Я хотела возразить, но закрыла глаза, пережидая накатившую волну слабости, и сама не заметила, как провалилась в сон.
Второй раз я очнулась ближе к вечеру, еще не полная сил, но точно не умирающая. Голова не кружилась, рука почти не ныла – Том явно успел сменить бинты и обработать рану обезболивающим. Я даже самостоятельно сходила в душ и спустилась в гостиную, где и нашла сидящего над ворохом бумаг палача. Заметив меня, Томас присмотрелся, оценил перемены к лучшему и освободил для меня место за столом.
– Садись, сейчас принесу обед, – в животе радостно заурчало. Еще на лестнице я отметила витавшие в воздухе ароматы и потому только обрадовалась, когда палач поставил передо мной тарелку густого наваристого мясного супа, кувшин гранатового сока и нарезанное дольками манго на десерт. Проглотив все предложенное под пристальным надзором Тома, я наконец-то почувствовала себя живой и счастливой.
– Теперь займешься смертями лордов? – поинтересовалась я, все еще не до конца веря, что безумный план сработал.
– Нет, греза моя, сначала избавлюсь от преследующего тебя психа, – удивил меня палач.
– Ты нашел его?
– Скорее, ты нашла. Помнишь, я попросил тебя больше не приходить в Дознание? – я кивнула. С одной стороны, в тот момент я удивилась, что Томас решил продолжить расследование в одиночку, с другой – наша совместная работа и правда привлекла ко мне слишком много лишнего внимания. – После твоих слов о том, что Аарон меня боится, я решил перестать ограничивать себя рамками закона, наплевал на поиски мотива и попросил Нара выяснить о моем помощнике все, что сможет. Ловчий в тот же день проник к нему в дом и нашел пару тайников, в том числе и с твоим зельем. Я подумал, тебе ни к чему рисковать, мелькая перед убийцей, а сам продолжил следить за Аароном. Во время следующего тумана я собирался застать его на месте преступления и убить при задержании. Да, мы не узнали бы, почему он тебя ненавидит, зато он не выдал бы никому твой секрет.
– Все-таки Аарон? Но почему? – я же его почти не знала!
– Обязательно у него спрошу, – зловеще оскалился Томас, и я даже немного посочувствовала его помощнику. Я-то знала – то, что враг находился настолько близко, задело палача куда больше, чем он показывал. Аарону Том доверял, иначе не сделал бы его своей правой рукой. А за предательство Томас мстил жестоко… – Теперь, без печати, я легко смогу соврать Совету, что не имею никакого отношения к исчезновению Аарона Йерна, поэтому можно не стараться придать его смерти законный вид. Дай мне сутки, свет мой, приду в себя и решу твою проблему, а смертями лордов займемся чуть позже и вместе, как в старые добрые времена.
На лице палача расцветала многообещающая усмешка, клыки чуть удлинились, выдавая проснувшийся охотничий азарт, и мне не нужно было заглядывать к Томасу в голову, чтобы понять, о чем он думает. Это выражение лица я отлично знала.
Бледный Ужас предвкушал расправу над своими врагами.
Глава 17
– Дайе, скажи мне, когда Хосс отстанет от моего отдела? – вместо приветствия поинтересовался Освальдсон, как только я шагнула к нему в кабинет. Я запнулась.
– Не знаю…
– Плохо, Катарина, что не знаешь, – вопреки обыкновению полугном не кричал, а просто ворчал. – Я начинаю подозревать, что у вас роман, а не расследование, потому что на тебя опять пришел вызов из Дознания, а результатов я до сих пор не увидел!
Я промолчала, не желая лгать. Да, роман есть, но и расследованием мы занимаемся! Том обещал разобраться с Аароном, и раз он меня вызывает, может, хочет сообщить результат лично? Пользуется предлогом, чтобы пригласить меня к себе и провести время вместе?
– Что с рукой? – не дождавшись ответа, заметил мои бинты начальник. Я как можно беспечнее пожала плечами.
