Неживая земля. Воитель

* * *

Юра неподвижно сидел на кровати. Страх сковал его тело крепче стальных цепей. Заунывный, полный ужаса собачий вой и голоса родителей доносились откуда-то издалека. В мыслях раздался пугающий шепот. Мальчик смотрел на непроглядную стену мрака, нависшую над ним, и был уверен, что нечто из ее глубин пристально, алчными глазами разглядывает его. Воображение ребенка рисовало, как отвратительные создания бесшумно, словно черви, копошатся в угольно-черном, густом месиве, разделившем комнату на две части; уродливые лица с безумными, большими глазами вот-вот выглянут из темноты; кривые, тонкие руки вцепятся в него и навсегда заберут с собой. Стало очень тихо, и лишь шепот на злом, отвратительном языке стучал у Юры в голове. Малыш явственно понял, что больше в комнате не один, что жизнь и время остановились, напуганные приходом чего-то ужасного. И он увидел его…

Мальчишке показалось, будто нечто скользкое и тонкое впивается под кожу на голове. Страх изуродовал детское лицо. Необъятный ужас встречи с чем-то потусторонним пронзил мозг раскаленной иглой. Только этого и ожидая, глаза монстра за окном раскрылись шире, полыхнув в бездне мрака голодным огнем, и спустя мгновение исчезли. Не в силах закричать или заплакать, мальчишка ощутил, как холодные, скользкие щупальца темноты отпустили его.

Когда ночник вновь засветил привычным янтарным светом, Юра услышал голоса родителей и надрывистый лай собаки. Малыш так и остался сидеть на прежнем месте, безмолвно наблюдая за окном, где видел чьи-то глаза. На следующий день никто из врачей не скажет родителям, почему еще вчера днем здоровый мальчик лишился дара речи и рассудка. Только объяснят, что подобное возможно в результате сильного потрясения или испуга, и малышу понадобится очень много времени для восстановления. Но ни родителям, никому другому Юра никогда не расскажет, кто так напугал его в эту ночь. Великий князь Тьмы не оставит им времени. Он пожрет его, как и весь человеческий мир.

* * *

Над уснувшим Петербургом загадочно сияли звезды. Луна укрылась периной из облаков. Пожиратель мчался по крышам домов, перепрыгивая через улицы и дворы. Иногда он смотрел в небо горящими, как желтая Луна, глазами, но не видел ни одного знакомого созвездия. Стайка мирно дремавших голубей гулко захлопала крыльями и вспорхнула вверх. Окруженный бесформенным, живым, черным облаком сын Тьмы приземлился на лапы и вновь бросился вперед. Двух птиц князь проглотил на лету. Погрязнув в окружающей его тлетворной ауре, несколько взлетевших голубей упали, в судорогах выворачивая шеи и ломая крылья. Презирая все живое в людском мире, Пожиратель безостановочно мчался вперед, желая быстрее добраться до источника Тьмы и набрать новые, так необходимые силы.

Вновь прыжок. Внизу пролегала оживленная дорога с автомобилями. Князь мягко приземлился на сильные лапы и, продолжая бежать, тихонько зашипел, что могло означать презрение. Когда-то давно Первые боги раскрыли перворожденной во Тьме расе фундаментальные истины о пространстве и времени, рассказали о секретах языка Творцов, который люди бы сочли волшебством. Используя полученные знания, раса, именовавшая себя «дети Тьмы», отказалась от технологий, уничтожила или поработила другие обитающие в темной материи расы и достигла небывалых высот в развитии, почти сравнявшись с Первыми богами, к тому времени ушедшими за пределы Вселенной. Служители Света, напротив, не желали делиться с людьми сокровенными знаниями и тщательно скрывали свое присутствие на Земле. Их отношение к людям было довольно специфичным. Этот вопрос занимал умы многих высших детей Тьмы и был одним из наиболее обсуждаемых среди великих родов Темной империи.

С тревожным карканьем в небо взметнулась стая черных птиц. Пожиратель ощущал в них нечто родственное и знал, что они тоже чувствуют его. Щупальца в истекающих слизью пазухах взволнованно зашевелись, указывая на близость замеченной жертвы. Князь Тьмы остановился на краю крыши многоэтажного дома и, согнув сильные передние лапы, потянулся вперед. Он внимательно наблюдал за происходящим внизу. Капли дождя мутными ручейками стекали с его хищной головы, мешаясь со слюной на подрагивающих губах и клыках. Вот он! Пожиратель в предвкушении зарычал и полез вниз по стене. Кем бы ни был прогнивший насквозь, пригревший внутри себя Тьму человечек, жить ему оставалось недолго.

