Антиматерия Земли. Путешествие в глубину веков

#

Момент, когда Глодус увидел Говорова пока стоял на скале, так впечатлил его, что напрочь выбил из мозгов мысль о способности его ведущего чипа вызывать ответную реакцию в теле, в котором был установлен. То есть, он забыл об этом на момент. И этот момент стоил ему многого. Прежде, чем он стал спускаться по склону, чип в теле Говорова уже поймал сигнал, и сам Говоров почувствовал, что кто-то наблюдает за ним. Он резко развернулся, окинул взглядом противоположную гору от её подножья до вершины и заметил высокую фигуру, стоявшую на скалистом гребне её вершины. Стоявшую, как монумент. – «Он смотрит в бинокль,» – мелькнула мысль. Говоров ведь был геологом, и такая поза была ему хорошо знакома из его собственной геологической практики. Из того же геологического опыта он знал, что в такой безлюдной тайге один раз можно встретить кого-то случайно, но два раза подряд – это проблема. Поэтому он сразу же вспомнил огромное лицо пилота в вертолёте, барражировавшем небо над ним накануне, мысленно поместил это лицо на данный монумент и тут же превратил этот монумент в огромного человека. – «Очень хорошо,» – подумал он. – «Тот человек из компьютера пытается идти по моим следам. Что бы это могло значить?» – Он пока ещё ничего не знал о чипе, вонзённом в его правое плечо, и как любой дугой, мог только теряться в догадках. Первая мысль, которая пришла ему в голову, была самая безобидная: а что если этот человек перепутал его с кем-то? Однако, инстинкт самосохранения заставил отказаться от этой наивной мысли и подвиг к необходимости действовать: бежать или драться. С учётом дистанции, разделявшей их, лучше было бежать. Он пригнулся пониже к земле и, прячась за кустами и огромными камнями, пустился бежать на противоположный склон своей горы. Осознавая, что его собственный шаг был намного меньше, чем шаг того «верзилы», он бежал с максимально возможной скоростью, можно сказать, почти летел. Противоположный склон горы оказался практически совсем голым: ни тебе деревьев, ни кустов, только жалкая трава на каменистой почве. Даже огромные камни куда-то исчезли, как бы вдавились в каменистую почву, как будто бы их кто-то специально туда вмял. – «Очень странно,» – успел он подумать и тут же плюхнулся на свой рюкзак и покатился вниз по склону. И так катился до самого подножья, пока внезапно не остановился у самой кромки озера. Какое-то время сидел неподвижно, восстанавливая дыхание, потом огляделся. Озеро оказалось небольшим и круглым, заполненным чистой прозрачной водой, на глубине которой взад-вперёд сновали рыбы между подводными растениями. Это была чистая природа, дикая природа, частью которой он вдруг ощутил себя самого. Но чувство раздражения не покидало. Этот преследователь вмешался в его дело и разрушил все планы, покусился на его свободу, а, возможно, и на его жизнь. В то же время, он сидел в состоянии заторможенности, как бы утративший способность глубокого осмысления всего, что происходило вокруг него, а фактически, – не думая ни о чём, как парализованный. Постепенно, однако, какие-то картины из его недавней жизни стали мелькать в памяти. Он увидел себя самого, преследующего его собственную добычу: Доктора Александрову и Ника. – «Зачем?» – Философский вопрос возник в голове. – «Что мне от них надо?» – Ответа не было. Чувство отвращения к самому себе пробежало через всё его существо. Он вдруг потерял всякий смысл в преследовании этих двух учёных. Бессмысленность всего этого усилилась, когда он осознал, что не знал даже цели их экспедиции и не имел ни малейшего представления о том где они находились в тот момент. Он как бы вновь впрыгнул в реальность и почувствовал себя замаранным какой-то грязью, почувствовал себя грязным: и не только физически из-за сумасшедшего бега меж камней и кустов, но и эмоционально из-за ситуации, в которой оказался практически по своей собственной воле. Невыносимо захотелось отмыться. К сожалению, спуск к воде был очень крутым и не было возможности просто ступить в воду и помыться. – «Я что, опять должен нырять или скатываться?» – С этой мыслью он стянул свою рубашку, походные брюки, свернул их, привязал к геологическому молотку и осмотрелся в поисках места куда бы положить их пока будет в воде. Вдруг что-то блеснуло на скале на противоположном берегу озера. Этот блеск показался опытному геологическому глазу Аркадия Валентиновича