Глава 17
Калифорния. Лос-Анджелес
Харлин Квин Олдридж
Я едва живая вхожу в наш старый дом. Как-то все так необычно. За пять лет тут даже ничего не изменилось, все вещи стоят на прежних местах, как я их запомнила. Удивительно, ведь пока мы с матерью жили в Канаде, наш дом арендовала мамина подруга.
Прохожу по коридору и вхожу в гостиную, заглядывая на кухню, откуда дотягивается аппетитный аромат моего любимого яблочного пирога. Как же приятно оказаться снова дома. Я захожу на кухню и отламываю кусочек от пирога. Слишком сильно проголодалась, чтоб мыть руки и брать столовые приборы.
– Ты напоминаешь пыльный мешок для трупов, – произносить за моей спиной Рокси. – И ты хоть бы руки помыла, пыльное чудище.
– Во-первых, спасибо за комплимент, – мямлю я с набитым ртом, – трупом и чудищем меня еще никто не называл. – Прожевав порцию, я отламываю еще и кусаю наивкуснейший пирог. – Во-вторых, я всю дорогу в перчатках, если что. Только сейчас сняла. А пыльная я с дороги. Я решила не оставаться в Стоктоне.
– Ты ехала без остановки? – взволнованно спрашивает мама и смотрит на меня округлившимися глазами.
– Угу, – откусываю я еще кусок. – Боже! – стону я от рецепторного оргазма на моем языке. – Это самый божественный пирог из всех пирогов в мире.
– Я когда-нибудь проткну шины у твоего байка. – Рокси скрещивает руки на груди.
– Я могу заменить, – отвечаю я и отламываю новый кусок.
– Хватит! – Мама забирает от меня тарелку и притягивает к себе. – Сними грязную одежду, намойся, а потом спускайся есть!
– Ну-у-у, ма-а-ам! – недовольно протягиваю я.
– Не мамкай, а иди. – Рокси вытягивает руку и указывает пальцем с идеальным нюдовым маникюром в сторону лестницы и смотрит на меня сердитым взглядом.
– Чтоб у твоих мужиков год не было стояка! – произношу я, проходя мимо, и показываю язык.
– Иди давай, коза! – Шлепает меня мама по заднице. – И между прочим, на такой случай у меня есть вибратор, – кричит мне вслед Рокси. – Три штуки и два вакуумно-волновых.
– О боже, мам! – протягиваю я. – Надеюсь, они все у тебя сломаются!
– Вредина!
– Сама такая! – кричу я, поднявшись на второй этаж.
***
Переодевшись, я кидаю свои шмотки в стирку. Я и впрямь походила на пыльный мешок, но точно не для трупов.
– Давай, рассказывай, – встречает меня мама у входа на кухню.
– О чем? – Я прохожу мимо, садясь за кухонный остров, где уже стоят две чашки, заварник с чаем, разрезанный пирог на тарелке и бутылка виски.
– О том, что у тебя случилось в Ванкувере.
– Я же писала: «Ничего»! – отвечаю я, садясь за стол.
– И как звать твое «Ничего»? – не унимается Рокси.
– Никак.
– Хорошо, и что же этот «Никак» сделал «Ничего»? – Мама садится напротив за стол.
– Я же сказала: Ни-че-го, – недовольно произношу я.
– Я все равно не отстану, и ты это прекрасно знаешь.
– Господи, мам! – не выдерживаю я. – Меня трахнули и бросили, вот и все. Довольна?
– Хм…
Хм? И больше ничего? Какое-то гребаное «хм»? По крайне мере, «меня трахнули и бросили» заслуживало чего-то большего, чем простого «хм».
– Что означает твое «хм»?
– Не могу понять одного, он обещал на тебе жениться? Вот это да, – усмехается Рокси. – Тебе стоит написать книгу для отчаявшихся девушек, кто живет с мужчинами десятилетиями, а они так и не делают им предложение. Потому что за один день – это мегакруто.
– Хватит издеваться! – злюсь я. – Ты можешь хоть иногда быть серьезной? В конце концов, ты моя мать, а не сестра или подруга.
– А вот это было обидно, – отвечает Рокси. – Я серьезнее некуда, поскольку я не понимаю, как за одни сутки парень мог тебе пообещать золотые горы и небо в алмазах, а ты ему поверить. Ты точно моя дочь? Или тебя подменили пришельцы?
– Да ни черта он не обещал.
– Тогда я совершенно не понимаю, о чем идет речь.
