Кое-как намотав на шею шарф и схватив ребенка и сумку, выскакиваю из подъезда. Бежим с Данькой в детский сад, как ошалевшие – мы сегодня позорно проспали! А проспали потому что срочно надо было ваять поделку для детсадовской выставки. Как и многие другие дети, сын сообщил мне об этом в десять часов вечера, когда бежать к кому-либо за помощью было уже поздно. Оставалось рассчитывать только на свои умения и смекалку. В итоге, Данька завалился спать, а я до трех часов ночи мастерила некую фиговину, которая весьма отдаленно напоминала лешего из мультфильма про домовёнка Кузю.

Поскольку в ход пошли такие ингредиенты как кедровая шишка, скорлупа грецкого ореха, получалось нечто странное. Одним из условий задания было использование только органических материалов – никакой синтетики, исключение делалось только для суперклея. Дома не нашлось ничего хотя бы слегка напоминающего ручки и ножки, поэтому пришлось тащиться в одиннадцать вечера на улицу на поиски веточек. К слову сказать, кедровые шишки и скорлупки орехов у меня дома тоже не просто так хранятся – это стратегический запас на случай вот такого форс-мажора. Не в первый раз Данька обеспечивает мне креативный досуг на полночи, забывая сказать заблаговременно о том, что в садик требуется очередной «шедевр». То это печенье для чаепития, то различные поделки… Поэтому теперь я, как хозяйственная белка, прячу в специальную коробку все, что может когда-либо пригодиться для изготовления всякой ерунды – шишки, скорлупки, бечевку, блестки и т.д.

– Данька, ну что же ты сразу не сказал о том, что надо поделку мастерить?

– Вера Ивановна говорила бабушке, наверное, она забыла тебе сказать.

Действительно, в прошлую пятницу Даньку забирала бабушка, поскольку я немного задержалась на работе. Я успела их перехватить уже после того, как они вышли из детского сада. Наверное, мама понадеялась на Данькину ответственность, а Даньке было не до поделок – ведь именно в тот день он узнал о том, что его родители никогда не будут вместе, а у его отца есть семья в другом городе. Неудивительно, что все поделки отошли на второй план – у ребенка тогда случилось, наверное, первое в его жизни горе. Мне бы очень хотелось, чтобы оно же было и последним, но мы не в силах оградить подрастающих детей от всех бед и невзгод, разве что от некоторых, да и то, пока детки маленькие.

Уже прошло больше недели с того инцидента. Я боюсь спрашивать у Даньки, откуда он все узнал, потому что не хочу бередить его раны. Сейчас вроде бы все немного успокоилось – Дима звонит каждый день, они подолгу общаются с сыном через Скайп. Данька больше не закатывает истерик, но я кожей чувствую, что он стал другим – более отстраненным и замкнутым. Он достаточно ровно общается с нами обоими, но как будто стал немного взрослее. Наверное, он видит в нас предателей или, во всяком случае, обманщиков, просто не хочет тратить время и силы на выяснение отношений. С полной уверенностью могу заявить, что это моя наследственность – я никогда не любила открытых конфликтов и долгих выяснений отношений. Если мне кто-то не нравится или мне с кем-то некомфортно, я просто прекращаю всякое общение без объяснения причин. Конечно, трудно выбросить из своей жизни, скажем, токсичных родственников, но чужих неприятных людей зачем терпеть, мучая себя? Может, это и неправильно, но меня такой подход вполне устраивает.

Пулей влетаем в нашу группу, я быстро помогаю сынишке раздеться и отправляю его к остальным детям, которые уже чинно и благородно сидят за столиками. Кто-то ест кашу, кто-то размазывает ее по тарелке, надеясь, что хоть какое-то количество ненавистной размазни растворится в воздухе благодаря этому извечному детскому ритуалу. Сын одной моей приятельницы умудрялся выбрасывать манную кашу ложками в раскрытое окно, правда, этот фокус он мог проделывать только летом. И приятельница долго бы еще оставалась в блаженном неведении, если бы однажды под окном не проходила весьма скандальная дама в ярко-красной шляпе с широкими полями. Она не поленилась обойти все этажи, окна на которых были открыты в этот момент, предъявляя всем свою шляпу с налипшими на поля комками манной каши. Ох, и влетело тогда Антошке – так зовут чемпиона по метанию каши.