знакомым. Это было не стёклышко, игравшее на солнышке. Этот блеск заставил его забыть о бане и поспешить в воду. На всякий случай он забросил свой рюкзак в ближайший куст и съехал в воду, держа в высоко поднятой левой руке молоток с привязанной к нему одеждой. Вода оказалась глубокой и холодной. Поэтому, едва коснувшись ногами дна, он оттолкнулся и погрёб правой рукой прямо к скалистому обрыву, на вершине которого что-то поблёскивало. Холод воды гнал его вперёд и заставлял плыть быстрее и быстрее. И вот противоположный берег уже достигнут. Он ухватился за небольшой выступ в обрыве и попытался нащупать ногами дно. Но бесполезно: здесь было ещё глубже, чем на том берегу. Всё-таки какая-то горизонтальная площадка нашлась в подводной части обрыва, на которую можно было встать, а потом даже развернуться и прислониться спиной к камням и посмотреть на противоположную гору, с которой скатился на рюкзаке. Он не успел даже удивиться, что площадка, на которую он встал, была, возможно, искусственного происхождения, так как тут же его взору предстал тот «верзила», стоявший ровно на том же месте, откуда он сам полчаса назад начал свой путь на рюкзаке к подножью горы. Человек стоял, разглядывая его в бинокль. Аркадий Валентинович догадывался, что его преследователь мог быть вооружён. Ему было не до анализа случайно встреченных площадок. Он был в панике и плохо соображал. Мозг торопливо искал выход, но не находил. А тело автоматически соскользнуло с площадки вместе с молотком и одеждой и поплыло вдоль обрыва до самого резкого поворота вдалеке, где, наконец, смогло выйти из воды и вдохнуть полной грудью. В этом месте маленький ручеёк брал своё начало в тростниках. Вода там была мелкая и тёплая, и Аркадий Валентинович пришёл в себя, лёг плашмя на живот и пополз к тростниковому берегу, где как раз скала кончалась и можно было заползти за неё. Когда противоположная гора скрылась из поля зрения, он поднялся на ноги и побежал к каменистому выступу с его обратной стороны. Там разбросал свою одежду на каменистый обрыв, а сам прислонился спиной к горячей скале. Яркое дневное солнце довольно быстро согрело его и высушило одежду. Он оделся и растворился среди камней, при этом очень быстро осознав, что являлся почти невидимым на фоне серых глыб, что подвигло его взобраться на вершину этого выступа и попытаться отыскать то место, где видел подозрительное поблёскивание. – «Что если это драгоценный камень?» – Наконец, решился он оформить своё предчувствие в какое-то членораздельное предложение. Задняя сторона скального выступа оказалась не такой крутой, как со стороны озера. Чем выше он забирался, тем более пологим и заросшим становился склон. В густых кустарниковых зарослях нашлись даже голубика и малина, которые помогли ему слегка утолить голод и побыстрей добраться до вершины. Но вот досада: сквозь кусты на вершине горы он увидел, что его преследователь всё ещё был там, теперь уже сидевшим на земле, явно в ожидании его появления. Напрямую к тому блеску на фронтальной стороне скалы двигаться было невозможно, пришлось ползти по тыльной стороне гребня, прячась за кустами и временами поглядывая сквозь них, пытаясь определить то самое место. Наконец, он узнал то место и разглядел, что это была рудная жила, предположительно обогащённая драгоценными камнями. Однако, заветный камень был на фронтальной стороне скалы, которая в данный момент была под пристальным наблюдением его назойливого преследователя. Поэтому Аркадий Валентинович тоже решил сидеть за кустом и ждать по принципу: кто кого пересидит. Но как только он устроился поудобней за кустом и огляделся, то тут же сообразил, что сидел на той же самой рудной жиле. Это подняло его на колени и заставило ползти по её простиранию с целью её прослеживания. Рудная жила привела к какому-то ущелью, узкому каньону, пересекавшему скалистый выступ поперёк. В склоне этого ущелья жила была вскрыта лучше и выглядела, как обнажение. Потом он понял, что это было даже не обнажение, а настоящая россыпь, которая в виде глины высыпалась из пород. Он стал рыть руками эту глину, чтобы нащупать какие-то камни и определить из каких пород она выходила, как вдруг услышал слабый звук, исходивший изнутри горы. Ему показалось, что это были отзвуки разговора, среди которых даже слышались нотки голоса Доктора Александровой. – «Галлюцинация,» – отмахнулся он и стал продолжать рыться в глине.