– Господи, мам, – вздыхаю я и вместо чайника беру бутылку виски, и делаю глоток из горла. Терпкий алкоголь обжигает язык и горло. – Он ничего не обещал. К тому же он еще и заключенный.
– Все чудеснее и чудеснее. – Рокси протягивает руку, желая получить виски. – На трезвую голову я не готова это обсуждать. Рассказывай. – Мама делает глоток и ставит бутылку на стол.
– Он гребаный квотербек какой-то команды.
– О, уже интересное начало.
Я закатываю глаза и беру бутылку, выпивая еще один глоток.
– В Ванкувере была вечеринка двух лидирующих команд штатов и Канады, ну и он избил какого-то чувака из канадской команды, его обвинили в избиении и видимо временно поселили в «конспиративной квартире» до выяснения обстоятельств, а хозяин этой квартиры еще и подзарабатывает леваком. И это была единственная квартира во всем гребаном Ванкувере. Видимо из-за предстоящей игры в Ванкувере все было забито, а мне нужно было где-то остановиться. Когда пришла, обнаружила соседа по квартире.
– Судя по всему, очень горячего соседа, – произносит Рокси.
– А теперь нужно выпить мне. – Я тянусь за бутылкой, но мама успевает ее забрать.
– С тебя уже хватит.
– Мне двадцать один, если ты забыла.
– Давай дальше. – Машет она, требуя продолжения.
– Я не знала кто он, я не слежу за спортом. Вот же, наверное, посмеялся над идиоткой.
– А квотербек это из какого спорта?
– Футбол. Американский футбол.
– Уф! Да он должен быть горячее ада. – Рокси делает глоток виски и отдает бутылку мне. – Это же та игра, где куча мускулистых грубых парней устраивают бои без правил за мяч? С такими огромными штуками на плечах?
– Да.
– И с такими задницами как орех?
– В следующий раз, мам, доставай сразу абсент, чтоб меня с первого глотка на хрен убило на неделю, – злюсь я.
– Я вся во внимании. – Мама состраивает милую гримасу настоящего ангелочка, только я-то знаю, что за ней скрывается еще та язвительная стерва. Собственно: яблочко от яблоньки. Мы не только внешне похожи с Рокси, но и некоторыми чертами характера. К примеру, быть еще той язвой.
– В общем да, он горячий парень, и я решила, а почему бы нет, один раз живем, ну и он меня трахнул, а утром сбежал и даже не попрощался.
– Почему ты не взяла у него номер телефона? Или свой не написала прежде, чем он трахнул тебя?
– Потому что я не собиралась с ним и дальше зажигать. Я предложила схему двух незнакомцев в «поезде». Хотела провести с ним эти дни в Ванкувере, а после вернуться домой и начать жизнь с нуля.
– Ты точно моя дочь? Или тебя подменили в роддоме?
– Иногда мне хочется тебя сильно ударить. – Я отламываю маленький кусочек пирога и кидаюсь им в мать.
– Ты сказала горячему парню, что не хочешь ничего, кроме секса без обязательств, а потом злишься, что он ушел без объяснений? – Приподнимает Рокси одну бровь. – Я сейчас не понимаю от чего я больше в шоке. Что ты отшила обалденного парня, который, наверное, трахается как бог, еще и при деньгах; или твое удивление тому, что он слинял. Хотя сама же сказала открытым текстом, что ничего от него не ждешь и ему ничего не светит с тобой.
– Это не значит, что он должен был взять и уйти, ничего не сказав.
– А чего ты от него хотела? – Хмурится Рокси. – Что он после твоих слов скажет: хэй, детка, я знаю, ты холодная стерва, но я все равно увезу тебя в страну чудес? Так что ли?
Я стискиваю зубы.
– Нет!
– А мне кажется – да! Ты ждала именно этого.
– Нет, я не собиралась… – Я сильно прикусываю нижнюю губу, пытаясь сдержать эмоции, а главное – не заплакать.
– Эй, милая. – Мама видит мое состояние и быстро спрыгивает с барного стула, и подходит ко мне, крепко обнимая. – Прости.
Я обнимаю маму и прижимаюсь щекой к ее плечу.
– Харли, ты теперь знаешь, кто он. Можешь прийти на его игру. – Гладит меня по волосам Рокси.
– Зачем? – шмыгаю я носом.
– Ну, к примеру, набить ему его красивое лицо. Это у тебя получается на высшем пилотаже. И практика большая. Ты уже в чемпионской лиге.
