И вот уже два месяца я мотаюсь между двумя своими квартирами – в Москве и в родном городе. И хотя в московской квартире я живу уже несколько лет, мой дом там, где Катя и Данька. Каждый раз, как только мне удается разобраться с текущими делами, я бронирую билет на самолет и спешу туда, где на самом деле живет мое сердце – в город, расположенный далеко в Сибири, и где живут два человека, дороже которых у меня никого на свете нет. И еще там живет удивительно нахальный пёс по кличке Симба, который растет не по дням, а по часам. Я начинаю подозревать, что он намерен вырасти в какого-нибудь алабая или вообще в медведЯ.

Мы все с нетерпением ждем появления на свет ребенка, который в данный момент пинает изнутри Юлькин живот. Юлька ждет, потому что ей надоело ходить беременной. Я жду, чтобы наконец-то сделать экспертизу и подать на развод. Костик ждет, чтобы заявить об отцовстве. Они с Юлькой почему-то оба совершенно уверены, что отцом является Константин, возможно, это потому, что им обоим очень хочется, чтобы это было действительно так. Резонно – ведь доказанное отцовство Костика очень упростит нам всем жизнь.

Кстати, мне так и не удалось по-мужски поговорить с Катькиным ухажёром – тот уехал в длительную командировку. Ну и скатертью дорожка, пока он разъезжает по заграничным вояжам, я успею жениться на любимой женщине.

Правда, Катерина старается держаться со мной все также отстраненно. Периодически я пытаюсь вернуться к нашему разговору о свадьбе, но она каждый раз сердится, а однажды даже расплакалась. В тот день у нас практически дошло до секса, но все испортил дурацкий телефонный звонок от Петра. Самое обидное, что звонил он по какому-то совершенно ерундовому вопросу.

Сейчас оба голубка – Юля и Костя что-то жарко обсуждают на скамейке возле клиники. Мы здесь втроем, потому что я привез Юльку сдать кровь на анализ, а Костя должен забрать ее куда-то не знаю куда. В последнее время я совершенно самоустранился из Юлькиной жизни, а сейчас я всеми помыслами в другом месте – сегодня у Даньки утром болел живот, и Катя поехала с ним в больницу. Обещала перезвонить, но пока новостей от неё не поступало.

– Дима, скажи, что ты думаешь об этом?

– А? О чем? – рассеянно интересуюсь я.

– Ты что, ничего не слышал? Мы уже полчаса тут спорим.

– Ой, только не надо впутывать меня в ваши разборки! У вас практически своя отдельная семья, я не собираюсь быть ее частью!

– Но это как раз и тебя касается!

Теперь я уже гораздо внимательнее смотрю на Юльку.

– Костику предложили работу в Германии.

– Очень рад за него, – осторожно отвечаю я.

– Но если ребенок твой, то тебе придется приезжать в Германию, чтобы навещать его.

Час от часу не легче! Действительно, я не подумал, что этот математик может увезти моего ребенка в Германию! Впрочем, может и не моего.

– Стоп! Рано еще об этом думать! Вот все узнаем точно и будем решать, что делать.

Костик успокаивающе гладит Юльку по спине, а я чувствую себя единственным взрослым в детском саду. Эти двое как дети, честное слово! Мне остается лишь надеяться, что это у Юльки гормональные изменения, связанные с беременностью и влияющие на работу мозга, и что с течением времени количество серого вещества в мозге восстановится до нормального объема. За то время, что я знаком с этой женщиной, она всегда была сдержанной в эмоциях, разумной и очень практичной. Вероятно, беременность так сильно повлияла на нее, что я всерьез начинаю о ней беспокоиться.

Наверное, и Катя была такой же – ранимой, обидчивой, немного рассеянной и капризной. Только вот о ее капризах и проблемах некому было побеспокоиться. Она была одна против всего мира, который, конечно, не без добрых людей, но все же… Все же это я должен был быть рядом – встречать у поликлиники, ждать результатов УЗИ, беспокоиться о том, все ли готово к рождению малыша. Сердце снова начинает ныть – ему не объяснишь, что изменить ничего нельзя – всё уже случилось. И даже если я, как тот ученик из притчи, вытащу все гвозди из забора, дыры все равно останутся.

