Каисса

Дальше Резник начал нести откровенный бред, хотя люди в комнате – а это, среди прочих, опытный ученый Мазаев и медик Вайнштейн, которые должны быть по природе своей скептиками, – относились к его словам, по-видимому, вполне серьезно. Или притворялись в угоду чину, кто знает.

В общем, Платону предстояло вернуться на тридцать лет в прошлое и отыскать записи о проекте, потому что идея и даже большая часть реализации Шлюза появились еще в тридцатых годах. Но тогда проект не был поддержан Партией Равенства, решающей более насущные задачи, связанные с созданием Наблюдения, проектом Декриминализации и борьбой за власть с образовавшимся в то время Союзом Нерушимых. Все силы тогдашнего Бюро были брошены на укрепление фундамента этой политической пирамиды Маслоу – выживание режима и поддержку его реформ.

Платон сначала в изумлении подумал, что уже изобрели машину времени, а может, и телепортацию. Или даже колонизировали какую-то планету, покорили космос. Сам Девонский этого не помнил. Но ведь могли – поставили же его как-то на ноги с помощью генной инженерии, а это тот еще вызов для науки. А Метавселенная Наблюдения? Технический шедевр! С другой стороны, вся эта бюрократия вокруг, все эти обшарпанные здания, благоговение перед портретами политиков на стенах, люди в разящих по́том черных рубашках… Ну никак это не вязалось с образом футуристической России, по которой люди перемещаются на летающих автомобилях.

И действительно, перемещение во времени предлагалось выполнить с помощью откровенной эзотерики – через аномальную зону, обнаруженную кафедрой Ли.

Кусочки мозаики снова начали выпадать из головы Девонского.

Дали слово Ли.

Это было нудно.

Даже тяжелее, чем монолог Резника.

Аркат был одет как какой-то экстрасенс, в обтягивающий черный халат до колен. Черные длинные волосы были заплетены в толстую косу, виски немного тронуты сединой. И бижутерия: кольца на каждом пальце, браслеты, ожерелья. Сверху халата был накинут бордовый жилет крупной вязки. Казах говорил низким замогильным голосом, растягивая слова и коверкая их акцентом. Словно мантру читал:

– Многомировая интерпретация Хью Эверетта дала нам вдохновение, и мы рассматриваем мультифрактальную модель окружающей Вселенной…

В голове Платона поднялась аура мигрени, большую часть смысла из речи казаха он потерял уже на первых фразах. А тот говорил и говорил. Про тропинки фрактальных миров, про деревья времени. Что Вселенная строится по модели фрактального самоподобия по принципу развивающейся сложности. Что мы тоже подобны Богу – если он есть – как тот же фрактал. «А что, если вся окружающая природа – это такой же искусственный интеллект, как и наша Каисса-2?» – вопрошал Ли, глядя сквозь присутствующих леденящим взором умалишенного. Словно прямо сейчас он видел те миры, про которые тут излагает. На секунду Платону показалось, что глаза казаха стали полностью белыми и даже начали светиться, но тот моргнул – и вернулись нормальные глаза, голубой и карий, и взгляд, мечущийся в поиске зависшего за глухими пластиковыми окнами кабинета НЛО.

Конченый мракобес.

Бюро уже скоро полвека, Каисса-2 и ее предшественница Каисса перемалывают данные уже не первого поколения россиян. Всех загнали под колпак, вложили нереальное количество денег. И все это для того, чтобы такой персонаж тут стоял и вещал о всякой ереси. Тут! В обители науки и здравого смысла. Кафедра уфологии? Серьезно?! Платон негодовал. Казалось, что его, без памяти, привели сюда поиздеваться. Надежда на то, что физики обуздали время и где-то за стенкой притаилась ТАРДИС или DeLorean, испарилась, и от этого болела голова и накатывала досада.

«Теория квантового сознания Пенроуза и Хамероффа…»

«Опыты показали, что квантовая материя на некотором уровне течет как в будущее, так и в прошлое…»

«Стрелу времени вот-вот опровергнут…»

«Вселенная состоит из бесконечного количества фракталов…»

«Еще в двадцатых годах физики под руководством Риккардо Комина обнаружили фрактальную природу квантового материала…»

Аркат Ли скороговоркой выдавал слова и термины из области физики, которые вместе подводили к следующему: в Тверской области, где проживал Платон в тридцатых годах и где он проделал львиную долю работы над Маркетинговым Шлюзом, есть аномальная зона. Сандовский треугольник^[17] между тремя селами, где испокон веков люди пропадают. Он такой аномальный, потому что в нем есть лесной массив, являющийся фрактальным природным объектом. Поэтому там временная червоточина. Точных ее координат нет, но есть примерные. Платону нужно туда поехать, идти долго вдоль массива. И он попадет в прошлое, где сумеет поработать и восстановить свои труды, а может, и память. И таким же образом вернуться.

