–Теперь понятно почему деревня не пострадала, когда вы спасали меня, – сказала Кася, немного смущаясь. Из угла комнаты на нее с неприязнью посмотрел Клац и вышел наружу.
Кварки пострадали несильно. Подлечившись, они начали наперебой рассказывать, что произошло. Совет в лице магов подошел поближе.
– Мы пошли посмотреть, как пасутся ненастоящие однороги, – начал Юр.
–Лоси, -уточнил Кон.
– Которых Темный Маг наколдовал, – поддакнул Эн, указав в сторону Элкона.
–Вроде как живые, а близко подойдешь нет никого, – поделился своим впечатлением Кон.
–Саландорские охотники пришли, мы спрятались, стали ждать, – это был Эн.
–Они шли как будто точно знали, что там добыча, может быть уже были там, – заметил Юр.
–Когда они трех однорогов убили, остальные убежали, и они рога стали откалывать, мы не видели, чем.
–Как убили? – очнулся Темный.
–То есть там настоящие были лоси? – уточнил Скрон.
–Не, наважденческие, – ответил Юр.
–Мы же до этого их рассматривали, – авторитетно добавил он.
– Мы посовещались и напали, Творк сказал настоящих лосей прогонять, чтобы им рога не достались, значит мы, и напали, а то говорят стрелы из них жутко волшебные.
Воцарилась тишина, это был шок. Наваждение стало реальностью, от эфемерных лосей отпилили настоящие рога, причем видимо делали это регулярно. Темный стоял белый как снег, всегда спокойного и самоуверенного его била дрожь, вдруг он начал тихонько смеяться, потом смеялся все громче.
–Похоже я сам вооружил их, – сказал он, когда немного успокоился, – как я мог быть так слеп.
–Этого никто не мог знать, – сказал Скрон.
Никто не мог знать. Но Темный всегда предполагал что-то такое. Деревня оказалась едва ли не могущественнее нас, удивительные свойства Рощи странным образом защищали саландор от магии. Теперь всем было очевидно, что с налета ничего не решить, избавление от саландорон затянется надолго.
Вдумчивое молчание повисло в общем доме. Мрачные мысли, небо темное от грозовых туч, саландоры окружали нас своим восприятием мира, еще немного и, если они решат, что земля плоская, то она и впрямь бухнется на спину слонов в виде ограниченного маленького мирка, где есть лишь долина да внешняя деревня саландор.
Пегас и его дети
Последние события не добавляли оптимизма. Уже неделю мы не подходили близко к деревне. Маги практиковались в бросании огненных шаров, ледяных глыб и вызывали всяческие иные напасти на деревню, но большей частью все было напрасно, особого ущерба их деятельность не наносила, только отнимала силы и не давала саландоронам напасть на нас самих.
Вервульфы во главе с Темным пытались пресечь вылазки в лес за рогами однорога и другими охотничьими трофеями, но удача сопутствовала людям, иногда им удавалась проскользнуть незамеченными и добыть оленя или другую дичь, хотя оборотни и отгоняют зверей от границ леса, а саму деревеньку окружают гиблые места.
В общем, нужны были глобальные действия. Там летающие лучники на драконах, деревья, наступающие на деревню, вервульфы стройными рядами идущие на людей и впереди на черной колеснице их вождь и по совместительству маг Элкон Темный. Таков был план. То есть там были детали, кто откуда нападает, как и что, зачем и когда следует отступить, а когда нет. Словом, не один Мировой Костер прогорел пока все продумал Скрон и другие, чуть менее великие стратеги. Вот пока они думали драконы, маги и вервульфы старались не дать саландоронам собраться с мыслями.
Но теперь наши силы в сборе, завтра лес стройными рядами пойдет на деревню, вместе со всеми нами его обитателями. Великая Роща, скорее бы уже. Кассандра ходит какая-то не такая, Клац все еще на нее в обиде. Темный пребывает в предвкушении большой схватки, довольный словно охотничий пес. Драконы изнывают от ожидания. Вервульфы бегают как безумные по лесу, так что с их стороны без изменений, а маги как всегда напыщенно-величественные.