Я скептически разглядываю Юлькиного математика. Уверен, что он ни Юлю, ни ребенка не обидит, но вот можно ли на него положиться? Деньги он зарабатывать умеет и, судя по всему, не бедствует. Но все же, немного не от мира сего этот парень – наверное, одни формулы в голове. Ладно, поживём – увидим.

Чувствую, как телефон завибрировал – наверняка, это Катя. Действительно, на экране смартфона ее имя.

– Ну что, Катюш, как у вас дела?

– Извини, только сейчас нашла время позвонить. Пока всех врачей оббежали, пока анализы сдали. У Даньки аппендицит, его на операцию сейчас увезли. Хорошо, что мы сразу приехали, иначе до перитонита могло дойти, представляешь?

Катя говорит быстро, проглатывая слова. Я слышу, как дрожит ее голос и мне кажется, она еле сдерживается, чтобы не расплакаться.

Я удивлен, что у маленького ребенка бывает аппендицит. Мне всегда казалось, что это у взрослых, которые едят все, что плохо шевелится.

– Аппендицит? Но откуда у такого маленького?

– Оказывается, у детей часто бывает. Я тоже не знала. Он пожаловался с утра, что живот сильно болит, я напугалась и скорую вызвала.

– Правильно сделала, ты молодец! Катюш, я сейчас тут все дела закончу и к вам. Не переживай, держись там!

***

Катю я обнаруживаю в больничном коридоре, сидящей на низкой кушетке, оббитой коричневым дерматином. Наверное, в каждой российской клинике есть такие – закупленные централизованно еще во времена царя Гороха. Покрашенные зеленой масляной краской стены и тусклое освещение давит на психику, и как здешний медперсонал еще кукушкой не поехал от таких условий труда?

Время уже вечернее – пока я добирался из Москвы сюда, прошло несколько часов. С ужасом думаю о том, как люди путешествовали раньше, когда еще не было самолетов. У меня на дорогу с учетом аэроэкспресса, аэропорта, перелета и такси уходит каждый раз не меньше семи часов. А когда-то дорога с запада страны на восток, наверное, месяц занимала.

– Катюш, ну что?

– Врач сказал, что все хорошо – операция прошла нормально, его уже в палату перевели. Несколько дней пробудет в больнице, а потом можно домой. Дим, я так переживаю – он там один совсем! Он же раньше никогда без меня в больнице не лежал. А вместе нам не разрешили, говорят, что раз шесть лет исполнилось, уже нельзя по регламенту.

– Катёна, самое главное, что операция прошла нормально. Все остальное мы сейчас решим. Ты обедала сегодня?

– Нн-ет, не до того было.

– Ясно. Жди меня здесь, хорошо?

Оставив Катю в коридоре, отправляюсь на поиски врача, но мне сообщают, что тот сейчас на операции. В конце концов, у пробегающей мимо медсестры мне удается узнать, где находится кабинет заведующего отделением.

Оказывается, здесь есть всего лишь одна коммерческая одноместная палата и, на наше счастье, именно сегодня выписался пациент, ранее ее занимавший. Возможно, деньги и не приносят счастья, зато с их помощью можно сделать жизнь гораздо более комфортной. Быстро уладив все формальности и оплатив пребывание в отдельной палате на несколько дней вперед, я отправляюсь за Катей.

Когда мы находим палату, Данька уже там – слабый и бледненький. Встреченная ранее мною в больничном коридоре медсестра раскладывает на тумбочке возле кровати какие-то то ли салфетки, то ли полотенца. Сын смотрит на нас немного расфокусированным взглядом, а потом узнает Катю:

– Мама!

Та бросается к кровати:

– Данечка, солнышко моё! Как ты себя чувствуешь? Болит что-нибудь?

– Нет, мам. Теперь у меня не болит живот, честное слово!

Медсестра с именем «Александра» на бейджике, обернувшись ко мне, пояснила:

– Это еще наркоз не до конца отошел, вот и не болит. На ночь еще обезболивающее поставим, иначе не уснет. Вы долго не задерживайтесь, все-таки тут больница, режим и все такое. Можно навещать с одиннадцати до часу и с четырех до семи.

Узнав, где находится продуктовый киоск, я приношу оттуда Кате упаковку лапши быстрого приготовления и несколько булочек – больше в киоске ничего съедобного не было.