– Подстригала кусты роз у дома и неудачно упала в самую гущу, – легенду я продумала заранее. В неаккуратность с ножом никто бы не поверил, в Управлении знают, что с острыми предметами я обращаться умею. А вот споткнуться и упасть на ровном месте я иногда могла, и это, к сожалению, в Управлении тоже все знали. Лечебные мази, способные мгновенно заживить укус вампира, я приготовить была не в состоянии – сила не та, поэтому оставалось надеяться на Томаса и его связи. Уж баночку мощного ранозаживляющего эликсира он мне точно достанет без уведомления целителей.
Освальдсон мрачно посопел, но поняв, что больше ничего не добьется, велел мне катиться к палачам. Страшный посыл, если только тебя там не ждут. Хотя, – я хихикнула, закрепляя в волосах шляпку – если ждут, становится еще страшнее. Но только не мне.
*
Место помощника главы Дознания выглядело пустым и безжизненным. Стол был абсолютно чистым, шкафы пустыми – ни одной бумажки, ни одной личной вещи. Будто Аарона никогда не существовало. Томас ждал меня у себя, забрал плащ, сумочку и поинтересовался:
– Надеюсь, ты еще не обедала?
– Собираешься меня угостить? – именно на это я и рассчитывала после разговора с Освальдсоном.
– Если только чуть позже, – разочаровал меня Том. – Собираюсь предложить тебе поработать по основному профилю. Мне не удалось разговорить Аарона. Прости, греза, но он явно твой клиент.
Все ясно, я сегодня голодная. После контакта с сознанием психопатов мне кусок в горло не лез. Вздохнув, я покосилась на Томаса.
– Скажи, почему всех своих бесчисленных любовниц ты приглашал на выставки и балы, и только меня – в пыточную? – в шутку поинтересовалась я, но сердце все равно болезненно сжалось.
Палач, собиравшийся что-то сказать, поперхнулся воздухом, затем прищурился, рассматривая меня, как будто в первый раз видел, и только потом заявил:
– Я бы сказал – радуйся, все самое лучшее лишь для тебя, но у меня вопрос. О каких любовницах речь?!
Пришла моя очередь хлопать глазами. Он что, Смуту вообще не помнит?
– О тех самых, с которыми ты ходил на все приемы, менял, как перчатки, насмехался над ними, унижал и издевался.
Томас задумался, вспоминая.
– Ты о пиявках, что ли? – на лице палача отразилось понимание. – Думаешь, хоть одна из них любила меня, или хотя бы хотела? Они все меня боялись, Катари. До трясущихся коленок, до истерики, до успокоительных зелий. Они тряслись от ужаса, и все равно приходили, чтобы получить то, что им нужно. Кто-то жаждал власти, кто-то защиты, денег, острых ощущений – этим-то я делился сполна. Они пытались использовать меня, а я пользовался ими. Единственным развлечением в то время было наблюдать, как долго прилипала, возомнившая себя акулой, сможет скрывать свое истинное ко мне отношение.
Я выдохнула и поняла, что все это время не дышала.
– И что, кто-нибудь продержался достойный уважения срок? – выпалила, не удержавшись.
– И какой бы я тогда был палач? – самодовольно усмехнулся Том, но почти сразу его взгляд изменился, стал мягче, и Томас шагнул ко мне, заключая в объятья. – Ты поэтому так старательно скрывала свои чувства, греза? – ласково поинтересовался он. Я отвернулась.
– Я знала, что не переживу, если окажусь на их месте.
– Никогда. Ты – моя, Катари, и я скорее вены себе перегрызу, чем обижу тебя.
Я думала, что давно отпустила те ревность и отчаяние, что испытывала столько лет назад, но нет, оказывается, эта боль продолжала отравлять мою жизнь несмотря на все признания Томаса. И сейчас, когда наконец-то удалось избавиться от застарелой занозы в сердце, я чувствовала небывалое облегчение.
*
– Надеюсь, ты… – я притормозила перед входом в камеру. Том привел меня в один из закрытых коридоров, войти в которые можно было лишь с его позволения. Мало кто из заключенных отсюда возвращался.
