Переселенка, или Реалити-шоу «Хутор»

– Да.

– Слушай, ну тут довольно чисто и даже не воняет сильно.

– Так я вчера весь день тут все мыл, проветривание, опять же, а еще кое-что разузнал из прихваченной с собой литературы и сходил на склад: есть средство, чтобы вообще практически убрать запах, и на складе оно имеется, но мне не дают.

– Почему?

– Говорят, пока нельзя, надо справляться только теми инструментами и средствами, что нам выдали.

– Издеваются, в общем.

– Ну да. Давай тогда напополам всю работу распределим.

В компании Кирилла рабочий день прошел куда лучше, чем вчера. Мы и в деревню успели вернуться, чтобы в душ сходить, и на обед успели. Почти все время мой знакомый только и делал, что рассказывал мне о свиньях и способе ухода за ними, да еще и с таким восторгом рассказывал. За обедом поинтересовалась:

– Кирилл, тебе, я смотрю, хрюшки эти очень понравились.

– Да, хочу попросить, чтобы меня прикрепили на работу в свинарнике.

– Но подожди, а как же перепелки? Ты ведь ими хотел заниматься.

– Передумал. Свиньи интереснее.

Да? Ну… на вкус и цвет, каждому свое. Хотя я вот тоже передумала в конюшне работать. Вчерашний день и близкое знакомство с лошадиным навозом отбили всякое желание. Хотя лошадей все равно люблю. Свиней я тоже не хочу выращивать, ну не мое это как-то, не нахожу я их милыми. И потом, вот так привяжусь к какой-нибудь свинке, она вырастет, а ее на мясо. Я же плакать буду неделями над каждым поросенком. Коровы… чувствую, меня тоже в восторг не приведут. Вот блин, а вдруг я тут вообще себе работу по душе не найду?

Вечером, когда я вместе с Честером неспешно и устало брела домой к Агафье, неся в руках вкусности из столовой, нам преградила дорогу настоящая банда. Серые гуси смотрят на меня, я на них. Я настороженно смотрю, они… угрожающе почему-то. Беспомощно оглядываюсь, но на дороге и поблизости, как назло, никого нет.

– Честер, запомни, гусей обижать и трогать нельзя, а то нам потом по шапке настучат за порчу чужого имущества, а тебя еще и на цепь заставят посадить, как особо опасного. Никто же не поверит, что гуси первые начали.

Так, ну, пса предупредила. И вот стоим мы, стоим… и тут один, самый крупный гусь, вытянув шею и расправив крылья, пошел на меня, и так страшно пошел, а за ним и остальные потянулись. Приняла решение мгновенно.

– Честер, бежим!

Мы помчались обратно в сторону хутора, а за нами с гоготом стая серокрылых гопников.

Далеко убежать не успела, на всех парах влетев в вышедших из-за поворота людей. Ура! Люди. И мне даже все равно, что это опять Платов со своими подручными. Главное, спасена. Сейчас спрячусь за мужчинами, и пусть те сами с гусями разбираются. Платов схватил за руку, не дав мне пробежать дальше.

– Что это значи…

– Пустите, пустите!

У Данил Сергеевича оказалась нереально крепкая хватка, хоть и не больно. А гуси уже тут. Главарь кинулся в мою сторону, и я спряталась за Платовым, раз уж не отпускает. За широкой мужской спиной ощутила себя в безопасности.

Гуси что-то кричат, слышу хлопот крыльев. Организатор все еще держит меня одной рукой. Наглый гусь, что пытался напасть на меня, теперь, пользуясь эффектом неожиданности, кидается на вяло отбивающегося Платова. Но это гусь зря, это ему не на меня, впечатлительную девицу, нападать. В атаку за товарищем пошли еще несколько гусей, вперед выдвинулась и поддержка Данила Сергеевича.

– Шеф, вам помочь? – деловито интересуется один из мужчин.

Платов цирка больше не выдержал, отвесил агрессору волшебного пендаля, и тот улетел, махая крыльями и возмущенно гогоча, далеко-далеко, после чего гусиная стая тут же скрылась в ближайших зарослях.

– Зорина, ну почему это опять вы? – совсем не зло, с изрядной долей любопытства произносит Платов.

– Я задаю себе тот же вопрос, – только в отношении организатора. Опять мы сталкиваемся в каких-то нелепых ситуациях.

Аккуратно сняла с мужской рубашки гусиное перышко, ой, точнее, боевой трофей.