И все, легче легкого. Звучит как отличный план.

Платон ушам своим не верил. Но тем удивительнее было, что остальные воспринимали бесноватого завкафедрой всерьез. Правда, они уже вряд ли улавливали его сигналы из космоса. Сначала из кабинета ушел Вайнштейн, сославшись на срочный вызов из госпиталя. Потом Резник: «Вы тут погружайтесь, у меня параллельная встреча в переговорке». И Арсений туда же: «Ой, да, у меня тоже встреча, хорошего дня, коллеги».

Девонский остался с Ли наедине.

Аркат поменялся на глазах, когда все вышли. Его шаманское неистовство вдруг выключилось, как будто актер закончил играть свою роль. Вновь проявился приветливый мужчина. И совсем даже не шизанутый. Он с улыбкой поблагодарил за внимание, дежурно поинтересовался, есть ли вопросы, и вернулся в свое кресло. Повисла неловкая пауза. Платон не хотел говорить ни о чем, для него это было какое-то представление, настолько гротескное, что просто в голове не укладывалось.

– Платон Саныч, ты чего такой злой, а? Я что-то не то сказал? – спросил Ли.

– Аркат, верно? Напомните, пожалуйста, где вы учились, в какой вы сейчас должности? – спросил Платон.

– Доктор.

– Физмат?

– Теология.

Гнев Платона вдруг сменился на какой-то игривый сарказм, подсказывающий, что настоящему ученому на гуманитариев злиться несолидно. Поэтому он решил говорить максимально вежливо и узнать подробности, авось поднимет настроение:

– Могу я посмотреть на научное обоснование вашей теории? Вы ее проверяли экспериментально? Пожалуйста, я хочу увидеть хоть какие-то цифры, что-то, что можно «пощупать». Извините, но мой скепсис несложно понять, я надеюсь. Я не очень соображаю в текущем состоянии… Вы помогли бы, если показали бы формулы и методологию.

– Нет формул, нет методологии строгой, Платон Саныч.

– А что есть?

– В разработке все.

У Девонского было на лице написано: «Кто бы сомневался…»

– Платон Саныч, я понимаю, ты физик…

– Я больше по прикладной математике.

– Неважно. Я тоже когда-то давно по прикладной математике был. Ты, наверное, думаешь, что я бесноватый какой-то. Обскурант. Что представление тут устроил.

– И в мыслях не было.

– Ну по сути так и есть, если честно. Дотаций на нашу кафедру от аппарата никаких. Не дают, Платон Саныч. Нам как жить, а?

– Так а что вы в физику-то полезли? Исследовали бы свое… – Платон скорчил рожу и, пародируя бабок в церкви, размашисто перекрестился.

– Зря ты так, Платон Саныч. Я тебя знаешь как уважаю. Когда Владимир Романыч на совете вопрос поднял о том, как память тебе вернуть, я сразу подорвался. Вот сразу. Теория эта наша еще в разработке, слишком свежая.

– Благодарю, конечно, но…

– Я скажу, Платон Саныч. Вот физика не научилась за столько лет посылать людей назад во времени. Ну… и мы не научились, тоже согласен. Но шансы у нас, у паранаук, есть. И Каисса-2 помогла твоя в этом. Мы программу написали, на бигдате запускали, все пропажи людей за несколько сотен лет изучили, карты строили. А ведь за последние сорок лет данных вообще целое море!

– И что Каисса-2 сказала уфологам?

– А то и сказала, что невозможно ничего обсчитать. Если человек пропал тут, а возник где-то там, то это для нее баг какой-то или сбой. Никаких моделей и расчетов нет. Мы на кафедре вручную все данные сводили. И построили карты аномальных зон, где люди пропадают или появляются. И ездили разговаривали с некоторыми даже.

– Так, может, и правда сбои?

– Лично говорил с некоторыми ребятами, которые переместились. Рассказывали, как шли вдоль реки какой или по лесу и во времени проваливались натурально. Столько пришельцев из прошлого, с ними говоришь и веришь им, невозможно такое подделать, я честно говорю.

– Может, это тоже… уфологи? – ухмыльнулся Девонский. – Вы там с ними не в желтых домах общались?

– Ну… да, в психушках. Неважно! Мы вообще чего только не изучали. Выигрыши в лотереи, длинные серии побед у букмекеров. Даже фольклор подняли.

