Крах иллюзий

– Дорогой мой сэр Артур, я безмерно признателен вам за ту заботу, которой вы окружаете меня, за вашу неоценимую помощь. С помощью дедушки и вашей мною создан невиданный ранее конгломерат отраслей деятельности, названия, которому еще не придумано человечеством. С расширением деятельности мы совершенствуем систему руководства и систему контроля. Удачным считаю и то, что мы вовлекли в эту многоотраслевую деятельность людей, сделав их равноправными акционерами. Теперь они сами контролируют деятельность предприятий, получая от них доходы. Это преграждает путь всякого рода злоупотреблениям. Мы в любой момент знаем куда, сколько и зачем пошло. Люди это знают, и это дисциплинирует их. К тому же акционеры получают самые высокие зарплаты, с которыми не хотят расставаться.

– Я рад, что слышу уверенность в твоем голосе, и убеждаюсь в глубоком знании дела, ─ с теплом произнес Артур Кеннен. ─ Но с возрастом, друг мой, приходят и такие мысли – много ли нужно человеку в этом мире? Всего с собою туда не заберешь, – он кивком показал на небо. – Что-то весомее, чем богатство и слава, должно быть у человека в этой жизни, чтобы потом, на склоне лет, не сожалеть о том, что прожил жизнь, не видя ее. – Сказал так и подумал, что сам-то уже прожил жизнь, не следуя этому принципу. – Мне звонил шейх Ибн Сауд, отец Дианы, – вкрадчиво начал сэр Артур. – Он говорил, что польщен предложением короля, обручить своего сына и его дочь, но считает, что лучшей пары для его Дианы как бы и нет, чем внук Майкла Уолполла. Вот я и хочу спросить тебя, мой дорогой и самый близкий друг: что мешает тебе устроить по-человечески свою судьбу? Не век же и тебе, как мне, быть одиноким! Поверь, я до конца испил горькую чашу одиночества. Теперь о многом жалею.

– Вы не один! – подхватился с кресла Ригас. – Я с вами! – Он стал на колени у кресла и обнял дорогого ему старика.

Артур Кеннен провел по влажнеющим глазам ладонью и, скрывая слезы, произнес:

– Все проходит, внучек, и на смену тому приходит безжалостная старость и болезненная немощь. Никому из людей не дано избежать этого─ ни обездоленным, ни коронованным. Даже боги стареют, хотя и не признаются в этом. – Так как насчет Дианы? – с надеждой спросил он.

Ригас стоял посреди кабинета. Уже дважды его сердце посещала любовь, и дважды он находил в себе силы отказаться от нее. Но последняя встреча с Еленою всколыхнула его, зажигая нежные чувства к ней. Они были сильнее, чем к Диане. По его предложению Лена была избрана в комитет Конгресса, который, по его задуму, становился политическим провозвестником Мирового правительства, долженствующего объединить всех людей планеты и навсегда установить на земле мир и благоденствие. Как он знал, тайное и уродливое правительство, с подобным названием существует на Земле. В то закрытое для непосвященных правительство входят многие монархи и правители ведущих стран мира, а также избранные богатейшие люди планеты. Это правительство как и мало кому известный зловещий Римский клуб преследует свои клановые интересы. Одной из их бесовских программ является насильственное уменьшение населения планеты до «золотого» миллиарда человек. Для этого развязываются междоусобные войны а в тайных лабораториях выращиваются неизлечимые болезни.

– Из большого уважения к Диане я отказался от дальнейшей дружбы с нею, признавался Ригас. ─ Как можно представить нашу совместную жизнь, если я буду постоянно находиться в разъездах, а она будет в вечном одиночестве? Печальным примером этому могут служить отношения между моим другом Сашею и его невестой Ларисою. Все, чем мы занимаемся, требует постоянного внимания и непосредственного участия. Соединившись же брачными узами с Дианою, я навсегда свяжу себя. Моя же цель, как видите, – другая. Поэтому я жертвую личным благополучием во имя воплощения в жизнь своих планов, чтобы без войн и захватов чужих земель жизнь людей стала легче и лучше Артур Кеннен понимающе кивнул головою. Молодому графу трудно было что-то противопоставить.

