ИУДА:
Да, я по праву высоко держу голову, ибо ни одного человека не обвинил в хуле и отступничестве от веры и от Бога, не убедившись, что он действительно отступник.
ИИСУС:
Для меня большая честь познакомиться с человеком, который ищет истину. Иди со мной, брат мой, и тебе откроется все, что в границах познания.
ИУДА:
Идем, поговорим.
(уходят вместе)
ИУДА:
Что за веру ты несешь? Говорить правду в твоих интересах, ибо я передам твои слова первосвященнику и поручусь за них, чтобы тебя не оклеветали.
ИИСУС:
Спасибо тебе за защиту, брат мой.
Мне открылся от Бога путь к спасению людей от известных каждодневных мучений души и плоти, сопутствующих самой жизни человеческой с самого рождения и превращающих жизнь в замкнутый круг умножения страданий. Необходимо отказаться в Царстве Земном от приобретения того, чего нет в Царстве Небесном, возлюбить Господа нашего больше, чем себя самого и любого на Земле и возлюбить ближнего своего как себя самого. Пока этого не сделали, каждый варится в своем котле и терпит муки. Прекратив все это, мы спасемся.
ИУДА:
Ну, «Царство Земное» я понял, что же, по-твоему, «Царство Небесное»?
ИИСУС:
Царство Небесное – это бесконечная любовь, всепрощение… и бесконечное милосердие. Там нет плоти, нет и всего того, что идет от плоти. Бог, создатель наш – это любовь, суть в том, что нам от него только любовь и спасение. Он посылает нам спасение, но каждый понимает настолько, насколько сам желает слышать его. Однако, постичь его полностью на Земле не доступно для нас, мы познаем истину лишь после смерти, и каждый, познавший ее, возрождается духовно.
ИУДА:
А как же кара за грехи? Объясни, я не понял.
ИИСУС:
Кара – это мучения. Разве я сказал, что Бог – это мучения? Я сказал, Бог – это любовь и спасение от мук. В Царстве Небесном нет мучений. Все муки человеческие идут от несовершенства и потому имеют свой конец, как и земная жизнь. В Царстве Небесном жизнь вечная. Там иное существование, недоступное нашему, земному пониманию.
ИУДА:
А грешники, что до смерти не раскаются?
ИИСУС:
А ты можешь с уверенностью сказать, что видел таких людей? «Грешить» может лишь человек, не зверь кровавый – порождение Чуждого Господу нашему, душа человеческая по образу и подобию Всевышнего создана, а подобное стремится к подобному. Непостижимо для нас совершенство Создателя. Могу лишь сказать, что любовь Бога к каждому из его созданий более всякой земной любви и милосердие его более всякого земного милосердия, всепрощение его непостижимо как его совершенство. Только после смерти можем мы постичь совершенство его, и возродимся духовно. Здесь, на Земле, наш удел лишь «блуждать в потемках» и «не гасить светильники», не позволяя отчаянию охватить душу, ибо Господь всегда с нами и спасение близко для каждого, даже самого заблудшего из нас.
ИУДА:
И ты не постиг истину?
ИИСУС:
Я всего лишь человек и в меру своих человеческих сил постигаю Бога, но знаю, что после смерти постигну истину и возрадуюсь.
ИУДА:
То, что ты говоришь не ересь, а истинная вера. Я готов поручиться за тебя перед первосвященником.
(осторожно и с расстановкой)
Однако вижу, что взгляды твои… могут быть приняты враждебно теми, кто стоит у власти… и заботится о сугубо земных нуждах, …более всего о приумножении земных богатств… своих, а заодно и государства, …более чем о собственной душе.
Я попрошу первосвященника приставить меня к тебе, …твои речи люди неграмотные …могут истолковать неверно …и донести. Ты привлекаешь к себе внимание, …собираешь много народа, …и он согласится, …чтобы быть уверенным, что в твоих действиях нет злого умысла, посеять смуту. Времена смутные…
ИИСУС:
Я не против того, чтобы ты передавал мои слова первосвященнику. Я хотел бы и сам переговорить с ним.
