Муж. Любовник. Чужой. Часть 1

Глава 3

Диана взяла сумку с дивана и подошла к выходу. Распахнув перед ней дверь, Андрей выпустил её в коридор. Пройдя угол вахтёрши, Диана вновь отступила, и Андрею пришлось распахнуть дверь и здесь. Диана благодарно кивнула, вышла из здания и остановилась на входе с немым вопросом «дальше куда».

Поигрывая золотым брелоком с логотипом машины, Андрей неторопливо спустился с крыльца к стоящему тут же автомобилю, приоткрыл переднюю пассажирскую дверь, обогнул блестящий капот и скрылся в машине. Диана подсела в салон и огляделась:

– Надо же. Шикарно для следователя. Кожа, – она провела рукой по внутренней обивке двери и перевела взгляд на Андрея, – И вы – типа Джеймс Бонд. Только в очках. Хотя по глазам видно, что для вас это не новость.

– Разбираетесь в машинах? – изумился Андрей, вытягивая свой ремень безопасности. Не всякий мужчина смог бы по достоинству оценить класс его автомобиля, встретив в потоке. Марка почти не встречалась в России.

– Андрей Анатольевич, – сказала Диана, – Вы же наверняка пробили уже, кто мой муж. Естественно, что я знаю даже не самые известные марки достойных машин, удивительно только, откуда у вас деньги на такой агрегат в подобной комплектации, пусть даже не новый, простите за бестактность.

– Почему же не новый? – Андрей невольно хлопнул ладонями по рулю, – Это подарок отца.

– А отец у нас кто? – изогнула брови Диана.

«Язва», – подумал Андрей и сказал, – Ремень пристегните, пожалуйста, Диана Сергеевна. И продолжим разговор в моём кабинете.

– Как вам угодно, – пристегнувшись, Диана отвернулась.

Андрей повернул ключ зажигания, включил фары, и тронулся с места, украдкой взглянув на Диану, наискосок перетянутую ремнём безопасности. Что Авдей в ней нашёл? Светлые джинсы, несуразная пёстрая кофта. И под кофтой ничего выдающегося. Вот на Алёну, едва та из дома выходит, все мужчины оборачиваются. А эта? Родила, скорее всего, по случаю от влиятельного человека и повисла на его шее. Который, судя по всему, живёт в своё удовольствие, с ней особо не считаясь, так, соблюдая видимость. Ради ребёнка? Скорее всего. Андрей коснулся тёмного экрана на панели. Дисплей вспыхнул, по нему побежали буквы, из скрытых от глаз динамиков в салон полилось негромкое: «В областной столице полдень, прослушайте, пожалуйста, выпуск новостей…»

Ехали молча. Впереди показалась авария, пришлось сбросить скорость. Машины на встречной тоже ползли. Одна из них вдруг моргнула фарами. Андрей присмотрелся, узнал за рулём подругу жены и махнул ей рукой. Ангелина успела кивнуть. Диана вдруг повернулась к нему:

– Андрей Анатольевич?

«Губы и то не накрашенные», – подумал Андрей, как, поймав взгляд Дианы вблизи, тут же отвёл его и снова вернул, поражённый.

На него смотрели родные глаза. Не тёмные, как ему показалось во время допроса в училище, а прозрачные серые, без всяких оттенков, словно на чёрно-белых выцветших фото. Такие глаза были у мамы. Такие достались ему. Но на его смуглом лице в обрамлении чёрных волос глаза отливали синим. Андрей взглянул на себя в салонное зеркало, тронул волосы, поправил очки, думая, что уже тринадцать лет не смотрел маме в глаза.

– Что, Диана Сергеевна? – спросил он и прокашлялся, чтоб отогнать подступивший к горлу комок.

– Мы можем поговорить без протокола?

– Здесь? – уточнил Андрей, равнодушно окинув взглядом салон.

– Здесь? Нет. Только не здесь, – Диана усмехнулась, – В кабинете, естественно.

«А почему, собственно, нет?» – удивился Андрей, но виду не подал, – Конечно, Диана Сергеевна.

На служебную парковку они въехали, когда диктор дочитывал новости. Андрей уверенно поднялся по мраморным затёртым ступеням и распахнул для Дианы тяжёлую натурального дерева дверь с мутным толстым стеклом.