– Сегодня звонил новый премьер-министр, ─ сообщил он. ─ Премьер не скрывает, что своим Конгрессом ты привнес немалые трудности в дальнейшее осуществление военной доктрины Буша-младшего, которую поддерживает и он. Премьер пожелал встретиться со мною, – он усмехнулся, – как выразился на одной из пресс-конференций российский лидер Владимир Путин, поддали мы «жирным котам» жару – Кто бы мог подумать, что на твой призыв очистить землю от войн откликнется вся планета! Такой успех, дорогой мой, не каждому под силу. Думаю, мне уже не к чему с премьерами встречаться, а тебе нужны такие встречи… Это премьер, конечно, не отец твоего друга Ричарда, но все же навести его. Этим ты не обидишь никого и не потеряешь своего. Он идет в фарватере Буша. Старик заулыбался. – Майкл был бы доволен. Он любил хорошо продуманные, сильные и неожиданные ходы. Мы с тобою всю Землю чуть ли не впервые за ее существование так здорово встряхнули в ее же интересах. Но не забывай: те, кто мечтает о войнах, очень жестоки и неумолимы, как тасманийские дьяволы, пожирающие всех своих детенышей, не успевших добраться до спасительных сосков. Я старик, и мне уже нечего бояться; ты же будь всегда начеку. Помни, внучек, они не успокоятся, потому что ставки в военной игре всегда очень высоки.

* * *

Премьер-министр Великобритании, как и Буш, был ничем не примечательный с виду мужчина – среднего роста, не худой и не полный, не молодой и не старый. На его лице, лишенном каких-либо особых примет, появилась и исчезала дежурная улыбка вежливости. На ее месте появилось недоумением того, что ему, премьеру Великой Британии приходится тратить время на беседу с таким молодым человеком, пусть и очень богатым. Он корил себя за то, что пригласил этого юношу на встречу.

Обуреваемый раздражением и недовольством, премьер сразу перешел в наступление.

– Я знаю, кто вы, сэр! Не скрою, что мне хотелось бы обсудить интересующие вопросы с сэром Артуром, а не с второстепенным лицом. – Он сделал паузу и открыто усмехнулся, наблюдая за тем, какую убийственную реакцию вызовут его слова у этого переоценивающего себя юноши. Но ни один мускул не дрогнул на привлекательном лице визави. «Похоже, что этот птенец или глупыш, или умеет держать удар», – подумал премьер, ─ но поставить на место придется.

– Если бы инициаторами, так называемого Всемирного конгресса, были не граждане нашего Великого Королевства, то, возможно, мы никогда бы не встретились с вами, молодой человек, что доставило бы мне немалое удовольствие. Но, позвольте заметить, ваши действия в политике направлены и на подрыв интересов Великой Британии, которая с давних пор является надежным партнером Соединенных Штатов. Только в стратегическом союзе с США мы видим свой прогресс и сможем успешно разрешать те внутренние проблемы и противоречия, которые, к большому сожалению, имеются у нас. Это касается новых рабочих мест, рынков сбыта, повышения зарплаты и снижения налогов. Бюджет же США, напомню вам, если вы не знаете, превышает два триллиона долларов. Это, посмею заметить, больше всей Европы. А вы, юноша, хотите нас поссорить с этой великой державой. Запомните, только США и мы будем истинными хозяевами положения на Ближнем и Среднем Востоке. Военный блицкриг в Ираке докажет это, ─ премьер усмехнулся. ─ Позвольте вас спросить, юноша, – он сделал ударение на последнем слове, – кому нужны ваши митинги, демонстрации и пикеты?