– Допустим. Но откуда вся ваша терминология, всякие квантовые материи? Это схоластика в чистом виде. Вы вообще понимаете, что такое фракталы, что такое мультифракталы? Почти все природные объекты самоподобны. Вы говорите, в треугольнике Сандовском «фрактальный» массив лесной – так любая лесная граница фрактальна. И береговая линия. Это биофракталы, их давно уже в играх используют для генерации. Зачем вы их за уши притягиваете-то?

– Платон Саныч, вот окажешься в прошлом, встретишь себя молодого и поверишь мне. Скептицизм – это узость мышления.

– То есть про парадокс Полчинского^[18] и парадокс убитого дедушки^[19] вы тоже не слышали?

– Слышал.

Аркат сидел покрасневший, расстроенный. Непонятно, чего он ожидал, когда пришел сюда разглагольствовать. Но козырь у него был. Пусть не научный, но чисто бюрократический:

– Платон Саныч, ты не обижайся, но Резнику идеи нашей кафедры нравятся. Так что в Тверскую область ты поедешь, уж извини. Ничего страшного в этом нет. Развеешься, командировку оплатят. Или у тебя есть другие идеи?

Идей у Платона Девонского не было.

Платон вышел из Администрации и в размышлениях направился в сторону НИИ.

Кафедра теологии и уфологии… Подумать только! Должно быть, там в сотрудниках – целый зоопарк мнимых нонконформистов. Да туда работать можно пойти только в двух случаях. Если до спазмов в кишках хочется быть модным и не таким, как все. Или если мозгов не хватает для нормальной науки. Вот и трудятся там трухлявые панки, вечнозеленые хипстеры да… такие, как Аркат… анимешники какие-нибудь. Наверное. Они думают, что кольцо в носу, шарф, вызывающий припадки у эпилептиков, или посещение художественных курсов возвышают их над серой массой и дарят оригинальность. А на самом деле это просто ханжество, лицемерие и позерство.

Студент, который корпел над книгами и не покупал экзамены. Служащий, получающий удовольствие от своей работы и делающий ее честно. Поэт, художник, музыкант, любящий творчество в себе, а не возможность громко назвать свое призвание при незнакомках. Да просто человек с искренней улыбкой, не обиженный на всех и вся, пусть собирающий марки, но делающий это со страстью. Вот подлинные неформалы нашего времени. Меньшинство, которое умирает. Все умирает. Да и Девонский сам вон тоже таблетки ест горстями – Боря говорит, что Платона хватит инсульт без разжижающих кровь препаратов и еще целого списка медикаментов.

Платон умрет, а такие, как Ли или Резник, будут жить. Несправедливо.

Девонский видел науку как безумного, но гениального композитора – нельзя разобрать, что он пишет в нотной тетради, трудно понять, как он настраивает инструмент; но вот он откидывает фалды фрака, садится за рояль и начинает играть музыку, рвущую сердце. А теология и уфология представлялись Платону разве что сельскими балалаечниками.

Платон пересек небольшой скверик – и ощутил дежавю.

Сегодняшний день подарил много августовского солнца, пробивающегося сквозь небольшие облачка и заливающего теплом уютный дворик НИИ. Наверное, в воздухе сейчас должно было пахнуть свежестью, прошедшим час назад дождиком. Но пахло сигаретным дымом – сотрудники высыпали во двор, чтобы насладиться курением.

Не похожее на обычное обиталище научных умов, здание института завораживало своей красотой. Все современные учебные заведения с начала тридцатых строились по типовому проекту – строгие панельки на манер советских хрущевок. Хотя как раз советские институты подчас имели очень оригинальные формы – монументальные сооружения, похожие на инопланетные корабли или храмы майя. Жаль, что они канули в Лету.

Тем удивительнее, что здание НИИ имени Девонского отличалось столь изысканной архитектурой, вобравшей в себя весь дух футуризма лучших советских архитекторов и их причудливых построек. Настоящий храм науки, пристанище, достойное гениев, похожих на человека, задумавшего эту безупречную конструкцию. В каком сне могут прийти такие плавные и выразительные линии фасада, в какой бригаде найдутся строители, способные так удачно воплотить задумку архитектора в жизнь, отшлифовав камень до идеально округлых форм, – кто бы знал. Большинство сотрудников и студентов, впервые увидев здание, тут же фотографировались во дворике на фоне удивительного фасада с резными образами великих математиков.

Несмотря на то, что съемка была строго запрещена.

Пожалуй, стоило стереть себе память, чтобы еще раз это увидеть.