ИУДА (с опаской, уклончиво):
Мы это как-нибудь устроим.
ИИСУС:
Ты боишься за меня?
ИУДА:
Сказать прямо, я не знаю, что лучше, чтобы первосвященник понял истинный смысл твоих слов или тот, что лежит на поверхности и слишком прост.
ИИСУС (мягко):
Разве в твоей воле решать, что ему понимать? Пусть сам решит. На все воля Божья.
ИУДА (спешит сменить тему):
Верно, учитель. Тебе пора возвращаться к своим ученикам. А я пойду к первосвященнику.
(Уходит, исчезает в толпе, в желтой пыли, вечно висящей в воздухе многолюдных улиц, как проглоченный городом)
ЭПИЗОД ШЕСТОЙ. «ЗАБАВНАЯ ВСТРЕЧА»
Иисус ночует то в одном, то в другом доме. торговцы тоже не упускают случая позвать его со спутниками к себе и послушать о Царстве Небесном.
Вечер в одном из домов.
Двери открыты настежь. Слышится оживленный разговор, веселье. В дом свободно входят и выходят люди с улицы.
Мимо проходят кучкой священники, удивляются такому оживлению, останавливаются, прислушиваются, не происходит ли чего-нибудь дурного.
Слышен голос ИИСУСА:
Моисей по жестокосердию своему разрешил разводиться с женами. Если развод не из-за прелюбодеяния, не толкает ли он женщину к прелюбодеянию?
ЧЬИ-ТО ГОЛОСА В ОТВЕТ:
– Я всегда это чувствовал, что делается что-то нехорошее.
– А я не хочу и думать о том, что жена будет с кем-то кроме меня. Пусть даже она не нужна мне. Это очень дурно.
ИИСУС (продолжает):
Женившийся на разведенной, сам прелюбодействует…
КТО-ТО СНОВА (увлеченно):
– Да, это так. Я всегда, когда вижу такого, про себя говорю то же.
– Пусть не вслух, но душа моя противится этому. Повторный союз – это уже не тот союз.
– Не хотел бы я … да, не хотел бы я…
(неожиданно компания выходит на улицу)
ОДИН ИЗ ТОРГОВЦЕВ (обращается к Иисусу):
А теперь пойдем в мой дом…
(Священники принимают скорбный и осуждающий вид)
ОДИН ИЗ СВЯЩЕННИКОВ (Иисусу, укоризненно):
Ты, Иисус из Галилеи, учишь детей закону Божьему. Хочешь, чтобы тебя считали праведником. Сам же в сборище ешь, пьешь вино, веселишься, обсуждаешь заветы, которые обсуждению не подлежат… Тебя зовут и угощают всякой не скромной пищей, вином, и ты идешь и других ведешь с собой… Ты отказался от обетов своего духовного «звания», нарушил строгие правила аскетов не делить кров с мирянами, не принимать из их рук пищи. Так ты уже не «один из них»?.. И лишен их защиты по Закону. Ты ведь знаешь, что происходит с изгнанниками… Тот, кто теряет статус «неприкосновенного» долго не живет. Он добыча любого шакала. Быть может ты следуешь примеру Иоанна Крестителя? Ты принял свой «крест в Иудее» и он дал тебе этот «крестный путь». Он – твой кумир? Вы оба лишились «неприкосновенности». Какова же цена этой жертвы?! Да уж ни буйвол ли Шивы перед нами!
ИИСУС (весело):
Здесь праздник духа. Присоединяйтесь к нам.
Уместно ли поститься во время брачного пира, когда жених обрел свою невесту?
Я же говорю о празднике духа, когда обрели мы от Господа нашего путь к спасению.