Я усмехаюсь и постепенно успокаиваюсь. Отстраняюсь от матери и вытираю свои влажные щеки.
– Я не собираюсь его искать, – отвечаю я. – И не собираюсь бить морду этому мудиле. И вообще, пошел он к черту!
– Это уже тебе решать, мы еще не жили в Южной Америке, – улыбается Рокси. – Если что, земной шар большой, а через десять лет можно совершить кругосветку.
– Я люблю тебя, мам. – Я снова вытираю влажные глаза.
– Я тоже люблю тебя, милая. – Рокси обнимает меня. – Он тебе понравился, да?
– Он просто козел! – отвечаю я. – Как и все мужики. Ничем не отличается от других, даже если у него классная задница. И вообще, я уже подумываю уйти в монастырь после университета.
– В мужской?
– При условии, если там все будут кастрированные.
– И в кого ты такая жестокая? – усмехается Рокси, выпуская меня из объятий. – Пошли посмотрим какое-нибудь кино. – Мама берет бутылку виски. – А ты бери пирог. Сегодня у нас будет день ненависти к мужикам.
Я улыбаюсь. Спрыгиваю со стула и подбегаю к маме сзади, крепко ее обнимаю и целую в щечку.
– Ты самая клевая мама на свете!
– А ты еще сомневалась? И ты меня сейчас задушишь! – Шлепает она меня по руке.
– А это тебе за мешок для трупов.
– Бери пирог и пошли в зал, коза!
– Хорошо.
Глава 18
Спустя неделю
Ченнинг Райнер
– Чувак, проснись! – Лиам слегка бьет меня носком кроссовка по ноге, отрывая меня от экрана телефона. – Пиво? – Протягивает друг бутылку охлажденного.
– Спасибо, – отвечаю я и забираю «Бад Лайт».
Уже неделю я живу на нашей съемной вилле с друзьями. До начала нового учебного года остается всего несколько дней.
– Ты уже неделю дрочишь свой телефон. – Друг косится на экран моего мобильника. – Что ты ищешь? – Лиам подгибает колено и садится на подлокотник кресла, нависая надо мной. – Ты подсел на Марвел72? Или это DC?
– Я откуда знаю, – рычу я и жму на кнопку «домой».
– Так это ты уже второй час сидишь и разглядываешь фотки персонажа «Харли Квинн», а не тусишь с нами в бильярдной. Я понимаю, когда твоя жизнь трещит по швам, это дерьмово, брат, но друзья всегда с тобой. Как говорится, в горе и радости, так что идем. – Тормошит меня за плечо Лиам.
– У меня нет желания играть в бильярд, – отвечаю я не самым дружелюбным тоном.
– Зато есть желание копаться в телефоне.
Я импульсивно откидываю свой телефон на журнальный столик.
– Все, доволен? – огрызаюсь я. – Теперь я не в телефоне. – Поднимаю руки
– Молодец, сынок, – усмехается друг и делает глоток из бутылки, – а теперь поднимаем свою попку и переставляем ножки. Правая-левая, правая-левая, и спускаемся на первый этаж, – произносит Лиам издевающимся тоном, будто сюсюкается с младенцем.
– Хочешь, чтоб я надрал тебе задницу? – Я приподнимаю одну бровь и кидаю взгляд «ты идиот, или как?» на друга.
– Если это заставит отлепить твою задницу от кресла, то я согласен.
Лиам встает с подлокотника и вытягивается во весь свой рост.
– Дело ведь не только в Гейл и «рейнджерах», верно? – Лиам снова отпивает пиво. – Кто она?
– Харлин Квин, – отвечаю я, уже предвкушая насмешки друга.
– Ты сохнешь по Марго Робби73? – изумляется друг.
– Нет. В Канаде я познакомился с девчонкой. Ее имя Харлин Квин, а не Харли Квинн.
– Вот это родители стебанулись, – чуть ли не давится Лиам, а после начинает ржать.
– И на хрена я с тобой говорю, пьяное ты дерьмо?
– Ладно, не настолько я и пьян, – уже серьезно отвечает он. – Это реально ее имя и фамилия? Серьезно?
– Это двойное имя, – отвечаю я.
– Может, псевдоним?
– Вряд ли. – Пожимаю я плечами. Харлин не была похожа на тех, кто шутит на такую тему.