– Привел его в порядок, – не стал дожидаться моего вопроса палач. – Я помню, ты не любишь грязь. Но с Аароном я не усердствовал, практически с самого начала было понятно, что в его бреде без тебя не разобраться. Стоит произнести твое имя, как ему словно мозги переклинивает, хотя во всем остальном он производит впечатление нормального человека.
Я глубоко вздохнула, прежде чем открыть дверь. Томас накрыл мою руку своей.
– Три вопроса, сладкая. Почему он на тебя охотился, помогал ли ему кто-то, и кто знал о его делах. На остальное плевать, не мучай себя.
Я кивнула и наконец-то вошла в камеру. Мысленно поблагодарила Тома – как он и сказал, ничего здесь не напоминало о любимых методах работы палача. Ни инструментов, ни пятен, даже неподвижный узник сидел на стуле в темной и почти чистой рубашке. От Аарона меня отделял массивный стол, скрывавший большую часть картины, и стул – куда более удобный, чем тот, на котором сидел пленник.
То, что допрашивать Аарона бесполезно, было ясно сразу. Я рассматривала мужчину, сидящего передо мной с разведенными в стороны руками, скованными туго натянутыми цепями, и не понимала, как я могла раньше не заметить этот сумасшедший взгляд? Впрочем, Томас ведь тоже ничего не видел… Помощник палача с веселой злобой проследил, как я прошла ближе и, расправив юбку, устроилась напротив.
– Я тебя не боюсь, – ухмыльнулся мне в лицо мужчина, убивший пятерых женщин только чтобы утолить свою ненависть ко мне. Я промолчала, не став спорить с очевидным. Непонятно почему, но Аарон действительно ничего не боялся. Я не чувствовала и тени страха, никакого слабого места, за которое могла бы зацепиться, чтобы вытянуть наружу так необходимые нам сведения. Я смотрела в светло-зеленые глаза с темными точками зрачков и понимала – легко не будет – но продолжала смотреть и выжидать. Самой сутью я почувствовала, как ныряет вглубь Аарон, запирается, уходит в себя и прячется на дне собственного сознания. У Томаса действительно не было ни шанса – из этих глубин Аарона не выковырнуть никакими пытками.
Собравшись с духом, я направила свою силу на сидящего передо мной человека. В следующую секунду торжество в зеленых глазах сменилось осознанием ошибки: я не собиралась ничего выуживать или спрашивать, не планировала тратить время и мучить. Я нырнула вслед за чужим сознанием в самую глубь, туда, куда Аарон, желая защититься, сам показал мне дорогу.
Я редко использовала эту грань своего дара на посторонних – не было необходимости, да и друзья всегда берегли меня и старались справляться сами. Сейчас же я обязана была понять, что заставило прослужившего столько лет в Дознании человека, который и видел-то меня всего пару раз, так стремиться меня убить. Я не собиралась об этом спрашивать – я слой за слоем потрошила чужую личность, перебирала воспоминания, добираясь до того момента, когда все началось.
Через два с половиной часа Томас вынес меня из камеры на руках.
*
– Я же просил не перестараться, греза, – в который раз проворчал палач, забирая у меня очередную чашку. Пока я пребывала в полузабытье, сортируя и раскладывая по полочкам все, что выудила из головы Аарона, Том успел донести меня до своего кабинета, усадил в кресло, пробежался до лаборатории Леи за восстанавливающими элексирами, залечил рану от своих клыков на руке и дважды прочитал нотацию о недопустимости моего поведения. Я не возражала – забота была приятна, а голос Томаса как фоновый шум не позволял мне окончательно провалиться в чужие воспоминания. Тем более что мои усилия не пропали даром, о чем я и поспешила сообщить.
– Сообщника у Аарона не было, как и никого, с кем бы он делился своими планами или мыслями, – обрадовала я палача, прерывая очередной монолог на тему своей безрассудности. Эта информация была самой ценной из всего, что я выудила из чужой головы: отсутствие сообщников гарантировало, что наш секрет в безопасности, а охота на меня не продолжится.