– Эх, Зорина, – Данил Сергеевич двинулся в сторону деревни, увлекая меня за собой. – Почему вы собаку на гусей не натравили и побежали? Вы же только так спровоцировали гусей.

– Честер мне друг и товарищ, но не боевой. Почему, если собака, то сразу надо ее на кого-то натравливать? Честер у меня добрейшей души пес и обычно если зарычит, только общаясь с другими собаками, а так он тот еще молчун.

– Да, типичная женская логика.

– Ну, извините.

Вот так вместе дошла в окружении мужчин до деревни. На подходе Платов отпустил мою руку, наверняка из-за того, что мы входим в зону видимости камер, да и местных жителей тоже.

– А вы зачем сюда пришли? – полюбопытствовала я.

– В гости к нескольким участникам нужно зайти, посмотреть, как устроились.

– Ко мне пойдете?

– Вы приглашаете?

– Нет, просто если пойдете, я пол подмету.

Платов насмешливо улыбнулся.

– Не переживайте, к вам в гости мы сегодня не собираемся, ведьмочка.

– Кто?

– А вы разве не слышали? Местные жители так вас теперь называют из-за того, что живете у местной “старой ведьмы”.

– Почему сразу ведьмочка? Я ведь только на постой.

– Это уже не у меня спрашивайте. Хотя местные шепчутся, что старая ведьма вас в лес начала водить, ремеслу своему обучать, и на девушку одну, которая вас вчера обидела, крысы напали, вами наведенные.

О-о-о… а-а-а…

– А откуда они узнали, что она меня вчера обидела?

– Она сама хвасталась, и подруги ее.

Вот так рождаются слухи и домыслы. Организатор продолжает насмешливо улыбаться.

– Ну вы-то понимаете, что это все вымысел? – с надеждой интересуюсь я.

– Зорина, с вами я уже ни в чем не уверен. Вообще, говорят, гуси ведьм очень не любят…

Фыркнула.

– Кто говорит?

– Народные приметы.

– Никогда о таких не слышала.

– Поживете здесь подольше, еще и не такое услышите.

Попрощалась со своим спасителем от стаи бешеных гусей и поспешила к бабушке Агафье пить вкусный душистый чай с печеньками. Я знаю, меня тут ждут.

Поздним вечером сидим с бабушкой на низенькой скамеечке перед ее домом, щелкаем семечки, болтаем. Хорошо так. Самое удивительное, что мне и общество сверстников не нужно, с Агафьей очень интересно, бабушка столько всего знает и явно спешит поделиться своими историями из жизни. Такое впечатление, что моей хозяюшке в деревне и пообщаться не с кем особо, сторонятся Агафью.

К нам, грациозно переставляя лапы, подходит большой бабушкин кот Тимофей. Тим – персона колоритная, ухо одно драное, вид серьезный, даже грозный, глаза большие, желтые. Как сказал бы мой дядя-заводчик, кот некондиционный, ибо окрас имеет черный, но с белым пятном на груди, и лапы одеты в белые носочки, а настоящие ведьмины коты должны быть абсолютно черными. Кот этот в дом не заходит, живет исключительно на улице и приходит, когда ему вздумается.

– Мау, – важно произнес Тимофей и задрал приветственно хвост.

– Тимоша! – обрадовалась бабушка Агафья питомцу и протянула к нему руку, чтобы взять на коленки.

Кот бабушкины руки обнюхал, но обниматься не пошел, вместо этого подобрался ко мне и без спроса запрыгнул мне на колени, подставив голову для чесания.

– Ишь, ты, – фыркнула Агафья. – Ух, котяра наглый, все бы ему к молодым девушкам ластиться. А вообще понравилась ты Тимоше. Он мало к кому идет.

Конечно, понравилась. Чешу урчащему коту шею. Вряд ли тут Тимофея кто-то столовской колбасой подкармливает, он ведь должен крыс отлавливать. Порчу, в общем, охотничьего обаятельного кота, но это наша с Тимофеем тайна.