Войдя в свой кабинет, Андрей бросил на стол документы и отошёл к тумбе в углу, на которой стоял электрический чайник. Диана села на стул возле стола.

– Диана Сергеевна, что вы что пить будете – чай или кофе?

– Чай, если можно.

– А я кофе люблю, – Андрей включил чайник, достал банку с сахаром, – Сахар надо?

– Чайную ложечку, будьте добры.

Пока чайник закипал, Андрей насыпал себе кофе, в чашку Дианы бросил чайный пакетик и ложку сахара. Залив кипятком обе чашки, Андрей переставил их на стол и занял рабочее место.

Диана молча кивнула в знак благодарности, прижала ложкой ко дну чайный пакетик, отпила, как с громким стуком вернула стакан на столешницу, возмущённо смотря на Андрея:

– Это что?!

– Что значит, что? – Андрей растерялся, – Чай с сахаром.

– Какой сахар? Я не просила у вас сахар, – Диана смотрела на стакан с отвращением.

– Как не просили? – возмутился Андрей, – Когда только что сами сказали: «Мне ложечку сахара, будьте добры».

– Ой, извините, – Диана невольно рассмеялась, закрывая лицо ладонью, – Я имела ввиду… я просто хотела, чтобы вы положили чайную ложку в стакан. Это, – она брезгливо указала пальцем на чай, – Я пить всё равно не смогу. Куда можно вылить?

– Оставьте, – Андрей встал, убрал со стола сладкий чай и налил кипятку в чистый стакан, – Пакетик тоже другой?

Диана кивнула. Андрей бросил в стакан новый пакетик, подал.

– Спасибо, – сказала Диана, попробовав.

– Диана Сергеевна, вы хотели поговорить без протокола, – напомнил Андрей.

– Андрей Анатольевич, – Диана сделала новый глоток, – Я передумала.

Сдержав возмущение, Андрей сделал глоток кофе, другой, третий.

– Так может быть вам всё-таки вызвать адвоката? – спросил он, отставляя пустую чашку.

– Я никого не убивала, – Диана вновь отпила, – Случилась ошибка.

– Хорошо, предположим, – Андрей распахнул папку с документами и достал протокол, – На чём мы остановились? Вы сказали, что Янина могла подтвердить ваше алиби. Поясните, что вы конкретно имели ввиду?

– Понимаете, Андрей Анатольевич, – Диана с готовностью достала свой телефон, – Янина вчера мне звонила, едва я только с работы вышла. Узнавала, к которому часу приходить сегодня с утра. Я ей ответила.

– Двадцать ноль-ноль, – прочитал Андрей с экрана смартфона Дианы, – И что? Это ничего не доказывает. Скорее наоборот.

– То есть как, наоборот? – Диана нахмурилась.

– Вы, Диана Сергеевна, завершив содеянное, я говорю сейчас гипотетически, сами себе и позвонили с её телефона. Что характеризует события совершенно в ином ключе, согласитесь?

– Но это не так, Андрей Анатольевич. Я не звонила с её телефона, я говорю правду сейчас. Она сама мне звонила.

– Пусть так, Диана Сергеевна. И что вы ответили?

– В смысле, ответили? – не поняла Диана, – Когда приходить, ответили.

– Во сколько, не вспомните?

– К девяти, – сказала Диана и на миг прищурилась.

– Да? – Андрей неподдельно изумился и обратился к протоколу, – Почему не к восьми? Посмотрите, несколько выше у нас с вами зафиксировано, что сегодня утром ваш пациент был назначен к восьми. Получается, вы вчера вечером, разговаривая с Яниной, заранее знали, что сегодня утром вам станет нехорошо?

Они некоторое время смотрели друг на друга.

– Я ничего не понимаю, – сказала Диана.

– Я тоже, – поддакнул Андрей, уверенный, что от чистосердечного признания Дианы его отделяет пара подобных вопросов, главное – не сбавлять темп, – Хотя нет, я понимаю одно – вы говорите неправду. И вынужден напомнить об уголовной ответственности за дачу ложных показаний. Ладно. То есть вы не отрицаете факт, что вчера до двадцати ноль-ноль находились с Яниной в кабинете?

