Этот сильный слабый пол

– По глоточку, – с сарказмом произнесла Варвара, –почти бутылку коньяка выпили и ни в одном глазу. А как Машундиль? Как мама?

– Машка молодец, учится хорошо, мама, по возможности, держится, – Ольга повела плечом, – но ты же сама понимаешь, возраст.

Варвара согласно кивнула.

– А насчет того, что мы с тобой трезвые, так адреналин все перебивает, – со знанием дела продолжала Ольга, при этом не переставая жевать, – но алкоголь еще свое возьмет. И пока он не взял, давай все это съедобное богатство запихнем в холодильник и я, пока еще вменяемая, вызову себе такси. А завтра…

– Завтра, рано утром, я еду на дачу, – как-то незаметно набивая какой-то вкуснятиной себе рот, прошамкала Варвара. – Тете Зине надо лекарства отвезти. Поэтому весь этот продуктовый набор мы не будем складывать в холодильник, а ты его возьмешь для Маши с мамой.

– Только половину, – согласно кивнула Ольга, – а насчет дачи – это отличная мысль. А я тебе, пожалуй, выпишу больничный, чтобы ты чуть передохнула от своих приключений и приняла хоть относительно человеческий вид. Давай свой паспорт, и пока я буду оформлять тебе активный вызов с высокой температурой, ты мне расскажешь, откуда здесь взялись эти чеченцы.

– Оль, я сама толком не поняла, – произнесла Варвара, доставая документы и между тем не переставая жевать. – У них здесь какой-то крутой бизнес.

– Кто бы сомневался, – что-то царапая на клочке бумаги, с сарказмом пробормотала Ольга.

– Ты пиши, пиши, не отвлекайся, – пресекла Варвара на корню комментарии Ольги и продолжила: – Ну, я не в курсе, чем они занимаются, и честно, могу признаться, в данной ситуации меня это совсем не интересует. У них в пригороде достраивается дом, а здесь они сняли квартиру для нескольких женщин из их семьи, так как рядом какая-то элитная женская гимназия, которую эта девочка посещает с первого класса. Ее раньше возили почти из центра города, они там снимали квартиру, а потом там что-то не срослось, и они на пару месяцев переехали сюда. Девочку всегда провожали туда и после окончания занятий встречали у выхода из здания гимназии, а сегодня детей отпустили на полчаса раньше, и она проявила самостоятельность, одна пошла домой. Ну, а дальше все и понеслось… Да, Оль, ты кстати, при гостях была никакущая, а сейчас как стеклышко…

– Я тогда от страха поехала, – Ольга сложила все свои бумаги и упрятала их в необъятный докторский портфель, – сначала ты меня загрузила своими новостями, а через минуту здесь «тридцать три горячих кавказских богатыря» нарисовались. У меня вообще первая мысль была, что ты кого из их диаспоры грохнула и они пришли разбираться. Потом, когда поняла, что они из нас шашлык-машлык делать не собираются, чуть успокоилась, ну, головушка и поехала, а когда они за дверь, ты в истерику, у меня надпочечники снова активизировались и адреналин так нежно коньячок и накрыл. Все элементарно, друг мой ситный. Так, пока они, эти самые надпочечники, окончательно не сдохли и я еще помню свой адрес, я поехала. Только сначала такси вызову и на «посошок». Варенька, ты молодец, ты даже не представляешь, какая ты молодец, и я тебя люблю и очень уважаю. Не думай, что я пьяная, пьяная, но чуть-чуть. Слушай, машину обещали подать через пять минут, я потихоньку поползу на первый этаж. Давай обнимашки-целовашки.

– Давай я тебя провожу, – робко предложила Варвара, – потому что мне сейчас кажется, что ты вовсе не чуть-чуть.

Продолжая разговор уже в коридоре, Ольга чуть не наступила на развалившегося на полу Бармалея. Он всем своим видом показывал высочайшую степень вселенского кошачьего страдания. Кто бы мог подумать, что на него, Мурлокатана Великого, никто не обращает внимание. Более того, его только что просто чуть не растоптали. По всему было видно, что оставалось жить бедному коту, то есть ему, считанные минуты и эти минуты будут преисполнены невероятных мучений.