Глава 6

День полетел за днем. Удивительно, но, несмотря на то, что мы живем в рамках шоу, не было пока никаких интервью, собраний, особых заданий и прочего. Нет, элиту нашу очень активно обучают, недавно, кажется, мужчин стали учить на тракторе ездить. Пока что каждый день для разнорабочих шоу – это тяжелый и изнурительный физический труд. Как и предполагала, каждый раз Платов отправлял меня чистить навоз и помет ко всем обитателям хутора, к которым только возможно. Я чувствовала себя мазохисткой, не понимая, почему все еще не прекращу эти издевательства и, гордо вскинув голову, не уйду в закат. Видимо, природное упрямство сказывается, хотя и сильно устала, каждый день встаю на час-два раньше работы на хуторе и помогаю бабушке Агафье по хозяйству. Мы не обязательно ходим в лес, часто просто копаемся в ее огородике, носим воду из колодца и прочие бытовые радости исполняем. Я, конечно, могла бы всего этого не делать, Агафья ничего не требует, но не помогать бабушке я не могу.

Пока что друзей, кроме Кирилла, среди участников я так и не нашла. Видимо, все дело в буквально въевшемся в кожу запахе навоза. Что бы я ни делала, как бы ни стирала одежду и ни мыла кожу, запашок остается. Но Кириллу на запах все равно, а вот Михаил… что-то ведущего я почти не вижу. Так, только здороваемся иногда как приятели, и все. С Аней с того раза, как я начала рассказывать ей про волка, больше общалась, поскольку до холма теперь просто не дохожу – сил нет. Каторга, она каторга и есть.

Заметила, что в столовой становится все меньше и меньше участников. И, насколько я понимаю, уходят все добровольно. Даже в рядах красоток-доярок сильно поредело. Видимо, не выдерживают нежные девичьи натуры общения с коровами. Я, может, тоже бы не выдержала, если бы меня направили работать дояркой. У меня вообще уже сложилось впечатление, что я на этом хуторе лишняя и не по мне тяжелая деревенская жизнь и физическая работа от заката до рассвета, но тем не менее, я пока еще тут. Романтику деревни из меня еще до конца не вывели, ну и природное упрямство не дает вот так сдаться, хочется узнать, что будет дальше и какие “локации” еще откроют.

– Коровник, – с садисткой улыбкой произнес для меня Платов на утреннем распределении заданий.

– Повторяетесь, – не выдержав, брякнула я. Усталость дает о себе знать, к тому же задания на уборку навоза пошли по второму кругу, в коровнике я уже была.

Данил Сергеевич прищурился.

– Да? Ну ладно. Будет вам сегодня разнообразие. Пока все свободны, можете идти на завтрак.

В столовой на сцену вышел ведущий и, пока все завтракали, объявил, что день сегодня необычный. После обеда работа отменяется, и мы все едем в город, и не просто так. Каждому выделят сумму, которую он будет обязан потратить… на себя. Да-да, именно так. Но при этом ведущий намекнул, что если кто-то захочет взять себе на эти деньги скотину, никто против не будет, и на хуторе выделят место под личную животину, но только в одном, скажем так, экземпляре себе можно живность купить. Еще был тонкий намек на то, что скоро будет открыта следующая стадия проекта, и иметь личный сельскохозяйственный инвентарь и скотину будет полезно.

Взбодрилась. Это уже что-то новенькое. Представляю, как мы поедем обратно с коровами, овцами, кроликами, курочками и прочей живностью. Кирилл наверняка себе поросенка заведет, уже вижу, как горят его глаза. Цирк. До обеда думала, кого же будет лучше завести, а когда пришла помыться и переодеться к бабушке Агафье и рассказала о последних новостях, та авторитетно заявила:

– Козу. Бери козу, будет нам и молоко, и шерсть.

Ну ладно, козу так козу, правда, коз я, как и гусей, побаиваюсь что-то.

– Хорошо…

И вот в назначенное время приехали знакомые автобусы и повезли нас всех в город. Из “верхушки”, включая организатора, никто не поехал, зато ведущие и операторы с камерами всем составом. Участники приободрились, повеселели, с готовностью лезут под камеры, давая интервью. Кстати, нам сообщили, что обратно мы должны будем добраться сами со своими покупками, каким угодно способом, но городские жители предупреждены, цены на транспорт задирать не будут и выставят все виды повозок, кои готовы предложить, у северного выхода из города. А путь не близкий. Сколь там говорили до города? Тридцать километров? Сорок? Не помню. Да, транспорт нужно будет брать обязательно и ехать в компании, поскольку потеряться одной в этой глуши будет страшно.

И вот, я, наконец, в городе. Хотя городом это место можно назвать с большой натяжкой, но тем не менее. Кто бы мог подумать, что я так соскучусь по суете и незнакомым людям. На хуторе нас немало, но почти всех знаю в лицо, да и деревенские жители уже примелькались.