И вот первый день Великой Битвы, на спине у каждого дракона по лучнику, мы готовы взлететь, когда придет наш черед. Дриады уже взяли под свое влияние все гиблые места вокруг деревни и выстраивали рядами, и они тихонько уже с самого утра начинали ползти в сторону саландор.
Вервульфы тоже собрались в отряды под руководством темных волков, Клаца и Темного. Его колесница стояла запряженной, темнокони в нетерпении ждали своего часа.
Началось, Великая Роща! Деревья идут на деревню, огненные стрелы летят в лес. Летающие лучники, парят над деревней, сердце бешено бьется о ребра, крылья скользят по воздуху легко и свободно, я несу своего воина поближе к цели, я уношу его подальше от ран. Словно игра легкая и веселая, даже везучие саландороны не достали меня своими стрелами и копьями. Вервульфы-воины – люди, волки, химеры – идут под покровом леса все ближе к цели, ни одному саландорону не вернуться сегодня домой. Маги защищают нас чарами, посылают указанья, словно не в долине, а на гигантской шахматной доске все происходит, они холодны и расчетливы, Темный полон азарта, он впереди своей стаи, на конях, несущих сквозь тени. Мы летали над долиной до самых сумерек, магам удалось выманить саламандор из деревни, а нам не дать им вернуться назад, но сама деревенька пугала своей жизнерадостной нетронутостью.
Вечером было холодно, ветер шелестел где-то в кронах деревьев о чем-то тревожном и неизбежном. Те, кто не участвовал в ночном дежурстве мог отдохнуть в деревне магов, поесть, успокоиться и пойти спать до утра.
– Как обстоят дела, Дракон-Изумруд? – уважительно обратился ко мне Элкон Темный.
–Мы отбили атаку, мы все же сильнее этих безумцев, однако вряд ли взять деревеньку будет легко.
– Согласен, однако, это не так безнадежно, как изначально мне представлялось, – кивнул Элкон.
–Были сомнения? – удивилась я и вопросительно посмотрела на темного мага.
Мы сидели у Мирового Костра, который решено было не гасить даже днем, дабы он подогревал нашу решимость защищать Рощу и возвращал магов на боевой лад. Звезды мерцали на дне моей кружки с травами, пахло свежеприготовленной дичью, по поляне шумно сновали вервульфы и люди темного, в основном в обличие волков и людей, если прислушаться, то совсем на границе моего слуха, шорох дает понять, что где-то совсем близко во мгле пасутся темнокони, и их гораздо больше, их не восемь, как в колеснице, их много, много больше.
– Сколько у тебя темноконей? – спросила я Темного.
– Со мной восемь, а остальные сами по себе, удивительно, что ты их почувствовала, они даже не выходят на свет.
–Что значит сами по себе? – признаться, неприятный ледяной холодок пробежался по позвоночнику, меня начало знобить, и я спешно выпила отвара и потянулась за дичью, все-таки воспоминанья о том, как эти бестии чуть не сожрали меня в своей пещере, еще слишком живы.
– Не беспокойся, они здесь не затем, чтоб съесть нас в ночи. Тут и так есть чем поживиться.
–Утешает, конечно, но я не знала, что в долине вообще есть темнокони, тут и пещер-то нет подходящих, – сказала, справившись с собой, – это твои привели подмогу?
– Вряд ли, охотится вместе это дело темноконей, но битвы это уже не для них, не для диких во всяком случае, ты не представляешь сколько я с ними провозился, чтобы был нормальный контакт, они все же своеобразные существа.
Я молча кивнула и снова прислушалась, уставившись в даль леса. Вдруг что-то привлекло мое внимание, я не поверила своим глазам. Там в глубине леса, я увидела сначала один, а потом несколько белых, чуть светящихся в темноте силуэтов.
