Генерал

Глава 5

После обеда я выхожу прогуляться. И доктор велел, и в номере оставаться невыносимо.

Девчонка взбрыкнула. Подумаешь, взглядом облапил. Не руками же полез. Обычно фифочки гламурные сами на шею вешаются. А эта строптивая попалась. Даже удивительно. Такие давно перевелись. Может, только одна Катя осталась…

В заповеднике.

Губы кривятся в саркастической усмешке. А кулаки сжимаются безотчетно.

Бесит она меня. Эта Катя. Ох как бесит.

Сворачиваю в первую попавшуюся аллею. Бреду, глядя себе под ноги.

Ну что сказать? Сам виноват. Девочка красивая, строгая. Сейчас таких не выпускают. Не то время, не те скорости. Вон отец за мамой года три ухаживал. Первый раз в кино через полгода поцеловались, интим только после свадьбы.

Я бы при таком раскладе до сих пор девственником ходил. А родители мои сорок лет в браке. И оба уверены друг в друге на все сто.

Может, поэтому я и не женюсь никогда. Одна нервотрепка от этих жен. Только и смотри, чтобы не загуляла. Уж я-то знаю!

Подняв голову, тупо пялюсь на небо затянутое тучами, а потом перевожу взгляд на собак, пробегающих по дорожке. И мыслями снова возвращаюсь к Кате.

Красивая. Но не для меня. Мне бы сдержаться. Забить. Не обращать внимания на девчонку. Молодая она еще. Точно не мой формат.

Меня любая другая телочка устроит. Даже тут, в "Соснах". К Люде ездить надо, а не хочется. Хотя и с Ильичом можно договориться, чтобы пропускали. Но это все движняк. Только мотива нет. Запала мне в душу, птица маленькая.

Впереди маячат две утки в ярких комбезах. Видел их на обеде. У каждой губы с вареник. Хорошо, хоть Катя вся натуральная. И губы, и сиськи классные!

«Опять Катя!» – одергиваю себя. И заметив как приближающиеся красавицы расправляют плечи и подтягивают животы, упрямо сворачиваю с аллеи. Резво спускаюсь по склону и сам себя подкалываю.

Ну что же ты, генерал? Двух уток испугался!

Петляю между деревьями, чтобы с аллеи не заметили. И представляю удивленные лица, не отягощенные интеллектом.

Шел человек навстречу и куда-то делся. Телепортировался, жеваный крот.

На более крутом склоне перехожу на бег. И почти сразу начинаю задыхаться. Твою мать, какого я про свои болячки забыл. Сейчас нельзя напрягаться. Чуть расстегнув куртку, перевожу дух. Смотрю на небо, на еще зеленые заросли кустарника, и дикий виноград, обвивающий террасу первого люкса.

Застываю как вкопанный, заметив на террасе Катю.

С пригорка мне видно ее почти полностью. Девчонка сидит в ротанговом кресле, укутавшись в серый пушистый плед. Нежная и немного отрешенная. В ушах наушники, а глаза прикрыты.

Сон на свежем воздухе? То, что доктор прописал. Но Катерина не спит. Руки словно крылья взлетают над пушистой тряпкой. Пальцы заныривают под толстый манжет. Медленно скользят по запястью. А губы сжимаются в тонкую линию.

«Шрам, твою мать!» – догадываюсь, отступая. Не хочу мешать. И так как слон в посудной лавке. Неслышно продвигаюсь обратно и выйдя на грунтовую дорожку, бреду к горе.

А из головы не идет этот дурацкий шрам. Я видел такие. Это не суицид. А больше смахивает на отпечаток веревки, врезавшийся в кожу и исковеркавший плоть.

Сердце останавливается, стоит только подумать. Откуда у девочки из хорошей семьи на руке такая отметина? И следом другая догадка бьет по башке железобетонной сваей. Какого хрена молодая девчонка торчит одна в санатории?

Охраняемая территория. Врачи.

Папа, ясен пень, постарался. Но это не прихоть, а гребанная необходимость.

Только от одной мысли, что девочке может грозить опасность, темнеет в глазах. Кто вообще на такое способен? Нужно найти этого гада. Разобраться. Хотя наверное люди Димирова уже все порешали.

Одно ясно, как божий день. К Кате лучше не соваться. Нужно оставить девочку в покое. Дать ей в себя прийти.

Ее охраняют, заботятся. И без тебя, генерал, справятся. Просто забей. Отойди в сторону. Но не могу! Хотя надо.

Блин, да что же это со мной делается. Обычно, вижу цель, не вижу препятствий. А тут…

«Она боится тебя, бугая здорового», – пеняю самому себе и решительно возвращаюсь в номер.