– Даже не надейся, мне только спускаться, и я еще в состоянии это сделать, – Ольга, переступив через распростертое «тело» и чуть качнувшись, гордо вскинула подбородок, стукнула кулаком себя в грудь, – а тебе придётся потом подниматься наверх. Ой, посмотри, как у меня отекли ноги, я в туфли не влезаю.

– Попробуй левую туфлю надеть на левую ногу, а правую на правую, а не наоборот, – съехидничала Варвара и, поставив огромный пакет с собранной провизией на пол, подхватила страдающего котищу на руки, – это так, к слову: трезвость – норма жизни.

– Варвара, не будь мелочной и положи этого зацелованного тушкана на место, он уже и так больше тебя, – с легкой надменностью произнесла Ольга, но обувь все-таки переодела. – И еще, если тебе, конечно, интересно мое мнение, твоя Таня с гинекологии, думаю, неправа насчет твоего бесплодия…

– Она просто озвучила результаты анализов…

– Не перебивай меня, – Ольга погрозила Варваре пальцем, – а то я мысль теряю. Ты, кстати, перед тем как обследоваться, озвучила, когда у тебя последний раз были близкие контакты с противоположным полом? Можешь не произносить эту страшную цифру. Ведь это даже не месяцы, это гоооды!!! – Ольга повисла на дверной ручке и стала ее дергать во все возможные и невозможные стороны.

– Если ты поставила перед собой цель вырвать эту несчастную ручку с «мясом» или сорвать с петель дверь, – прокомментировала Варвара неравный бой Ольги с входной дверью, – то ты практически близка к этому. Кстати, а заодно опытом своей «богатой» личной жизни поделиться не хочешь? Отдай ручку, сказала.

Варвара наконец завладела подходом к двери и распахнула ее. На лестничной площадке стояли те двое в «похоронных костюмах» от кутюр, которые несколько часов до этого торжественно на руках доставили ее домой.

– Лифт по-прежнему не работает, – произнес «старший брат», – и мы решили, что вашей подруге будет немного сложно спускаться в таком состоянии.

– Это в каком это таком? – сразу влетела в штопор Ольга.

– Я имел в виду, – «старший» ни на секунду не смутился, – стрессовое состояние после всей полученной вами информации.

Ольга кивнула головой, милостиво приняв эту версию.

– Сегодня столько всего неожиданного, – она старалась максимально четко выговаривать слова и, зацепившись ногой за придверный коврик, буквально рухнула в объятья «старшего брата». От внезапности произошедшего Варвара выронила из рук кота, который от такой «нелюбезности» издал душераздирающее мяуканье.

– Ольча, держись, – произнесла Варвара, поняв, что жизнь подруги вне опасности, и добавила. – Неожиданности для тебя еще не закончились.

Она не успела договорить, а «старший» уже подхватил Ольгу на руки и быстрым шагом, почти бегом стал спускаться вниз.

– Это не похищение! – успела успокаивающе прокричать Варвара в стремительно удаляющуюся спину. Даже если она это и услышала, то, судя по дикому испугу на лице подруги, на мгновение показавшемуся из-за широкого плеча джигита, эти слова не произвели успокаивающего эффекта.

– Ой, подождите, – она успела схватить «младшего» за руку, – тут еще ее пакет, его надо обязательно взять.

– Твой друг, сестра, – гордо вскинув небритый подбородок, ответил «младший брат», – наш друг, и она не будет нуждаться.

– Простите, а Ибрагим знает? – поинтересовалась Варвара.

– Это он приказал, – ответил «младший», – все уже сложено в машину.

– В такси?

– Нет, – он наконец улыбнулся. – Зачем в такси, в хорошую машину. «Младший брат» горячо пожал ее руку и почти бегом стал спускаться вниз.