– Не отрицаю.

– Тогда вы и были последней, кто видел её живой, – немедленно вставил Андрей.

– Это я отрицаю, – настойчиво, но не уверенно проговорила Диана, – Я ушла. Видимо, позже приходил кто-то ещё.

– Кто бы это мог быть? – быстро спросил Андрей.

– Откуда мне знать? Сегодня утром, увидев Янину, я первым делом подумала, что приходил кто-то после меня и убил её.

– Каким образом убил, не предполагаете? – спросил Андрей, не оставляя Диане времени думать.

– Отравил, наверное. Что же ещё? Она уснула, а потом умерла, как я поняла.

В подобные совпадения Андрей не верил. И, если Диана, каким-то чудом, окажется вдруг непричастной, то он будет готов расписаться в профессиональной неудаче. Но этого не случится. Обманутая жена богатого мужа, любовница, яд – схема знакомая. Осталось немного дожать.

– С чего вы делаете подобное предположение? – прикидываясь равнодушным, спросил Андрей.

– Говорила же вам уже, Андрей Анатольевич, – досадовала Диана, – Обожала в институте судебную медицину. Хотела даже факультет поменять. Были бы с вами сейчас коллегами. Хотя, пожалуй, такая работа – не для слабонервных.

– Ваша работёнка может любой фору дать, – Андрей взял секундную паузу, мысленно выстроив план завершающей атаки, – Сколько лет вы знали Янину?

– Лет семь. С тех пор, как начала у них работать.

– В каких вы были отношениях?

– Как хозяйка и наёмный работник.

– То есть дружеских? – уточнил Андрей.

– Скорее приятельских. Так языки почесать, сплетни перетереть.

– Как по-вашему, у Янины могли быть враги?

– По-моему нет.

– А у вас?

– Что у меня? – изумилась Диана.

– Ну, у вас есть враги?

– У меня? – Диану даже передёрнуло, – А при чём здесь я, Андрей Анатольевич? Это же не меня убили, по-моему.

– Повторяю вопрос, есть ли у вас враги?

– Андрей Анатольевич, вы меня прямо врасплох застали. Откуда враги у меня?

– Ну, вы – жена известного и влиятельного человека. Не одна женщина, думаю, завидует вашей участи.

– Особенно сейчас, – Диана усмехнулась.

Андрей не смог удержать улыбки, но вмиг стал серьёзным:

– Итак, возвращаюсь к своему вопросу, есть ли у вас враги?

– Если и есть, Андрей Анатольевич, – размеренно проговорила Диана, – То они достаточно хорошо замаскированы.

– Неужели же вы к своим, – Андрей помедлил, – Практически сорока годам никому не насолили?

– Насолила конечно, – Диана задумалась.

– Значит, враги могут быть? – задумчиво спросил Андрей и продолжил с напором, – Скажите, Диана Сергеевна, вы ревнивы?

Она не сдержала смешка:

– Я что?

– Ну, вы ревнуете мужа к женщинам, с которыми он появляется в обществе?

– Они мне – не соперницы, – с высокомерием заявила Диана.

Подумав, что самомнения Дианы хватило бы на десятерых, Андрей уточнил:

– В смысле вы – жена? – он намеренно разделил слово «жена» по слогам, стараясь выговорить его как можно надменнее.

– Во всех смыслах, – ответила Диана ещё более высокомерно.

Андрей посмотрел на часы. До заседания суда по Маглакелидзе осталось меньше часа. На сегодня пора было этот допрос заканчивать.

– Опишите подробно, что делали вчера, когда вышли с работы, – сухо спросил Андрей.

– Поехала домой, – Диана стала чертить пальцем по джинсам.

– На чём? – Андрей отметил, что чертит она левой рукой.

– На маршрутке, – Диана замолчала.

Андрей поднял на неё вопросительный взгляд.

– На какой не вспомню. От работы все идут мимо нашего дома, – не мигая, сказала она.

– Во сколько вы сели в автобус?

– Чуть позже восьми.

– Сколько ехали?

– Полчаса, как обычно.

– Во сколько Янина пришла на работу?

– Около пяти.

– Чем вы с ней занимались?

– Разговаривали, пили чай-кофе.