– Вы меня спрашиваете, господин премьер, или продолжаете свой спич? – нисколько не смущенный его длинной речью, улыбнулся молодой человек.

– Если сможете, то ответьте! – победно глядел на молодого гостя премьер, считающий свои доводы несокрушимыми.

– Это не сэр Артур Кеннен, и не я выдвинули лозунг «XXІ век без войн!», – спокойно произнес Уолполл. – Мы только облекли его в форму требований гражданского общества, что уже давно витают над планетой. Потому люди и подхватили его, сознавая, что, какая бы ни была прибыльная война, она несет горе и разрушения. Вам, сэр, конечно, известно, что в мире на военные нужды ежесуточно расходуется почти три миллиарда долларов. И с каждым годом эта цифра увеличивается. Мы напомнили на Конгрессе то, что если бы то, что тратится в течение года на вооружение, подготовку и проведение войн, было направлено на решение социальных проблем, то на Земле давно уже не было бы так называемых вторых и третьих государств, ужаса нищеты и произвола. Мы, сэр, тоже за демократию, но без разрывов бомб и снарядов, без убийств и издевательств над человеческой личностью в угоду милитаристским амбициям. Неужели, сэр, человек рожден для того, чтобы, если не умереть с голоду, то быть убитым на войне? Кому это нужно? Тем, кто стремится жить еще лучше, чем живет на свои миллиарды за счет других территорий, чужих недр и дешевых рабочих рук? И все это, сэр, кощунство прикрывается лживыми лозунгами борьбы за распространение демократии. – Ригас говорил тихо, но твердо, глядя прямо в «дробное» лицо премьера, что уставившись, не мигая, слушал его. – Не секрет, что в основе своей люди еще далеки в развитии самосознания, и поэтому многие верят громким словам носителей власти и не могут оценить всех последствий воинственных шагов своих правителей, в том числе и таких, которые поддерживаете и вы. Все знают, что Великая Британия много веков имела величайшие колонии с огромным количеством рабов, которых не только секли розгами и плетьми, как животных, но продавали, вешали и расстреливали, топили, привязывали к дулам пушек и разрывали ядрами. Это тоже, по-вашему, из серии привнесения демократии в Юго-Восточную Азию, на Ближний Восток, а также в Африку и Америку? Я очень сожалею, сэр, что люди, разъединенные религиями и государствами, не могут единым фронтом противостоять таким воинственным политикам, как Буш и вы, чтобы совместными усилиями превратить Землю в цветущий рай. Но я, смею вас заверить, все буду делать, чтобы ликвидировать угрозу третьей мировой войны, навсегда избавить планету от войн и локальных конфликтов и помочь людям сделать свою жизнь достойной человека. Это первое. – Ригас пристально смотрел на премьера, озадаченного его довольно смелой речью. – Второе. Скажите, сэр, возможно ли образование на Земле Мирового правительства, заботой которого бы стала вся планета до самого отдаленного племени в джунглях Амазонки или на островах Индонезии и Микронезии?

Для премьера вопрос был далеко не дискуссионным, но гость отбирал инициативу и потому раздражал его, обязывая к ответу. Хотел было указать юнцу на то, что здесь не то место, чтобы тратить время на бесплодные разговоры, но он сам пригласил этого, как оказалось, совсем не простого молодого человека. Следовательно, в рамках вежливости, хотя бы в общих чертах, надлежало осветить свое понимание этой проблемы.