Глава 9. Рожденные Тьмой

Воздух внутри подвального помещения, где спрятались сестры, пах сыростью, канализацией. Толстяк ощутил, как возле ботинка копошится крыса. Выругавшись, он с отвращением пнул ее, и та с мерзким писком отлетела в сторону.

– Есть свет? Ни хера не вижу, – сказал Седой.

Пошарив по карманам, Толстяк достал зажигалку. Стало немного светлее, но все же темнота сгущалась так сильно, что казалось, вот-вот раздавит блуждающих в ней людей. Когда они расслышали чьи-то чужие шаги, от выхода во двор их отделяло несколько поворотов и пересечений с другими подсобными помещениями, в которых еще нужно было не заблудиться.

– Тише, – прохрипел Толстяк.

Они остановились, прислушались.

В темноте кто-то шел. Быстро, неосторожно, на ощупь по холодным, покрытым плесенью стенам. Из глубины тоннеля доносился звук осыпающейся штукатурки. Это могли быть только сбежавшие девчонки. Толстяк паршиво улыбнулся, представляя, как вдоволь позабавится с ними и бросит здесь. Их тела не придется даже прятать.

– Попались, – оскалился Седой и перехватил поудобнее нож.

С новыми силами они бросились в погоню. Чужие шаги раздавались все отчетливее. Казалось бы, дети должны уходить в другую сторону, но шаги приближались навстречу, а с ними вместе – озлобленное, голодное ворчание. Лицо Толстяка изменилось. Он замер, вглядываясь в темноту, и ощутил волну холодного, нестерпимого ужаса. Его бросило в пот. Разум вопил о том, что впереди только смерть; что нужно бежать, и как можно быстрее бежать из этого потустороннего, неземного мрака. Седой не успел даже вскрикнуть.

Убийца повалился на спину, выронил нож. Его голова оказалась в пасти сына Тьмы. Упершись лапами в грудь жертвы, Пожиратель резким движением продолговатой морды с мокрым хрустом вырвал из головы нижнюю челюсть вместе с языком. Булькающий хрип сквозь фонтан крови послышался из горла Седого. Он пытался заслониться руками. Князь Тьмы вцепился когтями в плечо добычи, с легкостью вырвал одну руку, перекусил вторую немного выше локтя и отбросил их в сторону. Окровавленные конечности с торчащими костями и венами продолжали конвульсивно шевелить пальцами. Клыки Пожирателя сомкнулись на висках Седого и раздавили голову, как червивый плод. Запустив когтистую лапу в пузырящееся кровью отверстие рта, великий князь яростно разорвал насквозь прогнившего человека. Брызги горячей крови обожгли Толстяку лицо. Скованный Тьмой, он видел, как неописуемо уродливое создание яростно раскапывает, словно пес зарытую в землю кость, грудную клетку мертвеца, и при этом старательно выгрызает остатки языка. Изуродованное тело Седого подергивало кровоточащими культями рук. Выдрав окровавленную грудину и вывернув ребра, Пожиратель погрузил лапы вовнутрь добычи и довольно зарычал. Из кровавого, распустившегося цветка разодранной груди сочилась Тьма человеческого сердца.

Сожрав его, князь Тьмы повалился на бок. Мышцы стали увеличиваться и рвать кожу по всему телу. Оно трансформировалось, быстро росло, наполняя темноту мокрым хрустом ломающихся костей и мерзостным хлюпаньем кровоточащей плоти. Издав болезненный вой, Пожиратель расцарапал когтями бетонные стены, не вынес терзающей его боли и затих.

Окутанный темнотой человек дрожал, как слабый огонек в его руке. Толстяк посмотрел на кошмарное создание. Став чуть ли не вдвое больше в размерах, оно лежало, часто и прерывисто дыша. Рваные лохмотья кожи на теле чудовища постепенно затягивались. Толстяк попробовал пошевелиться, но тело его не слушалось. Он заплакал. В живой, голодной темноте он был не один и ощущал на себе взгляды сотен глаз. Тьма давила его, обвивалась змеиными кольцами. Стало трудно дышать. Еще несколько мгновений он смотрел на огонь зажигалки в дрожащей руке. Когда пламя угасло, Тьма сломала его кости и проползла в рот, открывшийся в крике ужаса.