С Платоном здоровались все – сначала присматривались, а потом узнавали и начинали сыпать приятными словами, протягивали руки. Настроение Девонского улучшалось с каждым шагом – через дворик с фонтанами, через мраморную входную группу с вращающейся вокруг своей оси пятиметровой дверью, по дубовой лестнице на второй этаж. Платон вошел в свой залитый солнцем кабинет, светлый и уютный.

На белом столе лежали хорошо зачитанные книги по физике и несколько ноутбуков разных годов выпуска, были разбросаны бумаги, пылилась кучка мобильных телефонов. На стеллажах валялись какие-то чипы, десятки разобранных дронов, кусочки магнитов, оптика, инструменты и снова телефоны. Даже печатная машинка затесалась. Тумбочка возле стола не закрывалась – вещи в нее были напиханы как попало. То ли это сам Платон не отличался аккуратностью, то ли люди Резника обыскивали кабинет в поисках наработок по Шлюзу. От этой мысли настроение сразу испортилось. Пожалуй, найди они что-то, Платон до сих пор гнил бы в больнице. Планка настроения опустилась еще сильнее.

Девонский голосом скомандовал включить рабочее место. На стол спроецировалась клавиатура, окна задернулись шторами блэкаут, кабинет погрузился во тьму. На стене скрытый проектор вывел изображение симпатичной, пусть и немолодой, светловолосой женщины. Клэр, любимая супруга, чья фотография служила фоном рабочего стола.

Платон не помнил, как всем этим пользоваться, но тело подсказывало. Открылся почтовый клиент. Сотни писем. Из них Платон выделил два: от Арката, недельной давности, когда Платон долеживал свое в больнице, и от Резника, пришедшее только что. В письме Резника был командировочный приказ отправляться в Тверскую область и проводить эксперимент. Послание вежливое, с ободряющими словами, но при этом само по себе ультимативное, словно резиновая киянка для плитки: вроде мягкое, а дашь – мало не покажется.

Сообщение от Арката было интереснее.

Глава 4

From: a.li@бюро. рф

To: p.devonsky@бюро. рф

Subject: Просьба помочь с исследованиями временных аномалий

Здравствуй, уважаемый Платон Александрович.

Не знаю, когда ты прочтешь это послание и прочтешь ли вообще, сейчас ты в госпитале и тебя лечат. Я верю в них и в тебя. Говорят, что твоя память не вернется в ближайшее время.

Знаешь, сейчас мне предстоит работать над новым исследованием. Мы долго собирали информацию о провалах людей во времени. Наверняка ты слышал, что иногда в населенных пунктах появляются странные бродяги, заявляющие, что они явились из будущего или прошлого. Некоторые горожане тоже иногда рассказывают о мистике, связанной со временем.

Например, только вчера я говорил с одним человеком, дальнобойщиком. Он сейчас в рейсе и остановился в Санкт-Петербурге. Клялся, что смог попасть в прошлое и видел там людей на лошадях и в странной одежде, а потом вернулся. Если честно, то я ему не верю – он сам нашел мои контакты и попросил денег за свою историю.

Мистификаторы часто так делают. Но мы – не они.

Кафедры теологии и уфологии открываются по всей стране. И все время приходится работать с неадекватными или просто очень хитрыми людьми, выслушивать их страшилки о призраках или пришельцах. Одних беременных от инопланетян наберется на два роддома. И нельзя их послать – существует предписание от Бюро терпеливо выслушивать всех визитеров, записывать их бред и заносить эту информацию в общую для всех теокафедр базу данных.

Я это озвучиваю, потому что когда ты придешь в себя, то я предстану перед тобой, я – Аркат Ли. И ты, наш руководитель, как яркий представитель официальной науки, дашь мне красный свет.

Многие тут, в НИИ, считают, что у нас совсем нет работы. Я уж не говорю о том, что наши ребята не сидят в лабораториях, а ездят по лесам, деревням, аномальным зонам, заброшенным кладбищам и другим местам, в которых можно найти хоть что-то необычное. Я, например, с коллегами-уфологами недавно получил письмо о странных звуках, доносящихся из леса около одной глухой деревушки. С видеозаписью страшного рокота и зеленых вспышек. Оказалось, что в том районе развернут полигон для военных испытаний. Секретных. Нас задержали, хотя могли и пристрелить, а нашему институту пришлось выплатить залог и штраф. Владимир Романович сказал, что это моя первая желтая карточка.