– И что ты хочешь найти в интернете? И вообще, я не понимаю, зачем ты ее ищешь? Ты потерял ее номер телефона.
– У меня нет ее номера, как и адреса, и фамилии.
– Это уже становится куда интереснее, – ухмыляется Лиам. – Она сбежала от тебя, как Золушка?
– Скорее, Золушкой был я.
Лиам хмурит свои брови.
– Ты сбежал? Увидел ее утром без макияжа?
– Господи, Лиам! – Я толкаю его в плечо и встаю с кресла, поднимая свой телефон со столика. – Мы случайно оказались соседями по квартире, мы оба были не против секса, я ее трахнул, она не захотела продолжения, и я ушел.
– Ченнинг! – восклицает друг, а я уже жду новую порцию издевки. – Да ты, приятель, раскрываешься мне все больше и больше с новой стороны. Ты так ужасен в постели, что девушки отшивают тебя и сбегают, не оставив даже трусиков?
– Мне так и хочется врезать тебе по твоей самодовольной физиономии, да не хочется марать о тебя руки. У Харлин до секса были правила: никаких имен, телефонов, секс на одну ночь, и мы расходимся по своим сторонам.
– Постой, – хмурится Лиам, – «никаких имен», ладно, я спущу это на фигуральное выражение и не буду издеваться, но, чувак, ты – Ченнинг Райнер. Тебя знает каждая собака. Если уж ты не можешь ее найти, то она-то может. Отправь ей послание через свои соцстранички. Выстави фотку своего грустного члена и подпиши: он по тебе скучает, соседушка.
– Я тебя удивлю. Она оказалась кошкой, и не интересуется спортом.
– А это еще интереснее. – Лиам допивает бутылку пива. – И ты и впрямь решил, что сможешь найти ее среди миллиона Харли Квинн?
– Харлин Квин! – поправляю друга. – Да и я уже понял, что это бесполезно, когда просмотрел тысячный аккаунт под этим именем.
И как бы я не писал ее имя, всегда интернет выдавал персонаж из комикса. И вечно смеющаяся нарисованная Харли Квинн из DC, будто хохочущая именно надо мной, говорила о том, чего я лишился, сбежав из Ванкувера как трус.
– Ты точно не знаешь ее фамилии?
– Нет.
– И вообще, зачем тебе эта девчонка, если у тебя есть Адриана? Или, раз ты не в «рейнджерах», то и невесты напоказ больше нет? Амнистия твоим яйцам? Хотя, – усмехается Лиам, – когда тебе это мешало. Так! Возвращаемся к первому вопросу: зачем ты ищешь реальную Харлин Квин?
– Наверное, потому что спятил? – Пожимаю я плечами. – Не знаю. Зацепила чем-то.
– Ха. – Лиам хлопает меня по плечу. – Тем, что отшила Ченнинга Райнера.
– Не в этом дело. Она не такая, как другие девчонки. Она стервозная, острая на язык, открытая, безбашенная, страстная и соблазнительная. Если бы ты увидел ее, то захотел бы сразу трахнуть, отвечаю. От нее исходит такая мощная энергетика, что при одной только мысли о Харлин, у меня встает член.
– Да, у тебя явные проблемы с головой, Ченнинг. Причем с двумя сразу. Пошли лучше сыграем партейку. – Лиам кладет руку мне на плечи, подталкивая к выходу. – Еще неделька, и твоя хандра пройдет. Или даже сегодня, когда приедет Адриана.
– О, боже! – стону я. Совершенно забыл, что сегодня она возвращается из своего шоп-тура по Европе с подругами.
– Да, верно, Чен. Именно так ты и будешь стонать, когда она позаботится о твоем члене, – усмехается Лиам, а я слегка толкаю его в бок.
***
– Привет, малыш. – Женские руки обнимают меня сзади, а тонкие пальчики с алым маникюром ползут по моему животу вниз.
Адриана. Я сжимаю кий в ладони, а свободной рукой накрываю пальцы девушки.
– Мы играем, – бурчу я, и тут же ловлю взгляд Лиама, говорящий мне: эй, чувак, еще миллиметр, и гильотина будет на твоих яйцах. – Мы, правда играем, Адриана, – произношу я более мягко.
– Может быть, ты хотя бы поцелуешь меня, – мурлычет девушка, поднимаясь ладонями уже вверх на мою грудь.
– Один поцелуй, а после я доигрываю партию и весь твой.
