Неживая земля. Воитель

Глава 12. Испытание

Могущественный враг напал на нас у северной Границы и мгновенно разорвал юного заклинателя.

Мы остались вдвоем и сражались дни и ночи. Вскоре князь-демон проглотил воителя Тэолора.

Сам князь был изранен сильно, распадался на части, но продолжал сражаться.

Сквозь раны я слышал умирающего воителя и стук демонического сердца.

Потеряв одну руку, я смог дотянуться до сердца и раздавил в кулаке.

Противник издох. Другие повреждения оказались недейственны.

«Наследие Мертвых. Князь-демон и воитель Моэдис»

Энэй никак не мог избавиться от мысли, что некоторые из теней провожают его взглядом. Смешиваясь и сливаясь друг с другом беззвучными, темными пятнами, они мчались по стенам города. Иногда одна или несколько теней останавливались, и воитель отчетливо понимал, что за ним наблюдают. У теней нет глаз, но их взгляд физически ощущается. У них нет ртов, но их нечеловеческие крики порой слышны в вое ветра. Некоторые служители Ордена говорили, что именно эти крики свели с ума заклинателя Эльхгара, долгие годы изучавшего загадочно мерцающие частицы, наполняющие Тень.

Энэй вспомнил, как когда-то давно прошел через истощенный портал и, странствуя в Тени вдоль Границы у холодных берегов Белого моря, ощутил на себе тяжелый взгляд. Обернувшись, он увидел тень. Безликая и уродливая, она будто ждала только его, а дождавшись, болезненно изогнулась на камне и исчезла с ветром. Интересно, кому она принадлежала? Почему ждала именно его? Многие из виданных воителем теней имели человеческий облик, но были и те, что явно не принадлежали миру людей.

Воитель посмотрел в сторону и остановился. Вправо уходила узкая улица, в конце которой не было ничего, кроме голодной темноты. Тени стояли вдоль высоких стен и смотрели на него. В их угнетающих, молчаливых силуэтах ощущалось что-то тревожное и холодное. Тени пришли в движение дальше по улице и вновь остановились, будто приглашая пойти следом.

«Может, среди вас есть и тень Эльхгара?» – подумал воитель.

Ему хотелось пойти за ними и узнать, какие тайны скрывает мерцающая темнота, но он помнил, что в «Наследии Мертвых» много имен тех, кто зашел в Тень слишком далеко.

Энэй вернулся с Косой линии на Большой проспект и пошел в сторону Благовещенского моста. Граница сквозь дома уходила вправо. Стараясь держаться к ней как можно ближе, Энэй свернул на перекрестке и на противоположной стороне улицы увидел призраков. Бледная, покрытая мокрыми язвами кожа созданий сочилась темно-коричневым гноем. В них копошились слизкие, желтые личинки. Слепленные из пульсирующих внутренностей существа не уступали уродством низшим сыновьям Тьмы. У более крупного призрака отсутствовали глаза, нос заменяли две слизкие дыры. Из огромного рта с коричневыми огрызками зубов торчало жирное щупальце и врастало в живот. У другого лицо без носа и рта напоминало гниющую плоть червя Злаасши. Оба глаза призрака покрылись плотной кровавой коркой, но из левого сквозь истекающую гноем рану торчал мерзко извивающийся червь.

В земном мире эти двое мало чем внешне отличались в толпе людей. Но в Тени все скверное и темное, что было в человеке при жизни, вырывалось наружу, преображая фантомы в нечто абсолютно чудовищное. Основной причиной, по которой призраки людей не могли покинуть Тень, заклинатель Сафриван считал их черную зависть к тем, кто продолжал жить. Чем больше темной сущности в человеке было при жизни, тем большее уродство призрак обретал в Тени, тем большей силой воздействия на мир живого человека он обладал. Как монстры, рыскающие лишь в самых темных закоулках, эти зловредные твари неспроста ходили среди ночи под окнами. Они выбирали жертву и пытались разрушить ее жизнь: насылали на детей и стариков тяжелые болезни, внушали страх и беспокойство, через тревожные сны подговаривали людей к самоубийству или истязанию родных. У домов, где бродили призраки, в земном мире часто слышался детский плач. Младенцы до полутора лет особенно остро ощущали их присутствие и будили родителей по ночам.