И работают у нас не чудаки и фокусники, а настоящие профессионалы. Психологи и психиатры, общающиеся с визитерами, эксперты по фото и видео, проверяющие подлинность присылаемых материалов (97 % фотографий НЛО оказываются подделкой или, например, снимками самолета или даже стаи летящих гусей). Программисты, имеющие дело с обработкой и хранением огромного объема данных от той же Каиссы-2. И даже гипнотизер-фармаколог – иногда жертва пришельцев только в трансе способна вспомнить подробности произошедшего с ней. Одно время мы даже давали таким визитерам особые вещества для пробуждения сознания, однако из-за этого к нам начали приходить наркоманы. Они выдумывали, что пришельцы похитили их и стерли память, рассказывали небылицы, чтобы наши сотрудники ввели их в состояние транса. Кафедра стала напоминать притон, поэтому я запретил применение веществ.

Тебе, наверное, кажется смешным, что такая большая группа людей вместо того, чтобы приносить пользу обществу, бегает за Несси? Хочу удивить – именно наша кафедра и наши науки могут в один прекрасный момент найти для человечества нечто очень полезное, до чего никогда не дойдут традиционные дисциплины. Хотя вся наша деятельность заключается в сборе, систематизации и анализе любой информации о необычных вещах и явлениях.

Вернусь к разговору о провалах во времени. Пусть дальнобойщик явно врал насчет своего путешествия, да и 99 % таких людей просто водят за нос общественность (в них играет желание стать знаменитым или чуть заработать на журналистах, а иногда – обычная шизофрения), за последние пять лет я накопал достаточно информации о действительно необъяснимых случаях.

Например, семь лет назад в Бремене полицейские нашли на улице беспризорную девочку. Она плакала, ничего не говорила и была облачена в платье старого фасона. А главное, в ее кармане лежала горсть старинных монет – сейчас такие остались только у нескольких нумизматов в мире, каждая монета стоит целое состояние. Странная девочка с миллионами долларов в кармашке совсем не похожа на мистификацию. Или один гость Лас-Вегаса – мужчина, который говорил всем, что он из будущего. Верить ему начали после того, как он ставками буквально за пару дней опустошил четыре букмекерских конторы и стал миллионером. Журналисты и представители паранаук так и не успели поговорить с ним. Он пропал без вести. Кто-то говорит, что он вернулся в будущее, кто-то – что скрылся и теперь растрачивает выигрыш. Но, скорее всего, с ним просто расправились букмекеры.

У нас в стране тоже наблюдаются такие случаи; например, в Приозерске несколько лет назад за кражу из супермаркета задержали мужчину. Следователи не могли понять, где он проживает, потому что задержанный указывал несуществующий адрес. Психиатрическая экспертиза выявила у воришки отклонения – на допросах он говорил странные вещи и воспринимал окружающую обстановку неадекватно. Я смог лично пообщаться с ним (тогда я только-только получил степень доктора теологии и уже начал собирать информацию о временны́х аномалиях).

Психиатр показал мне паспорт СССР, найденный у пациента. Согласно документу, его владелец родился в 1961 году. Но моему собеседнику на вид было не больше тридцати. Толком пообщаться с мужчиной мне не удалось: он находился в состоянии стресса, а санитары напичкали его лекарствами. По его словам, он пришел в город из своей деревни, чтобы купить еды. Но его деньги здесь почему-то отказались принимать, поэтому он украл несколько бутылок водки и немного продуктов. Я записал маршрут, по которому он пришел в город. На кафедре наши эксперты выяснили, что паспорт СССР – подлинный. Пообщавшись с ребятами с соседней кафедры истории, мы узнали, что названый пациентом адрес действительно существовал когда-то – сейчас там лес. В нем до 87-го года ютилась небольшая деревушка отшельников, которая позже сгорела. В хрониках мы нашли снимки этого поселения, датированные 84-м годом, и на одном из них я приметил задержанного.

За эту неделю, после того как узнал об аварии, я почти не спал и все время работал. Вместе с программистами мы привели к единому виду всю собранную мною и парой зарубежных коллег, согласившихся передать мне свои наработки, информацию о необъяснимых временны́х феноменах. Также мы написали программу, которая должна переварить весь этот объем данных и вывести какие-либо общие правила или принципы для такого класса явлений. Программа будет запущена на институтском кластере из мощных компьютеров, понадобится примерно неделя для получения финального результата. Я чувствую, что он произведет фурор в научном мире, хотя и не знаю, что вообще должно получиться в итоге. Сейчас мне нужно выспаться, но я не могу сомкнуть глаз, все происходящее так важно для меня. Я напишу тебе, когда все это закончится. Ты поймешь, как много паранаука может принести. И просто прошу тебя дать нашим исследованиям хотя бы шанс.

Спасибо заранее.

Искренне твой, Аркат