Как коронавирус Семёнычу ориентацию поменял

– Семеныч, у нас не столица, – вздохнула она, опершись руками на прилавок. Кружевной вырез ее платья отогнулся на почти неприличную глубину. Семенычу Машка тоже нравилась. Точнее, он к ней присматривался. Но сейчас было не до дел амурных.

– Да понимаю я! – кивнул он, стараясь не глядеть на декольте. – Народ у нас какой? Пока гром не грянет… А надо бы до грома успеть. Раз указ вышел – на местах пример подавать нужно. Вот я, так сказать, пойду первым. А за мной, глядишь, понимание у людей проснется. Все очень серьезно.

Машка картинно охнула и приложила руку к полной груди.

– Семеныч, страхи-то какие! Ну ладно. Что делать будем?

Он приосанился и ободряюще взглянул на нее.

– Ты, Маш, не бойся. Здесь главное – тактика и стратегия правильные. Поступим следующим образом: я сейчас домой пойду, а ты к вечеру принеси мне продукты. Консервов, круп каких, муки, ну, сама сообразишь. Только сумка нужна такая, чтобы внутри видно было. Кого встретишь по дороге – говори, что так и так, эпидемия, карантин, домашний режим для всех, что доставка продуктов теперь в магазине работает. Скажешь, что Семеныч, мол, самоизолировался. И они должны. Пускай теперь у тебя в магазине все по телефону заказывают.

– Так я ж в двадцать один ноль-ноль закрываю! – сказала Машка. – Темно уже, кто там продукты разглядит? К тому ж я и так в это время сумку домой пру.

Из подсобки вышел Петро.

– Мое почтение интеллигенции! Хоть одного культурного человека принесло, – он заулыбался, сверкнув золотым зубом, и протянул Семенычу узкую крепкую ладонь.

Они поздоровались. Семеныч кивнул Машке.

– А пусть твой брат поработает курьером. Когда процесс запустится – еще кого-нибудь подключим. Пойдешь курьером, Петро?

Он стал наскоро объяснять ему дело.

Петро поднял руку.

– Стоп! Давай там обмозгуем, – он показал на столик в углу.

Машка зашипела.

– Опять? С утра уже хороший. Сто пятьдесят – больше не налью!

Петро поспешно кивнул.

– Сестра моя двоюродная, а больше и не надо! Это так, чтоб колесики лучше вертелись. Тема серьезная, вижу.

Машка закрыла магазин на обеденный перерыв, поставила на столик три рюмки. Они выпили и принялись обсуждать детали будущего предприятия.

Ближе к вечеру, когда было еще светло, Петро вышел из магазина с большой металлической корзиной в руках. Машка откопала ее в углу подсобки. Корзина оказалась тяжелой и ржавой, но зато в ней прекрасно просматривалось содержимое. Машка постаралась на славу и создала внушительную композицию из длинного батона, двух буханок, пачек кефира и чая, куля с мукой, четырех банок консервов и палки вареной колбасы. Довершали картину три крупных апельсина и пучок укропа.

Петро тащил корзину, хлюпая ногами по снежной хляби, и про себя материл Семеныча: тот жил на противоположной окраине. Когда на пути встречались сельчане, он делал страшные глаза и громко бросал на ходу:

– К Семенычу! Сдыхает он! В селе эпидемия! Со двора носа не казать! Продукты носим сами! Звоните Машке в магазин! Постановление из Москвы! Ежели Семеныча скрутило – всем пиздец будет!

Мужики очумело смотрели ему вслед. Бабы охали и бежали по домам.

Дотащившись наконец до Семеныча, Петро ногой толкнул в штакетнике низенькую калитку, бухнул корзину на чисто выметенный половичок деревянного крыльца, отдышался и ударил кулаком в дверь.