Я уже почти на выходе из группы, когда меня останавливает Вера Ивановна.

– Катерина, я хотела с вами обсудить один момент, это очень важно.

Я удивленно оборачиваюсь.

– Да, конечно, я вас внимательно слушаю.

Воспитательница мнется – видно тема разговора не самая приятная. Что бы это значило? Неужели Данька что-то натворил?

– Вера Ивановна, Данька набедокурил?

– Нет-нет! Данечка молодец, с ним вообще никаких проблем. Только вот он эту неделю какой-то рассеянный, в играх или вообще не участвует или с великой неохотой. Вот я и решила поинтересоваться – все ли у вас дома в порядке?

Я не знаю, что ответить. У нас точно не все в порядке, но нужно ли об этом знать воспитательнице в садике? При всем моем уважении, постороннему, пусть и добрейшему человеку?

– Мы с Даней немного поругались перед прошлыми выходными, думаю, что это отголоски.

– Может быть, он скучает по отцу? Все-таки такой возраст приближается, когда контакт с обоими родителями очень важен. Дети обычно очень болезненно воспринимают тот факт, что кто-то из родителей создает семью, частью которой ребенок не является. Они расценивают это как собственную ненужность.

Я ошеломленно смотрю на Веру Ивановну. А ей-то откуда известно? Или она о чем-то другом говорит? Решаю уточнить на всякий случай:

– Вера Ивановна, о чем вы говорите? О какой семье?

Та, обернувшись и убедившись, что никто из детей не шныряет рядом, тихо произносит:

– Ну как же! О том, что отец мальчика женат, а его жена ждет ребенка. Уж наверное, Дане это непросто осознавать.

Я изумленно восклицаю:

– Боже мой! А вы – то откуда узнали?

– Так бабушка на прошлой неделе Даню забирала, вот она мне и поведала ваши семейные тайны. Так она переживает за внука, мне прямо больно за нее было! Бедный мальчик, так жалко его! Вы не подумайте, я вас не осуждаю. Как говорится: «Жизнь прожить не поле перейти». Чего только не бывает! У меня дочка-то тоже одна воспитывает, также в свое время с женатым мужчиной связалась на свою голову. Но все, что ни делается, все к лучшему – теперь у меня самая лучшая на свете внучка растет!

Вера Ивановна прямо меняется в лице – расцветает, вспоминая свою внучку. Ну а мне теперь многое стало понятно.

– Вера Ивановна, а кто-то еще слышал ваш разговор в ту пятницу?

– Дайте-ка подумать…

На несколько мгновений воспитательница уходит в астрал, а я напряженно ожидаю ее возвращения.

– Нет, уже всех детишек забрали к тому времени. Ваш последний был. Никого не было в группе кроме меня, Даньки и вашей бабушки.

– Ясно. У меня просьба – никому не говорите, особенно я не хочу, чтобы дети узнали. Боюсь, что Даньку задразнят. Он до той пятницы ничего не знал, и не узнал бы еще долго, если бы не бабушкин язык без костей.

– Вот, значит, почему он такой странный в последние дни…

– Да, именно поэтому. И еще хотела бы уточнить один момент. Данька родился, когда его отец еще не был женат, он даже не был знаком в то время со своей нынешней женой.

Вера Ивановна смущенно бормочет:

– Хорошо-хорошо, вы только не расстраивайтесь, все образуется!

Попрощавшись с воспитательницей, выхожу на крыльцо детского сада. Весеннее солнце уже высоко в небе, и, хоть по утрам еще довольно прохладно, к обеду воздух снова основательно прогреется.

