Конкурс красоты в женской колонии особого режима

Достоевский подумывал, не описать ли ему «переделку себя» и очень гордился тем, что придумал этот термин.

Но то литература. В реальной жизни примеров еще меньше. Что не удивительно – переосмысление себя требует особого таланта. Откуда ему взяться у средних людей.

В США уговаривают жертву насилия приехать к насильнику в тюрьму и попробовать побеседовать с ним. Уговаривают и насильника, от которого ждут просьбы о прощении. Это нужно, прежде всего, ему – для осознания вины. Но насильник чаще всего не может понять, чего от него хотят.

Есть хорошая пословица: «Неважно, как далеко вы ушли по неправильному пути – все равно возвращайтесь».

А если не было в жизни человека ничего такого, к чему можно было бы вернуться?

Об этом уже не раз сказано в голливудских фильмах – нужно творить добро из зла. Не очень понятно, зато как парадоксально и загадочно.

Возрастное просветление

Один из наших выдающихся преступников Вячеслав «Япончик» к концу жизни заканчивал свои письма «к братве» словами: «С пожеланиями всего самого Доброго и Светлого».

До него ни один профессиональный преступник не писал так выспренно.

Но! Ни один иерарх воровского сообщества не осудил «Япончика». Напротив, другие воры в законе стали заканчивать свои письма этими же словами.

С чего вдруг такие сантименты?

Здесь уместно вспомнить философа Василия Розанова, который отмечал, что «больше всего к старости начинает томить неправильная жизнь: и не в смысле, что «мало насладился», но что не сделал должного».

Понимают ли преступники любого ранга, что ведут «неправильную жизнь»? Безусловно. Понимают практически все. Отсюда, вероятно, и эта тоска по «доброму и светлому».

Зэки – тюремщики

Одни сидят – другие сторожат. Где еще это есть в жизни? Нигде. И нигде нет такой взаимной ненависти. Хотя, конечно, не стоит слишком обобщать.

Тот из арестантов, кто залетел по глупости, кто не хочет больше попадать за решетку, антагонизмом не страдает. И получает в ответ такое же отношение.

Другое дело – конченые ребята. Для них ненависть к ментам что-то вроде ритуала. Не будешь соблюдать – братва не поймёт. Заподозрит. Каждый всплеск ненависти – присяга на верность своему сообществу. И вызов, за который обязан пострадать. А, страдая, можно повышать свой статус.

Ненависть к ментам – это привычка ни в чем себе не отказывать. Самое простое проявление внутренней свободы. Если хотите, воли.

Конченые ребята считают себя героями. Героями зла. В таком случае, тюремщикам полагалось бы быть героями добра. Но поскольку этого не происходит, зэк не чувствует, что мент выше его. Напротив, он считает себя выше мента.

Окаянное ремесло

Человек должен любить свой труд, свою профессию. Любит ли тюремщик свое окаянное ремесло? Наверное, слово «любовь» в этом случае неуместно. Точнее будет сказать, что тюремщик уважает себя за свой профессионализм. А уж как он понимает, насколько он профессионален, это у каждого индивидуально.

Взаимоотношения «заключенный-тюремщик» укладываются в формулу: то, что ты видишь во мне, это не я, а ты. Называется «отраженное я».

Есть тюремщики, презирающие заключенных, и это морально ошибочная, непрофессиональная позиция, мешающая установлению контакта. Как писал Чехов, чужим грехом свят не будешь.

И есть заключенные, ненавидящие тюремщиков только за то, что они тюремщики, не желающие увидеть в ком-то из арестантов что-то человеческое.

Для снятия взаимного антагонизма в тюрьме Фрайбурга (ФРГ) заключенные и тюремный персонал питаются из одного котла. Возможно ли это у нас? Вполне. Это практикуется на всех далеких зонах. Но кому достаются самые лакомые куски?.. Наш «общий котёл» только усиливает антагонизм.

В американских тюрьмах устраиваются спортивные состязания между командами заключенных и тюремщиков.

Возможно ли это у нас? Зэки бы точно не отказались. Насчет ментов есть большие сомнения.