–Единороги! – воскликнула я, подскочив, моя кружка упала в пламя Мирового Костра, и остатки отвары печально зашипели в повисшей над поляной тишине.
Все, кто был поблизости, устремили свои взгляды, в указываемом мною направлении, там все еще стояли сияющие и молчаливые странники единороги.
Даже Кассандра выскочила из дома и уставилась на них в почтительной тишине, постояв минуту единороги так же бесшумно, как и появились скрылись в лесу.
–Единороги! Единороги пришли! – Верещала Кассандра, – они очень могущественные, – делилась она с нами своими ценными знаниями, – кивая кудрявой головой своим мыслям, – надо же, никогда не видела их так близко!
Она вдруг побледнела и упала на скамью из корней деревьев, что сделали для нас дриады, чтобы греться у костра. Ее взгляд остановился, она беспомощно вытянула руку, словно ощупывая что-то перед собой, когда у Кассандры видения, вид у нее мягко скажем нездоровый.
– Теперь понятно, почему темнокони здесь, – отвлек меня от этого ужасного зрелища Темный, я обернулась на него, я уже не думала о темных конях, когда есть светлые, и потом Кассандра, ее состояние, поэтому обернулась я немного удивленной.
– Это все единороги. Они могут контролировать темноконей, не знаю, как добровольно или не очень, но темнокони пришли, они мирно пасутся и завтра вместе с нами они пойдут на саландорон.
– Единороги будут совсем близко, как ты сейчас ко мне, – хриплым голосом сказала вдруг у меня за спиной Кася, схватившись за рукав моего зеленого балдахина. Признаюсь, для дракона, я слишком нервно отреагировала, но напряжение дня, потом все эти темнокони.
– Что ты хочешь сказать? Они подойдут к костру? А когда не видишь? – поинтересовалась я, когда смогла успокоиться. Темный всем своим видом показал, что он присоединился к вопросу.
– Завтра они будут сражаться рядом с нами, – произнесла она загробным голосом, свойственным многим прорицателям, не важно, что говоришь – лишь бы зловеще, – рядом с вами, – скромно поправилась она уже нормальным голосом.
И завтра настало. По моему мнению, настало оно слишком рано. Рано и излишне активно, суетились упыри-лучники, сновали вурдалаки с собачей радостью перебегая по слову магов с места на место, периодически чешась от пыли, и возбужденно поскуливая. Маги и те какие-то суетливые. Мы драконы полагаем, что время по утрам течет излишне интенсивно, и ему не плохо было бы вести себя посдержанней. Оглядывая сородичей, я понимаю, что драконы не успели отдохнуть после одной славной битвы, как уже назревает другая. Мой разум начинает требовать драки, возня магических существ утихает, Мировое пламя продолжает гореть, на его фоне появляется Скрон с целым свитком правил, как поступить если так, а как если эдак, в основном запомнилось, что противника не есть, во всяком случае прямо во время боя, среди вервульфов, эти периодически вворачиваемые про еду замечания, вызывали волнения и неодобрительные возгласы. Еще важно следить, что делают другие, чтобы сделать так или эдак, и чтобы помочь, если что. Чтобы вервульфы бились с лучниками, целящимися в драконов, а драконы прогоняли пеших воинов, которые нападают на «наземные войска» (как говорит Кася).
В общем, инструктаж повторял вчерашний, за исключением новых тактических уловок, созревших в не спавших умах Скрона и других магов. Когда, мы -драконы, поднялись в воздух из темных углов словно жуткие кляксы показались темнокони, послушные, как Морок и Лён, они разрешили темным воинам Элкона оседлать их. Теперь у нас была и кавалерия, во главе каждого отряда был единорог, гордый и сияющий с длинной развевающийся гривой, теперь или никогда! Роща ждет наших действий!