– Подъем, – бужу дрыхнущего Панкратова. – Поедем в город.

– Это куда, Василий Петрович? – трет он глаза, мгновенно подскакивая.

– Сначала на рынок, а потом к Люде, – цежу натянуто.

Сама Люда мне неинтересна. На другом мысли зацикливаются. А вот дать недостающую информацию может. Наверняка персонал в курсе. Только у Люды нет подписки о неразглашении. А вот обида на новых хозяев имеется. Идеальный информатор!

На местном рынке покупаю виноград, персики, бутылку хорошего шампанского и арбуз. И по дороге к поселку, примыкающему к санаторию, звоню.

– Ты дома? Я заеду?

– Да, Василий Петрович, я жду, – воркует в трубку Люда. И закончив разговор, наверняка бежит надевать кружевное белье.

А когда мой водитель достает всю скатерть самобранку из багажника, тоскливо смотрю на арбуз. Ну на фига я его прикупил?

Арбуз надо есть медленно. С чувством. Вымазаться соком, а потом целоваться. Накрыть липкими губами сладкие Катины губы…

– В номере оставь, – отмахиваясь от дурных фантазий, киваю на зеленый полосатый бок. – И можешь уезжать. Я напишу, когда меня забирать.

– Так точно, – рапортует Панкратов.

Захватив пакет, быстрым шагом поднимаюсь на второй этаж. Адрес я помню еще с прошлых времен. Вот только сейчас настроение абсолютно другое.

Люда открывает дверь в шелковом кимоно, церемонно обвивает мою шею руками. Наверняка косит под гейшу. Но если ты, гейша, твою мать, то чайной церемонией и ограничимся.

– Поздравляю, поздравляю, – щебечет весело. – Это так круто, Василий Петрович, так круто.

Закатывает щедро подведенные глаза и всем своим кукольным личиком выражает великую радость. Оно и понятно. Обошла всех телок в «Соснах» на короткой дистанции. Завтра весь санаторий будет судачить. Представляю, как будет рассказывать товаркам: «Вася заезжал. Мы с ним генеральские погоны обмыли»…

Как узнают? Сама и растреплет.

Плевать. Когда бы я обращал внимание на дурацкие бабьи сплетни.

– Соскучилась я, Вася, сил нет, – вздыхает Людмила. Тянется ко мне с поцелуем. И ждет, когда я признаюсь в том же. Но я врать не привык. Но и расстраивать даму не хочется.

– Чайку бы, – позволяю клюнуть себя в щеку. Протягиваю пакет с провизией и прохожу в комнату. А там уже накрыт стол и разобрана постель.

Нехорошо. Как-то я в своих раздумьях не учел самого главного. Вот дурак!

Недовольно кошусь на койку и приказываю раскрасневшейся от счастья Люде.

– Застели, пожалуйста!

– То есть как? – охает она, краснея от возмущения. Ловит ртом воздух, подбирая слова.

– Устал я с дороги. Заехал проведать. За жизнь поболтать. Назначение новое отметить.

Последняя фраза особенно льстит Людмиле. Она аж подбирается вся. Быстро накидывает на постель пушистый плед. Похожим укрывалась сегодня Катя.

Еще один триггер, твою мать. Будто девчонка рядом присутствует.

– Давай за генерала, – улыбаясь открываю шампанское. Пытаюсь выгнать из головы Катерину. Но она никуда не уходит, зараза маленькая!

– Может, водочки, – томно воркует Люда, подложив руки под пышные сиськи. Знает, чем меня заманить. Но почему-то сегодня меня больше заводят упругие полушария, обтянутые розовой спортивной майкой.

– Давай налью, – тянусь за бутылкой.

– А ты? – капризно дует губы.

– Здоровье не позволяет. Болел я сильно. Боюсь, как бы не комиссовали…

– Бедненький мой, – медленно ведет по макушке отманикюренными пальчиками. И бесит. Как же она меня бесит.

– Какой там твой! – усмехаюсь криво. – Приехал в «Сосны», а тебя и след простыл, – пеняю, будто уличил жену в измене.

– Так уволили меня, Василий Петрович. Ни за что уволили…Ни к чему теперь об этом говорить, – морщится недовольно Люда. – Давай лучше за тебя выпьем. Как живешь? Не женился еще?

– Если б женился, меня бы тут не было, – отрезаю ровным голосом. Пристально смотрю на бывшую любовницу. – Так за что уволили, Люд? Может, я с Ильичом порешаю? Вернут.

– Вряд ли, – вздыхает Людмила, залпом выпивая стопку водки и выдыхает со злостью. – Из-за этой пигалицы гадской. Орала как резанная. Все сбежались. Потом еще отцу настучала. А тот в два счета уволил. Даже не посмотрел на былые заслуги.