Оптимистическая гипотеза

Как ни странно, но совершенно гениальную формулу отношения тюремщиков к арестантам вывел немецкий поэт Гете: «Если мы принимаем людей такими, какие они есть, мы делаем их хуже. Если же мы трактуем их, как если бы они были таковы, какими они должны быть, мы помогаем им стать такими, какими они способны быть».

Трудно предположить, читал ли Макаренко эти слова, но его «оптимистическая гипотеза» полностью совпадает с этой формулой поэта. «Хорошее в человеке, – писал Макаренко, – приходится всегда проектировать, и педагог обязан это делать».

Но кто у нас руководствуется этими словами… Конечно, это очень даже не просто. Как внушить (доказать) бандиту, что он может быть хорошим инженером, врачом, управленцем? Как заставить человека поверить в то, что должен быть тем, кем он может быть?

Фактор моральной выгоды

Нужно, чтобы человеку было морально выгодно измениться. Чтобы он себе при этом стал больше нравиться. Чтобы уважения к себе стало больше.

Арестант должен быть занят хоть каким-то духовным созиданием, хоть самым малым, совсем микроскопическим. Повышение своей грамотности – уже созидание, самого себя. Сегодня грамотных мало даже среди законопослушных людей. Тем больше шансов у заключенного сравняться с обычными людьми и даже превзойти их в этом.

Если преступник много читает, в нем незаметно для него самого закладывается гуманистический стержень. А если он правильно пишет на родном языке, это говорит о том, что он за это себя уважает.

Начитанный и эрудированный преступник испытывает интеллектуальный голод и дискомфорт в общении с другими преступниками. Но и эти преступники чувствуют себя неловко в общении с ним. Начитанность и грамотность образуют психологический барьер. Этого уже достаточно для разворота преступника к общению с нормальными людьми.

Градация сроков

Есть люди, для которых и неделя в тюрьме – много. В этом помнится, Ремарк признавался. А есть такие, кого неволя не особенно угнетает. И есть те, для кого тюрьма – мать родна. Или, как говорят, американские зэки, бетонная мама.

Главный враг заключенного – не тот, кто держит его взаперти, как принято думать. Не тюремщик, а время, срок наказания. На тюремщике можно сорвать злость за свою судьбу. Со временем не поскандалишь. Время нужно убивать, чтобы быстрее кончился день.

Три года неволи – это полное привыкание и угасание надежд. Если человек не потерян для общества, после трех лет дальнейшее пребывание за решеткой не дает никакого перевоспитывающего эффекта.

Пять лет – оцепенение, эмоциональная анестезия. Сначала снижение, а затем полная утрата способности чему-то радоваться. Прогрессирующее угасание умственных способностей. Правильно говорится – ум простор любит, а в тюрьме или колонии какой простор?

Более пяти лет – тюремная мизантропия, практически непрерывная угрюмость

Криминологи во всем мире сходятся во мнении, что после 2-3 лет отсидки в психике человека происходят необратимые изменения. Наказание не устраняет дурные наклонности, а только усиливает их. Чем больше срок, тем больше вероятности, что преступник снова совершит зло. После 2-3 лет он практически не способен вписаться в нормальное человеческое общество. Поэтому судьи в европейских странах стараются назначать минимальные срока даже за серьезные преступления. Результат – минимальный рецидив, о котором мы не можем даже мечтать

В перевоспитании нет мелочей

Но немалое значение имеет при этом, в каких условиях содержатся арестанты.

Один из мостов в Лондоне покрасили в черный цвет. И этот мост стал притягивать самоубийц. Спохватились, перекрасили мост в зеленый цвет, и число самоубийств на этом мосту резко уменьшилось.

Совсем не случайно эсэсовская форма была черной – это цвет страха. Наконец, это цвет ночи, безнадеги, траура. И вот надо же – такого цвета униформа заключенного в России. Пожалуй, нигде в мире такого нет (повсюду светло-зеленого, светло-синего цвета и т.п.), только у нас.

Заключенный склонен к депрессии, но именно одежда в первую очередь к этому его и склоняет. Но и тюремщики склонны к раздражительности и агрессии тоже в немалой степени оттого, что постоянно видят перед глазами черную массу заключенных. Они первыми должны были бы потребовать смены цвета – хотя бы ради своего психического здоровья.