Удивительно, но и у саландорон был свой козырь, их старейшина. Старейшина, искренне полагая магию злом, был отличнейший шаман. Только такое алогичное существо, как он могло заклинать небо и землю, и в особенности, «Солнце Красное», считая при это, что это не колдовство. Как вы думаете почему? Правильно – потому что магия зло, а он добрый.
В силу своей исключительной доброты и безумной везучести ему удавалось причинить немалый урон, как дриадам, двигающим вперед лес, так и усыпить реку, во всей ее многоликости, и еще активно отражать атаки магов на деревню. Хорошо быть добрым.
Мы могли противостоять только тем, кто отваживался выйти из-за частокола и напасть на нас, основную же угрозу представляли оставшиеся внутри под защитой шамана и символов солнца. Их суеверия, не имеющие под собой ни каких основ, однако реализовывались сходу, наша магия – нелогичная с точки зрения деревенских, и потому темная и нечистая словно встречала препятствие на своём пути словно воля этих существ, сильнее воли магов, сильнее самого мирового закона и сути веще, они словно искажают вещи изнутри, словно подменяют суть. Вот был безмозглый розовощекий саландорон, а у них богатырской силы парень вышел, кроме того дюже храбрый. Безумие, словно летишь в чужом сне через рой чужих кошмаров.
Я видела, как отважно сражается Клац, я чувствовала, как тревожно прижимает руки к груди Кася при каждой его ошибке. Я видела Темного в пылу битвы, как сама ночь носился он в своей колеснице по полю боя, сколько же на самом деле саландорон? Сколько их? Я вижу павших, но их не становиться меньше, словно пелена, словно, слово которое не поймать, словно мысль, которая ускользает, так ускользал мир, становясь чужим, странным саландоронским.
Я увидела их! Мой лучник, указал мне на них, нет не на беснующихся единорогов с налитыми кровью глазами и жутких темноконей несущихся из тени в тень, нет это были силуэты в воздухе – дети Пегаса, в помощь драконом, которых немало рассыпалось в камни над деревней и долом. Теперь наши воздушные силы получили новую свежую струю, и часть драконов и лучников, день кружившие в воздухе, могут передохнуть. Внизу отряды тоже сменяют друг друга, поле боя усеяно саландоронами, и не только, мой затуманенный разум не хочет верить, но среди павших есть и единороги, их волшебную кровь собирают вервульфы, как это не печально, он от этого будет свой толк.
Пегас старый воин, его табун силен и проворен, некоторое время, мы сможем отдохнуть, прежде, чем сменим их на поле боя, возможно, у Скрона появится план, как проникнуть в деревню и избавиться от шамана, а теперь сон, сон примерит меня с явью, лишь бы не уснуть в пути, не разбиться теперь, когда почти дома…
Дома почти сквозь сон слышу, голос Сапфир, говорящий, что кто-то открыл ворота, кто-то отодвинул скалу, но это лишь сон, сон.
Изумруд
Пегас подоспел вовремя, Драконы измождены, вервульфы тоже, сейчас в поселении магов стоит тишина, хотя все мы знаем, что на смену нам ушли другие. Хотя сейчас ночь и бой почти угас, маги вернулись в стан. Мои драконы улетели в Священную Рощу – там силы восстановятся быстрее, а я, Дракон-Изумруд, осталась в деревне много раненых, нужна моя помощь. Ночь густая словно патока обволакивала нас лишая сил, я ходила, слушала магов, помогала, где могла, но весь мир был словно отделен он меня тонкой стеной полудрёмы, движения казались резкими, слова излишне громкими, но вместе с тем смысл их ускользал от меня.
– Изумруд, иди отдохни, завтра нам снова будут нужны все наши силы, – тронула меня за плечо Гало. Смысл сказанного дошел до меня не сразу, я собралась с силами, чтобы возразить, но Кассандра уже взяла меня за руку и потащила к выходу из общего дома, через поляну с мировым костром к моему дому.