Нам не дано выбирать родителей, поэтому приходится смиряться с их недостатками и закрывать глаза на некоторые проступки. Я действительно не люблю открытых конфликтов, но, видимо, настало то время, когда маме придется объяснить, что такое хорошо и что такое плохо.

Вечером, воспользовавшись тем, что Данька смотрит мультики, я звоню Светику и рассказываю ей об очередной маминой выходке. Делаю это сугубо для того, чтобы немного спустить пар, пожаловаться подруге на жизнь и ко времени разговора с мамой быть с максимально холодной и трезвой головой. А также, кто знает, возможно, Светкина светлая голова родит какую-нибудь идею и посоветует мне что-то дельное.

Подружка, как и я, слегка в шоке.

– Но откуда она узнала, что Дима женат? Да еще и про ребенка? А самое главное – ну нафига, спрашивается, рассказывать об этом всем? Еще и при Даньке. Ты меня извини, подруга, но твоя мать – та еще сука. Хочешь обижайся, хочешь нет, а я мнения своего не изменю.

У подруги есть основания так считать. Это Светка меня встречала из роддома со всеми положенными по такому случаю букетами, конфетами для персонала и детскими вещичками. Мама вообще первое время со мной разговаривала сквозь зубы, спасибо, что хоть из дому не выгнала. Немного спустя наши отношения более или менее наладились, мама помогала мне нянчить сына, оставалась с ним, когда я бегала по городу в поисках работы.

– Я не знаю, откуда она узнала, да мне это и неинтересно. Как ты думаешь, зачем она это сделала? Да еще и при ребенке…

– У тебя не мать, а ехидна. А ехидна, если кому гадость не сделает, считай, зря день прожила. Ты помнишь, как она соседке теть Любе заявила, что якобы видела ее анализы в поликлинике и что у той онкология? Это же надо было такое отчудить!

Да, я помню. Дело было в седьмом классе, кажется. Тетя Люба была вечным маминым оппонентом, уж не знаю, отчего их мировая не брала, но над военными действиями двух соседок с неподдельным интересом наблюдал весь подъезд нашей старенькой пятиэтажки. Началось все с того, что тетя Люба имела наглость сделать такую же стрижку, как моя мама. Справедливости ради отмечу, что такую прическу на короткие волосы тогда носили многие женщины старше тридцати. И все бы ничего, но изменения в свой имидж соседка решила внести через пару дней после моей родительницы, отрезав длинную косу и сделав точно такую же укладку. Мама не удержалась и кому-то из соседей ехидно заметила, что, дескать, Любка своего мнения не имеет, в моде ничего не понимает, вот и остается ей за другими «людями» подглядывать и всё повторять.

Понадобилось несколько дней, чтобы мамины слова дошли до тети Любы. Сказать, что она была оскорблена до самой глубины души, это ничего не сказать. И началась война. Было всё – облитые то помоями, то масляной краской двери, гадкие сплетни о количестве ухажеров и стоимости интимных услуг, анонимки на работу и прочее, и прочее. Но апофеозом стала та история с несуществующими анализами, которые якобы видела моя мама в районной поликлинике. После того, как история получила огласку, маме был объявлен бойкот. В течение полугода никто из жителей подъезда не желал с ней общаться. Принимая во внимание мамину страсть к сплетням, для нее это было тяжким ударом. Тетя Люба тоже притихла, а потом и вовсе переехала жить куда-то в другое место.

Светик некоторое время молчит в трубку, а потом вдруг как гаркнет:

– Стой! Стой, кому сказала! Ах ты, холера!

Я испуганно кричу:

– Свет, ты чего? Тебя ограбили? Ты где???

Снова череда странных звуков – шуршание чего-то, падение, истошное «мяв» и снова Светкин голос:

– Можно и так сказать. Вот подлец! Ну зачем ему, спрашивается, картошка?

– Кому? У тебя сумку с картошкой украли?? Господи, неужто совсем народ оголодал!