Нас подвезли к местной ярмарке, которую, как по секрету сказал мне подошедший поздороваться Миша, тут организовали специально для нас. Просто дали клич по местным хозяйствам, что сегодня сюда прибудут покупатели. Ярмарка, что удивительно, поражает своими размерами. Сегодня здесь собрался, кажется, весь город. Шарики, музыка, нарядные местные жители. Народ толкается, стремится попасть в объективы камер. Кайф.

Держимся с Кириллом поближе друг другу, но вскоре я его окончательно и бесповоротно потеряла – он зашел в ту часть ярмарки, где установлены загоны с хрюшками, и так увлекся, что от загонов его было просто не оторвать.

Я еще раз подсчитала выданную мне на выходе из автобуса под подпись сумму и пошла разведывать цены. Надо найти коз и еще разобраться, какую лучше взять, да и не только же козу надо, наверняка к ней какие-то дополнительные аксессуары идут, к тому же надо будет заранее договориться о транспорте, чтобы эту козу увезти.

В общем, осмотрела я всех представленных на ярмарке козочек, начала разбираться в породах и особенностях этих парнокопытных и даже сговорилась с одним мужиком о покупке, только сказав, что отойду ненадолго узнать насчет транспорта, поскольку если подходящий фургон для перевозки не найду, сделка не состоится.

Бойко прокладываю себе путь с ярмарки туда, где поджидают машины с фургонами, подсчитываю в уме, сколько у меня останется после того как куплю козу, аксессуары и транспорт. Хорошо, еще немного остается. На заколки. А точнее на новые хорошие сапоги-говнодавы. Пока пробираюсь через толпу, с интересом присматриваюсь к тому, что продают местные и что покупают участники. Кто-то завис у коров, но я узнавала цены, буренки и лошадки стоят дорого, цена гораздо выше выданной нам суммы, если кто-то и купит корову, то явно этот человек добавит свои деньги. Больше всего наших, по-моему, было около коз и птицы. Видимо, как и я, выполняют заказы местных жителей.

Не знаю, белая козочка, которую я собираюсь купить, вполне себе ничего, но… нет радости от покупки. Все больше начинаю чувствовать, что меня на этом хуторе особо ничего не держит. Начинаю хотеть домой. Это шоу никакого особого удовольствия не приносит. Разве что бабушка Агафья и потрясающая природа… и Миша. Но бабушку Агафью я могу навещать иногда и природой заодно любоваться, а Миша на меня особого внимания больше не обращает. В общем, грустно, и козу я эту не хочу, какой бы полезной она ни была, за ней ведь еще и ухаживать придется, доить как-то.

Тоскливо прохожу вдоль ряда с лошадками. Сюда приходят в основном поглазеть. На хуторе кони не особо нужны, и для каких-то дел достаточно тех, что уже есть. Вот лошадку я бы купила. И очень бы радовалась покупке. Сразу представляется, как я мчусь на ней по изумрудным бескрайним полям. Ради лошади я бы точно осталась тут надолго. Но лошадь не нужна, и по деньгам не потяну.

Все равно задерживаюсь в ряду с лошадьми, любуясь красивыми животными. В самом конце ряда, в стороне ото всех с удивлением замечаю мнущегося дедулю, что держит свою кобылку вне загонов на одной веревке. Лошадка у дедушки грязная, какая-то поникшая и несчастная, а еще худая до невозможности, ребра торчат. Цвет лошади, кажется, белый, но за грязью точно не разглядеть.

– Дедушка, это вы что, лошадь продаете? – невольно поинтересовалась я.

– Да, милая.

– Как же так вы ее замучили? И даже не отмыли для продажи.

– А это милая, лошадь хозяина моего. Я с хутора, тут неподалеку. Хозяин мой нерадивый, скотину не бережет, совсем загнал Колючку из-за нрава ее вредного. Только ее в работу и ставил, измывался. А сейчас отправил ее на мясо продать, поскольку она больше хомут на себя надеть не может. Я подумал, раз ярмарка, может, продам кому по цене мяса. Ну, жалко лошадку. Молоденькая еще. Правда, людей совсем не любит. Не знала от них добра особо. Только брать Колючку никто не хочет. Даже не подходят.