Утром суета во дворе, пробудила меня от сна, без сновидений, без мыслей, без страхов и надежд. Я проснулась, чувствуя снова в себе силу дракона, но ее запас был, меньше, чем вчера, сколько дней еще продержатся саландороны, сколько сил еще у Драконов? Мои мысли текли спокойно, сердце не билось в унисон страхам, этой битвы не избежать, нет Рощи – нет Драконов. Так наверно правильно, Роща дает нам силы выполнить наш долг.
Мне всегда нравилась Изумруд, сколько ее знаю. Она прекрасна, умна и кроме того она Дракон безумной силы и грации. О Роща, стоит подумать, что мы когда-то воевали друг с другом, что когда-то я заглянул в ее глаза и увидел в них свою гибель. Сегодня она сражалась еще стремительней, еще сильней и жестче, над самым селом ее пронзила соломандорская стрела, но она не отступала.
Мы уже не даем саландоронам вырваться из деревни, еще день, может два и силы шамана не смогут защитить наших врагов. Почему Роща оберегает этих безумцев? Я думаю об этом с самого начала, как их пустили сюда. Но только теперь меня посетила мысль, что Роще все равно, у нее нет предпочтений, она одинаково одаривает силой и мудрецов, и лесных зверей, и людей, случайно забредших под ее влияние.
– Как дела внизу? – услышал я голос дракона в своих мыслях.
– Через ограду, пока не прорвались, но близок час! Им уже не выйти из своей деревушки! – отвечал ей я.– Темнокони роют норы, под частоколом, скоро мы будем внутри.
Мы уже возвращались в город магов, на смену нам спешил ночной караул, когда это случилось.
Драконы кружили над самой деревней, огненные шары магов потихоньку стирали солярные знаки с крыш.
– Близок миг нашей победы, крикнул я, так чтобы каждый наш воин услышал, каждый сандорон задрожал, ожидая, свою бесславную гибель.
Мы побеждали, но нелегко, лес уже сомкнул свои кроны, окружив деревню-крепость сплошной зеленой стеной, они жгли деревья, но на смену шли другие, а маги успевали тушить пожар. Саландорон за пределами деревни не осталось, единороги и темнокони с горящим взглядом скрывались в лесу под деревней, никто не уйдет от гнева Рощи!
Усталые темные волки искали раненых сородичей на поле брани, а местные оборотни пищу.
Пегас и его дети, драконы, лучники, не давали деревне опомниться, к сожалению, у них тоже было не без потерь. Изумруд возвращалась с очередного налета на деревню, она повернулась, ища меня взглядом, внизу, в наступающей мгле ночи, ее лучник – из моих людей, заметил меня и указал ей, где я. Они отвлеклись буквально на миг, но этого оказалось достаточно, стрела саландоронов пронзила сердце дракона. Изумруд взорвалась зелеными брызгами, маленькие и большие прозрачные зеленые самоцветы разлетелись по всему полю битвы, вервульф-лучник улетел, обернувшись вороном, а великий Дракон-Изумруд, осталась в прошлом.
Я поднял один драгоценный камень с земли, он пульсировал белым светом внутри некоторое время, а потом угас, словно обычный камень. Боль жила во мне, предчувствие большей беды и жажда мщения.
Через час от деревни осталось пепелище, но это ненадолго, завтра там уже будет красивая лесная полянка, дриады позаботятся.
Мы похоронили погибших, залечили раны, завтра будет первый Мировой костер без саландрон.
Солнце показалась над деревьями в кроваво-красной дымке, утро выдалось тихим и прохладным, совет собрался только к полдни.