Пожиратель тяжело брел в логово. После отнявшей много сил трансформации познавательные и мыслительные процессы происходили медленнее, чем обычно. За ним, словно привязанный, волочился мертвец. Тьма готовила его для перерождения, после которого великий князь наградит невольника своим семенем, и из него получится новый груктна’низсшу. Ощутив повышение температуры, сын Тьмы поскорее миновал помещение с шипящими паром трубами и скрылся в темноте следующего тоннеля. Тело толстяка, извиваясь, ползло за ним, но у прохода зацепилось ногой за торчавшую из стены арматуру и застряло.

Тане казалось, что глаза мертвеца слезятся и блестят, будто почерневшие капли росы. Они стали огромными и безобразно выпирали на лице. Руки его оказались переломаны. Шея свернута. Чавкая окровавленным ртом, труп лежал на спине и смотрел прямо на нее. Взгляд казался мертвым и невидящим, но все же по ту сторону черноты было что-то обладающее живым разумом и мыслями. Оно копошилось и ворочалось в мешковатом теле Толстяка, отчего мертвец исходил судорогами и выталкивал изо рта кровь. Не смея шевельнуться, Таня наблюдала за ним сквозь похожие на темные колодцы глаза убитого. Обитающее внутри мертвеца нечто не замечало дрожащую от ужаса девочку.

Извиваясь возле прохода, мертвый широко раскрыл рот. Нижняя челюсть на рваных лоскутах кожи отвисла до плеч, и он издал ужасный, похожий на скрежет металла вопль. Кто-то дернул мертвеца из черноты тоннеля, и его левая нога с хрустом сложилась вдоль туловища. И уже пропадая в чреве темноты, его изувеченная шея повернулась. Он уставился на Таню и снова застонал, указав на старшую сестру сломанными фалангами пальцев.

Безобразные глаза, казалось, вот-вот лопнут, забрызгав все густой черной смолой. Цепляясь руками за стены, мертвый отчаянно старался выбраться из Тьмы и барахтался из стороны в сторону, будто его затягивало невидимым водоворотом. Снова оказавшись в одном помещении с сестрами, тело Толстяка встало на четыре конечности и выгнулось животом вверх. Рыхлая кожа на брюхе вздулась пузырями и лопнула, извергнув зловонную слизь и кровь. Окутанный ворохом пульсирующих вен и синих кишок, изнутри, весь извиваясь, вырос отвратительный червь. Тело жуткой твари оканчивалось плотным, мясистым образованием с длинным, мерзко дребезжащим хоботком. Будто оглядываясь по сторонам, червь склонил нечто наподобие головы и распознал тепло живых людей. Переламывая позвонки, кривая шея Толстяка развернула мучительно вопящую голову. Опираясь на кисти рук, тело мертвеца зашагало к сестрам. Выросший из его живота червь будто восседал на нем, размахивая ослизлым от крови хоботком во все стороны.

В голове Тани звучал многоголосый, настойчивый шепот из чужих, непроизносимых слов. Она услышала крик младшей сестры, обернулась и увидела, как Светлана упала, пуская окровавленную пену изо рта. Тьма накинулась на девочек, лишая разума и воли, лишая желания и возможности спасаться. Таня не замечала шагающего к ней монстра. Она сидела с потускневшим взглядом, пораженная и восхищенная всеобъемлющей глубиной Тьмы. Она видела мертвые звезды, укрывшиеся в бездонной, холодной бесконечности темной материи. Видела окутанные Тьмой огромные руины иных миров, где в беспокойных снах ждали своего часа фантастические, нереальные создания, чьи имена затерялись во времени.

Нашептывая имя великого князя, к Татьяне подошла сестра. Выросший из мертвеца червь обвил тоненькую шею Светланы слизким хоботком и запустил его в ухо. От произношения слов на темном языке тело ребенка сжигал жар. Губы потрескались и покрылись кровавой коркой. Таня обняла ее и открыла глаза, чтобы увидеть первозданную красоту и необъятное величие Тьмы. Света нежно коснулась лица сестры и погрузила большие пальцы в ее светлые глаза. Они лопнули и стекли со слезами по щекам, но Таня не ослепла. Пустые, черные глазницы налились кровью и Тьмой. Она обрела новое зрение и увидела то, о чем лучшие умы человечества не могли мечтать даже в самых смелых фантазиях.

