Соседи обнаглели! Использовали заветную кнопку всякий раз, когда забывали ключи. Так же поступали сантехники, скорая помощь, туристы и бродяги. Елена Семионовна кого попало в дом не впускала. Сперва строго спрашивала, кто и зачем прикоснулся к священной кнопке на входной двери. Сашка не была так любопытна. Чего лишний раз отрываться от дел, когда можно и вовсе не запираться? Кому она нужна? Разбойники не навещали бедных туристов с их вечными матрешками, магнитиками и горами измятых рекламных листовок. Никого не интересовали поступающие, студенты и насобиравшие на ночевку в гостинице бездомные романтики. Девушка давно привыкла, что после назойливых звонков никто не приходит. Все больше стучали лифтовой решеткой вместо благодарности. А сейчас и того не было. Ничто не нарушало молчания первого этажа.
И тут в тишину поэтической ночи ввинтилось чье-то бормотание. Третий час! Насте давно пора спать. Поступать она собралась, как же! Вместо того, чтобы готовиться, смотрит по ночам бесполезные ролики. Старшая сестра включилась в Сашке мгновенно. Дома ей и дела не было, чем там занята девочка с разноцветными волосами на соседней кровати. Девушка даже мечтала, что после переезда о сестрице и вовсе забудет. Но сейчас, поджав губы, и заготовив подходящую по случаю отповедь, поплелась в бывшую комнату квартирной хозяйки. Величественный диван с полочкой был пуст. Настя редко претендовала на него. Разве что сфотографироваться на фоне вышитой салфетки. Девочка тихо посапывала на обычной раскладушке по соседству. Почти выпавший из руки смартфон лежал мёртвым кирпичиком. Саша прикрыла дверь и прислушалась.
Бормотание неслось откуда-то из кухни.
Эта квартира никогда не была коммунальной. После революции она досталась кому-то из партийных предков Елены Семионовны, так что все, от потолка до чистенькой кухни сохранились превосходно. Все это великолепие Саша рассматривала целыми днями и даже зарисовывала. В старинном доме когда-то была прислуга. И специально для горничных и дворников имелась «черная» лестница. Неужели там не заперто? Зашли в квартиру какие-то бродяги и ринулись грабить холодильник! Девушка стиснула в кармане связку ключей и осторожно высунулась в темную комнату с неуместными здесь шкафами из дешевого гарнитура. Бормотание стихло мгновенно. Саша включила свет и облегченно выдохнула. Возле коробки, в которую поселили Мурзика-Иллионору сидел обычный уличный котяра. Грязный, рыжий и жирный. Без ошейника. Наверное, проскочил в приоткрытую дверь, да и прошел спокойно через всю квартиру на запах еды. А за человеческое ворчание девушка приняла обычные кошачьи разборки.
Ничего не поделаешь. Выдворенный в коридор визитер смотрел осуждающе. Так только кошки умеют. Предложив в качестве извинения кусок вареной колбасы, Саша захлопнула дверь и вернулась к своим стихам. Строчки не складывались, хоть убейся. Хорошо, хоть дома никого нет. Отвлечь некому. Не стучится в двери мама со своими блинчиками и котлетами, поступлениями и разговорами про жизнь. Спит Настя. Постояльцы не слоняются мимо со своими полотенцами, зубными щетками и грязной одеждой. Девушка прикрыла глаза, чтобы немного отдохнули от синеватого света монитора, а когда открыла вздрогнула. Перед небольшой стойкой администратора, где она привыкла коротать ночи, стоял мальчик. И как же странно он выглядел! Спору нет, в Питере живет много неформальной молодежи. Не все коренные петербуржцы богаты. Даже наоборот. Все небогаты, даже если живут в центре, где до Невского проспекта два шага. Видала девушка бритых наголо девочек с татуировками на лице, разодетых казаков с чубами, старичков в художественно порванных джинсах и бахроме. Но чего Саша действительно никогда здесь не встречала, так это ребенка в шапке ушанке.