– Видите ли, – вкрадчиво начал он, – развитие и устройство двухсот государств, которые ныне располагаются на Земле, настолько различно, что «Мировому правительству», как изволили выразиться, никогда не справиться с теми проблемами, что накопились в них. Это первое. Второе: зачем кому-то чьи-то проблемы? К тому же всеобщее нивелирование жизни предполагает забвение труда. А это – ни что иное, как регресс в развитии человечества. Вы хотите, чтобы человечество опять вернулось в средние века? Создание так называемого Мирового правительства может в будущем иметь форму какого-то консультативного органа. Эти функции сегодня частично выполняются, – он усмехнулся, – или не выполняются Европейским Экономическим Союзом и Организацией Объединенных Наций, членами которого является большинство государств мира. Зачем нам еще одно надгосударственное устройство? – он хотел сказать, что нам и с ЕЭС и ООН проблем хватает, но произнес другое: – Все это сложно, мистер Уолполл. – Премьер посмотрел на внимательно слушающего его собеседника, и у него мелькнула мысль, что этот молодой и, как оказалось, умный молодой человек совсем неспроста задал ему этот вопрос. Ведь проведение Конгресса и избрание на нем Комитета, несомненно, как-то связано с его вопросом. Премьер засомневался в том, кто же на самом деле играл во всех этих делах, так называемых борцов за мир, первую скрипку. Был ли это умудренный опытом Артур Кеннен или все же этот уверенный в себе молодой человек. Богатством своим он мог соперничать не только с частными лицами, но, как ему докладывали, и с целыми государствами ─ это было точно. К тому же премьер почувствовал, что уже не сможет, как поначалу думалось, поучать этого довольно серьезного молодого деятеля. Хотя бы потому, что Уолполл-младший в любой момент мог подняться и уйти, и ничего ему после этого не сделаешь. По просьбе американского коллеги, он распорядился подготовить досье на Уолполла. Но полученная информация ничего нового не привнесла – титулован, богат и, как теперь оказалось, еще и умен. А с умными и богатыми всегда нужно держать ухо востро. Поражает то, почему он до сих пор не заседает в парламенте. Хотя на кой он ему нужен? Он сам себе король. Сидит перед премьер-министром и без тени робости разговаривает, как равный с равным. При этом учтив и вежлив, не придерешься. Чувствуется воспитание.

Ригас пристально посмотрел на премьера.

– Переходите в наш лагерь. Зачем вам брать грех на душу в то время, когда большинство нации против войны в Ираке?

Премьер усмехнулся:

– Вы не выиграете. Общественность слаба. Буш настроен решительно и сделает все, чтобы наказать зарвавшегося тирана Хусейна.

– Но дело не только в диктаторе Саддаме, господин премьер-министр. Здесь присутствуют и личные амбиции мистера Буша. А потому через какое-то время на месте Ирака станет Иран, затем Северная Корея, потом Вьетнам. А там, смотришь, пересекутся интересы США с Россией или Китаем, что уж точно чревато третьей мировой. Да и в Европе появился ощутимый противовес американской гегемонии в лице Европейского Союза. И, как вам хорошо известно, далеко не все государства – члены ЕС поддерживают военную доктрину господина Буша. Госсекретарю США придется немало потрудиться над тем, чтобы найти как можно большее число сторонников американской экспансии из числа членов ЕС. Германия и Франция явно против военного вмешательства США в дела Ирака. Россия хотя и не является членом ЕС, но тоже решительно заявила о своем принципиальном несогласии. Они, конечно, таким образом пытаются тоже решать свои вопросы, но позиции этих стран настолько тверды, что госсекретарю США не обратить их в свою политическую религию, в основе которой – великодержавный американский амбиционизм, замешанный на желании прибрать к рукам нефтеносные районы Ближнего Востока. Скажите, господин премьер-министр, положа руку на сердце, вы ведь тоже думаете об этом? В том числе и о том, чтобы не остаться без лавров победителя хотя бы в насаждении американской демократии путем войны?… – Ригас хотел добавить «и без участия в дележе нефтяных районов», но посчитал это не учтивым.