– Это не народ, это Долька. Взял моду, шельмец – картофелины воровать, уж не знаю, чем они его так привлекают. А я-то уже неделю не могу решить задачку для первого класса – почему я достаю из мешка определенное количество картофелин, а чищу всегда на одну меньше? Думала, что это у меня крыша едет или, может, я считать разучилась. А оно вона чего!

Кажется, мое настроение медленно, но верно ползет вверх, спасибо подруге и волшебному десятидолларовому коту.

– Ну и как, отбила сегодняшнюю картофелину?

– Да, но теперь надо заначку искать. Куда же он их спрятал? По моим подсчетам, там уже целый килограмм должен быть.

– Вот видишь, какой хозяйственный у вас кот! Тоже, что ли, кота завести?

Светка хмыкает.

– Тебе лучше мужа завести. Если повезет, то профиту будет больше, чем десять баксов и килограмм картошки. Кстати, как у вас дела с Андреем?

Я сразу смущаюсь, потому что говорить об Андрее со Светкой мне как-то неловко. Андрей мне очень нравится, мне с ним комфортно, а также очень приятно чувствовать на себе чью-то любовь и заботу. А неловко мне оттого, что я не могу ответить ему тем же – я не чувствую к Андрею и толику тех чувств, что испытывала, да и сейчас испытываю, к Диме. Это глупо, я знаю, но любовь такая нерациональная штука…

– Ну так что у вас с Андреем? – продолжает допытываться Светка.

– Ну мы иногда гуляем вместе, недавно на выставку ходили. На неделе он с племянниками у нас в гостях был, ты же знаешь, они очень подружились с Данькой.

– Знаю-знаю. Кать, я тебя очень прошу – дай Андрею шанс, хорошо? Дима в прошлом. Он отец твоего ребенка и больше ничего, ты не обязана хранить ему верность и ждать его у окна, помахивая платочком.

– Да я все понимаю, Свет. Я стараюсь, честное слово!

– Старайся лучше! А насчет мамы своей не переживай. Ее уже не переделать, так какой смысл убиваться по этому поводу?

– Само собой. Но позвонить и поговорить, думаю, необходимо. Иначе она пустится во все тяжкие и еще что-нибудь вычудит этакое. Будь она чужим человеком, я бы просто вычеркнула ее из своей жизни и всё, но она моя мама и Данькина бабушка. Они все равно будут общаться, а значит, надо попытаться ей обозначить какие-то рамки.

– Ну тогда удачи, подруга! Не забудь перед этим выпить пустырничка.

С трудом заставляю себя набрать мамин номер.

– Мам, привет. Как у вас дела? Как Женька?

– Ну как у нас могут быть дела? Вчера коммуналку оплатила, не знаю, как будем жить на оставшуюся пенсию. Женьке новые туфли на весну нужны, ремонт надо делать в кухне. Да и в ванной бы не помешало.

– Женька не устроился на работу?

– Ну вот что ты сразу начинаешь! Ищет он работу, ищет. Но ты же знаешь, на работу везде только по блату берут.

– Мама, люди вообще-то по объявлениям работу находят.

– Ой, это грузчиком за копейки, что ли? Ну ты даешь! Сама слиняла от нас, а мальчик теперь должен за копейки горбатиться. Ты-то не идешь грузчиком работать, а его отправляешь.

– Кто на что учился, как говорится. Пока он за игрушками штаны просиживал, я образование получала. Поэтому и не работаю грузчиком. Пусть бы хоть учиться шел, раз все равно дома сидит.

Мама недовольно сопит в трубку.

Это у нас сотый по счету, наверное, спор на эту тему. Понимаю, что бесполезно, но и промолчать не могу.

– Мама, зачем ты Вере Ивановне в прошлую пятницу сказала о том, что Данькин отец женат и у него скоро будет еще один ребенок? Откуда ты вообще об этом узнала?

– А что такого? Разве это неправда? Я тебе еще тогда говорила – нечего с ним связываться!