– Да, – сказала Варвара, вспоминая выражение лица подруженции и продолжая разговор сама с собой, – практики передвижения на мужских руках у Ольги тоже нет, видно, последний раз на руках ее носили где-то в прошлом веке. Зато на первом этаже она будет уже совершенно трезвая. Следовательно, в любом положении можно найти свои плюсы, и это не может не радовать.

Варвара посмотрела в лестничный пролет, они продолжали двигаться в том же хорошем темпе и уже были близки к финишу.

В квартире Варвару ждал Бармалей. «Ты погрязла, во всех мыслимых и не мыслимых пороках, – большими буквами были написаны на его мордахе, – я разочарован». Повернувшись к ней своей филейной частью и задрав хвост трубой, он гордо продефилировал в комнату.

– Не устраивайся там на диване, я скоро приду, – вдогонку ему сообщила Варвара, но кот на это ответил холодным равнодушием.

Ночь стала адом. Несмотря на то, что она больше двух суток провела на ногах, пережитое не отпускало. Сон походил на горячечный бред. Варвара то впадала в забытье, то от проносящихся в воспаленном мозгу видений вскакивала, обливаясь холодным потом, чтобы потом снова, как в омут, провалиться в никуда. Вокруг темнота и пронизывающий холод, огромная лысая голова с лоснящимся загривком медленно разворачивается к ней с каким-то страшным, нечеловеческим лицом, а в ее руке тяжелая, очень тяжелая бутылка, которую она никак не может поднять, чтобы обрушить ее на это чудовище. Она никак не может поднять эту чертову бутылку. Почему она такая тяжелая? До боли затекла рука, а ей надо обязательно поднять бутылку и ударить, еще немного, и он полностью повернется, и тогда конец, ей конец… Варвара громко закричала и проснулась. На руке, навалившись всей своей массой, спал Бармалей.

– Ты чуть до инфаркта меня не довел, – сдавленным голосом просипела Варвара и, неделикатно спихнув с себя этот мохнатый «чемодан», встала. Бармалей недовольно муркнул и свернулся клубком, продолжая наблюдать за хозяйкой пиратским глазом. После минувшего дня, судя по всему, от нее можно ожидать все, что угодно.

– Знаешь что, Бармалей, – обратилась Варвара к нему, – а давай-ка сейчас поедем на дачу. Два часа ночи, на улице достаточно светло, все-таки начинаются белые ночи – это прекрасно. Уже суббота, значит, на дорогах будет более-менее спокойно, за три-четыре часа доедем незаметно. Зато утром будем на даче, тетя Зина нам будет рада. Так что давай, Бармошенька, не делай вид, что не слышишь.

Такой сон – «отдых» взбодрил ее больше, чем душ и кофе, но одно не исключало другого. Все решено, едем. За полчаса все необходимое было распихано по сумкам. Упирающийся Бармалей водружен в ящик переноску. Недоеденный шашлык и другие мясные, рыбные, сырные деликатесы разложены по специальным пищевым контейнерам и аккуратно сложены в огромный пакет.

– Так, еда пойдет на переднее сидение, – вслух размышляла Варвара, – ты, Бармалей, на заднее, а все остальное в багажник. С первого раза все не унесу, Бармоша, не обижайся, но ты со своим весом в последнюю очередь.

Бармалей в ответ тактично промолчал: мол, ему и так давно было ясно, что в этом доме он на последнем месте, и другого он от нее и не ожидал.

Как ни странно, лифт работал. Видно, бабульки, живущие выше второго этажа и не выехавшие на дачи, максимально ускорили процесс восстановления двигательной активности изобретения Отиса. Процесс погружения в лифт, а затем в машину сопровождался монотонным подвыванием особи, коей вменялось снимать стрессы и обеспечивать ближних положительными эмоциями. Звуки страданий кота звонким эхом разносились по пустым улицам ночного города.

– Слушай, чудовище, – недобро прошипела Варвара, – ты сейчас весь район разбудишь.

«Чудовище» чуть помолчало, переводя дух, а затем продолжило, но заметно повысив тональность. Кое-как затолкав коробку с котом в машину, она вытащила из пакета с едой контейнер с красной рыбой и засунула ему в коробку пару ломтиков. Воцарилось молчание, затем весьма неинтеллигентное чавканье и в итоге довольное утробное мурчание.

