– Можешь падать.
– Ку-куда?
– Куда хочешь, я поймаю, – снова улыбнулся и подался, вперёд не оставляя в очередной раз возможности отдалиться, – а ещё знаешь что? – Вкрадчивый шёпот одними губами к которому мне приходится сначала прислушаться, а потом только в заторможенном варианте понять, что именно он сказал!
Отрицательно качаю головой, продолжая смотреть на смешинки в его глазах и больше ужасаться внутри себя. И, пожалуй, удивиться ещё больше, когда так же тихо, словно нет ничего кроме этой секунды продолжить:
– Поздно… – касание моей скулы мягкими подушечками пальцев, – я тебя уже заметил.
После, молча взял меня в конец растерянную за руку и повел к двери. Сказать, что я была в шоке, ничего не сказать. Мне только что дали отчётливо понять, что на этом конец. Всё говорит о том, что меня не просто сотрут в порошок, а сделают это со вкусом. Потому, что он меня заметил…
Прибывающую в шоке от всего происходящего меня провели сразу к лифту минуя обалдевшую секретаршу далеко не бальзаковского возраста, нескольких сотрудников, которые так же не выдержав остановились посмотреть на моё падение! Эта история облетит всё здание. Как нашкодившего кота повели макать в…
А он, всю дорогу держал за руку, будто бы так и было нужно и полностью игнорировал притихших офисных клерков. Мужчина к чьему имени я так и не смогла привыкнуть и выговорить даже в мыслях, кинул пару слов нескольким мужчинам в чёрном и не успел приехать лифт, как в руки передали мой легкий плащ и сумочку.
Конец… Это конец.
В лифт входила уже обреченной. Так красиво звучит в литературе описание эмоциональных страданий героев… и так ужасно на самом деле в реальной жизни.
Мне хотелось расплакаться… Никогда не думала, что, столкнувшись с проблемами в жизни забьюсь в укромный уголочек словно мышь и побоюсь даже пикнуть. Полностью раздавлена катком.
Стены лифта сдавливали похуже чем удавка. Я слышала каждый скрип каната, каждый свой вздох, любой шорох. Напуганная и дезориентированная я не чувствовала ни той руки, за которую меня держали, ни как проводили пальцем по тыльной стороне ладони… ничего. Мне всё казалось, что вот сейчас, вот сейчас что-то случится. И это что-то мне не понравится.
Выйдя на улицу, растерялась. Куда теперь?
Но меня всё так же держали за руку, словно он имел на это право и повели в сторону небольшой парковки, не давая права выбора. Да и чего я ожидала? Что отпустит? Обману если скажу, что в самом оптимистичном варианте был такой итог. Но…
Всё так же ветер гонял листву вихрями из каскада цветового разнообразия, так же спешили люди кто куда, всё так же светило солнце и всё так же была приговорена я.
В дичайшей ужас приводил блеск красивой чёрной машины с тонированными стёклами. Как из историй про бандитов. Хотя, почему как?! Приятнее было бы думать, что все они коммерсанты, но увы, реальность куда как проще.
– Куда вы собираетесь ехать? – тщательно подбирая слова спросила я, как только передо мной распахнулась дверца BMW. Как дверь в персональный ад – шипящая и дымящаяся.
– Тут не далеко есть ресторан, там прекрасный кофе, тебе понравится.
Оглянулась. Мне хотелось прочитать все его мысли, чтобы понять, как действовать дальше. Но вместо этого нервная система дала сбой и слёзы потекли потоком.
– Не надо, пожалуйста… Я ничего не заливала… у меня и в мыслях не было что-то д…
Он просто взял меня за лицо двумя руками, и я заткнулась, подавившись вдохом. Вот так просто. Оставалось только молиться всем богам, которых знала.
В очках, так же, как и вчера.
Чёрные, непроницаемые, но я точно знала, какого цвета глаза они прячут. Видеть себя в отражение стекла полностью растерянную и зарёванную было максимально унизительным.
И если бы я могла предположить, что он сделает дальше, если бы знала какую цепочку все мои действия запустят… Никогда! НИКОГДА! Ни поступила бы на экономический.
Я поступила, я рвалась, я нарвалась в конечном итоге.
Провел большим пальцем по нижней губе. И даже чёрные очки не спасли меня от понимания, что он проследил за своими пальцами. И как-то механически второй рукой нещадно расплетая мои волосы на затылке. А они подхваченные ветром, разлетелись в разные стороны.
– Не надо… – тихий шёпот.
Пальцы скользнули на шею нагоняя мурашки в тех местах где касались. Он делал это с каким-то упоением, с каким-то явно сдерживаемым яростным порывом выйти за грань.