Чувствую, разговор предстоит не из легких. Сделав долгий вдох и выдох, спокойно говорю:

– Даня об этом не знал, он очень расстроился, уже неделю ходит сам не свой.

– Ой, да ничего страшного, подумаешь! Ребенок должен знать, какая сволочь его отец!

– Мама, этому ребенку всего лишь пять лет. Как-то рановато для подобных откровений, не находишь?

– Рановато? А когда он, по-твоему, должен был об этом узнать? После сорока?

Если моя мать решила, что правда на ее стороне, то в обратном ее не переубедит никто, это дохлый номер.

Я обреченно вздыхаю, но продолжаю:

– Хотя бы после того, как он в школу пойдет. И, наверное, надо было бы его как-то подготовить, а не вот так вот у него за спиной сплетничать с воспитательницей.

– А что ты мне претензии предъявляешь? Ты эти претензии его отцу предъявляй, это же у него теперь в каждом городе по ребенку, а не у меня.

– С тобой бесполезно разговаривать, ты не понимаешь или не хочешь понимать элементарных вещей.

– А ты мне не дерзи! Ишь, еще учить она меня будет! Скажи спасибо, что я тогда этого твоего хахаля на порог не пускала, а то бы неизвестно, что с тобой было сейчас! Таскалась бы по каким-нибудь подворотням в этой своей Москве вместе с ребенком!

– Что??? Когда это ты его на порог не пускала?

– Когда-когда… Когда ты домой с чемоданом вернулась. Он приходил несколько раз, а я его отвадила понемногу. Так что скажи матери спасибо! Смотри, а то опять обрюхатит, куда побежишь-то?

Тогда я и сама избегала Диминого общества, помня о том, на что он способен в гневе и под влиянием алкоголя. Но то, что моя мама принимала в моей изоляции самое активное участие, для меня новость.

– Ладно, мам, всего хорошего!

Попрощавшись с родительницей, облегченно выдыхаю. Кажется, свой лимит общения с мамой на этой неделе я превысила.

37

Катя

Попрощавшись с Андреем, нажимаю «отбой», и иду в ванную. Сегодня пятница, а значит, «День красоты», точнее вечер. Каждый вечер пятницы, пока Данька читает книжку или смотрит мультики, я посвящаю себе любимой – маски, маникюр и прочие радости помогают создавать хорошее настроение перед выходными днями.

Завтра суббота – «папин день». Дима с Данькой отправятся гулять, и я тоже не планирую оставаться дома – Андрей пригласил меня на свидание. Раз сын благословил меня на женитьбу с Андреем, то, как минимум стоит дать человеку шанс.

Налепив на лицо нечто зелено-огуречное из упаковки, разрисованной корейскими иероглифами, я совершенно по-детски корчу рожицы в зеркале. Моя прическа представляет собой то, что вполне можно охарактеризовать как «вавилоны на голове» – я нацепила бигуди и сейчас определенно похожа на одну из тех домохозяек, про которых снимают комедийные ролики. Ну знаете, тех, что с зеленым лицом и бигуди на голове пугают мужей по ночам.

По пути в кухню заглядываю к Даньке – посмотреть, чем занимается мой отпрыск. Тот, высунув язык от усердия, раскрашивает каких-то человекоподобных монстров. Подняв на меня глаза, сын восклицает:

– Мамочка! Ты из какого мультика?

С трудом сдерживая смех, объясняю сынишке, что это такие женские ухищрения, придуманные для того, чтобы выглядеть красиво и всем нравиться. Детская логика убийственна:

– Значит, чтобы быть красивой, надо сначала побыть монстром. Мне нравятся монстры. Ты немного похожа на Селию из «Корпорации Монстров», только у нее цвет лица другой.

Насколько я помню, у Селии всего один глаз и сиреневая физиономия. Однако Данька увидел мое сходство именно с этим персонажем, к чему бы это? Может, стоит стать фанатичной сторонницей ЗОЖ – физкультура, мюсли и все такое, пока еще не поздно?