– Это все слова, – бывшего недовольства произнес премьер. – В политике, молодой человек, важен результат. А то, каким путем это достигается, – другая сторона дела. Не мною придумано, что «Победителей не судят!» Да, мы владели огромными колониями, теперь главенствуем в Содружестве. Кто сказал, что это плохо? Но если кто и скажет, то это от зависти и желания отхватить себе хотя бы что-то от наших владений. Мы, граф, были и остаемся великой державой. Поэтому, демонстрируя свою независимость, не спешили в Европейский Союз, как другие, до сих пор не упразднили свою денежную единицу, заменяя ее на евро. Во все времена мы несли цивилизацию отсталым народам. Как справедливо было замечено, ─ премьер зорким взглядом окидывал собеседника.,– сознание большинства людей далеко не только от совершенства, но и нормы. В этом никто не виноват. Такими их создал Господь и таков процесс эволюции, и потому наша задача состоит в приобщении отсталой части человечества к цивилизации. Такой подход у нас и к феодальному Ираку, где имеется, как утверждают США, угрожающее всей цивилизации оружие массового поражения, а также страдающий от диктатора нищий и бесправный иракский народ. – Закончив речь, премьер, откинувшись, как бы с высоты своего положения, смотрел на собеседника. Выговорившись, он уже не сердился на Артура Кеннена, приславшего вместо себя этого учтивого молодого политика, который мог слушать.

─ Да, господин премьер-министр, – произнес Ригас, ─ истории известны неоднократные случаи насильственного государственного переустройства с миллионными жертвами под предлогом создания условий для счастья. Но негативный результат всем известен, как и плачевный конец Союза ССР, где на веревке тянули людей в коммунизм. Да, человек не совершенен, но его нельзя за это убивать. Ему нужно помогать освобождаться от своей дремучести, неразвитости, безразличия и жестокости. Именно на это следует направлять средства, а не на разрушение устоев цивилизации и лишение несчастных жизни. США напуганы трагедией 11 сентября две тысячи одиннадцатого года. Потому не могут смириться с тем, что кто-то осмелился дать им беспрецедентную в истории пощечину. А тут и Буш со своими воинствующими умственными десятью баллами. И вы за ним, господин премьер, не обращая внимания на то, я повторюсь, что большая часть нации вверенного вам государства против военного вторжения. Вам, как лидеру и патриоту страны, должно было бы импонировать, что именно в этом демократическом государстве вызрела необходимость противопоставить войне мирное развитие. Это всем приятно, важно и своевременно. И президент России господин Путин не назвал бы жадных членов «восьмерки» «жирными котами». Что же касается Соединенных Штатов, – продолжал он, – то и они могут быть подвержены кризису, как политическому, так и экономическому, несмотря на свои два триллиона долларов годового бюджета. Не исключено, со временем вы в этом убедитесь, сэр.

– Не решился ли молодой человек бросить вызов сверхдержаве? – усмехнулся премьер. – Скажу откровенно: если кризис в США будет на пользу Великой Британии, почему бы нам не приветствовать и его! – Хозяин кабинета улыбался, представляя, как этот юноша один борется с таким государством как Соединенные Штаты Америки. Он даже закачал головою, закрыв глаза от несуразности такой мысли. – Признаться, вы рассмешили меня, граф, – в третий раз упомянул он титул молодого собеседника. – Мне, безусловно, импонирует то, что вы, как истинный англичанин, ни при каких обстоятельствах не теряете присутствия духа. Это весьма похвально. Но… – он развел руками, – всему, как говорится, есть предел. Как и в том, что российский лидер тоже не прав со своей КГБшной формулировкой, являющейся рудиментом коммунистического прошлого. Это оттого, что он еще не политик, а марионетка в той замкнутой игре, которая ведется в России кремлевскими мудрецами. Говорить оскорбительно – это еще не проявление ума.

– Я это и имел в виду, говоря о высказываниях президента Буша и возможном кризисе в США, – в свою очередь улыбнулся молодой политик. – Вам известно, сколько миллиардов долларов задолжали Штаты Великобритании по кредитам. Я, с вашего позволения, выкуплю все долговые обязательства США с тем, чтобы потребовать их незамедлительной оплаты.