Хотя стояло летнее время в этом регионе полярного круга и реальных ночей как бы и вовсе не было, вечерние солнечные лучи были довольно низкими. Солнце уже начинало прятаться за горами и его слабеющие лучи скользили по вершине горы над ущельем, где сидел Аркадий Валентинович. А в ущелье уже было ощущение наступающей ночи. Ночёвка в ущелье не входила в его планы. Он вылез на край ущелья и стал обдумывать, как оттуда выбираться. Но в этот самый момент опять увидел какое-то поблёскивание невдалеке в той части каньона, которая выходила к озеру. – «Это может быть то же самое место, что я видел раньше,» – подумал он. – «Но этот человек может увидеть меня.» – Он распластался на каменистом выступе и, взяв молоток, начал медленно ползти к поблёскивавшей точке. Как только приблизился к ней, то сразу же понял, что не зря полз туда весь день, рискуя собственной жизнью. Прямо перед его глазами лежал большой кристалл синего сапфира размером в два с половиной сантиметра, игравший своими гранями в лучах ползущего по горизонту солнца. Чувство самовозвышения заполнило его и затмило разум. Он вскочил на ноги, выпрямился во весь рост, поднял глаза к небу, как бы отыскивая своё место среди звёзд и в то же время размахивая молотком над головой, и молча праздновал свой триумф. И в этот самый момент у его уха просвистела пуля и ударилась об камень недалеко от него. – «Это он,» – мелькнуло в сразу отрезвевшей голове Аркадия Валентиновича. Он мгновенно забыл о своём сокровище и кубарем скатился на дно ущелья, по которому стал пробираться к тому месту, где бросил свой рюкзак утром. Хоть и пробирался, но торопливо, так как хорошо осознавал, что в этом северном месте, где летом нет реальных ночей, солнце скоро снова начнёт светить. У выхода из ущелья, не задумываясь, тихой рыбкой погрузился в воду и прямиком через озеро поплыл под водой к своему месту. Когда, наконец, нашёл свой рюкзак, то, прежде всего, хорошо поел, а потом надул свой полиэтиленовый матрас и снова соскользнул в воду, где, держась за кусты, улёгся плашмя животом на свой импровизированный плот и, выгребая руками, быстро стал продвигаться к тому маленькому ручейку, который обнаружил раньше, пока бежал от взора Глодуса. Теперь он старался держаться поближе к подножью той горы, на которой сидел его преследователь, надеясь, что там можно было проплыть незамеченным. И не ошибся. Когда Глодус открыл глаза после короткой дрёмы в лучах бокового солнца, Аркадий Валентинович был уже далеко на пути к своей моторной лодке.

Между тем, учёные готовились покинуть подземелье и выйти на поверхность земли. Как Говоров догадывался, они были в тех же горах, где и он был, а именно, как говорили люди, где-то среди огромных камней, где была возможность увидеть их. Он был рядом с ними дважды: первый раз, когда стоял на подводной площадке, и второй раз, когда слышал голоса, исходившие изнутри горы. Да, он был дважды близок к своей цели, но упустил оба случая: первый раз потому, что был в панике и не сообразил выяснить, что это была за площадка, на которой стоял, а второй раз, когда ослеплённый погоней за драгоценным камнем, принял за галлюцинацию реальные голоса, слышавшиеся ему из-под земли. В любом случае, возможности были упущены. А сам он настолько был уничтожен ситуацией, в которую попал в качестве преследуемой жертвы, что отказался от своих планов уничтожить Доктора Александрову и обогатиться за её счёт. Страх перед собственной смертью заставил его бежать. Хотя для поднятия своего эго всё же смог найти в себе силы и окутать сказочность всей этой ситуации в философскую мантию.

#

Глодус ждал, находясь в состоянии дрёмы и всё же время от времени поглядывая в прибор ночного видения. Прошло несколько часов, а никаких признаков присутствия Говорова не замечалось. «Я, кажется, убил его,» – подумал он с сожалением, – «чего я не хотел». Если это и случилось, то он действительно очень сожалел об этом и прежде всего потому, что с исчезновением Говорова терял всякую надежду запеленговать Доктора Александрову и Ника, а, также потому, что уже привык воспринимать этого человека как часть самого себя. Ему нравилась его сильная, по его словам, «сопротивляемость износу», что он, по-видимому, мог бы использовать, если бы уговорил его работать на себя.