Рядом раздался злобный рык. Забрызгав сестер гниющими внутренностями, ходячий труп Толстяка вывернулся наизнанку и превратился в кровавую, пульсирующую массу. Среди нее извивался червь, похожий на стебель цветка, пустивший глубоко в землю корни. Пожиратель наступил на него, выдрал зубами из останков мертвеца и швырнул в сторону. При виде высшего сына Тьмы две порабощенные девочки испуганно зажались в угол. Великий князь подошел ближе. Заглушив все остальные звуки, Пожиратель прислушался к стуку их сердец. Мгновение спустя немигающий взгляд горящих расплавленным золотом глаз изучающе посмотрел на детей. Они поняли, что новый отец дарит им свою любовь и защиту.

Глава 10. Происхождение

«Я – гнев Твой, что обрекает на Смерть.

Мое сердце в битве не знает покоя.

Я – меч Твой, что прогонит злую Тьму,

Мою ярость направит Твоя воля»

Из «Обращение к Отцу». Стих 172

Темные глубины небес сверкнули холодным огнем. Разгневанный рокот грома разразился в ночи, заставляя содрогнуться все живое. Похожие на неприступные крепости, свинцовые тучи перекатывались по черной глади неба, изнутри грозно мерцая молниями. Отбрасывая кривые тени, воя заблудившимся во дворах ветром, казалось, город замер, с тревогой ожидая приближения ночной темноты.

Энэй застегнул пальто, достал из кармана барбарисовый леденец, поправил наушники, прибавил громкости. Мокнуть под дождем совсем не хотелось. Он укрылся под едва заметным защитным заклятием, спрятал руки в карманы и шагнул в ночь. Из-за физиологических различий с заклинателями воители Ордена не обладали и малой частью их возможностей по управлению внутренней гроноэнергией, не говоря уже об использовании внешних источников энергии для построения разрушительных, ударных заклятий. Обучение воителей по работе с гроноэнергией подразумевало применение исключительно внутренних резервов собственного организма для создания целительных или защитных заклятий.

Миновав безлюдные дворы, Энэй перешел через дорогу, прошел мимо вестибюля метро Василеостровская, свернул вправо и направился по аллее к Большому проспекту. Горели сотни огней, будто улицы Петербурга старались защититься от надвигающейся тьмы. Свет растекался в дождливом мареве, тонул в лужах на асфальте. Люди издревле боялись темноты, того, что скрывается в ней, и придумали искусственный свет, чтобы разогнать ночной мрак. Но ни современный человек, ни его далекий предок никогда не видели настоящую Тьму и не знают, что это такое. Она сильна неимоверно, ее власть безгранична. Ничто, кроме истинного Света, не может противостоять ей, как и тому, что вместе с ней приходит. Так было устроено с момента мироздания Творцами Вселенной, чтобы Тьма и Свет равноправно делили власть над бесконечным множеством миров. Так было и на Земле до появления Границы.

«Ночь приходит, но щит Всеотца оберегает детей Его от ужаса», – вспомнил Энэй строчки из «Происхождения», написанного архон-воителем Ардэмом.

В ранние годы Ордена все знания о Границе основывались на воспоминаниях легендарных заклинателей, ставших свидетелями ее сооружения. Она воспринималась как данность, как небо, горы и ветер. Гораздо позднее, столетия спустя после появления человека, воитель-философ Ардэм в попытке осознания миссии Ордена обратился за поиском ответов к древним текстам Первых Хранителей. Переписав на выделки из кожи руны нескольких каменных скрижалей, как и все воины, Ардэм отправился в странствие вдоль Границы и дал себе обещание, что не вернется, пока не разгадает скрытые в загадочных символах знания.

Орден он увидел спустя тридцать семь лет. Ардэм смог расшифровать лишь жалкие крупицы текста взятых скрижалей и осознал, что они связаны между собой и могут быть разгаданы только сложенные в определенные объемные фигуры. Но даже малая толика полученных знаний привела к полному переосмыслению предназначения Границы. Что еще важнее, зародилась мысль о том, что Граница и Орден являются уникальными по своей сути явлениями, возникшими не в процессе всеобщего Мироздания, как пространство Вселенной, небесные светила, океаны или горы, а в результате иных событий. И для того, чтобы верно истолковать их, осмыслить цель пребывания в этом мире, необходимо отыскать ответ на главный, фундаментальный вопрос о причинах, побудивших Создателя к воздвижению Границы и основанию Ордена.

