Мнимое равновесие

 

А счастлив буду, ничего не упустив.


Позволь закончить все незавершённые дела…

В толпе спешащих всех потерянных найти:

И тех, кого жизнь так ценила, берегла,

И тех, кто волей судеб оказался взаперти.
 

 
Сколько тверди, понять не хватит трезвого ума!

Вам удаётся сохранить всю пакость глубоко внутри.

Признаться вынужден, так будет не всегда!

Доколь всё ломятся на век наш опустелые монастыри,


Ведь нашу истину сплотили; всё громят

Правдой обрушенные на головы стены,

А двери, как стояли, так стоят!

Впрямь часовые на посту, до выстрелов – смиренны.


Люди изменны, но их ценности – драгие,

И за бесценок продавать себя – талант!

Чем больше ценник – тем смешнее кажется измена,

И каждый Святый против грешных высказаться рад,


Но мы за рухнувшими стенами забыли,

Любовь оставив к миру, слабости свои;

И пазл, как он выглядел, собрать молили,

Но проще было людям отвечать: "Сожги."
 

 
Друг милый мой! Я молился… ты слышал?

Но искупил лишь былые грехи;

Ангелы, спустившие мне петлю с крыши,

Крыльями заметали следы.


Строгим гласам я давно был излишен.

Взорам коварным – смешон.

В Мае холодном… По сей день унижен!

А виноват в этом – он.


Я б разорвался, не был таким скучным:

За ним пойдут тысячи…

И я за спиною – псом несчастным.

На привязи.
 

 
Мои миры объединятся и сплотятся в истину

Чистую. Какой была душа когда-то мысленно, искренне;

Сил больше нет реветь навзрыд – это бессмысленно,

В её объятиях – судьбы легкомысленной – последний встречу рассвет.


Не люди! Глядим на белый свет сквозь дымное стекло;

Обещаю! С собою лишнего не прихвачу в мир иной ничего,

Милый путник! Здесь от земли до неба не так далеко;

От облаков до белёсой травы – так легко…


Спой, точно на видную публику, плачь

Будто снова загублена – сломлена, втоптана в законов лист чья-то жизнь;

Играй, как услышать бы все смогли, молись,

Словно слышат лишь я и 'высь',

И тогда, уж клянусь, все грехи твои – искуплены.

 

 
Мир с тобой, как с цветком сорванным:

Нежнее, чем мать с младенцем тихим, беспомощным,

Пока доживаешь свои дни последние,

И ветер отныне ничуть не забава – молитва предсмертная…


Тоскою холодной и каменным шёпотом:

Здесь даже листва не гниёт…

А труп, как живой, пролежит до весны,

Присыпанный снегом неловко, от глаз, провожающих тихо, в смятении.


Весна же принять тебя меньше всех ждёт,

Но снег талый тело омоет, избавит от крови застывшей зимой,

И воздух наполнится смрадом…

Последним душком в честь себя, вопиющим о смерти

Несправедливой, долгой и скверной.


Я с тобой, как с цветком сорванным…

Вручённым торжественно младшей сестрой;

С оправданием тихим, беспомощным

На траву рядом с живым положу…
 

 
Ты просишь лишь минутку.

Ну разве мне так жалко её?

Пойми, боюсь за нас не на шутку,