Чувствую, что еще немного, и я расплачусь. В общем, теперь идем мы с Честером и моей едва переставляющей копыта покупкой к транспорту договариваться о машине и повозке для лошади. Денег мне хватило впритык. Немного осталось. Уздечку старик отдал за копейки, седло моей доходяге не нужно будет, полагаю, еще долго, так что можно пока и без него. Так что на сапоги мне еще хватает.

Что же я сотворила, а? Купила готовую вот-вот испустить дух кобылу вместо козы, которая была бабушке Агафье так нужна. Ну не смогла, жалко стало Колючку до слез. Я понимаю, что если бы не купила эту лошадь, никогда бы себе не простила. А козу я куплю в следующий раз. Если выгонят из шоу, все равно куплю и подарю бабушке Агафье.

– Эй. Колючка, – обращаюсь я к лошади. – Знаешь, это имя мне не нравится. Ты не Колючка, а… не знаю, надо еще подумать. Вот отмою я тебя, рассмотрю получше и скажу, кто ты, а пока пойдем купим тебе яблочек и морковки. Не стесняйся, я угощаю.

Лошадь даже ухом не повела. Да, как бы не померла прямо здесь и сейчас, я ведь этого не переживу. Лошадка, к счастью, выдержала все испытания и даже с готовностью схрумкала предложенные фрукты и овощи. По совету одной жалостливой продавщицы, которая отругала меня, что я довела лошадь до такого состояния, купила еще и сухарики соленые. После нового угощения кобылка и вовсе ожила, начав коситься на меня с любопытством, и то и дело тянулась к моему карману, где лежал запас сухарей.

Машину для перевозки нашла без особых проблем, поскольку никто кроме меня, похоже, лошадь себе не приобрел, да и крупного рогатого скота не наблюдаются. Встречные знакомые на меня и мою покупку косятся, кто с любопытством, а кто и презрительной насмешкой. Начала чувствовать себя белой вороной.

Все, с делами покончено, пока я в кроссовках, поскольку нынче сухо, и новые сапоги уже загрузила в машину, впрочем, как и свою печальную лошадку в спецперевозку.

– Лина! – ко мне подошел довольный Кирилл.

Все участники договорились выехать в одно время, так что народ уже стал подходить к месту выезда, при этом никто особо не спешит, поскольку в городе отдых и развлечения.

– Ну что, купил поросенка?

– Ага! Самочку. Буду разводить.

– Здорово.

– А ты купила козу?

– Нет.

– Почему? – удивился друг.

– Ну… понимаешь…

– Да-да, расскажите нам, зачем вам старая, дряхлая и грязная лошадь, – ко мне вдруг подскочил один из ведущих. Видимо, новость уже донесли.

– Для души.

– Но почему вы не купили что-то более практичное? Инвентарь, кур, коз? Одежду, в конце концов? Собака, теперь эта лошадь. Хотите так выделиться на шоу? Привлечь внимание зрителей?

Вот ведь.

– А зачем мне внимание зрителей? – уточнила.

– Позже именно зрительские симпатии могут подарить вам дополнительные бонусы или даже оставить на шоу.

– Я не гонюсь за вниманием зрителей.

– Тогда к чему лошадь?

Достал, лошадь ему покоя не дает. И ведь действительно хочет понять, где корысть, а на самом деле тут одна сплошная дурость, но не признаваться же в этом.

– Навоз, – так, словно выдаю страшную тайну, тихо произнесла я.

– Простите, что?

– Навоз говорю. Конский. Все ради него. Бизнес хочу открыть по производству удобрения, вот, делаю первые шаги, буду исследовать.

– Что исследовать?

Печально так, картинно вздохнула.

– Говно.

Все, я сразила ведущего. Он в ступоре. Молчит, не зная, что сказать. Наверное, думает, что у меня с головой не все в порядке. Еще к психиатру меня запишут…

– Я шучу. Лошадь эту на бойню собирались отвести, я выкупила. Все.

Постаралась поскорее уйти от объектива камеры. Ну вот, теперь дилемма. То ли тебя сочтут излишне наивной, то ли излишне расчетливой, но желающей выглядеть наивно. А впрочем, какая разница.

Домой возвращались целой колонной, причем в деревне, когда мы стали разгружаться, тут же побежали случайно вырвавшиеся на свободу куры, козы, свиньи и прочая живность. Крику и визгу было от впечатлительных барышень. Кстати, я заметила, что многие девушки вместо того чтобы купить себе животное или инвентарь… сделали себе прическу и обновили гардероб. Ну, на самом деле их право. Нам четко не говорили, на что надо тратить деньги. Когда я вывела своего гордого арабского скакуна из перевозки, на меня, кажется, обратили внимание все кому не лень.