На сегодняшний день ни один из трудов в манускриптуме¹¹ обители Света не рассказывает достоверно о том, откуда пришел Всеотец-Создатель. Является ли Он одним из Творцов Вселенной? Если да, то зачем они сотворили Вселенную? Что было до нее и что скрыто за ее пределами?

Считалось, что из всех существ, когда-либо живших на Земле, ответы на эти вопросы могли знать лишь Первые Хранители. Они оставили после себя наполненные тайными текстами скрижали, но даже древнейший Иерион не обладал уровнем разума, способным постичь их, и осознал лишь жалкие крупицы завещанного учения.

Опираясь на знания, полученные из перевода скрижалей, о возникновении Создателя выдвигалось множество гипотез, которые в конечном счете слились в две наиболее сильные. Автором первой являлся старший заклинатель-мыслитель Дэмион, могущественный воин и второй служитель в иерархии Ордена после Иериона. Согласно его учению, «…Отец наш – высшая сила мира, но власть его не безгранична. Он один из многих, равных Себе по могуществу, повелевающих другими мирами Вселенной». В доказательство Дэмион указывал на сияние в ночном небе и утверждал, что именно яростная сила Света таких же всемогущих, как и Отец, сверхсозданий заставляет звезды излучать энергию. В ином случае Всеотцу следует находиться внутри каждой звезды одновременно, а, учитывая их бесчисленное количество и огромные расстояния между ними, по мнению Дэмиона, это не представлялось возможным.

Многие старшие заклинатели оспаривали мнение Дэмиона и за исключение единовластия Отца над звездным пространством объявляли чуть ли не еретиком. Но его гипотеза подразумевала олицетворение Всеотца с Солнцем, сыгравшим важнейшую роль в формировании жизни на Земле. Подобное представление о Создателе, Его воплощение в виде медленно умирающего небесного светила очень точно укладывалось в миропонимание служителей Ордена, соответствовало их знаниям процессов зарождения на планете жизни, подкупало возможностью ежедневного лицезрения огненного лика Создателя и поклонения ему. И в совокупности придавало учению Дэмиона весомости и последователей.

Другие служители Света придерживались иной гипотезы, выдвинутой совсем юным воителем-философом Ардэмом. Не желая признавать малозначимость и неисключительность Отца во Вселенной, Его непричастность к ее сотворению, Ардэм долгие месяцы проводил за наблюдениями небесных тел в поисках опровержения гипотезы Дэмиона. Неустанный труд молодого воителя дал результат, и вскоре он доказал, что излучаемый звездами свет возникает в результате физических, термоядерных процессов, не связанных с пребыванием на них подобных Всеотцу созданий. Именно Ардэм в многолетних, усердных стараниях в поисках истины о происхождении Ордена и Создателя впервые использовал термин Всеотец. По его мнению, «…Создатель – есть Отец всего звездного пространства. Он дарит Жизнь, и Он же распоряжается Смертью».

«Отчего же Он не раздавит Тьму так же легко, как и создал?» – оппонировал молодому воителю Дэмион.

«Твари во Тьме – дети его, как и мы», – отвечал Ардэм.

И все же долгое время во мнении о природе Создателя среди Ордена не было единства. Точку в разногласиях поставил мудрейший Иерион, расшифровав новые знания Первых Хранителей. Позднее он утверждал, что именно прикосновение к тайнам в древнейших текстах изменило его до неузнаваемости. Но среди Ордена находились и те, кто осмеливался считать, что старший заклинатель часто черпает знания в более удаленных от Света, запретных местах.

Дэмион и Ардэм подтвердили расшифровку скрижали, из которой становилось ясно, что Создатель «…прислан извне. Он есть Их служитель и наместник, восседающий на звездном престоле в центре Мироздания. Смысл Его – быть вечно, создавать звездные пространства и хранить их в покое и равновесии». Сведений о том, что за могущественные создания направили Отца, отыскать не удалось, но их начали именовать Творцами. Не говорилось и о том, где находится звездный престол и что значит «извне». Но в этом фрагменте подтверждалась часть гипотезы Дэмиона о Создателе как об «одном из многих», и становилось ясно, что есть подобные Ему в других Вселенных. И самое важное, что еще в нескольких скрижалях, с которыми сообщалась переведенная Иерионом и где, судя по всему, содержалось больше всего сведений о Создателе, наконец-то нашлись ответы на самый главный вопрос.