От моего ответа Адриана явно в восторге. Девушка выпускает меня из объятий, а я же поворачиваюсь к ней. Я даже несколько раз моргаю, пытаясь развидеть собственное наваждение – Харлин.
– И где мой поцелуй? – Возвращает меня Адриана из грез в мир дерьмового состояния. – Ты в какой галактике, Ченнинг? – Щелкает она пальцами, когда я замираю на месте и не двигаюсь.
– Прости, я устал и много проблем. – Опускаю ладонь на затылок девушки и привлекаю ее к себе, а сам наклоняюсь и касаюсь легким поцелуем.
– Я не поняла, Ченнинг, – произносит она более холодным тоном. – Это ты так рад меня видеть.
– Адриана, я устал…
– Что значит устал?
– Чен действительно устал, – приходит на помощь Лиам. – Мои родители переезжали в другой дом и захотели забрать с собой все, и нам с ребятами пришлось сегодня изрядно попотеть. Да, ребята? – кричит Лиам четверым парням, что-то бурно обсуждающим.
– Да-да, – протягивают они, явно даже не зная, на что подписались. За что я любил этих ребят, так они всегда были моей опорой и стеной, как и я для них.
– В любом случае… – начинает Адриана, но я не позволяю ей договорить.
Притягиваю девушку к себе и жадно впиваюсь поцелуем в ее губы. Если я скажу, что в этот момент не представлял на месте Адрианы Харлин, то нагло солгу. Я представлял и целовал именно Харлин Квин. Эту чертову занозу в моей заднице, сердце и члене. И в этом была моя вина. Не уйди я тогда из той злополучной квартиры, то сейчас и впрямь бы целовал взрывную блондинку.
– Вау, Ченнинг… – выдыхает Адриана, ошарашенная настолько жарким поцелуем.
– Даже у меня вспотела задница, – произносит Лиам и ухмыляется.
– Иди отсюда, Лиам. – Адриана слегка толкает моего друга в грудь, чтоб тот отвалил. – Ты точно не хочешь сейчас подняться в твою спальню? – Она проводит своим наманикюренным пальчиком по моей груди. – Я купила кое-что, – девушка закусывает нижнюю губу и бросает на меня свой соблазнительный взгляд, – уверена, тебе это очень понравится.
– Иди в мою комнату. Я доиграю и приду, – произношу я.
– Хорошо, – улыбается она, перебирая пальчиками темные волосы на моем затылке. – Только не задерживайся. Не только ты устал, но и я. Двенадцать часов в самолете, и как только прилетела, сразу же поехала к тебе.
– Хорошо. – Я снова целую Адриану, но уже более сдержанно.
Как только девушка исчезает из поля зрения, Лиам подходит ко мне.
– Судя по всему, та девчонка чертовски горячая, – произносит друг. – Но давай уже выпускай из своих штанов Харлин Квин, пока у тебя есть что выпускать, – уже на полном серьезе говорит Лиам. – Нам еще нужен квотербек и капитан. Постарайся выжить. Ладно?
– Принеси еще пиво из холодильника, – произношу я. – И сейчас мой удар.
– Да ты уже ударил, загнав одним ударом все шары, – бубнит Лиам. – Ты всегда играешь по-крупному, Чен, но сейчас очень опасная игра, приятель, – говорит друг, поворачиваясь ко мне лицом, продолжая пятиться в сторону кухни.
***
После самой неудачной игры за всю историю бильярда, я поднимаюсь на второй этаж. Пошатываясь, я подхожу к спальне и хватаюсь за ручку, открывая дверь. Вхожу в комнату. Свет слегка приглушен. Широкая кровать больше не застелена, и на ней в центре лежит Адриана в красном бикини, едва способное хоть что-то скрыть. Даже горошину и ту не упрячет.
Замечая меня, девушка выгибается на постели, словно кошка.
– Надеюсь, тебе нравится то, что ты видишь. – Адриана садится в постели и проводит ладонями по бедрам вверх, обхватывая грудь, приподнимая ее. Скользит еще выше, пока не добирается до завязок на шее и не дергает за одну, позволяя тонким полоскам ослабнуть, а крошечной ткани, прикрывающей лишь соски, упасть, обнажая грудь.
Я тянусь к выключателю. Щелчок, и в спальне наступает кромешная темнота. Если я и трахну Адриану, то уж точно на своих условиях. Особенно сейчас, когда все мои мысли занимает одна дерзкая блондинка, делающая мой член каменным, даже находясь, вероятно, за тысячи миль74 от меня.