Половая изоляция

Но есть еще одна большая помеха в перевоспитании. Это половая изоляция. У нас считается, что если заключенный будет иметь женщину более-менее регулярно, но это будет облегчать тяжесть наказания. А если преступник не прочувствует свою вину, наказание теряет всякий смысл. То есть половая изоляция – часть кары.

Половая изоляция вынуждает заключенного заниматься самоудовлетворением, а онанизм озлобляет.

Если наказание еще больше озлобляет преступника, много ли смысла в нем?

Даже в годы массовых репрессий мужские и женские зоны ставили рядом. А довольно часто мужчин и женщин содержали в одной зоне. И никакой униформы не было. Ни черного цвета, никакого-то другого. Заключенные были одеты во все своё. В то время их даже не стригли наголо!

Эта стрижка – самое простое унижение, входящее в понятие «тяжесть наказание», которое ничего не стоит отменить. И кое-где начальники колоний идут на это, добиваясь ощутимого результата. Заключенные, больше похожие на себя, начинают чувствовать свое человеческое достоинство и соответственно себя вести.

Вот где соль! Чем меньше наказание унижает заключенного, тем больше в нем воспитывающего воздействия.

Наказание лишением свободы, возможности видеть близких – вполне достаточная кара. Присоединение к этой каре каких-то других, унижающих наказаний, превращают эту главную кару в издевательство.

Нужны ли комментарии?

У нас декларируется перевоспитание преступников через труд. Заключенные валят лес, шьют рукавицы и телогрейки и т.п. В результате рецидив сегодня – 48%. Кстати, почти вдвое выше, чем в 1988 году…

В США не верят в исправление через труд, отсидка там – только кара и никакой трудотерапии. При этом в тюрьмах выпускается 30% всех компьютеров и сложного авиационного и медицинского оборудования. В результате рецидив там 50-60%.

Как кормят в наших колониях, читателю наверняка известно. В тюрьмах США тоже не ресторан. Но раз в день – мясное, два раза – овощи, сколько хочешь. Раз в день – апельсин, яблоко или банан.

В ком «сидит» преступник

МВД и ФСИН занимаются профилактикой преступлений. Но чаще всего на той стадии превращения человека в правонарушителя, когда он уже попал в поле зрения сотрудников правоохраны.

Между тем, первые признаки того, что в человеке «сидит» преступник, можно обнаружить гораздо раньше.

Если бы эти признаки знали все люди, они могли бы вовремя обратиться в полицию. Только в этом случае особое значение имеет доверие людей к полиции. Слишком уж интимны некоторые из этих признаков.

Итак, потенциальный преступник… ребенок, подросток, юноша, взрослый:

Не любит учиться, ненавидит школу и учителей. Во множестве случаев это олигофрен или перенесший родовую травму.

Не любит читать, не может научиться правильно писать на родном языке.

Склонен к мелкой пакости исподтишка. Жесток к слабым сверстникам, животным, птицам.

Не чувствует любви к родителям. В некоторых случаях желает им смерти.

Неодолимо тянется к улице, к себе подобным сверстника, хотя и там ему плохо, если он не занимает лидирующей позиции.

Груб с девочками, вообще не уважает (презирает) женский пол.

Похотлив, страдает сексуальными расстройствами.

При просмотре детективного фильма всегда на стороне преступников.

Попадается на мелких присвоениях и кражах.

Гедонист, раб своих страстей и удовольствий.

Занимается какой-то работой исключительно по обязанности и спустя рукава.

Не хочет иметь детей, а если они все же появляются, равнодушен к ним, но прячет это равнодушие.

Если его ребенок – девочка, любит поиграть с ней, испытывая потребность касаться, трогать, тискать. Увлекаясь, забывает, что эта «забава» может броситься в глаза окружающим.

Если эта девочка – падчерица, можно почти со 100-процентной вероятностью предсказать, что будет растлевать ее, изображая отцовскую любовь.

Но здесь требуется оговорка.

Будущему преступнику вовсе не обязательно сочетать в себе весь набор этих признаков. Вполне достаточно половины или какой-то части.