Суть пяти дерев
Юный саландорон пробирался сквозь лесную чащу. Где-то вдалеке, над лесом он видел всполохи цвета, приглушенный шум, похожий на шум битвы. Если бы он когда-нибудь слышал такой шум. Он шел неспешно, без тени страха. Он не знал местность, но шел уверенно, словно знал куда. Путь его проходил от ущелья, которое больше не загораживала скала прямо, по оставленным саландоронам пометкам, которые остались не замеченными вервульфами. Юноша был из наружных саландорон, целью его была деревня, люди из-за гор рассказали много небылиц, он не верил в сказки, мир его был прост и не вмещал лешаков да оборотней, он смеялся над россказнями местных, но установить связь с деревней хотел, говорят здесь уродилась пшеница, а снаружи был не урожай, да и тем, кто покинул родные края не терпелось узнать о судьбах оставшихся.
Шел он уже два дня, и, устраиваясь на третью ночевку, увидел над собой большую хищную птица летящую высоко-высоко, с каким-то длинным хвостом. По-натуре человек этот был любознательный и крайне предприимчивый, было ему озарение, что, пожалуй, можно отловить и продать диковину, заодно всякие сплетни пресечь что мол нечисть летает.
Поэтому по утру собрал он свою котомку, и оставляя метки в условленных местах, чтобы потом вернуться пошел туда, куда вечером улетела птица.
Утро выдалось холодным, промозглым, красное солнце долго ленилось вставать из-за леса, роса лежала на траве, птицы вяло попискивали сонными голосами, на мокрой земле не было звериных следов, чем дольше он шел, тем тише становились птицы, уже полчаса как он не слышал ничего даже треска веток и шелеста листвы, только как земля тихонько шуршит под ногами. Кто бы другой почувствовал тоску, одиночество, страх из неоткуда, но юный следопыт шел, думая о поимке птицы, да какого она роду может быть, да чем ее кормить, коли поймаешь. Сердце его билось ровно, усталость не успела его одолеть, ночью спалось ему хорошо и сладко, хотя сквозь сон услышал он однажды какой-то крик, который можно было бы назвать жутким. А можно чьим-то далеким, и от этого чуть менее жутким, боевым кличем. Но саландорон, только подумал, что-то кричит в ночи его птица и крепче уснул, чтоб скорее проснуться.
Так он шел пока не увидел удивительное зрелище – огромные деревья, пять штук, красовались над полянкой, их несколько человек не могло бы, взявшись за руки обхватить, разве что дюжина. А наверху они сплетались широкими кронами. Ветви были толстые, кора толстая и складчатая. Саландорон подумал, что деревьям возможно сотни лет и, наверное, скоро они засохнут, не в эту зиму так в следующую, деревья-то не молодые, а вон как высоко протянулись, еще подумалось ему почему-то, что нет в этом лесу ничего магического, а что деревья до сих пор живы, так это их горы защищают, только все равно молодых таких он не видел, видать вымрет их род, подумалось ему, что можно веточку прикопать, может и у них в деревне такие исполины вымахают, будут говорить мол: «Икалан привез!» Нету никакой магии, мир устроен просто, есть саландороны и другие народы, есть лук тугой, есть солнце на небе, а все эти сказки про ведьм и лешаев – детей пугать.
Присмотрелся, увидел в ветвях птицу, которую искал, длинная шея, словно у змеи, огромные крылья, сложены, окраска пестрая, кое-где нет оперенья, странный усталый взгляд, словно что-то вспоминает и не вспомнит, потом тряхнула головой, махнула крылами и полетела.
– Так ты не хищная! – удивился Икалан, – а на дереве есть все-таки плоды, вот что-птица-то ела.
Икалан взял нож и полез на древо, на нижние ветки он уселся и посмотрел на долину, куда ни кинь взгляд простирался лес, перерезанной лентой реки, все как говорили, хорошая долина, защищает от холодов и кочевников, все как надо и никакой магии. Мир ведь прост – лови его за хвост! Он усмехнулся, посидел еще, набрал плодов, срезал пару веточек, спустился и пошел обратно, туда, где он свернул к исполинам. «Нет, долго не простоят», – подумал он. Словно в подтверждение его слов за его спиной рухнуло одно из пяти дерев, земля содрогнулась, вверх полетели птицы из леса, даже парочка тех странных – с длинной шеей и хвостом.