Когда медсестра, дав Кате все наставления по уходу за Данькой, выходит, я с интересом разглядываю палату.

Здесь вполне можно с комфортом существовать несколько дней – есть санузел с душевой кабиной, шкафчик для вещей, тумбочка, зеркало и две кровати – детская и взрослая. И, к счастью, есть чайник, и даже маленькая микроволновка.

Катя гладит Даньку по голове, что-то шепчет ему и тот через некоторое время засыпает.

– Дима, спасибо тебе!

– За что? – удивленно спрашиваю я.

– За то, что отдельную палату оплатил. Дорого, наверное?

– Катя, ну ты чего? Это же не только твой сын, но и мой тоже. Разве за такое говорят спасибо? Глупая ты какая!

Она устало улыбается, а затем зевает, прикрыв рот двумя руками.

– Всё равно спасибо. А что это ты там принес?

– Ты не поверишь – лапшу быстрого приготовления, «Доширак» называется, – смеюсь я. – Больше там ничего не было. Я к вам завтра утром приеду, привезу нормальной еды. Сегодня уже вряд ли меня сюда во второй раз пустят.

– Не переживай, мне и этого хватит. А Даньке все равно есть ничего нельзя пока. Ты мне завтра одежду привези, пожалуйста. И мыло, и шампунь. Ой, давай я лучше список напишу. А насчет еды не беспокойся – каких-нибудь булок или лапши принесешь, да и ладно. Только вот надо будет потом бульон Даньке, и компот. Ну это завтра врач скажет, уже можно или нет.

Обняв Катю на прощание и пообещав ей приехать утром со всем необходимым, я отправляюсь домой. И только сейчас вспоминаю, что дома ждет голодный и напуганный Симба, наверное, он еще никогда не оставался дома один так надолго.

Действительно, стоит мне войти в квартиру, как меня почти сбивает с ног золотистый ураган собачьей радости. Мне кажется, или он снова подрос с нашей прошлой встречи?

– Симба, здорОво! Ну что, переживаешь, прохвост? Ничего, скоро вернется твой друг домой, опять будете вместе безобразия творить.

Ого! Кто-то уже творил сегодня безобразия в Данькиной комнате – подушка разодрана в клочья и почти полностью сгрызен один тапок. Кстати, второй я так и не нашел. Остается лишь надеяться, что он не в желудке у этого будущего Годзиллы.

Решив, что не стоит ругать щенка – ведь он переживал за своего маленького друга не меньше нас, я беру Симбу на поводок, и мы отправляемся гулять. Пёс никогда так не хулиганит, а значит, это у него такая реакция на стресс. Ну что же, некоторые люди в стрессовой ситуации ведут себя гораздо несдержаннее и наносят ущерба на гораздо большие суммы.

Вернувшись домой и наскоро поужинав, мы с Симбой занимаемся каждый своим делом – он ждет Катю с Данькой, посматривая на входную дверь, а я открываю ноутбук, чтобы немного поработать.

Вместо работы сфера моих интересов плавно смещается к вопросам диеты после аппендицита, способам варки бульона и компота.

44

Дима

Наутро, выгуляв Симбу, я спешу в больницу. По дороге заезжаю в какой-то ресторанчик и беру на вынос пару салатов, шашлык и ризотто.

Данька сегодня выглядит гораздо лучше – когда я вхожу в палату, он вместе с Катей читает какую-то потрепанную детскую книжку.

– Привет! – я подхожу и осторожно обнимаю обоих. Данькино хрупкое маленькое тело и Катино мягкое, но в то же время стройное, органично вписываются в мои объятия, как будто мы втроем идеально совпадаем друг с другом по всем параметрам. От Катиных волос, как всегда, пахнет жарким луговым разнотравьем, и я с удовольствием вдыхаю родной запах, зарывшись лицом в ее волосы.

– Папа, привет! А ты знаешь, что мне вчера операцию делали?

– Конечно, знаю! – смеюсь я. Малыш, кажется, гордится тем, что ему сделали настоящую операцию. Дети бывают такими смешными, оказывается.

– А хочешь, шов покажу?

– Ну покажи, – соглашаюсь.