Когда теряют, тогда и постятся со скорбным видом…
(Священники принимают все более непреклонный и осуждающий вид)
ИИСУС (улыбается):
Как-то царь собрался устроить брачный пир для своего сына и послал слуг позвать самых достойных. Слуги принесли отказ. Тогда царь велел им пойти еще раз, чтобы объяснили, какой чести удостоились избранные. Те снова отказались.
Тогда велел царь своим слугам идти на дорогу и звать всех, кто встретится на пир, дабы разделили с ним радость. И в открытые двери вошло много разного народа, и каждый нашел себе место…
(Священники переглядываются. Вся компания замирает, ожидая их ответа и предвкушая интересную беседу. Священники с непреклонным и скорбным видом удаляются. Иисус смотрит им вслед, он снова не успел договорить)
ТОРГОВЕЦ (священникам вслед, весело):
Кто не хочет беседовать, того не тянем… А теперь пойдем в мой дом, пока эта скорбная процессия не нагнала на нас всех тоску.
Не в брюхе правда, а в ухе!
(показывает себе на ухо)
Компания веселится, уходит.
В сумраке опустевших улиц еще мелькают огоньки их светильников, слышны негромкие голоса.
Все исчезает. Снова только сумрак и тишина. Город спит.
ЭПИЗОД СЕДЬМОЙ «ПРОБЛЕМА»
Иуда у первосвященника Каиафы.
ИУДА:
Я узнал о том человеке, Иисусе из Галилеи.
(с улыбкой)
Этот человек долго жил в чужих странах. Его манера выражать свои мысли не совсем понятна простым людям. Но он умный и образованный человек и скоро освоит
наше наречие. Тогда и все недоразумения исчезнут.
В своей необычной манере он призывает людей к умеренности в своих желаниях и покорности Богу. Он проповедует, что Бог спасает тех, кто сам себя спасает. Это практично и полезно для нашего народа. Особенно сейчас, когда мы под властью Рима и жаждем вернуть себе свободу.
Этот человек призывает к действию, но не к бунту, он чрезвычайно миролюбив. Это нам полезно, мы еще слишком слабы, чтобы противостоять Риму. Духовное возрождение – вот, что сейчас нужно людям, они должны поверить в свои силы. Как раз это он и пытается им внушить. Этот человек нам чрезвычайно полезен. А проблема с языком, – всего лишь временная трудность.
В Риме и Греции людей, таким образом выражающих свои мысли, называют философами. Они абсолютно не опасны. Их идеи кажутся бредовыми, даже вызывающими, но не находят практического применения, предмет их умственных упражнений – душа, а не тело. Они говорят об идеале, а он, как известно, не достижим. Иудеи же мыслят практически, и его проповеди вселяют в них веру в себя и свой народ. Вот почему этот человек чрезвычайно нам полезен.
Позволь мне остаться при нем, и ты будешь получать достоверные сведения о его влиянии на людей.
Кстати, он просил оказать ему честь познакомиться с тобой.
КАИАФА (морщится):
Как-нибудь позже. Философы плохо поддаются влиянию, я лишь потеряю с ним время. Здесь мы ничего не выгадаем. Пусть будет по-твоему, оставайся при нем.
ИУДА (себе, торжествуя):
Победа. Мы выиграем время, а там вы, друзья мои, побоитесь тронуть праведника, которого так любит народ.
Не так уж давно ты стал первосвященником, Каиафа.
Иуда идет к Иисусу.
ИИСУС (всматривается в него, несколько удивленно):
Ты говорил с первосвященником. Что же ты сказал ему обо мне?
ИУДА (просто):
Сказал, что ты философ, что не опасен, что поднимаешь дух в народе и укрепляешь его веру в свои силы.
ИИСУС:
Значит, ты считаешь мои идеи опасными.
ИУДА:
Всякий, кто поймет их, сочтет их опасными в определенном смысле. Прежде всего, для сторонников восстановления потерянной из-за нашествия, разумеется, власти, у них только один способ и отсюда нам следует ожидать удара. Твою притчу о виноградарях, которые не признали хозяина, того, что распорядился, и не возвращался до урожая, я внимательно слушал и остальные тоже. И все подобные притчи. Ты не признаешь власти человека над человеком. Не признаешь никакой власти, кроме Божьей и хочешь освободить людей от страха, ты просто убежденный противник всякого насилия. И это здесь, у нас, где воинственный настрой уже символ освобождения, а страх – единственный рычаг управления!
