За свои недолгие двадцать шесть Джонни ни разу не видел смерть так близко. Тем более смерть юной девушки. Он глядел на труп и не мог поверить, что эта та самая Салли, которую знал весь город. Было что-то противоестественное в гибели молодых. Вчера она ходила по улицам, такая красивая и улыбалась, а теперь ее нет. Есть тело, все еще красивое, несмотря на смерть. Пугающе красивое. Но это больше не Салли. Джонни впервые задумался о душе. Ведь эта девушка не была просто смазливой куклой. Салли – это нечто большее. Если душа и впрямь существует, то, где теперь Салли Ричардсон?

– Уверен, это не местные! – голос шерифа вывел Джонни из задумчивого состояния.

– Да, никто из местных не решился бы на такое! – Вивер с горечью наблюдал как застегивают черный мешок для трупов. – Бедная миссис Ричардсон!

– Эмили жила ради дочери. Не представляю, что теперь с ней будет.

– Странное дело: никаких следов, кроме отпечатков подошв того фермера, что нашел тело, – криминалист из Бансинга Нэтт Калхун подошел к полицейским. – Кажется, тут кто-то поработал метлой или чем-то похожим.

– Возможно щеткой для машины? – предположил шериф, – вряд ли этот выродок возит с собой метлу.

– Думаю, он сделал ее из еловых веток, – Калхун внимательно изучал землю вокруг камня, – возможно они валяются где-то неподалеку, хотя на его месте я бы выбросил их подальше от Блэклейка.

– Прочешем лес и обочину, – скомандовал Блейк и полицейские отправились в глубь чащи.

– Это какая-то ошибка! – Эмили Ричардсон отчаянно качала головой, стоя у порога местного морга. – Вот увидишь, Мэтью, это не она. Это не моя Салли.

Эмили была на стадии отрицания. Она все повторяла и повторяла, что тело, найденное Гарри Холивелом – не ее дочь, но все же войти в морг никак не решалась. Ведь если она войдет и увидит там Салли, ей придется принять правду, а смерть Салли не может быть правдой. Такие красивые и умные девушки не умирают, нет. Они живут, поступают в колледж, получают степень магистра, выходят замуж, рожают детей, заводят золотистого ретривера и живут в прекрасном загородном доме с чудной лужайкой. Так что это наверняка не Салли. Нет.

– Мне очень жаль, Эмили, – шериф аккуратно взял миссис Ричардсон под руку и повел в здание.

Тело Салли лежало на металлическом столе для вскрытия, прикрытое простыней. Даже после смерти девушка не утратила привлекательности, но черты ее чуть заострились, стали строже. Бледная кожа, синие губы – казалось это просто макияж для костюмированной вечеринки, и где-то там под гримом все еще есть живая Салли.

Увидев дочь, Эмили закрыла лицо руками и затряслась в глухих рыданиях.

– Мы обязательно найдем того, кто это сделал, – пытался утешить мать шериф.

Миссис Ричардсон, завывая выбежала из зала.

– Дайте ей проплакаться, – доктор Дьюик, числившийся в Блэклейке еще и коронером внимательно рассматривал голову Салли. На шее явственно проступали темные отпечатки, синяки и кровоподтеки.

– Что скажете, док?

– Ее определенно задушили.

– Мужчина?

– Вполне возможно, но скорее всего не слишком сильный. Она боролась и довольно отчаянно. Под ногтями что-то осталось, мы пошлем это на анализ в Бансинг. Возможно, будут совпадения по базе.

– Сексуальное насилие?

Доктор отрицательно покачал головой.

– Должно быть какой-нибудь жалкий импотентишка, убивающий не доступных ему красавиц. Поищу похожие преступления в соседних штатах.

– Оно ведь весьма ритуально, это убийство, – Дьюик продолжал осмотр тела.

– Ритуально? – шериф не понимающе уставился на доктора.

– Ну да. Черный венок, вуаль, платье… – врач открыл Салли рот и пинцетом достал оттуда что-то маленькое, белое и круглое.

– Это что? ЛСД- марка?

Дьюик поднес предмет к лампе и стал внимательно рассматривать.

– Нет, шериф. Это гостия. Обычная церковная гостия.

Полицейский в недоумении глядел на доктора.

– Я же говорил, что это убийство весьма ритуально! – Дьюик отправил облатку в пакет для улик.

