многое стоило вынести.

Воины стягивались к центральной площадке плато, ускорялись, образовывая кольцо, переходили на бег. Кирилл влился в общий поток, иногда бросая взгляды по сторонам. Молодые парни, уважительно расступились, давая ему место в строю. Кирилл изо всех сил сдерживал довольную улыбку. Это было восхитительно.

– По местам! – раздался знакомый голос.

Гладиаторы рассыпались по площадке, смешались в хаотичном движении и вдруг, словно по волшебству, казалось бы, неорганизованная толпа превратилась в строгие шеренги воинов, стоящих на определённом и абсолютно равном расстоянии друг от друга. А единственным элементом, выбивающимся из этого идеального порядка, оказался сам Кирилл. Парень нерешительно оглянулся по сторонам, а потом отошёл назад, встав последним в центральной шеренге. Невдалеке он заметил Оселка, вопросительно посмотрел на него, но старшина приложил палец к губам и указал в сторону возвышения, на котором показался Марк.

– Братья! – его голос разнёсся над площадкой, отражаясь от окружающих плато скал…

Тренировка длилась долго. Очень долго. Просто чертовски долго… С несложной очерёдностью движений он освоился достаточно легко. Парные «упражнения» были сложнее, но и с ними Кирилл разобрался ещё до полудня. Его прут двигался синхронно с пятнадцатью десятками других, таких же деревянных прутов, пронизывая стремительно нагревающийся воздух, плетя вычурное кружево нереально медленной имитации смертельной битвы. «Медленно! Возмутительно медленно!» – вопил его мозг, сдерживая изо всех сил тело, жаждущее свободы. Каждая, даже самая мелкая из мышц требовала нагрузки, усилия, движения.

Укол, поворот, разрез. Укол, поворот, разрез… Солнце, зависшее над горами, палило немилосердно. Ручейки пота, струящиеся по вискам, затекали в уголки глаз, разъедая их. Кирилл, стиснув зубы, колол, накручивал невидимые кишки воображаемого врага на прут, который всё труднее и труднее было представить мечом. Несколько раз он быстро оглядывался по сторонам, пытаясь рассмотреть следы раздражения на лицах гладиаторов. Однако не находил. Покрытые крупными каплями пота лица сосредоточенно смотрели вперёд. От филигранно точных движений воинов кружилась голова.

– Ката!

Голос брата звонким эхом метался меж скал. Работа в паре. Оселок, бывший партнёром Кирилла в этом изнурительном марафоне замедленного фехтования, едва заметно улыбался Кириллу, подбадривая его.

– Стоп!

Шеренги застыли. Сзади Кирилл услышал какой-то шум и, не выдержав, обернулся. Двое гладиаторов, не участвующих в общей тренировке, тащили здоровенную бадью с водой и кружки, подавая их по очереди воинам. Те, дождавшись своей очереди, пили воду и снова застывали в стойке, положив прут на предплечье. Водоносы – щуплый, покрытый татуировками парень с хитроватым взглядом и суровый бородач, шириной плеч не уступавший гиганту Балу, молча сделали своё дело, напоив гладиаторов, и удалились. Кирилл с надеждой глянул на Марка, ожидая, что тот, наконец, объявит окончание абсолютно бессмысленной, по разумению Кирилла, тренировки. Кузнец, отказавшийся от воды, вскочил на камень, медленно окинул взглядом шеренги бойцов, и удовлетворённо кивнул.

– Ката!

Чудовищным усилием воли, Кирилл подавил готовый сорваться с его губ вздох разочарования и досады. Прут скрипнул под пальцами, сжавшимися в кулак. А потом все полторы сотни «клинков» медленно, возмутительно, невыносимо, чертовски медленно прокололи воздух, повернулись и скользнули в сторону, вспарывая невидимые животы.