– Вы шутите? – скептическое выражение отразилось на лице премьера.

– Нисколько, сэр, – отвечал его собеседник. – Я знаю, что внешний долг США другим государствам перевалил за пятьсот миллиардов долларов. Это четвертая часть годового бюджета. Представьте себе, если в один из дней США будут предъявлены все векселя к оплате?

– Такого никогда не может быть, – возразил премьер. – Эта сверхдержава надолго появилась на планете. Все остальные страны мира в ее фарватере.

На что Ригас со всей серьезностью произнес:

– Коммунисты тоже считали, что СССР будет вечным! О том же думали китайские императоры, древние римляне, Адольф Гитлер. Но их конец, господин премьер, всем известен. – В глазах Ригаса заиграли азартные огоньки. Он готов был включиться в экономическую борьбу с США, ощутимо влияя на многие уязвимые для этой страны важнейшие участки жизнедеятельности. Он знал, что в истории нередко случаются такие события, о приближении которых никто не знает и не догадывается, но которые существенным образом отражаются на процветании государств и в корне меняют мировоззрение граждан.

– Не считаете ли вы, молодой человек, – усмехнулся премьер, – что девять тысяч тонн золота, хранящегося в подвалах Национального банка США в Манчестере на глубине двадцати метров, недостаточно, чтобы отразить любую атаку на экономические интересы Соединенных Штатов? – Премьер откровенно улыбался наивности Уолполла. – Ваш дедушка, сэр Майкл, никогда бы такого не сказал, – продолжал давить на молодого отпрыска Уолполлов.

Ригас, будто не замечая попыток премьера демонстрировать свое превосходство, произнес:

– Все будет зависеть от того, господин премьер, уступите ли вы мне кредитный долг США как краткосрочный, так и долгосрочный. Великобритании это будет выгодно: получите свои миллиардные кредиты с процентами.

– Молодой человек фантазирует? – лицо премьера выражало иронию.

– Нисколько. Завтра представители нашего банка будут в Национальном банке.

Предложение Ригаса стало явной неожиданностью для премьера.

– Я не могу что-то сделать без консультаций с США, ─ заявил он. ─ Это межгосударственные дела. Хотя предложение заманчиво, ─ он заерзал в кресле, предвкушая возможность получить большие проценты от такого необычного дела.

– Так давайте решать их по-государственному, – настаивал Ригас. – Прибыль для Британии очевидна.

– Надо подумать, – произнес премьер, – США все же великая держава. Но я не прочь, как уже говорил, в интересах своего государства увидеть результат того действия, о котором вы говорили. Как говорится, пляски вместе, а табачок врозь! Хотя, граф, ваши слова больше похожи на шутку, чем на серьезное предложение. – Премьер уже не улыбался, а думал о том, что все же интересным собеседником оказался этот приятный молодой человек. И что было бы в действительности, если бы ненароком все доллары США обесценились, а фунт стерлинг стал единственной мировой валютой? От такой благой мысли приятное тепло разлилось по телу премьера. Но он вовремя спохватился: как бы там ни было, лично он будет поддерживать «друга Джорджа». По-другому нельзя, так как и в Великой Британии есть те богатые и влиятельные люди, которые день и ночь бредят дешевой иракской нефтью. Именно их интересы он исполняет, прикрываясь высокими фразами о партнерстве и распространении демократии.

Молодой Уолполл ушел, а премьер-министр оставался за столом, находясь под впечатлением разговора с ним. Заманчивое предложение о выкупе кредитных векселей США все больше овладевали им.