Рассеянно бреду в кухню, чтобы поставить чайник, но не успеваю дойти, как в дверь звонят. Светка обещала заскочить на пятничные посиделки – что может быть лучше того, чтобы вместе с подругой налепить на себя маски, обмазать кремами и лосьонами все, до чего дотянутся ручонки и, попивая чай с плюшками, строить планы на отпуск или еще что-нибудь в этом роде. Стоящее дело, рекомендую. Кстати, чай можно заменить на что-нибудь более высокоградусное, тогда планы становятся еще более масштабными.

Не глядя, открываю дверь. Сначала вижу ноги в кожаных ботинках, затем поднимаю глаза и созерцаю до боли знакомую физиономию. Точнее две физиономии – та, что знакомая, принадлежит Диме, а другая совершенно незнакомой мне собаке. Это даже не собака, а щенок. Очень милый такой щеночек с золотистой шерсткой и глазками-вишнями.

У Димы удивленный взгляд. А ведь удивляться должна я, если по справедливости. Да и собака как-то странно смотрит. А что эти двое тут забыли, вообще?

– Дима, ты какими судьбами?!

– Да вот решил, чтобы время зря не терять, приехать вечером в пятницу. А то обидно – такой кусок времени от субботы отрывается на перелеты, поездки и прочее. Я и так Даньку редко вижу. Пустите переночевать? Матрас у тебя вполне ничего, мне понравился.

Ишь, матрас ему понравился!

– П-пустим. – Заикаясь, отвечаю я. – А что это за собака?

– Не знаю, мы еще не успели познакомиться. Представляешь, этот малыш увязался за мной на стоянке возле аэропорта. Ума не приложу, откуда он там взялся, рядом никого из собачьего роду-племени не было. Наверное, потерялся или выкинули. Я не смог его там оставить, пришлось забрать с собой.

Собачий малыш свернулся клубком на руках у Димки и продолжает заинтересованно разглядывать меня. У кого бы узнать – все собаки такие задумчивые при знакомстве?

Оттеснив меня от двери, Димка шагает в прихожую и опускает щенка на пол.

Тот, поскуливая, начинает тыкаться носом во все углы – видимо, таков собачий ритуал знакомства с временным жильём.

Выскочивший в коридор Данька, увидев собаку, застывает соляным столбом – уверена, что на несколько мгновений он лишился дара речи.

– Папа! Это твоя собака?!!! – наконец отмирает сын, горящими глазёнками рассматривая найдёныша.

Димка слегка в растерянности:

– Пока неизвестно, может быть, он не захочет жить со мной.

Я изумленно спрашиваю:

– Ты что, собираешься его везти в Москву? Но как? Разве в самолете можно?

– Всегда можно что-нибудь придумать.

Данька убегает вслед за щенком на кухню. Смотри-ка, мелкий, а понимает, куда в первую очередь бежать надо. А чем же я его кормить буду?

– Дим, а что он ест? И куда в туалет ходит?

Димка фыркает.

– Учитывая его беспризорный босяцкий опыт жизни, думаю, что ест он всё. А насчет туалета… Похоже, придется съездить за специальными пеленками для собак. Здесь рядом есть где-нибудь зоомагазин?

– Да, через три дома есть, там большая светящаяся вывеска со щенком и котенком, сразу увидишь.

Оставив сумку с вещами в прихожей, Димка отправился за приданым для найдёныша. Я же в полной прострации иду в кухню, где Данька уже с воодушевлением знакомит четвероногого друга с обстановкой.

– Данечка, надо его покормить, он голодный, скорее всего.

Услышав меня, щенок оборачивается и тут же садится на попу. Он смешно трясет головой и трет лапой глаза. Смотрит на меня и снова трет глаза. Я начинаю беспокоиться – а вдруг он чем-то болен, и его следует свозить в ветеринарную клинику? Впрочем, его в любом случае необходимо показать ветеринару, ведь неизвестно, как долго он бродил по улице и каких паразитов успел пригреть на своей груди и в других менее благородных местах.