– Отлично, больше камер свободными останутся, – сразу понял меня Том. – Что-то еще интересное?
О, да, я действительно не зря копалась в мыслях убийцы. Кто бы мог подумать, что охотился он вовсе не на Ночной Кошмар?
– Лерею Норрей помнишь?
– Что-то знакомое, – Томас нахмурился, вспоминая. Впрочем, за палачом раскрытых дел числилось куда больше, чем за мной, не удивительно, что часть их со временем стерлась из памяти.
– Любовница Ирги Тэйна, цветочного убийцы, – напомнила я.
– Точно, этого эстета я вряд ли забуду, – сразу вспомнил нужное дело палач. Это было одно из тех расследований, которыми, по-хорошему, должно было заниматься Управление порядка, но в Смуту следователи управления – те немногие, кто пережил первые, самые кровавые недели после переворота – представляли собой жалкое зрелище. Людей не хватало, а те, что оставались, с разгулом преступности справиться были не в состоянии и больше заботились о собственном выживании. Эстетом Иргу Томас назвал не зря – в поздние годы Смуты, когда на смену хаосу и бесчинствам пришло время более организованных и осторожных преступников, в Родене стали находить убитых женщин с бутонами во рту. Тэйн похищал своих жертв, несколько дней насиловал и издевался, затем душил и оставлял тела в людных местах города с цветком в зубах – каждый раз новым. Именно по букету Тэйна и вычислили: убийца не ограничивался банальными розами, а подбирал редкие красивые сорта, выращиваемые его подружкой. Лерея, как мы тогда выяснили, о необычном увлечении Ирги знала, но возлюбленного охране порядка не выдала, за что и поплатилась.
– Лерея – первая любовь Аарона, он жил в доме напротив, – поведала я и потянулась. После долгого копания в чужих мозгах всегда было не только противно, но и больно – почему-то начинали ныть мышцы, будто вместо воспоминаний я перебирала тяжелые ящики на складе. – Некоторое время твой помощник считал, что девушка пропала без вести, даже начал ее забывать. Спокойно работал в Дознании, помогал тебе и радовался жизни, пока совершенно случайно не узнал от соседей, что Лерею поместили в лечебницу для душевнобольных как сообщницу психопата. Почти забытые чувства всколыхнулись, и Аарон отправился навстречу любви всей своей жизни. Дальше продолжать, или тебе уже все понятно?
– Разумеется, продолжать, – укоризненно взглянул на меня Том. – Ты в деле Тэйна вообще не участвовала, так с какой радости Аарон стал охотиться именно на тебя, когда в соседнем кабинете сидел я?
– А за это стоит сказать спасибо Лерее, – я снова потянулась, потом сняла туфли и закинула ноги на колени сидящего напротив палача. Стало легче. – В лечебнице Аарон, пользуясь служебным положением, добился-таки встречи с девушкой и ужаснулся ее состоянию. Видела в его воспоминаниях – картина и вправду удручающая. Мало того, Лерея откуда-то знала, где именно работает Аарон. Она кричала, что у Аарона руки по локоть в крови, что она знает, чем они в Дознании занимаются, и что-то еще про тени, которые не дают ей спать. Речь была довольно обрывочной и несвязной, но основную суть Аарон уловил и решил, что именно в Дознании девушку свели с ума, пытаясь через нее выйти на Тэйна.
– Там сводить не с чего было, она с Тэйном добровольно оставалась, – скривился Томас. – Лерею не казнили только из-за заступничества родителей, огромной взятки и обещания пожизненно запереть ее в лечебнице.
– Согласна, – кивнула я. – Но Аарон этого не знал. У него ведь не было доступа к ее делу?
– К расследованиям времен Смуты доступ есть только у меня или с моего разрешения. Аарон никогда его не запрашивал.