– А ты заслужила? – тяну насмешливо.

– Так всю жизнь считай в «Соснах» проработала. Теперь куда? Нигде не берут. Ославили на всю округу меня…

Отхлебнув шампанского без всякого тоста, вглядываюсь в печальное кукольное личико. Вроде бы сильно расстроена Люда. А глаза бегают. Будто что-то утаить хочет.

Но тут и так все ясно. Видать застукала ее с мужиком моя Катя прямо в ваннах.

«Моя?» – поперхнувшись шампанским, поднимаюсь из-за стола.

– Тебя на минете поймали? – откашлявшись, роняю брезгливо.

– Откуда ты знаешь? – изумленно охает Людмила, прижимая руки к груди. – В «Соснах» сучки наболтали?

– Догадался, – мотаю головой. – Много ума надо? Пока, Люд, – прохожу в прихожую.

– Погоди. Куда же ты? Я думала, мы посидим… – спохватывается она, бежит следом.

– Прости, я не пью из лужи, – бросаю, выходя за дверь.

– Странно! А раньше хлебал и не морщился! – кричит вслед Людмила.

По большому счету, она права. Раньше я трахал все, что двигалось. Но тогда в моей жизни не было Кати Димировой.

Птица моя маленькая, что же ты со мной делаешь?

Глава 6

В санаторий я возвращаюсь окольными путями. Нужно продышаться на свежем воздухе. Да и в башке навести порядок. Медленно бреду через рощу. И все пытаюсь понять, какой хрен понес меня к Людмиле?

«Долбоящер, блин. Как в навозную кучу вступил», – думаю ощерившись.

Желтые листья приятно шелестят под ногами, а сквозь ветки проглядывает теплое сентябрьское солнышко.

Хорошо! Тут и дышать, и думать легче. Когда в последнее время я оставался один? Разве что дома, когда заваливался домой ближе к утру и, плюхнувшись в постель, отрубался до утра. А там все по новой. Служба, нервотрепка, начальство, девочки.

Телефон дребезжит в кармане, отвлекая от грустных мыслей.

– Да, мама, – улыбаюсь довольно. Мама у меня замечательная, только хлопотливая больно.

– Ты доехал, Васенька? Как тебя встретили? Номер хороший? – она всегда беспокоится, словно я маленький мальчик.

– Все нормально. Приехал. Устроился. Все хорошо.

– А то я волновалась…

– Ну что со мной может случиться? Я ведь генерал, все-таки…

– Да знаю я, – с гордостью выдыхает мама. – Но когда человек один, всегда плохо, – вздыхает мама. И я уже прекрасно знаю в какую сторону опять задул ветер. Женитьба, вашу ж налево!

– То есть одинокий здоровый мужик, по твоей версии, больше подвержен всяким рискам, чем когда он с женой и детьми? Странная теория, мам, – замечаю я, стараясь не нагрубить. И закончив разговор, неожиданно представляю рядом Катю и парочку мелких сопляков.

И сам вздрагиваю от неожиданности. Привидится же такое! Отгоняю прочь дурное видение. Ускоряю шаг.

Как бы я не мечтал, Катя Димирова не для меня. Слишком я старый. Генералов любят девушки за тридцать. А у двадцатилетних ровесники на уме. Да и папаша ее с меня семь шкур сдерет. И я его понимаю. На такой девушке жениться надо, а я не обучен нежностям. Вот как с такими птицами райскими обращаться? Только на руках носить.

Это же не Люда. Сто грамм выпил и в койку. Тут особый подход нужен.

«Кстати!» – мысленно бью в лобешник, вспоминая совершенно пустой разговор. Информации ноль, зато осадочек остался. Придется самому, как обычно.

«Что там по материалам? Я жду», – на ходу печатаю сообщение помощнику.

«Через полчаса пришлю все файлы», – тут же заверяет он.

Снова погружаюсь в мысли. Служба, Катя, подковерные игры, снова Катя. И изумленно натыкаюсь на растерянную парочку, стоящую на дорожке. Мужчина с боевой выправкой и симпатичная женщина в синем плащике. О чем-то спорят. Жестикулируют. А заметив меня радостно улыбаются. Как родному. Наверняка, вышли из санатория и сбились с дороги. Местные тут ходят нечасто. А наших, сосновских, обычно тянет погулять и заблудиться.

– Здравия желаю, – бодро произносит мужчина с военной выправкой.

Киваю в ответ.

– А как к санаторию выйти, не подскажете? – спрашивает он, а женщина уже чуть не плачет.

– Следуйте за мной, – замечаю коротко. – Я тут все тропки знаю.