Телефонный звонок отрывает меня от раздумий, это звонит Светик.

– Алло, подруга, привет!

– Привет, – рассеянно отвечаю я.

– Приношу глубочайшие извинения и прочая и прочая. Но у меня сегодня форс-мажор нарисовался, поэтому я не приду к вам в гости.

– У твоего форс-мажора есть имя? – смеюсь я.

– Ну… – Светка мнется. – Я тебе потом расскажу, долгая история.

– Ладно, договорились.

– Ну пока. Наводи там свою красоту сегодня без меня, а я на следующей неделе наверстаю!

Чёрт! Твою же мать! Как я могла забыть?

Теперь я поняла, почему и Дима, и щенок на меня так странно смотрели – на моей физиономии до сих пор ядовито-зеленая маска, а на голове гигантские бигудятины. Бедный щенок! А Дима… Ну его мне не жаль. Но что это за закон подлости – я могла бы встретить его завтра во всеоружии, а в результате предстала перед ним зеленолицым монстром.

Дима

Жарко-то как! Странно, с одного бока печёт, а с другого припекает. Кое-как выпутываюсь из одеяла и обнаруживаю у себя под боком с одной стороны Даньку, а с другой стороны щенка, пока еще безымянного. Отопительный сезон еще не закончился, а батареи в Катиной квартире работают на совесть, поэтому дополнительный обогрев в виде двух малышей – это явный перебор.

Увидев, что я проснулся, щенок предпринимает попытки добраться до моего лица и облизать его. Ну уж нет, еще чего не хватало! Я вяло пытаюсь отбиться, но у меня ничего не выходит. В итоге мы с Данькой, которого разбудила наша со щенком возня, оба зализанные до полуобморочного состояния, бредем в ванную. Щенок, заглянув в санузел и не найдя там ничего съестного, заковылял на кухню, смешно переваливаясь.

Неудивительно, что он сразу туда навострил лыжи – с кухни доносились запахи какой-то выпечки. Думаю, нам с Данькой надо поспешить, не то золотистый обжора без нас все вкусное слопает. Вчера он всех впечатлил своим аппетитом – помимо миски сухого корма для собак, купленного в зоомагазине, съел еще пару сарделек и полпачки печенья. Надо будет объяснить Даньке, что малышу нельзя давать сладкое, во всяком случае, в таком количестве.

Увидев вчера щенка на парковке, я хотел было малодушно скормить ему бургер и удрать, но не смог. Он так преданно смотрел на меня, уминая котлету, что я почувствовал себя последней сволочью и предателем за свои дезертирские мыслишки. Вздохнув, взял приблудыша на руки и отправился разыскивать свое такси, которое, судя по смс, ожидало меня уже в течение 15 минут. К счастью, водитель не имел ничего против нечаянного лохматого пассажира, поэтому добрались мы до Катиного дома быстро и без проблем. И только увидев Данькину реакцию на собаку, я вдруг осознал, какой козырь попал мне в руки! Козырь очень прожорливый и непоседливый, но этот дискомфорт не такая уж и большая цена за то, чтобы вернуть себе сына и любимую женщину.

Козырь на кухне хрустит собачьим кормом. Я совершенно не понимаю, как это можно есть, но собакам виднее. Попробовав вчера одну из «хрустящих нежных подушечек, которые придутся по душе Вашему питомцу», я долго плевался. Катя с Данькой тоже не удержались и попробовали собачий корм. После этого плевались уже мы трое. Щенок удивленно смотрел на нас и изо всех сил вилял хвостом – наверное, решил, что это такая игра.

Сегодня я, пожалуй, воздержусь от гастрономических экспериментов.