Лагерь
Деревня разрушена, а в сердце воют голодные волки. Возможно это все из-за изумруда, мы все, ни я Темный, ни Кассандра, ни Клац, ни маги мы не могли поверить, что Изумруд больше не снами. Вчера очень печально было на поле брани, где перемешу с ранеными и убитыми, валялись в траве разноцветные камушки, в том числе попадались и изумрудики, тогда я долго не мог оторвать от них глаз, словно выискивал, я эти камешки среди травы, грязи и скорби. И наша победа, хоть и принесла облегчение Роще, но не успокоила нас, словно кровоточащая рана, словно что-то не то.
Сейчас полдень, драконы куда-то подевались, но что с того, им никто не указ, тем более теперь, но где же мои люди? Где темнокони? Где единороги и дети Пегаса, они словно растаяли, не в обычае крылатых лошадок улетать не попрощавшись, тем более сил для этого у них не было.
– Клац, – позвал я, пробегающего мимо вервульфа в образе лохматой собаки. Клац, повернулся ко мне слегка принюхался и подбежал к вышедшей из дома Кассандре.
– С ним что-то не то, он словно собака, не отвечает, ни обернулся ни разу в человека, и словно забыл все, словно простил мне тот поход к саландоронам, – задумчиво-тревожно произнесла Кася, потрепав собаку по загривку.
Я огляделся, страшное воспоминание возникло у меня перед глазами, как падает, разбиваясь в самоцветы Изумруд-Чьи-Очи-Как-Камни, и звучит у меня в голове ее предсмертный крик: «не пускайте их в рощу, не пускай НИКОГО в Рощу». Волков в стане не было, темноконей тоже, маленькая белочка Юр трескала орехи и убегала от людей, глупый лось Кон спешил прочь по своим делам, те кто был людьми были странно задумчивы, дриад не было ни одной, были маги – напыщенные и довольные собой в любой ситуации, впрочем, они были уставшими, и сидели каждый в своем доме, отдыхая от битвы. Я попытался обернуться волком, получилась только острая головная боль, я сосредоточился, какие-то магические силы еще были, но казалось утекали с каждым затраченным усилием безвозвратно.
– Они нашли деревья! Изумруд знала, что нельзя! – закричал я в отчаянии, – все кончено!
Словно в подтверждение моих слов раздался грохот, земля содрогнулась. Я обернулся на шум, над лесом в воздух взлетела стая птиц, пара из которых из дали напоминала маленьких драконов. Это рухнуло одно из пяти дерев!
– Магии больше не будет, ну не совсем, но столько и в таком виде, – сказала Кассандра загробным голосом предсказателя, – а вот провидцы останутся, мой дар никуда не исчез, – вздохнула она.
Мы долго сидели молча, смотря на пепелище мирового костра, не в силах заставить себя подойти ближе к Священной Роще, да и раньше было нельзя к ней подходить. По стану гуляли собаки, озираясь, силясь вспомнить что-то. У ног Кассандры сидел лохматый пес Клац, то и дело заглядывая в глаза и маша хвостом, он уже не помнил кем он был и было видно, что мысли его путаются и убегают, но почему-то ему кажется правильным, так вместе сидеть у костра…
– Здравствуйте, люди добрые! – обратился к ним Икалан, – здесь что ли деревня саландорон? Знаете, сбился с пути совсем, хорошо бы водички испить и если поесть дадите тоже не откажусь, саландорам нужно дружить друг с дружкой!
….
Сказ мой быстро сказывается, да дело долго делается, ох не просто пришлось людям в битве с нелюдями, да то сказ про битву великую, про смелость людскую, про хитрость темную, так столкнулись правда с кривдою, так народец-землепашец мир на землю-матушку принес и нет уж страшных змеев, упырей лютых, не боятся вурдалачих когтей наши детушки.