– Но этого уже никогда не случится, – прошептал он.

Сумрак полярной полуночи начал рассеиваться и вернул Глодуса в реальность. Первая трезвая мысль, которая его посетила, была о необходимости что-то делать, то есть – хотя бы подняться. «Да, подняться, встать и двигаться домой,» – думал он. – «Вначале залечить свои раны, а затем по возможности найти путь достать тех учёных и привязать их к себе каким-то образом». Он медленно поднялся и пошёл взглянуть на свой вертолёт. Вертолёт стоял на том же месте, где и был оставлен накануне. Поэтому он без промедления влез в кабину и тут же взмыл в небо. Описывая прощальный круг над горами, он вдруг увидел маленькую двигавшуюся точку на реке и осознал, что это был Говоров, приближавшийся к своей моторной лодке. Глодус так обрадовался, что чуть не «потерял голову» и не уселся прямо на воду рядышком с ним: так вновь появившийся шанс на использование этого человека в своих целях замутил его мозги. Но тут же спохватился и просто спустил пониже свой вертолёт и сделал круг над плотом Говорова, как бы поприветствовав его. Говоров ответил, показав ему огромный плакат, который тут же написал на своей палатке куском породы из россыпи, со словами «ПРОЩАЙТЕ, БАТЕНЬКА».

Глава 13

Вета и Ник действительно были там, внутри той горы, на которой Аркадий Валентинович Говоров, бывший Ветин Генеральный Директор, охотился за драгоценным камнем. Но этому моменту предшествовала длинная история. После возвращения из Кавказской экспедиции в Санкт-Петербург учёные погрузились в изучение всех имевшихся к тому времени материалов о Карельском кротоне, как части северных земель Евро-Азиатского континента, где обнаруживалось большое количество следов, некогда населявших эти места древних цивилизаций, широко описанных многими учёными мира: России, Индии, Америки. Среди знаков, поражавших воображение людей, были огромные участки пологих горных склонов, покрытые громадными каменными плитами, плотно подогнанными друг к другу, на подобие площадей, покрытых брусчаткой. Они назывались мегалитами. Другими, не менее значимыми сооружениями, были так называемые сейды, или невообразимых размеров валуны, балансировавшие на одной или нескольких, но не более четырёх, коротких ножках, составленных из мелких плоских лежащих друг на друге камней, которые приводили в недоумение всех, кто их когда-либо видел. Во множестве имелись также остатки каменных лабиринтов спиралеобразной формы, где невозможно было отыскать ни начала, ни конца; где каждый, пытавшийся пройти через них, в конце концов терялся в их узких проходах. В литературе описывались случаи обнаружения пещер и странных проходов, заполненных водой, которые рассматривались как остатки древних пирамид, построенных внутри гор, но нигде не упоминалось о доказательствах их схожести с Египетскими Пирамидами. Эта неопределённость как бы повисала в воздухе. И именно эта неопределённость и явила собой основной интерес учёных ко всей этой территории, то есть, территории, история развития которой насчитывала миллиарды лет. Им просто хотелось обнаружить остатки хоть одной пирамиды и поискать доказательства того, что она была подобна Египетским Пирамидам.

– Очень простая задача, – угрюмо произнесла Вета.

– Я помню, что, когда я был студентом, – рассказал Ник, – мы ездили в какие-то загадочные места в горах Африки, где внутри гор были якобы спрятаны пирамиды наподобие Египетских. Да, мы видели какие-то залы и коридоры внутри гор, но я не помню ни одного случая упоминания их возраста. И я думал, что никто и не задумывался над проблемой его определения. А что касается меня, то мне в то время это было неинтересно.

– Но мы с тобой знаем о предположении, – напомнила Вета, – что все пирамиды, включая Египетские, построенные на нашей планете нашими древними предками, несли в себе несколько задач, главными из которых были: обеспечение населения нашей планеты солнечной энергией и защита планеты от нежелательных пришельцев из числа наших врагов. С целью получения солнечной энергии все пирамиды облицовывались полированными белокаменными плитами, а против наших недругов они были оборудованы приборами, эманировавшими супер-низкочастотный звук, который мог убить не только все живые существа, но и разрушить все летательные аппараты, если бы они попытались приблизиться на запретное расстояние. К сожалению, в нашей экспедиции на Кавказе мы с тобой не смогли найти подтверждения этим научным умозаключениям. Однако, нам удалось увидеть подтверждение того, что люди жили внутри гор в неких огромных сооружениях.