Господи, мне так хотелось жить!
Ощущение сильных рук на твоей шее, которые могут её запросто сломать – то ещё удовольствие. Я вцепилась в запястье мёртвой хваткой, попыталась оттянуть и вырваться, но не успела. Потому что где-то совсем рядом прозвучало удивлённое:
– Оксана?
И я мгновенно узнала голос Фила.
Мужчина опустил руки, а вывернулась, чтобы встретиться с удивлённым взглядом парня Наташи.
Для того чтобы не упасть схватилась за дверцу машины. Судорожно удерживая себя в равновесии пока моё достоинство пикирует вниз. Удивление в глазах Фила можно легко объяснить. Девочка – одуванчик, которая на пушечный выстрел на подпускала к себе мужиков все эти несколько лет, что он меня знает, в самом центре города на глазах прохожих обжимаюсь с кавказцем, имеющим дорогую тачку.
Это было со стороны…
На самом же деле я была жертвой и билась как птичка в клетке. Только вот со стороны, казалась очередной золотоискательницей рядом с представительным мужчиной, а если учитывать все особенности, так ещё и не разборчивой! Как ни крути, а росла я в деревне, в которой каждый встречный знал кто ты и чем живёшь. Общественное мнение не должно служить приоритетом, но воспитали иначе.
Переполненная эмоциями, не поздоровавшись, не попрощавшись, рванула в сторону ближайшей остановки, чтобы не разбираться ни в чём. Попутно радуясь, что не удержал рядом силой. Помимо всего прочего накрыло стыдом. Обжигающим стыдом!
Рыдала, не скрывая слёз. Утираясь рукавом светлого пальто. Жалея и сожалея. Надела очки чтобы спрятаться в свой кокон от любопытных глаз, шныряющих туда-сюда.
Если раньше я могла назвать себя человеком рассудительным и выверенным, то сейчас всё с точностью до наоборот. Так гордилась выдержкой, хладнокровием. Такая глупость. Чтобы понять себя нужно попасть в комнату без выхода и тогда ты поймёшь на что действительно свободен.
Кто я? Никто! У меня нет гениального ума чтобы выкрутиться из захвата, нет знакомых чьё слово решит проблемы. А проблемы у меня были и огромные.
– Поздно, я тебя уже заметил.
Видели когда-нибудь как трясутся руки? А как дёргается глаза? Но как сжимается нутро в тугой узел не видит никто, как пересыхает в горле, как трепыхается в агонии сердце. Мне было не просто страшно, мне было страшно за свою жизнь, которую я ещё и начать не успела…
Глава 6
Холодная минералка обжигает горло. Какой-то мазохизм делать себе больно с особым остервенением. Словно наказывая. Это с одной стороны психическое расстройство, а с другой напоминание самому себе, что ты ещё жив.
– Как ты, девочка моя?
Нежный голос мамы успокаивает и возобновляет новый виток слёз. Уже вечер.
– Всё хорошо, – приходится улыбаться, так проще скрывать истинное положение вещей.
– Как-то ты не весело. Что-то случилось?
Мама… Как ты это делаешь?! Всегда чувствует, что нужно позвонить, всегда знает, если что-то не так…
– Да, вполне. Как вы?
Ещё примерно минут двадцать мы разговариваем, пока в комнату не влетела перевозбуждённая Наташа с охапкой кроваво-красных роз, вынудив меня свернуть разговор сославшись на дела.
– Ты видела это?!
Грустно улыбаюсь. Кому-то розы, кому-то такую же охапку, но проблем. Такая жизнь.
– Фил опят извинялся?
– НЕТ!
Соседка демонстративно кривится и закатывает глаза демонстрируя своё полнейшее негодование.
– Ты украла этот букет? – Иронизирую я попутно ища тапочки взглядом на полу полностью теряя интерес к огромному букету.
– Он твой!
Замираю и поднимаю взгляд на Наташу.
– Неожиданно…
Смотрю на букет. Странно Паша на такие не расщедривался раньше. Это та самая последняя ступень его «ожидания»?
– Тут и записка есть и её никто не читал даже…
– Ещё более неожиданное.
Наташа любовно положила цветы на кровать рядом со мной. Что-что, а все виды растений благородных культур вызывали благоговейный шёпот и ошалелые глаза соседки. Эту откровенную слабость девушка даже не прятала.
– Меня остановила на входе и говорит, сказали Оксанке передать, типа не пустила она того мужика что рвался сам в руки передать тебе, шум подняла, букет отобрала. А тут я иду, мне и вручили. И вот!
Немая сцена. Я смотрю на букет, он смотрит на меня, соседка, нетерпеливо подскакивая на месте посматривая на обычный белый конвертик.