Устав Ордена разрешал казнить призраков, дабы их тлетворное влияние не распространялось слишком сильно.

«Если бы я остался человеком и умер, каким бы стал мой фантом?» – подумал Энэй, доставая револьстрелы.

Ему хотелось проверить их в действии. Он навел стволы на призраков, задержал заряд на несколько секунд и выстрелил. Существо поменьше взорвалось окровавленными ошметками. Извергнув комья желтых червей, более крупный монстр развалился на три части и продолжал шевелиться. Воитель расстрелял его останки из револьстрела и пошел дальше.

Энэй пересек Неву через Благовещенский мост. Принимая удивительные формы, энергия могучей реки текла между гранитных берегов, билась над поверхностью, рвалась ввысь, переливаясь цветами хризолита и цитрина. Тени безликие и неясные в бесноватом танце метались по городским стенам. Воитель перебрался на другой берег и шел к месту, где встретил заклинателя. В пути он дослушал выбранный плейлист. Музыка помогала забыться, спрятаться от тяжелых мыслей, что приходят в ночном одиночестве. Но сейчас он вспоминал подробности встречи с Кролом, и что-то тревожило его. Энэй выключил музыку и убрал наушники в карман пальто.

Ветер донес приглушенный шум волн, наполняющий мир Тени. Огни Эльхгара покачивались в воздухе и, подчинившись ветру, стремительно понеслись вперед, словно падающие в ночном небе звезды. Энэй помнил дорогу и не обращал внимания на названия улиц. Он свернул в утопающие во мраке дворы и впереди услышал нарастающий гул. Звук быстро приближался. Вскоре до воителя донеслось мерзкое ворчание сотен голодных глоток. Энэй укрылся за выступом у здания, убрал один револьстрел, вынул из ножен кинжал и спрятал за спиной. Стая плакальщиков вывалилась из соседней улицы и, заполнив переулок, мчалась навстречу воителю. Перебирая тонкими лапами, они ровным строем ползли друг за другом и напоминали жирную, белесую многоножку. Сильные и крупные особи во главе стаи превышали ростом взрослого человека. Их голодные, выпученные глаза светились тлеющими углями. В хвосте стаи плелись старые и слабые, похожие на исхудалых собак. Энэй безразлично наблюдал за ними из укрытия, но не он интересовал стаю. Как и другие плакальщики, эти двигались в ту часть теневого Петербурга, где появился новый фантом. Где произошла новая смерть. Возможно, вокруг умершего собрались родственники. Их горе для многих обитателей Тени станет пищей.

Стая прошла мимо, и Энэй обратил внимание на стену напротив. Несколько теней с множеством изогнутых конечностей и чудовищными головами замерли и наблюдали за ним. Они исчезли и смешались с другой тенью, черной тучей накрывшей город. Воитель посмотрел вверх и увидел странника. Он шел на четырех длинных лапах над домами. Его плоские щупальца с овальными ртами извивались вокруг подернутого влажной красноватой пеленой белого глаза, дрожащего в центре рыхлого серого брюха. В нескольких щупальцах странника Энэй различил туши других существ: плакальщика и тенелова, похожего на огромного мотылька с несколькими безобразными головами. Рты на щупальцах странника поедали их. Из тел на землю с чавкающим звуком падали внутренности и лилась кровь. Странник издал низкий, завывающий крик и вскоре исчез.

До места вторжения и встречи с Кролом оставалось совсем немного. Энэй пересек дорогу, прошел вдоль улицы мимо здания старого монастыря, в окнах которого виднелись загадочные, медленно парящие огни, свернул в переулок и оказался в небольшом дворе. Заметив его, семь слабых, исхудалых плакальщиков разбежались в стороны, поднялись по стенам домов на крыши и уставились вниз. Издавая жалостливые звуки, они качали продолговатыми головами, шевелили мерзкими, жирными губами. В их замутненных глазах разгорались безумные желтые огоньки. Изгнанные из стай более сильными соратниками, они лишились возможности лакомиться там, где уже свершилась смерть, и искали пищу в других местах; довольствовались объедками, жадно поедали эмоции, вытягивали последние силы из тех, кто находился при смерти.