Ты призываешь людей уйти в мир духа. А я предвижу серьезные проблемы с властями. Сборщик налогов, послушав тебя, там, в доме, где ты лечился от лихорадки, отказался от своей работы, и он такой не один. Стражники, даже римские воины бросают свою службу, потому что такого занятия нет в Царстве Небесном, оно там не нужно. Они еще не равны тебе, но уже не те, что прежде и не знают, что им делать. Ты заставляешь людей не только смотреть на жизнь по-иному, но и жить иначе.
ИИСУС:
Так вот, ты прав. Я не удовлетворюсь малым. Мы совершаем переворот в сознании людей. Несем им спасение, и, если препятствием ему будет какая-либо власть, она будет бессильна. Ибо в силах людей смести все препятствия на пути к спасению.
Я понял, ты хочешь выиграть время, дать нам окрепнуть, но ты совершил ошибку, став между мной и первосвященником. Теперь ты предаешь одного из нас. Я этого не приму.
Если мне суждено погибнуть, что ж, пусть так, и на все воля Божья. Теперь я вижу, тот, кто попытается спасти мне жизнь, предаст меня, а тот, кто не станет спасать, продолжит наше дело. Не так уж страшно потерять жизнь земную, наша забота – не потерять жизнь духовную, свой путь.
А теперь, если есть в тебе силы, оставайся со мной, бросив свое прежнее дело. Оставь «мертвым» хоронить своих «мертвецов». Если нет в тебе сил, уходи, и спаси тебя Господь.
ИУДА (раздумывает, отказывается от части своей игры, но не от всего):
Их называют мертвыми… «потерянные духовно», я знаю, для тебя таких нет.
Обещаю, что все, что буду сообщать о тебе первосвященнику, будет только с твоих слов. Не гони меня сейчас. Дай мне время, а там я уйду или буду с тобой до конца.
ИИСУС:
Не в моей власти ни прогнать тебя, ни оставить подле себя. На все воля Божья. Я буду молиться за тебя, брат мой. Я вижу, что ты можешь быть открыт для Бога, и можешь быть глух, не замечая этого.
(в свою очередь просит)
Не забудь мое предупреждение…
ИУДА (уходит от темы, хочет его успокоить):
Не беспокойся обо мне, учитель, беспокойся о себе.
(уходит, говорит про себя)
Я вывернусь, а если нет, то лучше мне было не рождаться на свет. Теперь каждый пойдет своей дорогой, и пусть нам сопутствует удача.
Дома, люди, вьючные животные, как всегда, ровно плывут в пыли. Так будет продолжаться до заката. Когда солнце сядет, город уснет, чтобы утром проснуться и, подняв пыль, начать свое заведенное движение, словно без этого движения-механизма нет, и не может быть человека. Из таких городов и селений состоит Иудейское Царство.
Они стоят напротив: «Осколок» земли и прозрачная синева Неба над землей, неизменная, вечная.
Не будет Иудейского Царства, не будет «престольного» города-крепости, и над пустыней небо будет таким же чистым и глубоким, бездонным, пока существует Земля, а потом мрак и тишина, и вечный покой для маленьких песчинок во вселенной, которые возомнили себя творцами выше Бога. Только смех ангелов.
ЭПИЗОД ВОСЬМОЙ «ПРОИСШЕСТВИЕ В ХРАМЕ»
Иисус с детьми идет мимо Храма. Там расположились торговцы и оживленно, как пчелы, гудят над своим товаром.
Вдруг из этого гула выделяется ГОЛОС:
Иисус из Галилеи, Учитель! Как я рад тебя видеть.