– Попытаемся что-то подобное поискать здесь, – вымолвил как-то невнятно Ник.

– Да, именно попытаемся, – ответила Вета. – Потому что будет непросто отыскать эти признаки именно в этом районе.

– Оно, конечно, так, – согласился Ник. И как бы возражая самому себе, добавил: – Но мы же геологи и вооружены большими знаниями. Я думаю, мы найдём их.

– Если только удача улыбнётся нам, – ответила Вета.

И её пессимизм не был совсем необоснованным. Карельский кротон был частью очень старого массива, одного из древнейших, который оставался кристаллическим щитом в течение всех четырёх с половиной миллиардов лет истории планеты Земля, никогда не погружавшимся под воду, начиная от Докембрийского возраста. Он представлен широким спектром магматических пород, как излившихся, так и не излившихся, застывших в жерле вулканов (от кислых до ультраосновных), которые к тому же осложнены тектоническими разломами с «карманами» вдоль них: пустыми или заполненными различными рудами. Хотя он никогда не был под водой и соответственно не перекрывался более поздними осадочными породами, он несколько раз в периоды оледенений покрывался ледниками, которые, с одной стороны, сдирали вершины гор и сглаживали высокоамплитудную эрозию, а, с другой стороны, приносили и откладывали огромные массы континентального мусора, включая валуны различного размера, маскирующего и погребающего первичные породы.

Итак, наши путешественники вооружились знаниями, запрограммировали свои мозги на поиски остатков древних пирамид, которые могли бы сохраниться внутри горных пород, настроились на одну волну со своими двойниками и пустились в новое увлекательное путешествие. Вначале они хотели лететь из Санкт-Петербурга в город Мурманск, большой морской порт у самого Северного Ледовитого Океана, и начать продвигаться к югу в центральную часть массива. Но при близком рассмотрении ландшафтных особенностей этой территории они поняли, что на севере им делать особо нечего. Территория к югу от Мурманска представляла собой плоскую слегка всхолмленную равнину с мелкими озёрами и болотистыми низинами, иногда украшенными редкими низкорослыми берёзами и бесконечными мшистыми полями. Чем дальше на юг, тем более красочной она становилась. Мхи превращались в разноцветные просторы с голубоватыми, белыми, серыми, зелёными и красными пятнами удивительных очертаний, напоминавшими цветы, разбросанные на многие километры вокруг. Но и это не было предметом их интереса. Они продвигались дальше на юг, где уже стали появляться хвойные деревья, а мелкохолмистая местность постепенно переходила в хорошо выраженный сопочник; низкие ландшафты постепенно сменялись возвышенностями, покрытыми тайгой, где иногда встречались даже горные хребты причудливой формы, среди которых были как прямолинейные ряды скал, как по линейке выстроенные, так и кругообразные массивы, как циркулем нарисованные. Именно эти ландшафты и привлекли внимание наших геологов. Они просмотрели огромное количество снимков со спутников дистанционного зондирования земли и, наконец, выбрали место в южной части Карелии. Поэтому ранее задуманный полёт в Мурманск был отменён и заменён на путешествие на поезде из Санкт-Петербурга на юг Карелии. Доехали до последнего полустанка, до которого доходил поезд, наняли водителя с машиной и поехали на запад так далеко, как позволяли дороги. Когда дороги стали превращаться в тропы среди кустарников, они вынуждены были остановиться и дальше продвигаться пешком. Попросив водителя вернуться на это самое место ровно через неделю, они закинули свои рюкзаки за плечи и отправились дальше на запад. Уже не было никаких троп, ведущих в какие-то известные места. Шли просто на запад, ориентируясь по компасу и копии топографической карты на один маяк, которым была видневшаяся вдали вершина самой высокой горы какую только смогли отыскать по космическим снимкам в процессе подготовки.