Приподняв край больничной рубашки, Данька демонстрирует мне нечто, приклеенное к животу полосками пластыря. Видимо, это какое-то перевязочное средство, во всяком случае, очень похоже.

– Вот, видишь? А шов под повязкой, сейчас покажу.

Он уже собирается оторвать пластырь и продемонстрировать мне шов во всей его красе, но Кате удается перехватить Данькину руку.

– Даня, нельзя это пока снимать! Вдруг грязь попадет, тогда нас доктор домой не отпустит. Ты же хочешь скорее вернуться домой?

–Да, там же Симба скучает. Он меня потерял, наверное! – разом теряет интерес к пластырю Данька.

– Не переживай, – успокаиваю я малыша. – Я ему объяснил, что ты скоро вернешься.

Задерживаюсь еще на какое-то время, чтобы немного поболтать с обоими, а затем отправляюсь с инспекцией в наш филиал. Работа сама себя работать не будет, как любит говаривать мой партнер по бизнесу Петр свет Евгеньевич. Трудоголик, что с него взять? Впрочем, совсем недавно я и сам был таким же – ничего, кроме работы и увеличения прибыли компании меня не интересовало. Но теперь все изменилось – теперь у меня есть Катя и Даня, а значит, совершенно иные жизненные приоритеты. Но деньги-то зарабатывать все равно надо, не так ли?

В филиале все идет своим чередом. В принципе, в визите начальства не было особой необходимости, управляющий – человек с большим опытом работы в данной области и с превосходной репутацией, однако время от времени такие вот внезапные набеги совершенно необходимы, чтобы персонал был все время, что называется, «в тонусе».

На выходе из офиса из-за своей поспешности сталкиваюсь с какой-то женщиной. Практически не глядя на нее, торопливо извиняюсь и уже собираюсь идти дальше, как вдруг слышу хорошо знакомый голос:

– Ой, Дима, это ты? А я тебя и не узнала сперва!

Этот голос когда-то заставлял парней с нашего двора просто млеть и разве что не урчать от удовольствия. Аллочка Соколова была предметом подросткового вожделения многих моих приятелей, пока не уехала вместе с родителями жить в другой город. Мы встречались однажды – как раз в то время, когда у нас с Катей всё полетело в тартарары. Даже переспали. Впрочем, этот момент я помню смутно – пребывал в очередном загуле. Алла тогда как раз вернулась в родные пенаты и сразу позвонила мне, так как из наших общих знакомых только у моего домашнего телефона не изменился номер. Уверен, что она рассчитывала на более серьезные и длительные отношения, но у меня тогда были совершенно другие заботы и планы – разрыв с Катей, переезд в Москву. Постепенно наше с Аллой и без того редкое общение сошло на нет.

Черт, неужели она теперь у нас работает? Вот этого еще не хватало. Не приветствую фамильярных отношений между начальством и подчиненными. Радует лишь то, что мне нет необходимости каждый день сталкиваться с Аллой в офисе.

Жгучая брюнетка, довольно высокая – я немаленького роста, но она достает мне до подбородка, с классическими чертами лица, Алла, безусловно, привлекает внимание к своей особе.

– Привет. Ты теперь у нас работаешь?

– Да, начальствую над менеджерами по продажам.

– Ну и как продажи?

– Да вроде ничего. Вячеслав Сергеич не жаловался?

– Да нет, – усмехаюсь я.

– Ты не против, если я тебя приглашу на чашку кофе? Тут за углом есть кафе. Там и десерты отличные. Все равно скоро обед, а у меня между двумя встречами как раз перерыв.

Вообще-то я против, но чувствую, что и сам проголодался, пока носился по городу весь в мыле.

Сидя в кафе, обсуждаем какие-то рабочие моменты, время от времени разбавляя их воспоминаниями детства.

– Ты, говорят, женился там, в своей Москве?

– Да, есть такое, – не собираюсь вдаваться в детали и рассказывать Аллочке про свою семейную Санта-Барбару. Что-то мне подсказывает, что Алла из тех женщин, что пребывают в вечной охоте на мужчин. Стоит ей узнать, что я развожусь, как меня тут же возьмут в оборот, и останутся от козлика рожки да ножки. Шутка, конечно. Но все же мне не нужны проблемы с Аллой в то время, когда вся моя личная жизнь висит на волоске над пропастью.