– Лошадь? – слышу я отовсюду. – Какая страшная…

– Тьфу! – плюются местные жители, тоже не оценившие моего выбора.

Гордо задрав нос, веду свою лошадку к бабушке Агафье, чтобы показать, а потом отведу в свободное стойло на хуторе. Рядом со мной презрительно расхохотались компания мужчин из элиты. Тоже не оценили мою покупку.

Бабушка Агафья встречает меня на пороге дома. Уже морально готовлюсь к осуждению и упрекам. Агафья, рассмотрев мою покупку, всплеснула руками и взволнованно произнесла:

– Ох-ох, бедная! Лина, веди лошадь на речку искупаться, а я пока примочки приготовлю. Ты посмотри, сколько у нее язв и мозолей! Что же это за изверги такое с лошадью сотворили?

В горле встал ком. Чуть не расплакалась от облегчения. Все же мне очень повезло с бабушкой Агафьей.

– А как лошадь купать?

– Так заходи с ней в воду и мой. И тебе приятно охладиться и ей. Сегодня день жаркий был. Чистую тряпку я тебе дам, сначала ладонью оботрешь, затем тряпкой. Заводь хорошая тут как раз недалеко, и вода там теплее, чем в речке, по большой тропинке выйдешь к ней, где следы лошадиные есть.

О, купаться – это хорошо. Что-то, с момента приезда сюда даже и не думала о том, чтобы сходить на речку, не до того было.

– Бабушка Агафья, а вы на меня не сердитесь?

– За что, милая?

– Ну, что я козу не купила. Просто иначе бы эта лошадка на убой отправилась.

– Да ну что ты, милая. Жили без козы, да и обойдемся. Все правильно ты сделала.

Подошла и обняла бабушку Агафью, поцеловав в теплую морщинистую щеку.

– Спасибо.

Бабушка украдкой утерев слезу, обняла меня в ответ.

– Ой, да ну что ты, внучка.

Быстро взяв из дорожной сумки полотенце, надела купальник, а сверху простое длинное платье-рубашку, и отправилась купать свою лошадь. Кто бы мог подумать. Свою. Мечта неожиданно сбылась, теперь надо эту мечту вымыть, выходить, обласкать и избаловать до невозможности. Лошадь устало плетется следом за мной, но стоило ей почуять близко воду, как она приободрилась и пошла быстрее.

– Ну вот. – Скинув верхнюю одежду, осторожно завожу лошадь в воду. Водичка не то чтобы очень теплая, я бы даже сказала, что бодрит, но ничего, купаться можно. Никого кроме нас с Кусачкой сейчас тут нет.

Лошадь довольно фыркает. Глажу и шепчу ей на ухо нежности, та с любопытством дергает ухом. Впервые лошадь проявляет настоящие эмоции.

– Как же мне тебя назвать? Хочется что-то доброе. Ласка? Мечта?

По воде расходятся темные круги. Лошадь была просто невероятно грязной.

– Ой! Да ты белая! Нет, конечно, я догадывалась, что белая, но что настолько белоснежная… – Трогаю спутанную мокрую гриву. – Белоснежка. Нравится имя?

– Зорина.

Нет, это не лошадь мне ответила. Очень медленно оборачиваюсь. На берегу сам Платов. Мужчина стоит, засунув руки в карманы джинсов, и насмешливо улыбается.

– Вы еще и с лошадьми разговариваете. М-да.

– С некоторыми лошадьми иногда куда приятней поговорить, чем с людьми. – Зашла поглубже, оставив над водой только голову. Что-то смущаюсь я щеголять перед Платовым в одном купальнике.

– Это да. Назовите свою кобылу Зорькой. Зорька у Зориной. Очень мило.

– Да ну… коровье имя. Что вы делаете?!

Данил Сергеевич неспешно расстегивает рубашку, а затем и вовсе снимает ее с себя. Ох, батюшки-и-и. У меня от этого стриптиза глаза на лоб полезли. К слову, посмотреть у Платова есть на что. Широкие плечи, спортивное тело, одни сплошные мышцы. Без рубашки организатора можно брать на рекламу хутора. Эффект будет потрясающим.