Поведение ослабших плакальщиков и место их кормления говорило воителю о том, что в ночном промозглом Петербурге прямо на улице кто-то находится при смерти, но продолжает отчаянно цепляться за жизнь. Энэй прошел мимо, как и много раз до этого, оказавшись свидетелем пожирания человека смертью. По многим причинам Устав Ордена сильно ограничивал вмешательство в людские судьбы. За нарушение большинства положений Устава в отношении человека служителю Ордена грозила смертная казнь, в том числе и за целительные действия. Как и другое взаимодействие с людьми, требующее применения специальных заклятий, исцеление не воспрещалось только при строгом соблюдении правил, позволяющих сохранить воину Света полную секретность сверхъестественных способностей.

Но смерть случайного человека волновала воителя не более, чем пыль на пройденных дорогах, не вызывала жалости. За время жизни среди людей он постоянно сталкивался с человеческой жестокостью. Она превращает людей в еще более уродливых монстров, чем рожденные Тьмой твари. Но не Тьма уродовала людей. Тлетворная сила происходила из глубин человеческих сердец. Из чего-то изначально существовавшего в человеческой природе. В учении Ордена о мироустройстве существовала гипотеза, что после расцвета высшей формы жизни на Земле именно разрушающее человеческое воздействие ослабило Границу, позволив сыновьям Тьмы проникать в сотворенный Создателем мир. В то же время, по мнению многих легендарных заклинателей и воителей, именно появление Человечества на Земле является вершиной грандиозного замысла Всеотца – главной целью, ради которой на некогда мертвой планете от императора Тьмы был скрыт могущественный артефакт, наделивший Землю жизнью. Как и другие воины Света, Энэй часто задавался вопросом: почему же тогда Человек, задуманный Всеотцом как высший смысл жизни на Земле, так устроен? Почему появление и расцвет людей разрушают созданный Всеотцом именно ради Человечества мир? Ни один из мудрейших служителей Света не знал ответов на эти вопросы. Но многим воинам Ордена это казалось совершенно неправильным… предательским.

Поэтому к людям Энэй относился как к неприятному явлению, с которым приходилось мириться. Судьба отдельного человека никогда не интересовала его. Он не понимал ее трудностей. Когда-то давно, словно в другой жизни, Энэй был рожден земной женщиной. Но после обращения в служители Света воитель перестал испытывать людские эмоции; зачастую с откровенным презрением относился к человеческой слабости и порокам; не понимал простой радости встреч и печали расставания, теплоты родственных и любовных уз. Не мог оценить того, что человеку действительно дорого в жизни.

И все же в этот раз что-то заставило воителя остановиться.

Энэй обернулся и посмотрел на плакальщиков. Оголодавшие создания ползли по стенам домов к центру двора. Это было совсем не похоже на воителя, не входило в его правила, но он пошел назад, разогнал жалких, костлявых тварей, произнес заклинание Дэмиона и вышел из Тени.

Моросил хмурый дождь. Заклятие оставило привкус металла и крови на языке. Немного звенело в ушах. Не до конца окрепшее тело воителя охватило жаром и ныло там, где в плоть несколько часов назад вошли пули и треснули кости. В центре двора на мокром асфальте лежал мужчина. Его остервенело избивали ногами пятеро парней. У одного в руке был нож. Заметив появление свидетеля, они хотели расправиться и с ним, но Энэй направил в их сторону револьстрелы. Увидев оружие, парни бросились бежать и скрылись за углом на соседней улице. Энэй убрал револьстрелы в кобуру, подошел к мужчине, опустился на колено и перевернул его на спину. На нем не оставили живого места. Его сердце едва билось. Воитель положил одну ладонь ему на живот, где красным пятном расползалась кровь от удара ножа, другую – на лицо. Пропустил через свой разум мысли незнакомца и оказался среди бушующих потоков боли и ужаса, вызванных осознанием умирающим человеком близости голодной бездны смерти. Она наползала холодной темнотой, из которой все тише и тише доносились чьи-то голоса. Сознание воителя устремилось им навстречу. Прорвавшись сквозь мрак, Энэй смог увидеть, ради чего умирающий так отчаянно цепляется за жизнь.