– Смотреть то будешь? – В конечном итоге не выдерживает Наташа.
Клянусь, ещё немного и она сама вырвет у меня его с мясом из рук в попытках утолить своё любопытство.
– Не знаю…
Наташа садится, рядом любовно поглаживая бутоны.
– Дорогой такой. Смотри какая ножка длинная. Красота и без этих вот целлофанов! Шикарно. Просто и со вкусом.
Наверное…
Мне бы утолить разгорающееся любопытство, открыть конверт прочитать. Поставить букет в вазу, благо они у нас так же с избытком…
Но что-то не пускает. Стопорит. Что-то необъяснимое, но настолько сильное, что не сдвинешь с места.
– Эй, Оксанчик, чего с тобой? Не хочешь смотреть? Тебя что-так ошпарило, сама не своя стала. Это, наверное, Пашка… сказал как обычно фигню, вот извиняется.
Чёрт.
Поднимаюсь с кровати и отхожу к зеркалу якобы поправляя хвост на затылке.
– Прочитай сама.
Наташе повторять дважды не приходится, шелестит бумага, неприятный скрип и соседка произносит:
– Ты ничего не должна. – Пауза, а потом перевозбуждённое, – Ого… это всё что-ли? Ты ничего не должна… блин. Я же говорю Пашка. Даже тут косяк. Придурок, он и в Африке придурок. Эй, Оксан, ты чего?
Встречаюсь взглядом с соседкой в зеркале, но даже моргнуть не могу. В голове только одна мысль: «Он знает где я живу…»
– Ооо… Смотрю, ты прониклась. – Хихикает девушка, отбрасывая конверт и записку на тумбочку
К сожалению, да.
Ближайшие несколько дней я ждала подвоха от каждого тёмного угла. Это как жить в постоянном ощущение страха. Ты каждую секунду готов сигануть с моста в случае необходимости. Вот так раз и прыгнуть! Страшные ощущения и ни с чем не сравнимые.
Никогда не страдала острым чувством паранойи, но всё когда-то бывает первый раз. Мой случился сейчас. Я до сих пор не знала уволили меня или нет.
Известно было только то, что ОН написал в записке. Именно написал. Чётко прописанные буквы под наклоном, не нужно быть графологом, чтобы понять, что за человек это писал и каким характером он обладал. Хищника в нем я ощущала на уровне инстинкта самосохранения.
Напрочь игнорируя шутки соседок по комнате из-за Пашки и его знаков внимания, которые теперь появлялись в нашей комнате с изрядным постоянством. Я ждала хотя бы какого-то проявления со стороны того мужчины, что так не двусмысленно дал понять свои намерения.
Смешно и грустно. Я поняла это потом. Так привыкла игнорировать мужские знаки внимания, что…
К слову, тут скорее смешно.
Так испугаться, что не понять очевидного. Пожалуй, могла исключительно я.
Но… он, он больше не появлялся, больше ничего не присылал, но я словно с каждым днём дышала тяжелее и тяжелее явственно ощущая удавку на шее. Она затягивалась с каждым вздохом полной грудью. Как только мне казалось, что всё, отпустило, что-то происходило. Подозрительная машина появлялась в поле зрения, какая-то странная возня под окнами, кто-то ошибся номером… Всё это вынуждало переворачиваться нутро.
До конца не понимая, что ты конкретно ждёшь… ты всё равно ждёшь чего-то плохого.
И этот букет. Каждый раз приковывал к себе моё внимание. Как грязное пятно на чистой скатерти.
Ровно два дня было максимально спокойно. Ну как спокойно, меня не увезли с мешком на голове в неизвестном направлении, не припёрли к стенке вынуждая вернуть деньги, не приехала полиция и не забрала в тюрьму.
Я не выходила из комнаты. Соседкам мотивируя своё поведение усердной подготовкой к написанию текущих курсовых и прочего и прочего. Зарыться под толщу бетонных стен мне казалось спасительным.
Утро понедельника, когда я была вынуждена выйти из своего укрытия было максимально спокойным, точнее обычным утром… Всё так же Паша оставил милое послание под дверью, так же проспали девочки после бурного воскресенья, так же понуро шли студенты в институт. Накрапывал дождь. Для этого города это вообще в порядке нормы.
Кутаясь в воротник от куртки и прижимая к себе сумку, я шла в толпе выходящих из корпуса. Как бы не старалась потеряться среди других людей вездесущий Паша подкараулил меня у выхода.
Вынырнул буквально перед моим носом. Никого не стесняясь, поймал за локоть и дёрнул в сторону, попутно задевая какого-то парня плечом. Тот не возмутился. Все знали какой вспыльчивый он может быть, и как потом его сложно остановить. Да что там, байки про темперамент этого парня ходили даже в стенах института не то, что общежития.