– Гурман, – констатировала Варвара, – но ты не очень к этому привыкай. Скоро вернемся к кошачьему корму, а в сентябре останусь без работы, и вовсе на овсянку перейдем, сэр, причем не только ты, но и я. Но до сентября еще три месяца, а там или я сдохну, или ишак сдохнет или султан – кажется так говорил Ходжа Насреддин. Поэтому побольше оптимизма, Бармоша! И, назло врагам, будем жить долго и счастливо, и «нехай они все удавятся», как говорит наша тетя Зина. А выедем из города, выпущу тебя из этой коробки.

Бармолей тяжело вздохнул – мол, плавали, знаем, не первый раз безвинно страдаю. Варвара приоткрыла дверцу его «каземата» и почесала кота за ухом, но, судя по обиженному виду, прощения не получила.

Забыв, что дядя Миша что-то там нахимичил с двигателем, она по привычке с обычным усилием нажала на педали сцепления и газа. Машина с места рванула в карьер так, что ящик с Бармалеем едва не свалился с заднего сиденья.

– Все, все, главное – спокойствие, – для кота и больше для себя произнесла Варвара, – я все вспомнила. У меня теперь гоночный автомобиль для гонок «Формулы – 1», надо только к этому немного приспособиться и обязательно пристегнуться. Да, а что там дядя Миша говорил про спидометр? Кажется, он не очень совпадает с истинной скоростью автомобиля. Значит, с педалью газа не усердствовать, и все получится. Двигатель ровно заурчал, машина выровнялась, Варвара включила музыку, и они двинулись в путь.

Приемник надрывался голосом Меладзе, который вещал о трудной жизни «девушки из высшего общества». – Да, на фоне их «тяжелой жизни» детдомовским детям можно просто позавидовать, – зло прокомментировала Варвара, – вот уж кому повезло по жизни.

Езда не доставила ей радости. Уже через несколько часов она почувствовала, как устала. У нее затекли шея, плечи, спина, а особенно поясница и все, что ниже. Пара остановок, которые она себе позволила, чтобы хотя бы немного размяться, кардинально не улучшили общего состояния мышц, особенно тазобедренной группы.

– Мы проехали больше двухсот километров, – сообщила она Бармалею, который во сне «мужественно» переносил все тягости пути. Слишком много стрессов, слишком много – говорило, просто кричало в голос все его мохнатое существо, распластанное по заднему сидению машины.

– Бармоша, а мы с тобой ничего не забыли? – спросила она у кота, и вдруг ее осенило. – Телефон, я оставила на зарядке телефон! Так, теперь главное – не впадать в истерику. Вопрос: зачем он мне на даче? Ответ: он мне там не нужен.

Еще вчера она сделала все необходимые звонки. Ольга сама ей перезвонила и довольно сообщила, что домой добралась и у нее все хорошо, и знает, что я буду на даче, а здесь телефон не везде хорошо ловит. Тете Зине позвонила и предупредила, что приеду и все привезу. Ивана Федоровича предупредила, что заболела и есть больничный. Заведующий был холоден и до тошноты вежлив. По его тону было ясно и понятно, что ее болезнь он воспринял с плохо скрываемым довольством… Поэтому забытый дома мобильник можно не воспринимать как трагедию. Обходились же раньше не только без мобильных, но даже без стационарных телефонов, и ничего, выжили… Но, несмотря на разумность приведенных доводов, на душе было скверно. Хорошо хоть у тети Зины, у единственной в деревне, был стационарный кабельный домашний телефон, который давал возможность поддерживать связь с внешним миром.