«Я должен сделать это», – понял воитель и начал произносить на варгланоре исцеляющее заклятие.

Во двор въехала машина. Свет фар прошел по стенам домов и осветил воителя с окровавленным человеком на руках. Автомобиль остановился от Энэя в десятке метров. Из машины вышли двое.

– Ей, парень, ну-ка отпусти его! – раздался требовательный голос.

Воитель поднял голову. Свет фар ненадолго ослепил его, но глаза, способные видеть в темноте, быстро приспособились. Вероятно, кто-то из горожан стал свидетелем нападения на мужчину и вызвал полицию. Энэй осмотрелся по сторонам и действительно заметил в нескольких окнах темные силуэты людей.

Нечеловеческие, отсвечивающие, как у ночного хищника, глаза воителя напугали патрульных. Энэй ощущал исходивший от них страх. Человек на его руках закашлялся кровью. Смерть не желала выпускать его из когтей. Незнакомец приоткрыл глаза. Они говорили о том, что он чувствует силу, которая втекает в него и вытаскивает из темной бездны. Он умоляющим взглядом смотрел на молодое, немного уставшее лицо с ярко-зелеными глазами, но раны оказались слишком серьезными. Несчастный потерял много крови. Энэй понял, что собственных сил на исцеление не хватит. Не восстановившийся после Пограничья и четырех огнестрельных ранений организм еще больше ослаб при выходе из Тени. Но теперь, дав человеку надежду на спасение, воитель не мог позволить ему умереть. Не мог и в то же время понимал: любое неосторожное движение спровоцирует полицейских на применение оружия.

Энэй прервал заклятие исцеления и произнес новое – для защиты. Убрал ладонь с ножевой раны и потянулся за кинжалом. Из-под пальто показалась кобура с револьстрелами.

– У него ствол, – сказал дрогнувшим голосом второй, совсем молодой полицейский.

– Отпусти его и подними руки! Стрелять буду! – крикнул старший напарник и сделал в воздух предупредительный выстрел.

«Мне придется заставить их забыть об этом», – с сожалением подумал Энэй и вынул кинжал.

Полицейские открыли огонь. Пули разбивались о защитный барьер вокруг воителя и падали на асфальт. Энэй осторожно вонзил острие кинжала человеку в рану и продолжил исцеление, усилив заклятие заключенной в оружии энергией Света. Патрульные стреляли. Воитель посмотрел на здание с правой стороны и увидел у окон еще больше людей. Он надеялся, что издалека, сквозь ночную морось они не видят защитный, окружающий его барьер заклятия.

Внутреннее кровотечение остановилось, ножевая рана затянулась. Воитель ощутил, как отступает холодная темнота смерти. Жизни человека больше ничего не угрожало. Энэй убрал кинжал и ладонь с его лица, встал и посмотрел на полицейских. Патрульный, стоявший ближе, не сводил с воителя испуганных глаз и менял магазин в пистолете. Его молодой напарник пытался сделать то же самое и одновременно вызывал подкрепление. Магазин выпал из его дрожащих рук.

Они боялись. Не человека с окровавленным кинжалом в руках, а того, что увидели их глаза. Разум патрульных отвергал мистическую природу произошедшего. И все же они все видели. Стали свидетелями явлений, которые никто из людей видеть не должен. Устав Ордена на этот счет не допускал послаблений. Люди, видевшие сверхъестественные силы служителей Света, приговаривались к смерти. Воину Ордена, не исполнившему приговор, грозили десятки лет заточения в темнице или казнь от палача-заклинателя Даргвария.