Меж тем Платов стал стягивать с себя брюки. Не выдержала такого испытания, погрузилась в воду с головой. Щеки отчего-то горят так, что их не может остудить прохладная вода. Когда я вынырнула, ситуация только обострилась. Данил Сергеевич нырнул в воду и уже плывет в моем направлении. Паникую. Что ему надо? Быстро перемещаюсь за круп лошади и осторожно выглядываю. Платов уже рядом, остановился напротив и задумчиво оглядывает мою покупку.

– Вы зачем это… здесь? – тихо интересуюсь все еще шокированная я. С такого расстояния я не ожидала увидеть организатора шоу без одежды. Он хоть в плавках?

– По-вашему, Зорина, только вам и лошадям хочется освежиться?

– А зачем вы вообще сюда пришли? Других мест для плавания нет?

– Я, вообще-то, пришел поговорить именно с вами. Мне показали записи сегодняшнего выезда, и мне стало любопытно. Зачем вы купили эту лошадь?

– Уже ответила на этот вопрос в интервью.

– Вы понимаете, что этой покупкой тянете себя на дно? Лошадь вам сейчас, тем более в таком состоянии, никак не пригодится, а испытания на хуторе только продолжатся.

Пожала плечами.

– Некоторые вообще деньги на развлечения и прически потратили. Ничего, справлюсь как-нибудь, а нет…

Платов неожиданно приблизился, но при этом остался все еще по другую сторону Белоснежки. Лошадка моя почему-то занервничала.

– Уедете и бросите эту лошадь на произвол судьбы?

– Ну… нет.

– А что сделаете? С собой в город повезете? Поселите вместе с собой в качестве домашнего питомца?

– Нет.

– Тогда как?

– Я об этом не думала пока.

– Стоит задуматься. Теперь вам из-за этой кобылы придется вдвойне держаться за проживание здесь, либо решать, куда вы денете своего нового питомца, когда вылетите.

Да, вот под таким углом я на ситуацию не смотрела.

– Зорина, – выводит меня из задумчивости голос Платова.

– Что?

– А почему вы так покраснели и засмущались, словно никогда мужского тела не видели?

Боже.

– Я видела.

– Тогда в чем дело?

Можно мне утопиться?

– Ну… не знаю. Но вообще, вы понимаете, что в любой момент сюда может кто-то прийти?

– И что? Пусть приходят. А вы ведете себя, как… ребенок.

– Ну, я и не старушка.

– Но и на взрослую зрелую и опытную женщину как-то не тяните. Хлтя, судя по паспорту, вы уже давно не подросток.

Скептично взглянула наДанила Сергеевича.

– Зрелая опытная женщина? Данил Сергеевич, я филолог. Скажем так, трепетная, юная, впечатлительная барышня. Поэтому перестаньте уже меня смущать и уходите. Если сюда все-таки кто-то придет, то наверняка в лучшем случае подумают, что у нас роман, а в худшем…

– Ну… Зорина, договаривайте. Что мы любовники? Спим вместе? Занимаемся сексом. Или трепетные барышни таких слов не произносят? – Платов неожиданно хмыкнул. – Лина, а ведь вы открыли мне глаза. Все именно так и есть. Вы даже когда слово “говно” произносили во время интервью, краснели.

– Поздравляю с открытием, – проворчала я. – Теперь вы уйдете?

– Нет, – нагло ответил мужчина. – А теперь давайте посмотрим, что там с вашей лошадью.

Платов лишь дотронулся до лошадиной спины, и Белоснежка тут же нервно заржала, задергалась и попыталась уплыть. Данил Сергеевич сразу убрал руку.

– Тише, тише, – пытаюсь успокоить лошадь, и та вроде бы затихает, но нервно косится на Платова.

Как я понимаю Белоснежку. Этот субъект меня тоже нервирует.

– Данил Сергеевич, раз вы не собираетесь уходить, то лучше мы пойдем.

– Стойте, – прозвучал холодный приказ, и Платов сурово спрашивает. – Что с ней? Почему она так реагирует?

– Ну, могу только предполагать. Старик, который продал мне лошадь, говорил, что ее прежний хозяин ее недолюбливал, перегружал работой и, кто знает, может и бил.

Платов покачал головой.

– Как можно не любить лошадей? Ну, ладно любить или не любить, но измываться?

Невольно улыбнулась.

– Полностью с вами согласна.

Кажется, я неожиданно нашла единомышленника там, где совсем не ожидала.