Они шли к округлой вершине горы, видневшейся на западе, забираясь всё выше и выше в горы. И, наконец, подошли к месту, которое наметили ещё при просмотре снимков. Это было подножье огромного горного сооружения, состоявшего из линейных хребтов, перемежавшихся с округлыми горными массивами. Один из массивов и был их целью на первом этапе. Он был расположен на пересечении тектонических разломов различной направленности. Сам по себе массив выглядел как главная гора во всей этой горной системе, как древнейший центр монолитных пород, не подвергшийся разрушению, хоть и разбитый серией разломов на несколько мелких гор различных форм и размеров. Им казалось, что монолитность пород в сочетании со сложной комбинацией линейных и округлых горных структур могла быть использована людьми древней цивилизации не только как прочное и надёжное основание для возведения на них пирамид, подобных Египетским, но также для построения каких-то сооружений и внутри гор. Это была последняя мысль, к которой они пришли при работе в лабораторных условиях. Сейчас предстояло проверить их теоретические умозаключения на практике, для чего надо было наметить точный план действий.

– Надо бы снова посмотреть на карту, – предложил Ник. – Восстановить в памяти кое-какие детали.

– Я и так всё помню, – возразила Вета, но сняла с плеч свой рюкзак, села на траву и разложила бумаги.

Ник сел рядом. Они молча смотрели на мозаику из гор, пытаясь разгадать где мог бы быть вход в пирамидную конструкцию в случае, если бы такая была внутри одной из гор, и в конце концов пришли к выводу, что на данный момент не просматривалось никаких признаков наличия подобных сооружений. Состояние разочарования охватило их отважные сердца. Неужели для того, чтобы открыть дверь во внутренний мир гор, необходимо изучить весь этот массив? И только в случае обнаружения каких-то признаков или остатков древней цивилизации, начинать более глубокие исследования? Но они же все эти признаки уже нашли в лабораторных условиях при изучении архивных материалов и космических снимков. А где же их умные двойники, где они, которые могут подсказать куда идти, что делать? Двойники молчали. А они сидели. Устали. Никуда идти не хотелось.

– И всё-таки я думаю, – вяло произнёс Ник через некоторое время, – мы должны начать с самой высокой горы.

– Это нам было понятно ещё в библиотеке, – напомнила Вета. – Сейчас мы с тобой видим, что это непросто.

– Тогда давай перекусим и пойдём напрямик по компасу, – предложил Ник.

Короткий обед и отдых заняли не более сорока минут и учёные были готовы продолжить свой путь в неизвестность, хотя и понимали, что это невозможно. Самая высокая вершина, на которую они хотели забраться, находилась на противоположной стороне горного кряжа, между которыми располагались какие-то продольные и поперечные ущелья и долины, отдельные достаточно высокие горы и сопки пониже. То есть, это не была просто горная гряда, на которую можно было забраться и, перевалив через хребет, подняться на выбранную вершину. Чтобы попасть на ту сторону, нужно было найти какой-то проход поперёк кряжа. Ещё работая в библиотеке со снимками, они выделили несколько соединяющихся между собой ущелий, которые, если смотреть сверху, сливались в некую ломаную линию, более или менее перпендикулярно пересекавшую весь кряж не так далеко от выбранной вершины. Но в действительности всё оказалось куда сложнее. Из-за густых зарослей видимости не было никакой. Однако, уже было понимание, что подошли близко к намеченной точке, то есть, к восточному концу этой ломаной линии. Они поднялись на ноги и нехотя пошли, а через несколько сот метров на самом деле оказались у входа в глубокое ущелье. Далеко вверху ущелье казалось прозрачным, что создавало иллюзорное впечатление о его лёгкой проходимости, а наличие донных озёр и вовсе обещало лёгкий променад, если держаться поближе к их кромкам. Это взбодрило учёных, и они смело вступили в него и зашагали вдоль правого борта, имея в виду, что так им будет легче наблюдать за левым бортом, со стороны которого и была вершина, к которой спешили. Но неожиданно новое препятствие возникло на пути: в днище ущелья стала появляться трава, высота которой всё увеличивалась и увеличивалась по мере продвижения в глубь и, наконец, достигла их роста и закрыла обзор. Приходилось разгребать её руками. Ноги путались в траве и не шли. Тяжёлые рюкзаки сильно тянули назад. «Променад» превратился в мучение, и через несколько часов они полностью выбились из сил. А внутренний голос Веты уже начал шептать:

– «Пора остановиться».