– А дети есть?

– Есть. Сын.

Алла как-то сразу сникает. Ясное дело, жену подвинуть – это одно, а жену с ребенком – это уже несколько сложнее. Усмехаюсь про себя – надо же, какая целеустремленная женщина. Аллочкина практичность в вопросах взаимоотношений с противоположным полом никогда не была секретом ни для кого. Ее августейшего внимания в школе удостаивался лишь тот претендент, от которого была польза. Сначала это был Вадик, который отлично соображал в алгебре и давал Алле списывать. Потом Серега, у которого старший брат работал охранником на входе в ночной клуб.

– А лет сколько?

– Недавно шесть исполнилось.

У Аллы вытягивается лицо.

– Ого! Ничего себе, ты герой–любовник! Сразу две беременных дамы на твою голову! Ты поэтому в Москву поехал? Если бы мне пришлось выбирать, я бы тоже Москву выбрала. Что тут делать, в этом городишке?

Ничего не понимаю. Что она несет? Какие две беременные?

– Ты это о чем?

– Ну как это о чем? Раз у тебя сыну в Москве уже шесть, значит, ребенка ты сделал незадолго до твоего переезда в Москву? Наверное, в командировке вляпался? Бывает.

Феноменальная девица. Напридумывала небылиц про меня и мне же их теперь рассказывает.

– Ладно, тогда вторая кто? – уже с интересом вопрошаю я.

– Ну эта твоя… Ну которая жила у тебя, помнишь? Я еще тогда только вернулась сюда из Краснодара, ты мне о ней говорил. Не помню, как ее звали.

Все интереснее и интереснее.

– А ты как узнала, что она беременная была? – как можно небрежнее спрашиваю я Аллу.

– Да боже ж мой, столько смс прислать мужику, надо совершенно себя не уважать! Хорошо, что ты не ее выбрал.

– А ты что, Аллочка, читала её смс-ки?

Видимо, арктический холод в моем голосе заставляет Аллочку напрячь мозг и осознать, что наговорила лишнего.

– Да я так, случайно заглянула в твой телефон, пока ты спал. Думала, вдруг что-то срочное, мало ли. А то тебя не добудиться было.

– И ты решила, что это не срочно? И удалила сообщения? А, может, еще и написала что-нибудь в ответ?

Я крепко сжимаю запястье этой гадины, желая, впрочем, еще сильнее сжать ее шею.

Глаза моей собеседницы бегают из стороны в сторону, она лепечет что-то жалкое в свое оправдание.

– Дима, я же как лучше хотела. Ты сам сказал, что у тебя с ней ничего серьезного, так, обычная подстилка. Ну так зачем тебе ребенок от нее? Ну написала, так это когда было-то? Видишь, как хорошо все сложилось – и от проблемы избавился, и сын у тебя теперь растет. Дима!

Алла взвизгивает, и я понимаю, что уже почти вывернул ей руку. С отвращением отбрасываю тонкое запястье, бросаю на стол купюру и выхожу из кофейни.

После встречи с Аллочкой я пребываю в душевном раздрае – с одной стороны, испытываю явное облегчение оттого, что мерзкую смс-ку отправил тогда Кате не я. С другой стороны, моя вина тоже в этом есть – ведь именно мои слова спровоцировали эту гадину Алку отправить Кате сообщение об аборте.

Через несколько дней Катя и Данька возвращаются из больницы домой, чему бесконечно рад Симба – его маленький друг снова дома и под присмотром. Катя на следующий день выходит на работу, а мы с Данькой пока что сидим дома – в детский сад ему ходить еще рановато.

– Папа, пойдем в воскресенье в кино? И маму с собой возьмем?

– Ну если она согласится, то возьмем, конечно.

Между Катей и мной мало что изменилось. Мы общаемся – разговариваем о всякой ерунде – о погоде, о работе. О серьезных вещах говорим редко, разве что о Даньке. Для меня это пытка – знать, что за стеной в постели спит любимая женщина, и не иметь возможности к ней прикоснуться.