– Еще километров пять, – уже вслух продолжила Варвара, не обращая внимания на то, что единственная живая душа, находящаяся с ней в машине, по прежнему ее игнорирует, – и мы с тобой, Бормоша, на месте, но ты не расстраивайся, ведь мы с тобой знаем более короткую дорогу. Еще чуть-чуть, и мы свернем на боковую дорогу; она, правда, не такая комфортная, как шоссе, но у нас новая ходовая часть, да и кузов дядя Миша хорошо приподнял, теперь наша «копеечка» – почти внедорожник. Эдакий советский «газик» шестидесятых годов, хотя нет, судя по двигателю и комфорту в салоне, опять спасибо дяде Мише, это скорее такой «Ленд крузер» в миниатюре. Так, сейчас первый поворот направо, а затем главное – не проехать мимо съезда на «тайную» дорожку…

Огромная блестящая машина, черной лентой стелющаяся по дороге, на бешеной скорости почти впритирку «подрезала» ее «Копейку» слева и ушла на правый поворот. От неожиданности Варвара дико взвизгнула, резко нажала на тормоз и, несмотря на ремень безопасности, едва не вылетела в лобовое стекло.

– Дебил ненормальный, – наконец смогла она выдохнуть, – Бармалей, ты жив? Варвара оглянулась назад. Бармалей с ошарашенным видом сидел на полу, с недоумением глядя на хозяйку.

– Ну, жив, и хорошо, через каких-то пятнадцать – двадцать минут будем дома. Во всяком случае, будем на это надеяться, если еще какой-нибудь малахольный не объявится.

Повернув ключ в замке зажигания, она плавно тронулась с места. Медленно, внутри нее все еще потряхивало от произошедшего, Варвара свернула с главной дороги. В обозримой дали до самого горизонта не было видно ни одной машины.

– Надеюсь, этот псих на «Ламборгини» не свернул на мою грунтовку, – задумчиво произнесла Варвара, поворачивая руль влево и съезжая на прячущуюся в кустах и уходящую в лес еле заметную проселочную дорогу. – Если да, то так ему и надо, и значит, скоро мы его увидим. Бармоша, если ты еще не видел черный «Ламборгини», то, вероятно, скоро ты восполнишь этот пробел в своем кругозоре.

Так, болтая с котом, она мягко, почти нежно вела машину, поворачивая то вправо, то влево, петляя по извилистой дороге между деревьями и зарослями кустарников.

Этой дорогой пользовались редко и только старожилы. Она была узкой и неудобной из-за частых поворотов, что делало практически невозможным разъехаться с встречной машиной, и кому-то из двух приходилось давать задний ход до ближайшей прогалины, чтобы разминуться, но зато в разы сокращала путь к старой полуразрушенной деревеньке, где и была ее дача.

Вообще это был настоящий деревенский дом, где была даже самая настоящая русская печка. Варвара редко ее топила, летом в этом не было нужды, а поздней осенью и зимой она здесь практически не бывала из-за плохого, почти непроходимого участка дороги, ведущего непосредственно к деревне. Хотя в ближайшем будущем эту ситуацию обещали кардинально изменить. В самой деревушке было восемь жилых домов, где жили круглый год, и еще шесть – восемь домов, куда некоторые приезжали с друзьями только на «шашлычные» выходные. Эти дома были сразу узнаваемы по покосившимся крышам, слепым, давно не мытым окнам со ставнями, которые если еще и были на месте, то держались на последнем дыхании, по участкам, где бурно, со всей своей здоровой мощью разрастались лопухи, чертополох и другая сорняковая растительность – истинная находка для любителей экзотической ботаники. Были дома более-менее ухоженные, туда приезжали целыми семьями, иногда только на выходные или на время отпуска, а были и такие, что, приехав на майские праздники, оставались до поздней осени.

В деревеньке были электричество и водопровод, которые провели в прошлом году, и даже маленький магазинчик, предлагавший небогатый ассортимент бакалейных и продуктовых товаров. Обеспечение умирающей деревни благами цивилизации было не жестом доброй воли областной администрации, просто участки с проведенными коммуникациями стоили значительно дороже. Старожилов, в том числе и тетю Зину, доживающих свой век в этих домах, пока не трогали, но элитные поселки с высоченными вычурными оградами, из-за которых иногда чуть-чуть были видны верхние этажи загородных дворцов, а иногда и вовсе только небольшой участок крыши, все ближе и ближе подбирались к их деревушке.