(Из толпы торговцев вырывается человек, который шел с Иисусом в Иерусалим, он кричит остальным: «Братья, вот человек, который спас меня от разорения. Я вам говорил о нем!»)
(Иисусу)
Учитель, я сделал так, как ты сказал и избежал позора разорения. А теперь и приумножил свои богатства. Скажи что-нибудь, облегчи мою душу, признаюсь, я очень устал от своих забот, отдохнуть некогда.
ИИСУС:
Ты «стоишь» в Храме?
ТОРГОВЕЦ:
Да.
ИИСУС:
Тогда ты уже с Богом, зачем же тебе земные заботы? Здесь можешь сам облегчить душу свою.
ТОРГОВЕЦ (задумывается, возвращается к своей лавке, смотрит на товар):
Верно. Что я – осел, чтобы в Храме Божьем думать о «зелени и плодах»? В Храме Божьем хочу быть только с Богом!
(себе)
Насколько легче мне стало…
(убирает руки от своего товара)
Не прикоснусь к этому делу в Доме Божьем.
Остальные торговцы внимательно наблюдают за собратом, которому сопутствует удача, и повторяют его движение руками.
ТОРГОВЕЦ (Иисусу):
Что я могу сделать для тебя, спаситель мой?
(Иисус медлит)
КТО-ТО ИЗ ДЕТЕЙ, ШЕДШИХ С НИМ (внезапно):
Учитель, я голоден.
ИИСУС (улыбается радостно, показывает ему на ребенка):
Что сделаешь для любого из детей Божьих, то сделаешь для меня.
ТОРГОВЕЦ:
Дети, берите, ешьте и несите с собой. Здесь все ваше.
(Остальные торговцы также начинают раздавать свой товар детям. Подходят нищие, они раздают и им. Затем уходят из Храма, показывая, что не хотят там торговать, священники, встревоженные и сбитые с толку, идут следом, узнать, что такое особенное произошло)
Иисус с детьми идет дальше.
Нищие еще долго возятся на месте торговцев, кто-то ненароком опрокидывает лавку, на которой лежали товары. Постепенно уходят и нищие. В Храме становится пусто.
ЭПИЗОД ДЕВЯТЫЙ «ДЕНЬ ВИЗИТОВ»
Постепенно вокруг Иисуса собрались его друзья. С Иисусом остаются и те местные жители, которые называют его своим Учителем.
После происшествия в Храме, священники переходят к действию, собираются уличить Иисуса в невежестве, надеясь, что это поможет подорвать его авторитет. Никто не решается идти, наконец, выбирают двух «нездешних», те меняют внешность, идут к Иисусу.
Иисус на своем обычном месте, учит детей, издали выглядит так, будто он играет с ними.
Священники подходят ближе. Слышат голос Иисуса.
ИИСУС:
…Один из них ответил: «Уже иду, отец и господин». И удалился. Сам же и на дороге, ведущей к тому месту, не был, занимался своими неотложными делами, сказав себе, «он остался доволен и больше не спросит». Другой, сославшись на свои заботы, отказался и ушел. А после раскаялся и, не сказав уж никому, пошел и трудился за обоих.
Кто же из них поступил правильно?
(Дети отвечают, перебивая друг друга)
ИИСУС:
Так же и с Богом, Отцом нашим Небесным, не тот, кто в угоду ему и перед другими, соглашается на словах, бессмысленно, а тот, кто и, отказавшись по слабости своей, все же печется о Его деле…
ОДИН ИЗ СВЯЩЕННИКОВ (принимает представительный вид):
Кто разрешил тебе, Иисус из Галилеи, учить закону Божьему детей?
ИИСУС (смотрит на него внимательно, улыбается):
Послушай вот это, а потом я тебе отвечу: Перед свадьбой собрались невесты, дожидаться своего жениха. Ждать было долго, взяли они светильники, и пошли к назначенному месту. Одни же запаслись маслом, а другие нет. Наступила ночь, а жениха все нет, и стали светильники гаснуть. И вот те невесты, которые не взяли масло, просят тех, которые запаслись, помочь, разделив с ними свое масло. Им же отвечают: если разделим это масло, погаснет и у вас, и у нас.