– Кто что пил?

– Она – кофе, а я кроме чёрного чая без сахара ничего не пью, – сказала Диана и пояснила, – В смысле чая.

– О чём разговаривали?

– О мужиках, о чём же ещё.

– О! – успел воскликнуть Андрей, как Диана исправилась:

– Простите, я хотела сказать о мужчинах.

– Я так и понял, – Андрей усмехнулся, – Что было потом?

– Потом пришла эта бабушка, которую Янина просила ей отдать. Навыки трудовые, так сказать, освежить. Я согласилась.

– Чем Янина с пациенткой занимались?

– Понятия не имею. Я в подсобке сидела. У меня голова разболелась.

– Частенько, смотрю, головной болью страдаете, – съязвил Андрей, – Супруг не жалуется?

– Не ваше дело, – ледяным тоном отрезала Диана, – Потом ушла бабушка. Я ушла следом. Янина закрыть кабинет оставалась.

– Почему Янина сказала вашему мужу, что лечите вы, а не она?

– Откуда мне знать? – Диана пожала плечами, – У неё и спросите.

– Не смешно, – отозвался Андрей, – Янина вам не говорила, не ждала ли кого?

– Не говорила. Но точно вам говорю, был там ещё кто-то.

– Вашу версию про постороннего я услышал, – Андрей взглянул на часы и протянул Диане подписанный пропуск, – Но в следственном деле есть мудрое правило – двигаться от простого.

– Такое и в медицине есть, – Диана взяла пропуск, продолжая сидеть.

– Да? Значит, универсальный закон. На сегодня вы свободны. Как понадобитесь, мы вас вызовем, Диана Сергеевна.

Она нерешительно встала:

– Значит, я могу идти?

Андрей кивнул. Диана всё медлила.

– Андрей Анатольевич, – на полпути к двери она обернулась, – Позвольте мне к сыну слетать? Здесь всего три дня. Даже два с половиной.

Андрей улыбнулся. Диана просияла в ответ.

– Спасибо огромное, что напомнили, – Андрей достал бланк, подписал и пододвинул Диане, – Ознакомьтесь и распишитесь.

Диана взглянула:

– Что это?

– Это ваше обязательство о незамедлительной явке по первому требованию. Так что, прежде, чем решитесь куда-то поехать, обязательно мне сообщите. Иначе будет считаться, что вы решили от следствия скрыться.

– Так я не поняла, Андрей Анатольевич, я могу к сыну слетать? – Диана расписалась, где требовалось.

– Нет, – Андрей встал из-за стола, – А сейчас, извините, я должен идти. Дела.

– Вот уж не думала, – надменно произнесла Диана, – Что у следователей бывают дела поважнее, чем расколоть предполагаемого преступника.

– Не поверите ли, бывают, – в тон ответил Андрей, запирая дело Янины в сейф, – Отправить его за решётку.

Подождав пару минут после того, как Диана ушла, Андрей тоже спустился в вестибюль. Вход в залы суда располагался на первом этаже их здания, но со двора. Андрей мог бы пройти, не выходя на улицу, по внутреннему переходу, но решил прогуляться. До начала заседания оставалось менее получаса.

Раскрытие дела Маглакелидзе Андрей считал своей профессиональной удачей, благодаря которой, как он считал, и заслужил повышение по службе, несмотря на то, что преступника ещё не осудили. За ход судебного слушания Андрей не беспокоился, но указание Ивана Ивановича посчитал справедливым. Оставалось что-то неясное в этом деле, какая-то нестыковка, которую Андрей никак не мог уловить, но которая не давала ему перестать думать об этом расследовании.

– Что тут у нас? – спросил Андрей заместителя прокурора, курившего возле крыльца.

– Сегодня заканчиваются слушания, – с наслаждением затянулся сигаретой тот и протянул пачку Андрею, Андрей отказался, – Останется приговор. А вы зачем пришли, Андрей Анатольевич? В деле грамотно всё разложили, стопроцентно осудят мужика, можете не беспокоиться.

– Да я и не беспокоюсь. Я по просьбе Ивана Ивановича. Да и сам хотел. Как-то не верится, что подвёл под доведение.