Лиам прав, я должен выкинуть ту девчонку из головы. Сегодня будет последняя ночь, когда вспоминаю Харлин. Это будет наш с ней прощальный трах, даже если ее и не будет здесь.
Глаза постепенно привыкают к темноте. Я подхожу к кровати и, найдя взглядом блондинистую голову Адрианы, запускаю пальцы в ее волосы и заставляю девушку приподняться.
– Ты хочешь, чтоб я тебя как следует трахнул, детка? – произношу я в женские уста.
– Да… – отвечает Адриана, и ее руки подбираются к моей ширинке, где уже вовсю разрастается пожар, а брюки становятся неимоверно тесными.
Глава 19
25 сентября 2023 года
Харлин Квин Олдридж
– Боже, я не похожа на себя! – бубню себе под нос, рассматривая собственное отражение.
Белая обтягивающая водолазка, под ней бежевый бюстгальтер и черная плиссированная юбка до середины бедра. Еще б черные очки в роговой оправе, две косички, и все, – ботаничка девяносто девятого уровня. Всем автомобилистам будет потрясающий вид сзади.
– А к черту! – Выправляю водолазку из-за пояса юбки и стаскиваю с себя обтягивающее убожество, приплеснувшее мои сиськи. Бюстгальтер и юбку. Достаю из шкафа кожаные штаны с завышенной талией и прострочкой чуть выше колена, черный топ с рукавами. Одевшись, беру старый черный мотоциклетный шлем с кошачьими розовыми ушками и надписью на затылки «стервами не становятся – ими рождаются».
– О-о-о, – выдает Рокси, когда я спускаюсь на первый этаж, – я думала, ты решила кардинально изменить свой стиль. – Мама облокачивается об этажерку. – Но мне нравится. И ушки? Ты серьезно?
– Я решила, что должна хоть как-то показать, что я белая и пушистая, – отвечаю я и поглаживаю свой шлем.
– Да, надпись на нем говорит сама за себя: белая и пушистая, – усмехается Рокси. – Ладно, давай, а то опоздаешь на первое собрание. И давай без приключений. – Она разводит руки по сторонам.
– Я сама скромность. – Подхожу к маме и обнимаю ее. – Я же обещала начать все с чистого листа. Буду тихая и незаметная, как мышь75.
– Угу, – мычит Рокси.
– Что значит твое «угу»?
– То и значит «угу», – улыбается мама. – Иди уже.
Попрощавшись с матерью, выхожу из дома и направляюсь к гаражу. Закрепив сумку на багажнике, надеваю шлем и выкатываю свой байк на свободу.
Ну что, Калифорнийский университет Лос-Анджелеса, встречай меня с распростертыми объятиями!
***
Харлин Квин Олдридж
Подъезжаю к стенам университета. К счастью, парковочных мест хоть отбавляй. И в чем еще одна прелесть байка, кроме скорости, – можно найти любое место на самой захламленной парковке. Заглушаю мотор и снимаю шлем. Тряхнув головой, закрученные волосы в пучок, рассыпаются по плечам.
– Ну привет, новая жизнь, – произношу я и слегка откидываюсь назад.
– Кис-кис, – слышу слащавое со стороны, и недовольно закатываю глаза. И как же без этой пошлости, да?
Поворачиваюсь и вижу парня, сидящего на капоте своей новенькой красной «Феррари». Окидываю его взглядом. Если бы наше знакомство не началось с обычного дешевого подката, возможно, я б и запала на него. Высокий, широкоплечий, голубоглазый, волевой подбородок и высокий лоб, куда спадают несколько прядей русых волос. Соблазнительная улыбка, да и, вообще, красавчик. Но точно не для меня. Это тот тип мужчин, кто предпочитает менять девушек, как я трусы-неделька.
– Ничего оригинальнее не придумал? – Демонстративно опускаю свой шлем на бензобак так, чтоб мудила заметил надпись.
– Не только царапаешься, но и кусаешься? – усмехается он. – Люблю, когда кусаются.
– Смотри, эта любовь может довести до кастрации, – огрызаюсь я и намереваюсь слезть с байка, как с другой стороны подъезжают еще спортивные тачки. Одна паркуется подле меня, почти зажимая мой байк между собой и новенькой «Феррари».
– Лиам, привет, – произносит бугай, выходящий с моей стороны с пассажирского сидения.