– Знаете, я не любитель много болтать, да и не мое это дело, – владелец заправки Джимми Хоуп нервно ерзал в кресле, сидя напротив шерифа, – откровенно говоря я бы не придавал этому значение, но все же у нас тут убийство…

– Господи, Джимми, ближе к делу, – Блейк нетерпеливо постукивал карандашом по столу.

– Да. Дело. Так вот. Парнишка, что у меня работает – Элайджа Томпсон, ты ведь знаешь его Мэт?

Шериф молча кивнул.

– Он вечно рисует что-то в своем блокноте. – продолжал Хоуп, – ну там всякие комиксы, годзиллы, чудища и всякое такое. Так вот пару раз я видел, как он набрасывал портреты этой убитой девчонки, Салли. Он в нее вроде как влюблен или что-то в этом роде. Я ни на что не намекаю, но ведь всякое может быть. – Джимми придвинулся ближе к шерифу и тихо добавил. – Я не хочу проблем, Мэт, ты же понимаешь? – И встав в полный рост во всеуслышание произнес: – Я просто выполняю гражданский долг.

– Спасибо, мистер Хоуп! – сухо ответил Блейк и уткнулся в материалы дела.

Последнее, чего бы хотелось шерифу так это узнать, что в Блэклейке завелся местный Тэд Банди. Впрочем, если Элайджа Томпсон и впрямь причастен к убийству Салли Ричардсон серийником его все равно не назовешь. Итак, Элайджа. Что вообще известно об этом пареньке, кроме того, что он неплохо рисует и работает заправщиком? Воспитывался матерью-одиночкой, в старшей школе учился неплохо, но в колледж так и не поступил. Наверное, этот Элайджа весьма терпеливый малый раз так долго работает на Джимми Хоупа. Шериф решил, что с Томпсоном в любом случае стоит поговорить, хоть и сильно сомневался, что этот тихий парень может быть убийцей. Впрочем, из-за несчастной любви сходят с ума как раз такие тихони. Легкомысленные красавчики, собирающие восхищенные взгляды девиц, редко когда зацикливаются на одной. Да и зачем им, если у них такой выбор. Мэтью Блейк с раздражением вспомнил Энтони Сандерса – капитана бейсбольной команды, который в старшей школе встречался с Синди Варга. О, Синди Варга – первая любовь всегда заставляет страдать. Но ведь мне никогда не приходило в голову убить Синди, – размышлял шериф, – скорее уж Сандерса. Сколько раз я мысленно надирал ему его тощий зад. Однако все люди разные и у Элайджи Томпсона могут быть свои мысли на счет того, как поступать с отвергнувшей тебя девицей. Показаний Хоупа явно недостаточно для того, чтобы нагрянуть к парню с обыском. Поэтому придется просто мирно потолковать.

– Так, как давно вы с Салли дружили? – Мэтью Блейк расположился в старом, но довольно уютном кресле в гостиной Сары Томпсон. Женщина принесла шерифу кофе в огромной кружке. Конечно, эта коричневая жижа не шла ни в какое сравнение с ритуальным кофе самого шерифа. Но все же из вежливости он сделал пару глотков. Элайджа Томпсон сидел напротив на диване. Это был довольно симпатичный парень, но весь какой-то неловкий и стеснительный, что явно не прибавляло ему очков в глазах девушек. В двадцать пять бедняга все еще жил с матерью и довольствовался теми грошами, что платил ему Джимми. Так себе биография.

– Мы не то, чтобы дружили… Так иногда перекидывались парой фраз при встрече. – Элайджа явно был расстроен куда больше, чем просто знакомый. Он нервно чесал запястье левой руки и кусал губы. – Я бы сказал, мы были… едва знакомы. Да. Не больше, чем с кем бы то ни было в Блэклейке.

– А когда ты последний раз видел мисс Ричардсон?

– Вы же не подозреваете Элайджу, шериф? – вмешалась в разговор Сара.

– Я опрашиваю всех, кто хоть сколько-нибудь знал убитую, мисс Томпсон. Думаю, вам не о чем беспокоиться.

– Кажется позавчера. – парень снова почесал запястье, – Да, позавчера в торговом центре. Но мы не разговаривали. Я просто видел, как Салли с подругами выходила из парфюмерного.

Шериф сделал заметки в блокноте.

– Ты же не будешь против, если я взгляну на твою комнату? Говорят, ты классный художник. Наверняка там на стенах много крутых работ.