Вот пришел жених глубокой ночью, и впустили тех, у кого горели светильники. Остальные невесты стали звать своего жениха, он же, выглянув к ним, стоящим во тьме, сказал: – Не узнаю вас.
(Священник в недоумении смотрит на своего спутника. Некоторое время они смотрят друг на друга)
ИИСУС:
А вот еще…
(Оба священника важно, но поспешно уходят)
Люди, стоящие поблизости, начинают трястись от смеха.
Священники, которые ждали своих собратьев в стороне, изнемогают от любопытства, те только что вернулись.
ОДИН ИЗ «ПЕРЕОДЕТЫХ» (решается рассказать, но, закрыв лицо рукой, и сам начинает трястись от смеха):
Он узнал нас и сказал, что «не узнал нас» …Я не могу это передать!
ДРУГОЙ (крепится):
Не спрашивайте нас…
(Остальные уговаривают их рассказать, вся компания уходит)
Чуть позже, в тот же самый день.
Первосвященник Каиафа решает послушать Иисуса, будучи не узнанным. Меняет внешность. Стоит, издали наблюдает за Иисусом. Тот в компании своих собратьев, и все они оживленно беседуют с торговцами. Иисус по кротости нрава своего в одиночку тих и незаметен, сливаясь с толпой мирян, а вот друзья Иисуса – шумная жизнерадостно компания. Тех людей, что подходят к Иисусу, постепенно окружают его спутники, и создается удивительно благостная атмосфера. Каиафа подбирается ближе, слышит, как Иисус говорит с каким-то человеком, у того озабоченный вид.
ИИСУС:
Прощая долг другому, не будешь ли больше уверен, что и Господь простит тебе?
ЕГО СОБЕСЕДНИК:
…Есть законы…
ИИСУС:
Как-то, хозяин решил прогнать своего управляющего, из-за того, что тот стал приносить ему убыток, расточать его средства. Управляющий, узнав об этом, глубоко опечалился, ему оставалось лишь просить милостыню. И пришла ему тогда мысль, о том, как найти людей, которые поддержат его в немощи. Он созвал должников, которые не могли уплатить долга, и, переговорив с каждым в отдельности, велел им исправит долговые расписки, списав долг настолько, чтобы они смогли расплатиться. Хозяин, узнав об этом, понял, что обрек своего работника на нищету и не стал лишать его последней поддержки, в нарушение закона свершилось высшее милосердие. В человеке Закон Божий всегда выше земного закона.
(Кто-то из друзей Иисуса, улыбаясь, ободряюще похлопывает его собеседника по плечу)
КАИАФА (себе, тихо):
Однако!.. А что ты думаешь о налогах?
(Решается, скрывает лицо понадежней. Подходит к Иисусу, держа в руке монетки.
Иисус в это время спокойно возвращается к ученикам)
ИИСУС (просит их припомнить, на чем он остановился):
…А что я говорил?
УЧЕНИКИ ВОКРУГ:
– Ты остановился на «винограднике».
– Ты говорил «дерево»
– Ты говорил «поле» …
ИИСУС (услышав неверный ответ, улыбается, обращается к одному ребенку):
Я говорил «виноградник»?
(к другому)
Я говорил «дерево»?
(к третьему)
Я говорил «поле»?
(Дети смеются, другие ученики тоже начинают смеяться над своими ответами)
ИИСУС:
…Я говорил, что в душах наших вера в Бога подобна зерну гречишному, которое среди других зерен в руке незаметно, но, брошенное в почву, вырастает в ветвистое дерево, которое своей спасительной тенью укрывает другие растения.
О чем это?
КАИАФА (склонив голову):
Учитель, по вере твоей, стоит ли платить цезарю?
ИИСУС (смотрит на Каиафу внимательно, разгибает ему пальцы на руке, в которой монетки):
Чье это изображение здесь поставлено?