Все произошло одновременно: она увидела зад «Ламборгини» и падающее с оглушительным треском прямо на капот ее машины огромное дерево. В одну секунду педаль тормоза была со всей возможной силой вжата в пол, при этом тормозной диск и колодки издали жуткий визг, ее машина остановилась буквально в миллиметре от заднего бампера элитной иномарки, дальше переключатель скоростей – сцепление – газ – задний ход – тормоз и остановка. Дерево легло ровно между машинами. Зубы Варвары предательски стукнули, она с трудом разжала пальцы и отпустила руль. Ее спасла извилистая дорога, вынудившая ехать с очень маленькой скоростью, и реакция врача, ориентированного на экстренные ситуации.

Она открыла дверцу и полной грудью вдохнула ворвавшийся в машину живительный лесной воздух. То, что происходило дальше, показалось продолжением ее ночного кошмара. Через поваленное дерево, торопясь, перелезал огромных размеров мужчина. У него авария и кто-то пострадал, мелькнуло у Варвары в голове, – им нужна срочная помощь. Она выскочила из машины и, захлопнув дверцу, рванулась к нему навстречу – и тут же, получив сильный удар в плечо, как подкошенная, рухнула на обочину. Все происходящее сопровождалось какими-то странными приглушенными хлопками, как будто на дереве кто-то методично отламывал маленькие веточки. Мужик, размером с гризли, упал на нее сверху. «Все, мне конец, – молнией пронеслось в ее голове, – он меня сейчас расплющит». Но он, прижав ее к себе одной рукой и оттолкнувшись от земли другой, вместе с ней кубарем скатился в боковой овраг, которые тянулись по обеим сторонам дороги. И только катясь кувырком по склону и оказавшись на дне оврага, она подумала, что дерево упало не само собой и не просто так, а эти странные непрекращающиеся хлопки никак не связаны с самим деревом. Вокруг, с каждым хлопком, вскипали фонтанчики из прошлогодних листьев. Это была стрельба.

– По нам стреляют, – с трудом смогла проговорить Варвара, – по нам стреляют!!!

– Да, – прохрипел «Гризли», – и если бежать будем быстро, может быть, выживем.

– Обнадеживает, – произнесла Варвара, вставая на четвереньки и пытаясь принять вертикальное положение. Очередная порция выстрелов придала ей значительное ускорение, и сильная боль ушибленных при падении всех мыслимых и немыслимых мест была ничтожной мелочью по сравнению с желанием жить. Он нажал ей своей огромной ладонью на затылок, согнув пополам так, что ее нос почти уткнулся в землю, а затем второй рукой с еще большей силой нажал на область поясницы, и у Варвары подогнулись ноги. Она была вынуждена вернуться практически в исходное положение, еще немного, и снова пришлось бы встать на четвереньки. Так они и побежали, не разбирая пути. «Гризли» был впереди, в таком же положении, как и она, то есть согнувшись в три погибели. Чтобы Варвара не отстала, он тащил ее за собой крепко, зажав в кулак полу ее ветровки.

– Куда, – задыхаясь от бега в неудобном положении и от страха, наконец спросила Варвара, – куда мы бежим?

– Не знаю, я не знаю этих мест…

Варвара резко остановилась. Он, продолжая двигаться, и с такой силой потянул за ее куртку, что Варвара, не удержавшись, крутанулась вокруг своей оси и вся куртка оказалась у него в руке. Почувствовав что-то не то, он тоже остановился и резко обернулся, с недоумением рассматривая по отдельности то Варвару, то ее ветровку, крепко зажатую в своем кулаке. По отдельности, видно, они плохо воспринимались.

– Если вы не знаете этих мест, – переведя дыхание и уже спокойно спросила Варвара, – то куда мы все-таки бежим?

– Сейчас, – он говорил удивительно тихим, с небольшой хрипотцой и между тем очень сильным голосом, – как можно дальше от дороги и как можно дальше от тех, кто сначала хотел убить меня, а теперь и вас. Вы свидетель.