– Привет, Хейз, – говорит, судя по всему – Лиам, и смотрит на меня: – У нас сегодня будет вечеринка, приходи. Дель Рей, Рубенс-авеню 12812.
– Уже клеишь девчонку? – смеется водитель из второй машины.
Я кидаю взгляд на мужчину, и у меня возникает непреодолимое ощущение тошноты. Вылезая из машины, он вытаскивает с заднего сидения золотой шлем с эмблемой университетской команды по футболу.
– Ну что, красотка, придешь? – обращается ко мне Лиам.
– Думаешь, что сможешь залезть мне в трусики? – произношу я, кидая на него презрительный взгляд.
– Ну кто знает, крошка. Как пойдет дело. – Улыбается он, словно холеный котяра и встает с капота автомобиля, явно намереваясь подойти ко мне. Обычно дальше следует рука на плечо и маслянистые глазки, томный голос. Я это проходила миллион раз. И меня это всегда бесило, как и сейчас. А если к этому добавить факт золотого шлема, то все эти четверо точно из команды по футболу, на который у меня внезапно появилась аллергия.
– Боюсь, у тебя ничего не выйдет, – кидаю я и завожу мотор байка. Не хочется еще раз встретиться с этими болванами.
– Откуда такая уверенность? – Приподнимает он одну бровь. – Ты не знаешь меня…
– Как и ты не знаешь меня, – перебиваю его я, а после резко сдаю назад. Колеса оставляют черный след, а шлем на руле едва не делает сальто. – И да, чтоб залезть кому-то в трусики, нужно чтоб этот кто-то их носил!
За спиной я слышу игривый свист, пошлые смешки и хлопки пятерни.
Я буквально срываюсь с места.
– Детка, я почти в тебя влюблен! – кричит мне в спину придурок. И обрывки его слов: – Вечеринка… В десять вечера… Дель Рей, Рубенс-авеню… 12812… Я буду ждать!..
Поймав баланс тела и, удерживая мотоцикл, отпускаю руль и поднимаю обе руки, показывая универсальный жест «иди на хрен, придурок».
Нахожу новое место, где нет пока ни одной машины, паркуюсь, забираю вещи и направляюсь к стенам университета. Меня встречают живописные виды, только портят всю красоту огромные плакаты с игроками американского футбола. Едва ли там можно разглядеть лица из-за шлемов, но ясно одно – каким красавчиком он не был, в любом случае окажется мудаком.
Прохожу вдоль многолюдной тропинки. Первый день – всегда самый оживленный. Большинство приезжают с родителями или друзьями, устраивая проводы возле центрального входа.
Однако, у Калифорнийского университета весьма бурная внеклассная жизнь. Пока я иду, то насчитываю множество мероприятий, конечно же самый пьедестальный – американский футбол, куда же без него. Тут едва ли не поклоняются ему, судя уже по десятому плакату. А так тебе и марширующий оркестр, бейсбол, баскетбол, волейбол, соккер, регби, кросс-кантри76, гольф, большой теннис, водное поло, даже бадминтон. И это лишь для мужчин. Женских команд я насчитала гораздо больше. К имеющемуся списку добавился софтбол77, команда чирлидеров и женская сборная по гимнастике.
Для желающих занять себя чем-то Калифорнийский университет Лос-Анджелеса настоящий рай. Я же планировала отучиться и забыть эти мгновения, как страшный сон. Мой факультет танцев предоставит мне столько физической нагрузки, что на остальные виды спорта мне не будет смысла размениваться.
Так, осталось только разобраться, где и что находится. Все это время я иду за большинством – как говорится, куда кривая выведет. И если я до этого считала, что возле университета слишком суетливо, то сильно ошибалась. Только успеваю зайти в здание, как меня едва не сносят с пути. Почти каждый стоит на ушах. У нас объявили эвакуацию? Или осенняя сессия отменяется? Я за!
Когда меня плечом задевает один, потом второй бугай, будто не замечая меня на своем пути, я не выдерживаю. Хватаю одного и упираюсь ладонью ему в грудь.
– Эй, приятель. – Отталкиваю парня к стене, чтоб нас уже двоих не снесла толпа. – Приехал Папа Римский? Бесплатный концерт Бейонсе78? Что происходит?
– На сегодня все собрания отменили, – отвечает он, пытаясь дернуться и побежать за всеми, но я хватаю его за черную футболку и буквально припечатываю к стене.
– Объясняешь, что происходит, и можешь проваливать, понял? – довольно грубо говорю я. – Почему отменили?