Нервозность Элайджи явно усилилась. Блейк заметил, как руки парня задрожали.

– О, там ужасный беспорядок. Знаете куча мусора и всякое такое.

– Я жил с двумя старшими братьями, поверь, меня очень сложно напугать беспорядком, – шериф добродушно усмехнулся и встал, готовый направиться в комнату парня.

– Там, там прорвало трубу и… и все затопило.

– Чтооо? – Сара Томпсон была в недоумении.

– Да, мам, я забыл тебе сказать. Сегодня с утра. Это случилось утром. Труба…

Элайджа видел, что ни шериф, ни мать ему не верят. В отчаянии он сел на диван и закрыл лицо руками.

– Господи, Элайджа, ты же не надел глупостей? – Сара взволнованно приобняла сына.

– Уверен, мы во всем разберемся. – Блейк старался голосом приободрить обоих Томпсонов, – так могу я взглянуть на комнату?

Комната Элайджи Томпсона не представляла собой ничего особенного: забросанная мятой одеждой кровать, небольшой стол, и стены, сплошь увешанные карандашными рисунками. Шериф бы, наверное, покинул ее бормоча проклятия в адрес Джимми Хоупа себе под нос, если бы взгляд его не уперся в большую доску, стоящую на тумбе. Обычную доску, вроде тех, что полицейские используют для визуализации хода расследований, только здесь вместо фотографий подозреваемых были портреты Салли Ричардсон. Двадцать, может даже тридцать портретов. В разных позах- Салли смеется, Салли сидит, задумчиво подперев рукой лицо, Салли игриво смотрит на кого-то рядом. Тут же были приколоты палароидные снимки, и даже какие-то предметы, видимо принадлежавшие покойной.

– У, – присвистнул шериф Блейк, – да у тебя тут целый алтарь.

– Я любил ее, но я не убивал, – сбивчиво затараторил Элайджа, по его лицу текли слезы, – клянусь, я бы и пальцем не посмел ее тронуть.

– Я позвоню Дэнни Лэдингтону, он – адвокат, – Сара спустилась в гостиную и стала набирать номер.

– Где ты был вчера с восьми вечера и до шести утра? – шериф решил, что можно перейти пусть к неофициальному, но допросу.

– Дома. Я был здесь.

–Кто-нибудь может это подтвердить?

–Мама.

– Он был здесь все это время, – крикнула Сара с первого этажа, – вы не повесите это дело на моего сына.

Шериф внимательно рассматривал предметы на доске. Тут был какой-то кислотный браслетик с надписью “Друзья бездомных собак”, коричневая перчатка и даже, перемазанная помадой и кетчупом бумажная салфетка. Рисовать портреты девушки, в которую втрескался по уши не запрещено законом, как и хранить использованные салфетки, однако пока Элайджа Томпсон был единственным подозреваемым в этом деле, и Блейк решил, добиться от прокурора ордера на обыск.

– Я слышала, они арестовали того парнишку с заправки, Элайджу, – Френни Полсен пила свежесваренный горячий кофе на кухне у Риты, и даже не чувствовала, как обожгла язык, – говорят вся его комната была увешана изображениями бедняжки Салли.

– Не арестовали, а просто обыскали дом его мамаши, – Рита подула на свой напиток, – и, насколько успела растрепать всем Аннабель Стюарт, ничего кроме портретов полиция не нашла. А к делу эти портреты не пришьешь.

– О, но я почти уверена, что это он, – Френни почему-то перешла на заговорщический шепот. Как ни старалась она прятать свою любопытную сущность под личиной сочувствия и напускного горя, сплетница в ней вовсю ликовала. Впервые за долгие годы в Блэклейке происходит что-то интересное. Подумать только – настоящее убийство! Мисс Полсен совсем забыла про Банни и Люциуса и полностью посвятила себя выяснению подробностей преступления. Она искала в интернете статьи про маньяков, слушала лекции по психологии убийц, даже купила книгу какого-то бывшего профайлера ФБР и теперь была твердо уверена, что Элайджа Томпсон – это новый Ричард Рамирес.

– Ну не знаю, – Рита флегматично откинулась на спинку стула, – как по мне, так этот Элайджа выглядит безобидным.

– Оооо, это самый первый признак убийцы. Они все выглядят безобидными, но потом кто-нибудь случайно обнаруживает запертый подвал, набитый останками несчастны жертв.