* * *

Ригас, покинув Даунинг-стрит, тоже остался доволен встречей. Он узнал из уст премьера философию сторонников вторжения в Ирак и убедился в том, что с такой же легкостью военный конфликт может быть переброшен на любое другое государство в зависимости от интересов США. Помешать этому могло только увеличение числа государств, не присоединившихся к военной коалиции Вашингтон – Лондон. Охладил бы Буша и кризис доверия к его администрации в самих США. Для этого необходимым явлением было ухудшение жизненных условий американцев, и отклонение Конгрессом военных планов президента. Все это было реально в выполнении, но требовало времени. А его-то как раз и не было.

США, не обращая внимания на протест международной общественности, сконцентрировали военные силы на границе с Ираком.

Конгресс вот-вот должен был рассмотреть президентский план нападения на Ирак.

В парламенте шла политическая борьба.

От позиции сенаторов и конгрессменов зависел хрупкий мир на Земле, установившийся после распада Югославии, «ковровых» бомбардировок США Афганистана.

Ригас в срочном порядке вылетел в Вашингтон, где встретился с несколькими парламентариями сверхдержавы, берущей на себя в одностороннем порядке роль третейского судьи и распространителя демократии по-американски.

Эти парламентарии должны были голосовать против военного плана президента, а также обещали путем переговоров пополнить ряды противников вторжения из числа сенаторов и конгрессменов.

Требовали внимания страны Юго-Восточной Азии и Япония, где демонстрации протеста против военной политики США имели явный успех.

Многочисленными были выступления сторонников мира в крупных городах и столицах многих государств. Казалось, что Буш, наблюдая за такой небывалой активностью людей, в том числе и в США, должен был бы уступить. Но он, как ни странно, не обращая внимания на миллионные по общей численности демонстрации и марши протеста, упорно продолжал наращивать военное присутствие в Персидском заливе.

Чтобы лично убедиться в том, как в России и Украине относятся к могущей вот-вот разразиться войне на Ближнем Востоке, Ригас вместе с Александром вылетели в Москву.

Ригас и Александр были разочарованные позицией правительства, разыгрывающего свою карту на Ближневосточном кризисе и пассивностью россиян.

Автомобилями они направились в Харьков.

* * *

Заместитель министра внутренних дел Украины генерал-лейтенант Валерий Павлович Глотайло, раскрасневшийся от негодования, как вареный рак, сидел в кабинете своего друга, председателя комитета Верховной Рады по борьбе с коррупцией и организованной преступностью Владимира Федоровича Накопляева. Он с возмущением высказывался в адрес начальника украинской таможни белгородского направления, задержавшего три железнодорожных состава с нефтью, направляемых без документов из России в Украину, на их совместные предприятия по переработке нефти.

Почти десять тысяч тонн черного золота Геннадием и Евгением было закуплено в Тюмени за треть цены от стоимости, но без документов. Они были уверены в том, что родители, находящиеся на высоких должностях в Киеве, решат проблему доставки ценного груза через границу. Эта сделка сулила многомиллионную прибыль. Российским таможенникам за эту контрабанду хватило ста тысяч их деревянных рублей. Свои заломили треть стоимости ─ почти столько же, сколько наличными было выплачено реализаторам сырой нефти в Тюмени.

О неприятном инциденте Геннадий тут же сообщил отцу по телефону.

– Пришлось напомнить, ядрена мать, тому таможеннику, – с возмущением говорил Глотайло-старший, – как в прошлом году наши хлопцы подловили его сына-студента здесь, в Киеве, с крупной партией наркоты. Получил бы сынок не менее десятки. Но я же помог, ядрена мать! Забывчивые стали суки в синих картузах. – На покатом лбу Глотайло выступили крупные капли пота, что, огибая мохнатые брови, сбегали к полным упрямым губам, а оттуда к крупному подбородку. Со стороны Глотайло-старший был похож на разъяренного быка, который, упираясь в почву короткими толстыми ногами, опустив голову книзу, готов был в бешенстве поднять на рога любого противника. В злобе Глотайло опустил бы голову еще ниже к столу, но необъятный живот, выпиравший из расстегнутого кителя, не давал ему сделать этого, упираясь в ребро крышки стола.