«…Вселенными правят Тьма и Свет. В борьбе их энергия создает структуру реальности, основу материи, силу сближения, пространственную, межпространственную и временную…» – говорила одна из скрижалей запредельным языком Первых Хранителей. Ее более читаемая трактовка и другие накопленные знания легли в многолетний труд заклинателя Дэмиона «Великое Противостояние». Он стал одной из основ истории сотворения Границы, предназначения служителей Ордена и рассказывал о начале бесконечной войны между Тьмой и Светом.

«Тьма и Свет разделили Вселенную, переплелись воедино и пребывали в гармонии. Отец наш восседал на звездном престоле, наделенный властью Творцов к управлению двумя первоосновными материями, – говорилось в “Противостоянии”. – По обе стороны Вселенной приходила Жизнь. Свет нес ее сквозь звездные просторы. По обе стороны Вселенной появлялась Смерть, потому как Тьма неминуемо приходит за Светом».

Война началась в тот момент, когда перворожденная, древнейшая из обитающих во Тьме раса сочла право обладания жизнью исключительно своим и уничтожила или поработила другие расы, населяющие темную материю Вселенной. На руинах побежденных миров они совершили неимоверный скачок в эволюции и взошли так высоко, что обрели соизмеримые с Создателем силы, но и этого им показалось мало. Отравленная идеей собственного превосходства и величия, рожденная во Тьме Империя, используя новые знания о времени и пространстве, вышла за пределы обитаемой реальности и жадно набросилась на другую сторону Вселенной, безжалостно уничтожая все живое: от древнейших, высокоразвитых цивилизаций до планет, где только зарождалась жизнь.

«Отец поднял щит и меч обрушил на их головы. Но Тьма оказалась сильна, и силой своей Ему не уступала. Так началось Великое Противостояние», – писал Дэмион.

Попытка расшифровать подробности величайшей битвы Вселенной отняла почти тысячелетие, но не дала желаемого результата. Метод общения Первых Хранителей, их образ мышления и выработанная письменность оставались все такими же недосягаемыми, как далекие звезды, свет которых видишь, но не имеешь возможности прикоснуться. Но из того, что все же удалось перевести, стало известно о некоем переломном моменте, когда «…сила оставила Создателя, державшая щит рука дрогнула, и меч раскололся о темную броню Императора Тьмы».

Нет ни малейших упоминаний о том, когда происходили эти немыслимые, почти мифические события. Среди расшифрованных из скрижалей посланий служители Ордена не обнаружили ни одного символа, указывающего на время действия. Возможно потому, что само понятие «времени» являлось чуждым для Первых Хранителей, и они представляли свое существование вне его. Но то, что произошло потом, имеет вполне определенный временной интервал, поскольку свидетельствует о явлении, послужившем началом расцвета планеты и формирования необходимых для возникновения жизни условий.

Тьма раздирала Вселенную. В один из решающих эпизодов противостояния Создатель появился на тогда мертвой планете. Он ступил на землю, по которой сегодня ходит человек. Из недосягаемых звездных глубин Всеотец принес артефакт, без которого существование космического пространства лишалось всякого смысла. И чтобы защитить его, Всеотец воздвиг противоречащий законам Равновесия и неприступный для исчадий Тьмы рубеж – Границу и оберегающий ее Орден.

«Всеотец сотворил Границу из своего щита, разделив его на много частей, – говорится в труде Ардэма. – Император ранил тело Его, и кости сыпались из раны на неживую землю. Выросла на них обитель наша. Измученная плоть выпала из ран наружу, на холодные камни. Кровь Отца реками пролилась на нее. Он увидел, что нет никого здесь более, достал из Себя пять сердец и отдал земле. Ожили покрытые кровью камни, вобрав в себя Его силу. Всеотец завещал им быть вечно Первыми Хранителями Границы. И чтобы одарить силой Своей, поместил Он осколки меча в сердца Хранителей, что были плоть от плоти Его».

Так началась история Границы и ее защитников.