– Привет, красотка, – обдавая легким перегаром промурлыкал Паша, поражая своей наглостью и раздражая одновременно.
Выдрала руку прикладывая максимум усилий. Мои оголённые нервы этого просто не выдержали. Система самоконтроля дала конкретный сбой ещё пару дней назад.
– Какого хрена тебе надо?! – крикнула я и с силой толкнула его в грудь.
Лицо Паши окаменело с него слетел весь флёр за одну секунду. Руки сжались в кулаки, а желваки заходили ходуном. И я бы всё это точно бы заметила, если бы сама не была настолько сильно расшатана.
– Эй, слышь, – начал было грубо он, но я уже сорвалась.
– Иди в жопу, ясно тебе?! Отвали от меня! Не подходи понял?! Подойдёшь я заявление накатаю за преследование! – Зло выплёвывала фразы, не замечая шокированных студентов, которые старались как можно быстрее обойти эпицентр взрыва.
Паша молчал, зло сощурил глаза и молчал, прожигая в моём лбу дыру. Как умалишённая я озиралась по сторонам обхватывая себя руками чего-то продолжая ждать из-за угла и уже жалея, что привлекла внимание стольких людей. Самое главное в тот момент, я так и не поняла, что главная опасность была не из-за угла, а ущемлённое мужского эго. Вот это было ошибкой.
Он сделал один резкий шаг в мою сторону, заставив отшатнуться и прижать к себе сумку ещё крепче. Я бы хотела развернуться и уйти, но уже не было возможности. Тяжелый взгляд парня что носил мне подарки, пытался флиртовать и быть местами милым просто стёрло, вместо него я видела хладнокровного маньяка. Исказились черты лица, налились кровью глаза… Вот так раз и я поперхнулась очередной фразой, что хотела крикнуть.
– Хотел по-хорошему, терпел твои игры в девочку, – показательная пауза, – и продолжил бы дальше, но ты не понимаешь по-хорошему.
Он сказал это так тихо, что шелест листьев показался мне громом.
– Не подходи ко мне.
Демонстративно отошёл, издевательски поднял руки вверх и жёстко ухмыльнулся, демонстрируя идеально белые зубы.
– Беги, моя девочка, беги… – сказано было жёстко и тихо, так тихо, что мне пришлось читать по губам и половину просто додумывать…
Но от этого не стало менее жутко. Меня не спасало ничего. Ни время суток, ни люди вокруг. Никто не вступится, если прям тут он ударит или зажмёт в углу. Знакомые, трусливо поджав хвосты проходили, мимо делая видимость, что в упор ничего не видят. Я явственно осознала слова Наташи… и ещё одной моей глупостью было недооценить его.
А дальше я пошла, вынуждая себя идти быстро и ровно, но ноги не слушались, а грохот крови перекрывал все остальные звуки.
У меня была одна проблема, теперь их уже несколько, и я не знаю какая из них хуже.
Следующее потрясение не заставило себя долго ждать.
Глава 7
Это было в какой-то мере неожиданно.
Горько.
Унизительно.
Паршиво.
Помнится, подобный сценарий, ещё пару дней назад, казался мне самым лучшим. И всё бы даже ничего, кроме одного НО:
– Почему по статье?
Кадровик посмотрела на меня из-под красивой оправы очков, скривила губы и нехотя заметила:
– Вы нарушили устав корпоративный, после чего возникли проблемы. Руководство фирмы пошло на уступки, и никто не станет заявлять в полицию. Скажите спасибо.
Грустно улыбаюсь, чувствуя себя под таким взглядом полным дерьмом. И оправдываться нет смысла и незачем уже. Почему-то где-то там, в глубине души, я надеялась на обычный разнос на ковре руководства. Как в детстве: поругали, поставили в угол, потом всё вернулось в своё русло. Только вот я выросла и проблемы так больше не решить.
Меня просто размазали по стенке вместе с моими надеждами на перспективы и глобальные цели. Теперь всё. Увольнение по статье с занесением в личное дело. У меня волчий билет на руках.
Занавес.
Выходила из отдела кадров давясь слезами. Но так и не смогла расплакаться по-настоящему. Насколько эмоционально перенапряжена, что не остаётся сил даже на это. Связывает тугим жгутом, но выхода боли нет.
Цокот каблучков по напольному покрытию в глухом коридоре отдаёт новым витком одиночества в этой вселенной. Мы все одиноки по сути. Проблема лишь в том, что, столкнувшись с грандиозной проблемой лицом к лицу это чувствуется отчётливее. Это же и пугает.