– Зато к остальным отделам наших архивов доступ у твоего помощника был. Тебе стоит пересмотреть протоколы безопасности. Аарон, проанализировав информацию, которая была ему доступна, пришел к выводу, что Лерею не пытали – шрамов на ее теле он не увидел – а значит, на нее воздействовали как-то еще. Изучая все, чем занимались в Дознании, твой помощник наткнулся-таки на мои зелья. Точнее, тогда еще он не знал, что разработки именно мои – просто подпись в файлах лаборатории запомнил. Так в его истории появился злодей номер один, но так как Аарон не знал, где я и кто я, видел лишь, что моя подпись в документах давно не появляется, он временно успокоился. Окончательно слетел с катушек твой помощник в тот момент, когда – какой сюрприз – вновь увидел мою подпись, а с ней и имя, под свежим отчетом из Управления. Ведь межведомственные документы в первую очередь попадали именно к нему? – палач, нахмурившись, кивнул. – После этого Аарон нашел в наших архивах мое официальное досье – оно не было засекречено, там же и половины правды нет – чтобы взглянуть своему врагу в лицо, а на следующий день совершенно случайно столкнулся с рыжеволосой куртизанкой на улице и понял, что должен избавить этот город от зла. Дальше, думаю, объяснять не надо – мои коллеги логическую цепочку про желание убить все время воскресающую женщину выстроили правильно. У Аарона с момента первого убийства разум совсем поплыл, там такая каша из фантазий и реальности, что разобраться даже мне сложно. Могу лишь сказать, что действовал он всегда один, тщательно выслеживая очередную жертву и продумывая все детали, чтобы не выдать себя. Удивительная организованность и тщательность на фоне почти полной потери связи с реальностью.
– То есть он даже не понял, что ты – Ночной Кошмар? – уловил в моем рассказе главное Том. Я слабо улыбнулась и покачала головой.
– Удивительно, но нет, пострадала я за официальную работу. Даже немного обидно. Мы столько всего совершили, как темные гончие, а охоту устроили на скромную ведьму, создавшую пару интересных зелий. Уже решил, что будешь делать с Аароном?
Томас ненадолго задумался.
– Ну, если про темных гончих он ничего не знает, выдам найденные Наром доказательства и сдам придурка Освальдсону после того, как ты подправишь ему память о последних нескольких часах – он должен забыть, что мы его допрашивали. Справишься?
– Ты серьезно? – убрать такой короткий промежуток из памяти для меня не было проблемой, но отдавать Управлению человека, который столько лет работал в Дознании…
– Почему нет? Из-за того, что Аарон имел доступ к секретам корпуса, открытого суда и допросов твоим отделом не будет, им достанутся только лавры, преступник и готовое к закрытию засекреченное дело. Никого не удивит, что я прикрываю подобное пятно на репутации своего ведомства, так что легенду для коллег можешь не придумывать. Аарон знает, что ты когда-то работала в корпусе – теперь будет знать и Освальдсон, думаю, он и так догадывается. Твой начальник не проболтается. Наверняка Аароном из-за близости ко мне заинтересуются некоторые лорды, но и им он не сможет сообщить ничего кроме того, что ты когда-то работала со мной. О темных гончих мой бывший помощник не знает, о секретах Смуты тоже, раз правду о своей ненаглядной выяснить не смог. Аарон – обыкновенный свихнувшийся убийца и опасности для нас больше не представляет. Зато нам будет полезно посмотреть, кто и зачем захочет с ним пообщаться до казни.
– Собираешься использовать его, как наживку?
– Именно, – в предвкушении оскалился Томас, поглаживая мои ноги. – Круг своих недоброжелателей я знаю, осталось определить самых наглых.
*
На следующий день Освальдсон собрал нас с утра пораньше на очередную летучку, где объявил о закрытии «дела рыжих», а также о присвоенном ему грифе «секретно». Даже преступника никто из нас не увидел – после передачи дела Управлению из Дознания убийцу сразу перевезли в тюрьму, где он будет ожидать приговора и казни. Под настороженными и недовольными взглядами коллег я поежилась, однако при начальстве меня пытать не рискнули, и я смогла сбежать от расспросов в лабораторию, где до конца дня изображала активную работу.