КАИАФА (недоумевая):
Цезаря.
ИИСУС (улыбается):
Так отдай цезарю цезарево.
(Люди, слышавшие это, смеются шутке. Каиафа кивает головой, сдержанно улыбаясь, уходит)
КАИАФА (уходя, говорит себе):
От него нельзя скрывать глаза.
ИУДА (стоит рядом с Иисусом, с иронией, тихо):
Сколько внимания за один день: священники, теперь первосвященник…
ЭПИЗОД ДЕСЯТЫЙ «ТУЧИ СГУЩАЮТСЯ»
ПЕРВОСВЯЩЕННИК КАИАФА у себя в доме, ждет прихода священников. Лицо его мрачно, взгляд обращен на собственные руки. Внезапно он замечает монетку, которую случайно, в задумчивости прикрыл рукой. Губы его расплываются в невольной улыбке, он не выдерживает, и тыкает в чеканную голову пальцем:
Цезарю – цезарево… Цезарю – цезарево?!
(покатывается со смеху)
Цезарю – цезарево!
Входят священники и испуганно жмутся у двери.
КАИАФА (иронически):
Входите, «невесты». Где торговля в Храме? …Не рассказывайте, я знаю, они не хотят торговать в Храме. Где мое разобщенное жирное стадо? Оно меня не слушается, не дает шерсти. Я скоро буду ходить «голым». Но прежде я вас отправлю просить милостыню!
(продолжает уже без иронии, скороговоркой)
Ступайте к нему, обличите его перед людьми в невежестве и не знании законов. Верните свою власть над паствой. Если кто и будет распоряжаться в Храме, так это вы.
СВЯЩЕННИКИ начинают отрицательно качать головами, ОДИН РЕШАЕТСЯ:
Нет, нет. Он осмеет нас.
КАИАФА (так же торопливо):
Переоденьтесь по лучше! Все, убирайтесь… Нет! Стойте. Пошлите к нему «книжных червей», пусть с ним поспорят.
Хотя, нет. Тех, которых я знаю, он уже перетащил на свою сторону.
Им есть дело только до своих книг, и нет дела до торговли в Храмах!
Придется как-нибудь заставить его уйти обратно в Галилею.
Но как? Люди слушают его как пророка…
…Ступайте… И больше слушайте, я вам не возбраняю. Если он и впрямь пророк, мы найдем выход. Не в первый раз.
СВЯЩЕННИКИ, выйдя за дверь, останавливаются, сбиваются кучкой. ОДИН ИЗ НИХ:
«Невесты»! Кто говорит-то, «невеста, у которой светильник пылью зарос».
(Смеются, прикрыв рот рукой)
ЭПИЗОД ОДИННАДЦАТЫЙ «МАРИЯ, МАТЬ ИИСУСА»
Галилея.
Друзья Иисуса собрались в одном из домов.
Входит женщина с кротким лицом.
МАРИЯ (решительно):
Где мой сын? …Я была уже в трех домах, из вас я никого не знаю. Я мать Иисуса, того, что голубоглазый со светлой улыбкой.
(видит, что они в замешательстве)
У него рыжие, вьющиеся как у меня волосы…
И он удивительно хорошо смеется, это все замечают.
ДРУЗЬЯ ИИСУСА (опускают глаза, тихо друг другу):
– Надо ее поберечь.
– Как раз, когда он подвергает свою жизнь такой опасности.
(Марии предлагают сесть, начинают хлопотать вокруг нее)
МАРИЯ (садится):
Мой сын и раньше исчезал… Надолго, на годы.
Ему было двенадцать, но я знала, что эти светлые глаза и улыбка у него такими и останутся. Он выглядит гораздо моложе, когда смеется, словно весь Мир (Божий) в нем ликует. С младенчества он никогда не гневался, а когда смотрел на что-нибудь, глазки были такие, словно он увидал Господа во всем сиянии и великолепии.