– Но я ничего не видела, – и она тут же поняла, что сморозила глупость.

– Вы хотите их здесь дождаться и сказать им это в лицо? – теперь он смотрел на нее с неподдельным интересом. – Конечно, желание женщины – закон, и вы можете оставаться, но, если вы не очень возражаете, я все же пойду дальше.

Они вдруг оба замолчали, потрясенные тем, что, кроме их голосов, других звуков не было. Вокруг было тихо, очень тихо. Выстрелы прекратились.

– Вы идете в глубь леса, – произнесла Варвара, – там настоящая непроходимая чащоба, а еще дальше топь, там не пройти. Я очень хорошо знаю эти места… – и чуть не добавила, что здесь прошло ее «партизанское» детство. Здесь, действительно, прошло ее детство. С соседскими мальчишками они часто играли в партизан, индейцев, кладоискателей, лазили на деревья, строили настоящие хижины, выкапывали землянки. Это было замечательное время, далекое от взрослых забот. Но сейчас надо уходить, уходить быстро и тихо, потому что убийцы вряд ли останутся на дороге в ожидании, что жертвы вернутся к ним сами..

Варвара внимательно осмотрелась и, только по ей известным знакам, быстрым шагом двинулась именно в сторону густой чащи. Двигалась она легко и быстро. Все здесь было до боли знакомо. Вот еле заметная зарубка в виде английской буквы V, что означало Victory – победа. Ее перочинным ножом оставил Сенька Кнопка, так прозванный за маленький рост и курносый нос. V было его знаком по жизни, слишком короткой жизни. Его зарезали в пьяной драке в «лихие» девяностые. Мишка Одуванчик со смешными толстыми щеками – погиб в Чечне во времена «становления демократии», Саша с Наташей так и остались вместе и, по слухам, неплохо живут в Канаде. Они все были «пятеркой отважных». Саша тогда любил говорить, что они всегда будут вместе, как пять пальцев на одной руке. А теперь… «одних уж нет, а те далече»…

Вдруг на ее плечи легла возвращенная ветровка и это отвлекло от грустных воспоминаний. Она благодарственно кивнула, но не обернулась и не сбавила шаг.

– Вы идете в глубь леса, хотя сами меня от этого предостерегали, – раздался его голос. – Где-то рядом есть деревня, может быть, лучше туда?

– Нет, – категорически мотнула головой Варвара, –там несколько стариков, которые нас не спасут, а так же, как и я станут свидетелями.

Внезапно чаща закончилась и они вышли на открытое место размером почти с футбольное поле, густо засыпанное щебнем и битым кирпичом. На его противоположном конце стояло шесть или семь полуразвалившихся сараев. Здесь раньше хранили сено, иногда дрова, а иногда летом даже оставляли скотину, а потом хранили старую технику, старую мебель, какие-то вещи, которые в тот момент были никому не нужны, а затем о них благополучно забыли, но это было давно, когда деревня была почти поселком городского типа.

Варвара обернулась и внимательно осмотрела своего спутника. Он был значительно выше ее и весь какой-то огромный, большая голова с высоким лбом венчала широкую шею, необъятные плечи переходили в широченную борцовскую грудь. Он не был толстым, он был просто очень большим. Возраст около пятидесяти, плюс-минус пару лет в любую сторону, рост где-то под сто восемьдесят пять – девяносто и вес сто – сто десять килограмм, не больше, прикинула она навскидку. Лицо с крупными и немного грубоватыми чертами было по-мужски интересным, причем даже очень интересным. И одет был дорого. Просто и очень дорого.

Ну, да, в «Ламборгини» в одежде из сэконд-хенда не ездят – она улыбнулась пришедшей мысли.

– Почему вы меня так рассматриваете, – вдруг буркнул «Гризли», внезапно насупившись, – и что нашли во мне смешного?