Хозяин кабинета, заслышав о событиях, связанных с его сыном, в волнении заерзал в кресле, тоже покрываясь испариной в холеном лице. Его выразительные губы нервно подрагивали. В голове пролетели невеселые картинки былого заточения в тюрьму по вине англичанина Уолполла, развернувшего нешуточную деятельность в Украине. За короткий срок построил в Киеве Всемирный телерадиоцентр и открыл крупный банк с обширной сетью отделений по Украине. Теперь, после отсидки в тюрьме, пусть всего и три месяца, Владимир Федорович очень боялся как за себя, так и за свое чадо. Ясное дело, он не прочь был урвать солидный куш, но предпочитал действовать тихо, не выпячиваясь. А тут, на тебе – едва не разразившийся скандал на границе. Хотя кто упрекнет теперь его в чем-то, если в Раде, и в правительстве все такие.

Сообщение Глотайло о том, что после его вмешательства составы все же пропустили через границу, успокаивающе подействовало на народного депутата. Облегченно вздохнув, он даже заулыбался, произнося:

– Отчаянный ты человек, Валера.

– А пошли они все, ядрена мать! Сами гребут, начиная от президента и кончая последним гаишником, а мне, генерал-лейтенанту, – что, задних пасти? Пока, Володя, наша берет, на том и будем стоять. Тебе я благодарен за то, что вытянул меня с того городишка. Сделал заместителем министра, из полковника – генерал-майором, а затем и генерал-лейтенантом, как награду за те три месяца, что провели в тюрьме и сидели на параше со всякой мразью. Ты, используя связи в Верховной Раде, сам из тюрьмы вышел и меня оттуда вызволил. Мы должны и дальше вместе, Вова, держаться – иначе загрызут. Все завидуют, ядрена мать, тому, кто больше их тянет.

Накопляев, несмотря на то что был менее напорист и откровенно трусоват, располагал более дипломатическими качествами, чем прямолинейный и грубоватый друг. Это помогало ему выживать в самом верхнем эшелоне власти. Он имел связи с министрами, премьер-министром и даже с самим президентом, что нередко использовалось им в свою выгоду. При этом он стремился оставаться как можно меньше заметным. Делал все, как говорится, чужими руками. Вот и теперь, успокоившись и ощущая пьянящее чувство от солидной прибыли, что получит его сын от той дармовой нефти. Накопляев решил в знак благодарности преподнести другу весомый подарок.

– На той неделе встречаюсь с президентом. – По какому вопросу, решил не говорить другу – береженого Бог бережет. К тому же это должно было быть тайной для всех. Оно касалось зятя президента, замешанного в нечистоплотных делах по приобретению крупнейшего в стране сталелитейного гиганта.

Ряд депутатов требовали рассмотреть этот вопрос на очередной сессии Верховной Рады, почему и обратились к нему в профильный комитет, занимающийся вопросами коррупции, взяток, организованной преступностью, незаконными сделками и махинациями крупных государственных чиновников.

– Так вот, Валера, друг мой разлюбезный. – Накопляев с располагающей улыбкой глядел на Глотайло, – буду просить для тебя очередную звездочку, но уже генерал-полковника. Хватит тебе ходить в генерал-лейтенантах. А там смотришь, и министром сделаем.

Слова Накопляева бальзамом разлились по жирному телу Глотайло. На обтянутом со спины кителе выступили пятна пота.

– До гробовой доски, ядрена мать, буду благодарен тебе, Вова, – проникновенно произнес Глотайло, а сам подумал о том, что с министерского поста не так уж и далеко и до заветного президентского. Главное грамотно за дело взяться. К тому же министр внутренних дел всегда первая опора президента. «Если надо будет, всех пересажаю, ядрена мать!»