Вечером стало ясно, что расслабилась я рано. Не успела я вернуться в наш с Ровеной кабинет, как вслед за мной в него вломились оба следователя. В и так не слишком просторной комнате стало тесно. Я попятилась и отгородилась от коллег своим столом.
– Ничего не могу сказать! – предупредила я возможные вопросы. – Совсем ничего, кроме того, что вы были на правильном пути и ни в чем не ошиблись. Просто у палачей возможностей в поиске улик больше.
«А у Ловчего они практически безграничны!» – мысленно добавила я.
Не дождавшись реакции, я вздохнула и предложила:
– Давайте, я вас просто так тортиком угощу? Без рассказа?
– Ведьма ты все-таки, Кэтти, – первым сменил гнев на милость Морриган. – Такое дело из-под носа увела.
– Оно же за Управлением осталось, – не поняла я. И премию за приписанную нашему отделу поимку маньяка наверняка получат все.
– Ну да, только результат расследования тебе одной известен, – скептически фыркнул Наран. – Чувствую себя, словно долго ждал подарок, а получил пустую коробку с бантиком.
Алистер и Ровена согласно закивали. Проклятье, я знала, что так будет! В Управлении любопытство – не порок, а смертный грех. Массовый и неискоренимый.
– Тортик сама испеку, – сдалась я под давлением полных укоризны взглядов. – И настойкой поделюсь!
Немного поторговавшись о цене за отсутствие расспросов, я все-таки смогла выпроводить следователей и осталась наедине с недовольной вампиршей. Ровена скрестила руки на груди.
– Я тебе еще за тот «дружеский ужин» не успела высказать все, что хотела, а ты опять нарываешься! – оскалилась некромантка. – Уж я-то знаю, что Хосс вряд ли брал с тебя клятву молчания, так что мне ты можешь все рассказать!
Я на всякий случай шагнула назад, отгораживаясь от подруги еще и стулом. Ох, что сейчас будет…
– А ты приходи снова к нам на ужин, тогда и узнаешь, – предложила я, стараясь не хихикать над вытянувшимся от возмущения лицом Роньки. – И Линарда приводи, чтобы два раза не рассказывать.
– Ах, ты…
От немедленной расправы меня спас заглянувший в кабинет Том. Придержав Стесняшку, я пропустила палача внутрь.
– Ты еще не одета? – оценил мой босоногий вид Томас. – Ровена, здравствуй. Рад видеть, что ты оправилась после выходных.
Вампирша машинально кивнула и только потом поняла, о чем именно сказал палач.
– С тобой теперь все в порядке? – чуть дрогнувшим голосом поинтересовалась подруга. Том беззлобно ухмыльнулся и слегка поклонился, приложив руку к сердцу.
– Твоими стараниями, я жив и здоров. Спасибо.
Ронька снова кивнула и, чуть нервно улыбнувшись, поспешила собраться. Даже не стала отказываться от помощи палача, придержавшего для нее пальто. Пообещав напоследок, что еще со мной поговорит, некромантка спаслась бегством. Мне Томас помогал собраться гораздо дольше, и одевание едва не перешло в обоюдное раздевание.
– Не хочешь вернуться в Дознание? – поинтересовался палач, когда мы почти доехали до дома. Я покачала головой.
– И бросить Ровену одну? С ней же никто ужиться не сможет. К тому же, мне нравится участвовать в расследованиях, а у тебя я вновь окажусь в лаборатории.
– А это для тебя уже слишком скучно, да, греза? – засмеялся Том. – У меня место помощника освободилось, что скажешь?
– То есть мне даже лаборатории не достанется, буду бумажки перекладывать? Да ни за что! – возмутилась я, а сама задумалась – не обидит ли любимого мой отказ? Покосившись на палача, увидела широкую улыбку и веселые искры в темных глазах, и поняла – ничего другого от меня он и не ждал.