– Я прикидываю, на каких стропилах вас выдержит настил, – не смутившись, ответила Варвара и решительно двинулась к среднему по размеру и расположению сараюшке, который грозился самостоятельно, без посторонней помощи, буквально с минуты на минуту, завалиться набок. Видимо, единственное, что его удерживало от падения – это принятия окончательного решения, куда именно удобнее упасть. Выбор Варвары не вызвал видимого оптимизма у ее партнера по бегству.

– Послушай женщину и сделай наоборот, – пробурчал «Гризли» за ее спиной. – Вот тот, который рядом с ним, мне нравится больше, он кажется покрепче.

– Простите, вы что-то сказали? – Варвара прекрасно все расслышала, но очень хотелось, чтобы ей это сказали в лицо.

– Я говорю, что опасно долго находиться на открытом месте, – его голос зазвучал чуть громче, – и вот тот сарай у меня вызывает больше доверия.

– Там нет пола, – ответила Варвара, проследив за его рукой, – перекрытия и стропила сгнили напрочь, одни стены более-менее, которые неизвестно, на чем держатся, и ветхая крыша. Нам сюда.

Варвара подошла к неказистому строению, стоящему вроде бы и посередине, и между тем небольшим особнячком от других. Чуть приоткрытые покосившиеся ворота намертво вросли в землю. Она протиснулась в щель между створками и вошла внутрь сарая.

– Постарайтесь пройти, не вывернув ни одной доски.

– Не знаю, насколько это возможно, – с сомнением произнес «Гризли», – но я очень постараюсь. И он действительно постарался. Сняв с себя одежду, он протянул ее Варваре через зазор в воротах.

– Отвернитесь, – у него это получилось немного грубо, но Варвара поняла, что дело дошло до нижнего белья, и демонстративно повернулась к нему спиной. Возле ее ног тут же приземлились мужские трусы. Она деликатно на полшага отодвинулась и уставилась в потолок.

Варвара хорошо знала этот сарай. Наружная его часть была очень обманчива. Внутри он был один из самых крепких. Стропила потемнели от времени, но, сделанные на совесть из хорошего дерева, и могли еще долго просуществовать, балки перекрытия были сделаны из старого дуба и на них лежали большие кучи сена. Наверх вела приставленная деревянная лестница. В углах сарая для укрепления крыши, как толстые колонны, стояли дубовые бревна. Варвара помнила, как их сосед по даче, мухоморного вида и такого же характера старикашка, ремонтировал этот сарай. Начал с прохудившейся крыши и делал все по совести, для себя, но когда сделал крышу, от старости и под тяжестью новых стропил и перекрытий начали оседать стены. Тогда он поставил эти опорные «колонны», и тут «поехал» фундамент. «Мухомор» не выдержал насмешек односельчан, что начал ремонт с крыши, а не с фундамента, бросил свою «стройку века», и постепенно о ней все стали забывать, кроме детей, которые превратили этот сарай в свое тайное убежище. Затем дети выросли и разъехались, а оставшиеся старики понесли сюда старые вещи, признав, что постройка заслуживает доверия, но потом и они перестали сюда ходить. На полу теснились древние комоды, где не хватало ящиков, колченогие столы и стулья, шкафы с отломанными дверцами, диван с оборванной обивкой и торчащим во все стороны поролоном. Единственно, что здесь не вызвало доверия у Варвары, – это приставная лестница.

Она обернулась, чтобы озвучить свои сомнения, и обмерла. Абсолютно голый «Гризли», как-то частями просачивался в узкую щель между створами ворот. Вначале он просунул одну руку и плечо, затем с большой осторожностью голову и половину грудной клетки. Его тело блестело от пота. Просунув вторую руку, он, опираясь на ближайшую створку, мягко втянул в сарай все тело и одну ногу. Варвара воровато отвернулась в надежде, что он не заметил, как она на него смотрела. Было жгуче стыдно. Кажется, она в ту минуту покраснела с пяток до макушки. Варвара опустила глаза и стала усиленно изучать носки своих мокасин.

– Позвольте мои вещи, – где-то над ней раздался его голос. Варвара, не оборачиваясь, протянула ему одежду и снова с тревогой посмотрела на лестницу: слишком хлипкий был у нее вид.