Воитель Ардэм начал новую главу в жизни служителей Света. Не все выдвинутые им гипотезы оказались верны, но именно его стремление понять причину нахождения в этом мире обернулось тысячелетием поисков истины сильнейшими мыслителями Ордена и открытием невероятных знаний. Они навсегда вытеснили из сознания служителей Света домыслы и неведение о собственном предназначении, одарили новым миропониманием, наполнили жалко влекомое существование великим смыслом. Осознание причастности к невероятно могущественной космической силе изгнало холод и пустоту из сердец воинов, наполнив яростным пламенем фанатической верности Создателю, невыразимой скорбью о Его уходе, благоговейным трепетом перед Его силой, бескрайней любовью к Нему. С годами в сердце каждого воина пламя становилось лишь жарче и в итоге обернулось самым сильным оружием воинов Ордена – несокрушимым оплотом веры в Отца и Его миссию.

За неоценимый вклад в становление Ордена советом старших заклинателей воителю Ардэму присвоили наивысшее звание воина – Архон-воитель. Он прошел мучительную процедуру Посвящения, укрепившую его разум и тело, и был обучен сверхсильным заклятиям. Воитель, подаривший Ордену бесценный труд «Происхождение», на достигнутом не остановился и продолжил изучение скрижалей. Открытие истории Границы и Ордена подняло ряд других вопросов, самые важные из которых затрагивали дальнейшую судьбу Создателя и всей Вселенной. Где ее пределы? Почему император Тьмы не покончил с Создателем? Куда Всеотец направился после посещения Земли? Что с ним стало? Неужели вся Вселенная охвачена Тьмой, и Орден Света остался один в этой неравной битве?

Ардэм собирался отыскать ответы. Старшие заклинатели Иерион, Одингор и Дэмион выражались против, но все же большим числом голосов Ардэм получил разрешение переписать скрижали, где предполагалось наибольшее количество сведений о Создателе. Закончив с древними текстами, архон-воитель отправился в странствие вдоль Границы. Заклинатель-послушник Ивард, посвятивший многие годы изучению жизни великих мыслителей и воинов Ордена, писал в своей «Книге Героев»:

«Последнее присланное сообщение Ардэма занесено в книгу на второй день кровавого полнолуния одиннадцатой осени. И говорится в нем о намерении войти в Пограничье. С того дня Ардэма никто не видел. Организованные советом Старших поиски окончились неудачей. Его тело, броню и меч не удалось найти. Невосполнимая утрата для Ордена и нашей истории…

Странным выглядит то, что Дух архон-воителя не вернулся к Темному озеру. Это порождает разные домыслы среди служителей. Послушник Ноларий рассказывает всем о явившемся ему сне, в котором Ардэму удалось разгадать содержание переписанных скрижалей и он смог воссоединиться с Отцом. Послушник видел, как среди тысяч звезд они вместе ведут неравный бой с императором Тьмы. На следующий день после видения Ноларий ослеп. Оттого многие верят ему. Другие думают, что в Пограничье Ардэм столкнулся с древней и могущественной Тьмой, способной превратить в ничто даже Дух, наполненный первозданной энергией Света, подаренной Земле Отцом нашим. Третьи, как и Ноларий, верят, что Ардэм действительно смог перевести древние тексты. Они считают, будто с помощью новых знаний он установил с Создателем контакт, но разум его оказался не готов к этой встрече. Где-то, покрытый камнем и мхом, с проросшими сквозь тело кореньями, он пребывает в мучительном сне, пытаясь постичь сказанные Отцом слова. И когда смысл их станет ясным, он вернется в Орден, чтобы начать новую эру противостояния силам Тьмы».

Когда Ивард писал «Книгу Героев», многие служители Света действительно верили в возвращение Ардэма. Но это было миллионы лет назад. Сам Ивард давно где-нибудь сгнил, и теперь кости его рассказывают небылицы сожравшим плоть червям. А пришедший в упадок Орден позабыл переписать его книгу, и она превратилась в труху на полках манускриптума. Ардэм так и не вернулся, но это не пошатнуло веры служителей Ордена. Она оставалась столь же горяча и крепка, лишь приобрела новые, темные оттенки. Одни уверовали в смерть Отца после встречи с императором. Другие во главе с мудрейшим заклинателем Иерионом считали, что если Отец и жив, то давно позабыл своих детей и оставил.