Пока Катя не смотрит на меня, я украдкой поглядываю на нее – думаю, что мне никогда не надоест смотреть на то, как она поворачивает голову и как ловко вытаскивает из духовки какую-то стряпню. Запах ванили и корицы в кухне становится еще более насыщенным, чем был до этого. Катюша заправляет волосы за ухо, и я вижу, как один из локонов струится по изящной шейке. Мне хочется отодвинуть этот чёртов локон и припасть губами к еле заметной жилке, что бьётся под кожей, почувствовать биение сердца той, которую я всегда любил, и буду любить вечно. Да, я однолюб, теперь я это понял. Я не верил, когда об этом рассказывал мой дед, но теперь, похоже, придется принять сей факт.

Я должен вернуть себе то, что потерял. Уверен, что это будет непросто. Зная Катерину, могу со всей ответственностью заявить, что это будет архисложно. Но у меня нет другого выхода – для меня нет, и не может быть никакой другой женщины, кроме неё. Я только сейчас понял, что имела в виду юродивая Фимка – Катя и есть моя душа, которую я потерял и которую я должен вернуть вновь. Без неё моя жизнь есть бледное подобие настоящей жизни, как будто кто-то взял картину и смыл с нее краски, оставив лишь бледные разводы, за которыми еле угадывается сюжет.

Предмет моих размышлений и коварных планов, не подозревая о мыслях, что бродят в моей голове, интересуется:

– Ну что, какие планы у вас на сегодня? Надо бы собаку ветеринару показать, раз уж ты взял ее на свое попечение. Надо же, никогда не думала, что ты можешь себе собаку завести.

Я пожимаю плечами.

– Ну это спонтанно получилось. Значит, судьба. Тогда сегодня съездим к ветеринару, наверняка щенку еще что-то понадобится.

Затем обращаюсь к Даньке:

– Кстати, как мы его назовём?

Данька с уморительно серьезным лицом отвечает:

– Ой, не знаю. Я думал-думал, думал-думал… Может быть, Хатико?

– У Хатико довольно грустная история, а наш обжорка веселый парень.

– Вообще-то да. Значит, надо еще подумать.

Данька приносит бумагу и карандаш, и мы начинаем составлять список собачьих имен. В первую очередь в этот список попадают все знаменитые собаки – Хуч, Джерри, Хатико, Рекс, даже Бим. Затем в ход идут клички собак всех наших знакомых, но и их не так уж много. Наконец, наша память и фантазия истощаются, а имя питомцу так и не найдено. Катя посмеивается, глядя на нас, и, чтобы подлить масла в огонь, подкидывает совершенно идиотские варианты:

– Плодожорка? Амфибрахий? Облизун? Жратослав? Блохомир? Прыголюб?

Я ржу аки конь, а Данька возмущается:

Мама, ты что! Это же собака! У него должно быть красивое и грозное имя!

Катя не сдается:

– Не вижу в этом подлизе ничего грозного! Разве что его способность моментально сжирать все запасы. Вот это действительно пугает.

– Он вырастет, и ты увидишь, какой это будет большой и красивый пёс!

– Ну ладно-ладно! – Катя поднимает руки в знак примирения. При ярком солнечном свете ее тонкие пальцы кажутся чуть ли не прозрачными. Кстати, как бы мне узнать, какой у нее размер кольца?

Вдруг Катя спрашивает меня:

– У тебя на вечер есть планы?

Я не верю своим ушам. Она что, хочет меня куда-то пригласить? А как же Данька? Ну этот вопрос мы, я думаю, решим. Я рассчитывал на спокойный семейный вечер, но и против свидания тоже ничего не имею. Заинтересованно спрашиваю:

– Нет никаких планов, кроме Даньки. А что?

– Вот и отлично. Тогда ты останешься с Данькой, у вас ведь дел куча – собаке имя придумывать и все такое.

Вот сейчас я не понял, что это было. Меня начинают терзать смутные сомнения.

– А ты куда?

– А у меня планы на вечер. Меня Андрей в ресторан пригласил, так что я вас сегодня оставлю одних. Ведите себя хорошо, надеюсь, жилплощадь не пострадает от присутствия трех…. мужчин!