– Что за ужасы ты говоришь, Френ!

– Правда жизни, дорогая! Я нисколько не удивлюсь, если выясниться что этот Томпсон давно уже промышляет убийствами. Ездит в крупные города, опустив козырек бейсболки пониже и выискивает там кого-нибудь, кого никто не ищет, например, проституток или бездомных, а потом…

– Остановись, Френ! Этот парень может и впрямь задушил Салли, когда та ему отказала, но он уж точно не Сын Сэма блэклейкского разлива.

– Кто знает, кто знает, – Полсен задумчиво поджала губы. Ей до жути хотелось, что Элайджа оказался серийным убийцей. Уж тогда-то точно будет о чем вспомнить в старости.

– Пойдем, Люциус, мы должны поступить как хорошие соседи, – Банни Калахен заворачивала в полотенце форму с овощной запеканкой. Она собиралась, как и полагается в таких случаях отнести блюдо бедной Эмили Ричардсон.

Люциус стоял рядом и с любопытством наблюдал за старушкой. Последнее время мальчик стал проявлять больше эмоций и даже иногда издавал звуки в знак согласия со словами Банни, однако четких и уверенных слов или фраз от него так никто и не слышал.

– Кто бы мог подумать, – сокрушенно бормотала мисс Калахен, – что подобное может произойти в таком тихо и уютном месте, как на Блэклейк. А Эмили? Знаешь, Люциус, хоть я никогда и не была матерью, но теперь, когда у меня появился ты, я со всей отчетливостью могу представить себе горе несчастной миссис Ричардсон. Если бы кто-нибудь убил тебя, я бы просто сошла с ума.

Банни присела на корточки и крепко обняла мальчика. По ее морщинистому лицу покатилась слеза, которую старушка быстренько смахнула, и, вновь вернувшись к своему вечно бодрому состоянию ласково скомандовала: Пойдем-ка!

– Как ты, Эмили? – шериф Блейк, не дожидаясь приглашения сел на кресло.

– У меня нет сил на все это дерьмо, Мэт, – Эмили Ричадсон устало показала на груду еды, лежащей на столе, – они все тащат и тащат свои чертовы запеканки и пироги. Мой Салли больше нет, понимаешь, Мэт? – у женщины начиналась истерика, – я потеряла свою единственную дочь, а они тащат мне сраные пироги!

Эмили грохнула об пол принесенную Банни Калахен запеканку и зашлась в рыданиях. Шериф осторожно присел рядом и обнял ее за плечи.

– Пожалуйста, Мэт, скажи, что у тебя есть хоть какие-то зацепки? – миссис Ричардсон подняла на него свое заплаканное лицо? – Ты же знаешь, Мэт, я воспитывала ее одна с тех самых пор, когда Салли было три и Дерек погиб, я посвятила ей свою жизнь. Я хочу знать, кто, кто отнял ее у меня!

– Мы обязательно это выясним, Эмили! Клянусь тебе!

– О да, конечно! Ежедневно пропадает сотни девушек, и никто не находит ни тел, ни убийц. Уж я-то знаю, как работает полиция Мэт!

– Мне нужно осмотреть ее комнату.

– Валяй! – Эмили безразлично махнула рукой, – делай, что хочешь!

Комната Салли Ричардсон была обычным обиталищем современной девицы. Растения в милых горшочках, кристаллы кварца, постеры в нюдовых тонах, коврик для йоги и много ароматических свечей. Ничего, что могло быть хоть сколько-нибудь облегчить задачу по поимке ее убийцы. Надежда была только на ноутбук, который, к удивлению шерифа, оказался не запаролен. Видимо, Салли доверяла матери или у Эмили нет привычки копаться в вещах дочери. Внимание Блейка привлекла иконка с названием сайта, на которых девушки трогают себя перед камерой. Не то чтобы Мэтью Блейк был частым посетителем подобного рода сайтов, но название этого было у всех на слуху. Шериф кликнул по значку на экране и с ужасом понял, что Салли Ричардсон, та самая Салли – отличница, красотка, гордость школы и городка была одной из тех, кто за деньги показывает свое тело в сети. Видео, много видео, записи каких-то стримов. Салли танцует обнаженной, Салли засовывает в себя какие-то предметы, Салли облизывает собственную обувь.

– Господи Иисусе! – прошептал шериф, – как я скажу об этом Эмили?

Но говорить не было нужды. Эмили уже стояла за его спиной.