– Доведение до самоубийства – реально редкая статья, – согласился заместитель, – Я до сих пор не пойму, как вы до всего докопались? На первый взгляд – чистое ДТП с потерпевшим виновником, либо несчастный случай. Особо нечего возбуждаться.

– Да я и не собирался. Страховая насела, – Андрей с удовлетворением вспомнил ход следствия, – Навезли документов технических кучу. Мол, машина исправная, новая, на гарантии, и вообще неделя, как техосмотр прошла. Понять их можно. Тачка не копеечная, а страховые ой как не любят деньги выплачивать. Добились, значит, своего. Доказали, что не в машине дело. Что тётка сама счёты с жизнью свела. Так нет – муж не успокаивается. Мол, очистите доброе имя жены, а то на кладбище мою ненаглядную не похоронят, и отпевать откажутся. Директор банка, не кто-нибудь. Сам понимаешь, на хрен тоже не так просто послать. Вот я и подумал, что могло заставить молодую, в общем-то…

– Так ей сороковник, когда уже стукнул? – встрял заместитель.

– Молодую, в общем-то, успешную женщину на ровной дороге при отличной видимости разогнаться почти до трёхсот километров и впечататься в стену? – Андрей сам же и ответил, – Вот и я подумал, что ничего. Дальше просто – начал копать, кто выгоду мог поиметь, раскопал обвиняемого. Тот, ясно – в отказ.

– Естественно.

– Но, скажи мне, зачем потерпевшей было переписывать страховку жизни на постороннего мужчину? Да при таком муже? И вот, что я заподозрил. Смотри, она – русская, муж – грузин, горячая кровь. Неужели поверишь, что двадцать лет жили душа в душу?

– Да ладно, это нормально. Многие так живут.

– Ненормально это вообще-то. Но да, согласен, живут так многие. Мнение погибшей узнать было нельзя по понятным причинам. Посторонний же заявлял, что вообще с ней не знаком. Оставалось изучать показания родственников.

– Но я их показания перечитывал не раз! – воскликнул зампрокурора, – Там не было ничего, что указывало бы на связь потерпевшей и обвиняемого в прошлом.

– Ты их перечитывал, – сказал Андрей, – А я собирал. И смотри, что заметил. Потерпевшая наша – блондинка, глаза – голубые, и муж – голубоглазый блондин, а дочка у них кареглазая.

– Ну и что? – спросил зампрокурора, – У меня тоже, папа и мама кареглазые, а у меня глаза – серые.

– Это не одно и тоже. Ещё в школе дети учат. У темноволосых и темноглазых может родиться светлый ребёнок с голубыми глазами, наоборот же – никогда. Потому что у голубоглазых в принципе нет генов этих. Был бы ген – были бы карие глаза у одного из родителей. Нет гена – и глаза только голубые. Карие лишь от соседа. Ну, я и предположил, что наш посторонний не такой уж и посторонний. Экспертиза подтвердила, – подытожил Андрей, – Типчик то не признался? Под гнётом улик?

– Признался, что любовь у них с потерпевшей была в институте. Но клянётся, не знал, что она, беременная от него, за Маглакелидзе вышла. Сокрушался, зачем так она с ним поступила. Но, Андрей Анатольевич, мы же после вас ещё кое-то раскопали! Муж покойной в вещах её нашёл телефон, а там – сообщения. Одно – полученное, и другое отправленное в ответ. Отправлены незадолго до происшествия, утром. Номера, правда, левые, но там однозначно – имя, фамилия! Типа, Лена, бросай своего рогатого и уходи ко мне. Или сдам тебя. Или что-то в этом роде. И ответ – Барташов проклинаю день, когда мы встретились. Пробили – оба отправлены в день трагедии, так что теперь, нам признание Барташовское ни к чему. Совокупность, как говорится.

– Да? Странно, как мои пропустили такие важные улики, – удивился Андрей, – Надо будет Алексея взгреть, что плохо искали. Где же они были спрятаны?

– Да я не помню, в протоколе указано.

– По срокам пробили – не левые сообщения?

– Всё пробили. Время, всё остальное, всё подлинное, – заверил зампрокурора, – Да не беспокойтесь вы, Андрей Анатольевич. Не на этих же сообщениях схема обвинения строится.