Должно быть, патрульные все поняли по его глазам. Энэй решительно направился к ним. Его лицо изуродовало отвращение к самому себе. К тому, что он должен сделать. Молодой полицейский закричал и бросился к машине. Старший посмотрел напарнику вслед и тоже хотел побежать, но понял, что не успеет. Он обернулся навстречу противнику и открыл огонь из пистолета. Пули разбивались о едва видимый защитный барьер, окружающий человека с кинжалом в руке. Он неумолимо приближался. Раздался звонкий металлический лязг составного клинка – звук, приближающий смерть. Рот и заполненные страхом глаза полицейского широко раскрылись, лицо исказилось от ужаса.

«Всеотец, прости меня», – подумал Энэй и сразил полицейского жестоким ударом.

В последнее мгновение воитель посмел нарушить Устав и не проливать человеческой крови. Он не поднял меч, а со злостью на собственное безрассудство обрушил патрульного тяжелым ударом в живот. Человек вскрикнул и болезненно скорчился на асфальте. Энэй деактивировал меч в кинжал, хотел метнуть сбежавшему патрульному в руку и пригвоздить к машине, но тот успел забраться в салон. Сделать что-то еще молодой полицейский не смог. Он схватился за горло и стал рвать ворот рубашки. Энэй хорошо видел его напуганные глаза и широко раскрытый в безмолвном крике рот. Мальчишка дернулся и умер на водительском сиденье. Его напарник хрипел и елозил ногами по мокрому асфальту.

В ночном дождливом воздухе резко запахло озоном. Энэй кожей ощутил, как невидимыми щупальцами к людям тянутся обжигающие холодом потоки гроноэнергии. Воитель оглянулся и увидел заклинателя. Он стоял неподвижно в тени зданий, окутанный мраком, словно огромными крыльями. Свет уличных огней странно сторонился его. Бездонные, как у акулы, полные голодного безумия глаза неотрывно смотрели на умирающего полицейского, подобно хищной птице, наблюдающей в ночи за возней крысы. Когда полицейский скончался от удушья, заклинатель медленно перевел немигающий взгляд на Энэя. Его глаза приобрели естественный для служителей Ордена зеленоватый оттенок. Крол развернулся и скрылся в дождливом мраке улицы.

Спасенный незнакомец понемногу приходил в себя. Энэй подошел к нему, потом обернулся. Завывая во дворах, среди окутанных мраком домов мчался пробирающий до костей ветер. В свете фар патрульной машины блестел мокрый асфальт. На нем лежал мертвый полицейский. Еще один, совсем молодой, через лобовое стекло автомобиля смотрел опустевшим взглядом в ночное дождливое небо Петербурга.

«Что же я наделал», – подумал Энэй.

Широкие грозовые тучи медленно плыли над уснувшим городом. В темных небесах пророкотал раскатистый гром. Подобно ночному опасному хищнику, заклинатель шел сквозь угрюмую морось по освещенной фонарями улице. Он немного превосходил воителя в плечах и ростом. На нем было дорогое бежевое пальто, серый свитер с высоким горлом, темно-синие брюки, до блеска начищенные коричневые туфли. Его пепельные, раскиданные на плечах волосы намокли и потемнели. Воитель догнал его и пошел рядом.

– Ты нарушил Устав Ордена, Энэй. Мне пришлось за тебя исполнить смертный приговор. Я обязан доложить об этом, – с презрительным равнодушием сказал Крол.

Энэй молча кивнул. Его злила проявленная слабость. Нужно было пройти мимо и оставить жалкого человека умирать. И все же он пытался убедить себя, что поступил правильно. Тогда почему внутри такая пустота? Почему ему так плохо?

– Из-за меня погибли невинные люди, – признал Энэй.

Воины Света замедлили шаг и пошли по безлюдной, заставленной по обеим сторонам машинами улице.

– Всего двое, – ответил Крол. – Сперва я хотел задушить всех, кто наблюдал за вами. Выстрелы разбудили многих горожан. Они могли видеть твои выходки с заклятиями. Но и без этого княгиня Смерть отблагодарит тебя. Она получила две жизни вместо одной. А когда ты встретишься с Даргварием, ей достанется и твоя жизнь. Или надеешься, Совет Старших помилует тебя? – насмешливо спросил заклинатель.

Воитель неуверенно пожал плечами. Содеянное им каралось десятилетиями заключения в темнице или смертью от заклятия палача.