Ситуация осложняется длительным целибатом – единственная женщина, с которой мне хочется заниматься любовью, послала меня к чёрту. Иногда мне кажется, что я снова испытываю подростковый спермотоксикоз – на каждой горизонтальной поверхности в обеих квартирах я представляю Катю в провокационных позах. Я как озабоченный мальчишка – сегодня утром долго стоял возле своей кровати в новой квартире и разглядывал металлическую ажурную спинку, пока не поймал себя на мысли о том, что представляю, как Катя держится руками за верхнюю перекладину, прогнув спину, а я изо всех сил вбиваюсь в неё сзади.

Чёрт, с этим надо что-то делать и как можно скорее.

Слышу лязганье ключа в замке – это Катюша вернулась с работы, что-то сегодня она поздно, Данька уже поужинал, и мы даже успели погулять с собакой.

Хозяйка квартиры заходит домой уставшая, ставит сумку с пакетом на пуфик возле двери.

– Ну как вы тут без меня? Чем занимались?

– Все идёт по плану, шеф – работали, ходили к хирургу, гуляли. Данька уже поужинал, а я тебя жду. Ты что-то долго сегодня, – закидываю я удочку.

– Работы много, – лаконично отвечает Катя.

Достаю из микроволновки заказанный в ресторане ужин – готовить я не умею, но слава Всевышнему, теперь все можно получить в готовом виде прямо на дом.

Молча ужинаем, затем я осторожно спрашиваю:

– Кать, может тебе работу сменить? Раз ты так устаёшь?

– Ну конечно! Прямо вот все так и хотят взять на работу женщину с маленьким ребенком! Я эту работу знаешь, сколько времени искала? Да и коллектив у нас хороший очень, не хочу увольняться. У нас так бывает иногда – авралы. В основном, это происходит, когда наступает пора отчетов или проверка какая-нибудь.

Мне хочется ей сказать, что она вообще могла бы не работать и сидеть дома с Данькой, но я знаю, что Катя дома сидеть точно не будет – до того деятельная и любознательная, что дома она просто захиреет от скуки. Да и нет у меня права говорить ей такие вещи – я ей пока что никто. Я не идиот, и понимаю, что Катя мне еще не доверяет – думает, что в один прекрасный день снова ускачу в закат, и останется она одна с ребенком. И что ей тогда делать без работы и практически без профессии? Сейчас так быстро все меняется, что за несколько лет можно выпасть из своей специальности полностью, если не поддерживать практические навыки. Болезнь Даньки и покупка мной квартиры по соседству немного растопили лёд между нами, но все же не настолько, чтобы Катька с визгом бросилась мне на шею с воплями: «Дима, я ваша навеки!»

Я даже не задумывался раньше о том, что женщине с ребенком бывает сложнее найти хорошую работу, чем женщине без ребенка. Ну не стояла передо мной эта проблема, да и о детях я мало что знал. Теперь-то я понимаю, что дети болеют, их надо пораньше забирать из детского сада, в школьной жизни надо какое-то участие принимать, иногда возить в какие-то секции и так далее. В основном, этим мамы всегда занимаются, поэтому и не спешат работодатели нанимать на работу женщин с детьми – знают, что тем придется время от времени отгулы брать по семейным обстоятельствам. А какому начальству это понравится?

Дождавшись, пока Катюша уйдет в душ, я иду проверить – чем занят Данька. Сын до того умаялся за сегодняшний день, что уснул прямо на полу, в обнимку с Симбой. Я осторожно переношу малыша в его постель и укрываю одеялом, а Симба, как верный охранник, остается дежурить рядом с Данькиной кроватью.

Шум воды в ванной действует на меня как красная тряпка на быка – перед внутренним взором Катя предстает передо мной совершенно обнаженной, струйки воды стекают по ее светлой и гладкой коже. Я мог бы сейчас собирать прозрачную воду губами с алых тугих сосков, целовать влажные от воды губы, а потом усадить Катьку на стиральную машинку в ванной и наконец-то погрузиться в нее до самого упора. Она бы выгибалась и стонала, а я бы ловил эти умопомрачительные стоны своими губами и двигался бы в ней все быстрее и грубее, пока…

Кажется, я снова выпал из реальности. Вынырнув из своих фантазий, обнаруживаю себя посреди кухни с каменным стояком в штанах. Пожалуй, пора приступать к решительным действиям.