Участников слушания пригласили в зал. Заместитель прокурора занял трибуну обвинителей.

– Дай на сообщения взглянуть, – прошептал Андрей, подсев к нему.

Андрей прочитал копии текстов сообщений: «Лена бросай своего козла и уходи ко мне а то сдам тебя», «Барташов проклинаю день когда мы переспали». Знаки препинания в обоих посланиях отсутствовали. Однозначно. Банально. Если не сказать, пошло.

Судья начала заседание:

– Обвиняемый, что можете сказать в свою защиту?

Андрей не видел Барташова месяца два, спустя полгода почти ежедневного общения на следствии. Тот осунулся, постарел, старался не поднимать взгляда. Андрей не понимал, почему Барташов до сих пор не признался. Интеллигентные люди обычно стремятся очистить совесть. Да и улик против Барташова достаточно. Андрей снова посмотрел на сообщения. Примитивный набор слов загипнотизировал его. Андрей перестал слушать, что говорилось в зале. Как до его слуха донеслось:

– Ты снилась мне беременной, и вот, проживши столько лет с тобой в разлуке, я чувствовал вину свою…

Андрей не слышал, чтобы Барташов читал стихи, и был приятно удивлён. Барташов декламировал тихо и внятно. Стихотворение звучало, как исповедь, а не как творение чужого ума.

– Обвиняемый, здесь вам не изба-читальня, – громко оборвала Барташова судья, – Или решили напоследок невменяемого перед судом разыграть?

Андрей, оставаясь под впечатлением произнесённых Барташовым строк, перевёл взгляд на судью. Барташов, по-прежнему глядя в пол, тихо произнёс:

– Я это стихотворение запомнил уже не помню и когда с первого раза, едва услышал. Почему-то. Мы же учились на филфаке, и я много знаю стихов. Но этого никогда не любил и не понимал. Я двадцать лет ничего не знал. Зачем ты так со мной, Леночка?

Андрей сам раскопал, что погибшая жена Маглакелидзе была студенческой любовью Барташова на филологическом факультете двадцать лет назад. Андрей удивлённо взглянул на копии текстов сообщений, но тут его мысли оборвал мужской грубый возглас.

– Я хотел бы попросить премногоуважаемый суд, – заговорил вместо адвоката защиты муж погибшей, – Не выслушивать бредни, а наказать этого, прикидывающегося на наших глазах безвинной овцой, козла…

– Сторона обвинения, попрошу выбирать выражения, – указала судья.

– Я не побоюсь этого слова, – продолжил Маглакелидзе, – Доведшего мою жену до самоубийства.

– Прокурор, – зашептал Андрей, – Мне нужно кое-что перепроверить. Придержи суд на пару дней. Отсрочку попроси, что ли. На выявление вновь вскрывшихся обстоятельств.

– Что это мне интересно у вас вскрылось? – шёпотом возмутился прокурор, – И когда?

– Давай делай, – указал ему Андрей, – Благодарить ещё будешь.

– Сторона обвинения, у вас есть что добавить по делу? – спросила судья.

Прокурор поднялся и произнёс, не скрывая неудовольствия:

– Уважаемый суд, обвинение просит ещё сутки на выяснение вновь вскрывшихся обстоятельств.

– Что это у вас вдруг вскрылось? И когда? – проворчала судья, однако, возражать не стала, – Адвокат обвиняемого, возражений нет? Слушание состоится послезавтра в девять утра. Заседание окончено.

– Андрей, ты что? – напустился на Андрея заместитель, когда они вышли, – Не мог раньше сказать? Ещё на крыльце? Собственное дело хочешь развалить? Или ты с указанием явился? Надо было тогда предупредить.

– Каким ещё указанием? И почему развалить? Ты же не теряешь ничего. Сам сказал, что дело подбито чётко, осудят мужика. А мне надо кое-что перепроверить.

Андрей вернулся в свой кабинет, взял копии протоколов допросов свидетелей по делу Маглакелидзе из сейфа, которые могли быть нужны для экспертизы, и отправился к криминалисту. Криминалист выслушал подозрения Андрея и согласился выдать заключение к вечеру следующего дня, так как слышал о громком деле. Оставив запрос и документы, Андрей поспешил домой.