– Почему ты просто не прикончил патрульных? – спросил Крол, не дождавшись ответа.

– Я не убийца, – ответил Энэй.

«И все же они погибли. Все эти люди могли умереть из-за меня. Что бы ни случилось, я больше никогда не допущу этого», – пообещал себе воитель.

Заклинатель паршиво улыбнулся:

– Твой меч никогда не пробовал человеческой крови?

– Мне доводилось убивать, но только ради защиты, – ответил Энэй. – За свою жизнь я никогда не делал этого умышленно, из удовольствия или по Уставу Ордена. В служении Свету я никогда не допускал смерти безвинных.

Заклинатель презрительно ухмыльнулся.

– Вижу, ты испытываешь к людям какие-то глубоко сентиментальные чувства, свойственные всем воителям, – сказал Крол. В его словах звучала насмешка.

– Нет. Никогда не испытывал, – ответил Энэй.

– Тогда объясни мне: зачем ты исцелил то ничтожное создание? Что ты в нем увидел, чего не смог разглядеть я?

Воитель не спешил отвечать, задумался.

– Обычно я так не поступаю, – ответил Энэй так, будто и сам хотел понять. – Много раз мне доводилось видеть, как смерть забирает людей, но я всегда оставался в стороне. Наверное, некоторые и вправду не заслуживали второго шанса, а кто-то уходил из жизни преждевременно. Я не берусь судить об этом. Человеческая жизнь очень трудна и полна испытаний, о которых мне мало известно. Но сегодня я увидел то, чего не замечал раньше. Я не думал никого исцелять. Мне захотелось понять, ради чего несчастный так отчаянно борется за жизнь? Что за сила помогает ему бороться со смертью? Когда я прикоснулся к нему, среди темноты угасающего разума услышал детские голоса. Они звали его. Я потянулся сознанием навстречу голосам и увидел тысячи воспоминаний: тяжелых, теплых, полных радости и горя. Но самыми дорогими из них оставались воспоминания о детях. Они наполняли его удивительной силой, и я понял, что чувствую нечто, среди всего живого на Земле доступное только человеку. Эта удивительная сила… она… она не дала ему умереть, сопротивлялась смерти. Тогда я понял, что должен помочь.

Заклинатель слушал внимательно, жадно, будто искал в словах воителя для себя какое-то спасение.

– Я знаю, на что способен человек ради тех, кто ему действительно дорог, – продолжил Энэй. – Но почему раньше я никогда не замечал в людях ничего подобного? Почему именно сегодня? Я бы мог помочь очень многим.

Неспешно шагая по улице, заклинатель сложил руки за спину. Выслушав воителя, он молчаливо смотрел поверх крыш домов в чернеющую над Петербургом пропасть. По холодным темно-зеленым глазам казалось совершенно невозможным понять, о чем думает это могущественное создание.

– Наверное, иногда ты думаешь, что и твоих родителей мог бы спасти кто-то сильный, – сказал Крол.

Воитель не стал отвечать. Ему не хотелось говорить об этом с жестоким воином, в котором мало что есть от человека, кроме внешности.

– Сегодня странная ночь, – отрешенно произнес заклинатель. – Твои слова наводят меня на разные мысли. Ты взялся за дело, которое тебе не по чину. Не воителю решать, кому быть среди живых, а кому нет. Только Совет Старших может вынести смертный приговор. Если только кто-то не испытывает нас. И это не дает мне покоя, – Крол остановился и обернулся к Энэю. Его глаза смотрели с тяжелой, хмурой задумчивостью. – Стоит ли считать произошедшее испытанием, которое Всеотец посылает нам? Выходит, я его не прошел? Но, возможно, спасение человеческой жизни предназначалось испытанием только для тебя. Или духи богов Тьмы направили этого несчастного, чтобы еще больше тебя ослабить. В любом случае проявленное безрассудство очень дорого тебе обойдется.

Моросящий дождь серебрился в свете уличных фонарей. Крол отвернулся и продолжил идти по улице. Энэй посмотрел на свои руки, испачканные кровью исцеленного мужчины, и пошел вслед за заклинателем.