– Капитан вернулся, через полчаса будет игра, все идут на стадион, – бормочет парень списком событий. – Я могу идти?
– Какая игра и какой из стадионов?
– Сполдинг Филд79, американский футбол, – отвечает парень, и я наконец-то отпускаю его. Тот сломя голову мчит к выходу.
– О боже! – стону я и прижимаюсь лбом к стене. – За что мне все это? За что?
– С вами все хорошо? – Касается меня чья-то рука, и я отлипаю от стены, о которую едва заметно билась лбом.
– Не считая того, что вселенная хочет добить меня, все хорошо, – отвечаю я и поворачиваюсь к девушке.
– Сара, – представляется она и улыбается мне.
– Харлин, но можно просто Харли, – отвечаю я в знак уважения. Сейчас мне не хочется с кем-то знакомиться, но раз дела обстоят так, то у меня нет выбора. – Ты тоже на стадион?
– Конечно! – восторженно произносит она, а мне хочется закатить глаза. – А ты не любишь футбол?
– Я вообще не люблю спорт, – отвечаю я бубнящим голосом.
Девушка окидывает меня взглядом.
– А по тебе так не скажешь. Ты, наверное, сидишь на диетах?
– Нет, гены хорошие, – улыбаюсь я.
– Ты с какого факультета?
– Танцы, а ты?
– Психология. И говоришь, что не увлекаешься спортом? – смеется Сара. – Вот он твой секрет генов.
– На самом деле, остальные факультеты не для меня, и поэтому я выбрала танцы. Хотя, никогда не занималась ими профессионально. – На этот раз я нагло соврала. А с другой стороны – назвать все мои плодотворные репетиции с папиным балетом для некоторых песен и клипов, профессиональным спортом – едва ли. Да, я отлично танцевала, имела хорошую базовую подготовку, но никогда не была в настоящем спорте или в команде.
– Идем, надо занять лучшие места. – Сара подхватывает меня под руку и тащит к выходу.
О боги! Опять переться в самое начало территории.
– Я предпочитаю самые дальнее места, чтоб не видеть происходящего, – ворчу я. – И, если передо мной сядет амбал, я буду ему благодарна.
– Ты совсем не любишь футбол? Это же крутая игра! А какие там парни. – Глаза девушки светятся.
– Вот я и не люблю футбол из-за этих самых парней. Этакие мажоры, считающие себя идолами, а на деле ничего из себя не представляющие.
– Тут на лицо сердечная драма.
– Не надо на мне практиковать свои психологические штучки! – подшучиваю я над девушкой. – И вообще, предостаточно более интересных и логических видов спорта. К примеру – бейсбол. – Нэш играл в бейсбол, а не в тупой спорт для безмозглых качков. Именно он, очевидно, привил любовь к бейсбольным битам.
– Не, бейсбол – это уже давно не круто. Поверь, ты влюбишься в футбол, как только начнется игра. К тому же, бывший капитан вернулся, и это будет жаркая игра. С момента, как Чен покинул команду, признаться, остальные и новый квотербек не вытягивали игры.
Мой желудок сворачивается в узел и подскакивает к горлу, вызывая новый приступ тошноты.
Чен?
Вселенная издевалась, да? Подкидывая мне мелкие крошки от зачерствелой и плесневелой булки? Ладно, Чен – это все же не Ченнинг, верно? Квотербек Чен. Господи, ну за что? За что? Мне хочется запрокинуть голову к небу и закричать: за что, черт возьми, за что?
– Если мне не понравится, я могу уйти посреди игры?
– Оу, лучше не надо, – уже со всей серьезностью говорит Сара.
– Меня закидают тухлыми помидорами? – Кривлю я гримасу.
– Нет, но ты точно станешь персоной нон грата. Не советую.
Вот же я влипла.
За разговорами с Сарой мы довольно быстро добираемся до стадиона Сполдинг Филд и забираемся по бетонным ступеням трибуны. Девушка радуется, когда нам удается урвать отличные места в самом центре трибуны, откуда будет идеально видна игра. Сара все время что-то говорит, большую часть слов я пропускаю мимо ушей. Не то что бы я настолько стерва, просто после Жаклин – лучшей подруги, очень похожей на Сару, – я не очень-то хочу заводить дружбу. Нет, я точно отреклась на четыре года от любви. Отношения в универе – табу. Все, хватит! С меня хватило Канады во всех ее проявлениях.