– Мы не можем идти дальше, – высказала она эту мысль вслух. – Мы должны сесть и подумать над упрощением нашего продвижение. – Ник, который шагал впереди, остановился и вернулся к ней. Они сняли свои рюкзаки, опустили их в траву и прильнули спинами к огромному валуну у подножья скалистого обрыва. Только после этого подняли головы и огляделись. Обзора не было. Ник согнулся. Вета встала на его спину и забралась на вершину валуна. Посмотрела вокруг и охнула: – О, Господи! Мы дошли до конца первого колена ущелья и стоим прямо на его соединении со следующим. Это то самое пересечение ущелий с круглым озером посредине, которое мы отметили на снимках. Давай пойдём к озеру и поставим там палатку на ночь, а утром определимся с тем откуда начинать подъём. – А сама подумала, – «Это моя душа шептала мне из глубины веков. Она где-то рядом».

Вета сильно устала и звала на отдых. Ник, хоть и мог идти дальше, не стал возражать. Они взяли свои рюкзаки и пошли к озеру. По-видимому, это озеро иногда переполнялось водой, так как его каменистые отмели и берега были замусорены поломанными ветками кустарника, старой коричневой травой и даже мёртвой рыбой. Наконец, нашли чистое место и поставили палатку. Затем Ник развёл костёр и соорудил удочку. Довольно скоро он поймал несколько хариусов и сварил уху. Вета уже спала. Он поел в одиночестве и тоже попытался уснуть. Но сон не шёл. Много чего крутилось в голове. Одна мысль, однако, перебивала все другие. Это была мысль о том, что он увидел во время рыбалки. Следующее ущелье, которое начиналось прямо с того места, где они остановились, поворачивало на юго-запад, как бы окружая гору, на которой была их заветная вершина. Хотя полярный день был долгим в этих широтах и ещё продолжался, но всё-таки клонился к закату, и вечерние лучи солнца были уже довольно низкими. Когда очередная рыба клюнула наживку на его удочке, то, дёрнув леску, он машинально откинул свою голову назад и слегла повернулся к горе. Его взгляд . . . коснулся склона. Склон был ярко освещён солнцем и сиял в его низких лучах, скользивших по нему с западного горизонта. И, о Боже, в этом свете он увидел кусок площади, покрытой каменными плитами, вплотную подогнанными друг к другу. Как будто мостовая наклонилась. Он видел это лишь одно мгновение. В следующий момент лучи солнца уже соскользнули ниже, и картина исчезла. Была ли это реальная картина, мираж, галлюцинация – он сказать не мог. Начались мучительные воспоминания, умозрительные повторения движений, восстановление в воображении увиденного. И его осенило – «Это была реальная картина». Ник хотел бежать туда, взобраться на склон, потрогать те камни своими собственными руками, сфотографировать и принести Вете для совместного дальнейшего обдумывания. Но в этот момент послышался какой-то странный гул, напоминавший волчье завывание. А потом послышалось зловещее «Ах…, ха…, ха…, ха…, ха!» Желание Ника двигаться куда-то за пределы палатки сразу исчезло. Нет, он не испугался этого «волчьего воя» и этого злобного смеха. Он просто побоялся оставить своего друга с громким названием Доктор, но всё-таки женщину, такую тихую, близкую и почти что родную, одну в этом пустынном месте. И он остался. – «Уж лучше утром всё рассказать ей и попытаться склонить её к восхождению на гору прямо с этого места». Он закрыл вход в палатку, придавил бока палатки к земле большими камнями и приготовился ко сну. И в это время послышался голос Веты:

– Я такая голодная, Ник. Давай поедим чего-нибудь. – Ник понял, что она проснулась, осветил палатку фонарём и подал ей котелок с ухой. Едва дождавшись, когда она поест, он рассказал ей о картине, которую увидел во время рыбалки. Она была настолько впечатлена этой новостью, что открыла палатку, вышла из неё и крикнула во весь голос:

– Предки, вы слышите нас? Мы идём! – И вызвала у Ника приступ смеха. Ник смеялся так заразительно, что она и сама рассмеялась. Их смех катился через всё ущелье и возвращался эхом:

–– «О… А… Да… Мы.» – А потом – зловещим смехом.

– Я уже слышал это, – вспомнил Ник.

И снова всё стихло, а через минуту снова послышался волчеподобный вой и злобное «Ах… ха… ха… ха… ха!». Учёные переглянулись и насторожились.

– Это значит, что мы на верном пути, – заметила Вета. – Когда я уснула, я увидела сон, в котором мы нашли целую кучу алмазов. Я думаю, мы обязательно обнаружим что-нибудь ценное.