– Нам вас господь послал, – тараторит женщина радостно. – Спасибо большое, а то нам срочно вернуться надо, а телефон сел.

– Мой сел, а свой Лора забыла, – вздыхает мужик и добавляет с досадой. – Вроде ходили тут несколько раз. А сегодня прям как отводит.

– Тут нечистая сила не водится. Слишком высоко. – усмехаюсь я лениво.

Люди смеются. А я все пытаюсь угадать это супружеская пара, или на время отпуска подженились. И ничего не пойму. По виду вроде супружеская. Но дергаются, как неродные. Странно.

Дорогой говорим про санаторий, врачей, медсестер и диету.

– Да нас все устраивает, – замечает женщина. – Вкусно готовят. Процедуры хорошие.

И тут же оживляется. Радостно вертит головой.

– Ой, мы уже пришли. Спасибо вам.

– Да не за что, – пожимаю плечами. – Любой бы на моем месте помог.

– Вы где были? – раздается рядом знакомый голос.

От корпуса по полутемной аллее к нам спешит Катя.

– Я уже хотела Евгению Ильичу звонить и искать вас с собаками.

– С Маркизом и Лайзой? – ляпаю первое, что приходит в голову.

– Добрый вечер, – сдержанно здоровается Катерина. Не вздрагивает, не глядит раздраженно. Просто здоровается. И то прогресс за один день.

– Зря вы не пошли с друзьями на прогулку. Можно было бы к Черной скале сходить, – улыбаюсь я довольно и украдкой рассматриваю Катерину.

Но сейчас на ней тонкий трикотажный костюм и длинный стеганный жилет. Фиг что рассмотришь из-под него! Не жилет, а братская могила, честное слово! Это ж надо умудриться одним махом все похоронить. И грудь, и ноги, и тонкую талию.

– Катя, представляешь! – торопливо докладывает Лариса. – Мы в лесу заблудились. Вроде, когда с тобой ходили, все понятно было. Спасибо Василию Петровичу! Вывел нас!

В каждой фразе море счастья и умиления, будто я их из деревни в Москву вывез.

– А зачем вы туда пошли? – недоуменно вздыхает Катя. – Вы же в кино собирались.

«Ну как зачем? – отвечаю мысленно. – Потрахаться где-нибудь на опушке. Словить долбанный романтик».

– Василий Петрович, еще раз вас благодарим, – Юра, бывший майор спецназа, подает на прощание руку. За час небольшим он умудрился выложить мне всю биографию и послужной список. Вот только главное утаил – личное знакомство с Катей Димировой.

– Может, у нас чаю попьем? – робко предлагает Лариса и преданно заглядывает Катерине в глаза. Теперь ясно, кто тут главный. – Катюша, ты не против? – вздыхает мягко. – Все-таки, Василий Петрович нас вывел и тебе не пришлось поднимать на уши охрану. Тем более, у нас торт.

– Конечно, – восклицает Катя, не задумываясь. – Мы вас приглашаем, Василий Петрович. У нас «Медовик» свежий. Юра в кондитерскую специально ездил. Соглашайтесь!

– С удовольствием, – киваю я, совершенно не ожидая от себя такой прыти. Да и сладкое я не особо люблю. А другой десерт мне вряд ли обломится.

– Как вам обновленные «Сосны»? – светски интересуется Катя, пропуская вперед сладкую парочку. Юра с Ларисой деловито шагают к корпусу. И наконец до меня доходит. Это же Катина обслуга! Юра- телохранитель, а Лариса – горничная, медсестра или два в одном. Видимо, роман у них. А Катя знает и позволяет встречаться. Хотя по правилам, это категорически запрещено.

Ну какой из Юры охранник, у него все мысли другим заняты.

– Кхм, – откашливаюсь я, понимая, что пауза затянулась. И на автомате распахиваю дверь в корпус. – «Сосны» мне всегда нравятся, – обвожу задумчивым взглядом холл. – Но сейчас налажена более четкая организация. Хотя еще рано судить. Я только сегодня приехал.

Говорю и сам удивляюсь. Меньше суток прошло. А я уже влип по полной. Умудрился втрескаться в папенькину дочку. Аж зубы сводит, твою мать. И мне, как сопливому салаге, достаточно просто идти рядом. Говорить. Вдыхать запах легкого селективного парфюма.

– Надолго вы к нам?

– Двадцать один день. Если не вызовут, конечно, – рапортую бодро. А сам сжимаю руку в кулак, пытаясь справиться с непонятным волнением. Сносит мне башку. Честное слово, сносит.

– Часто вызывают? – жалостливо интересуется Катя, сворачивая к первому люксу. Электронным ключом открывает дверь.

– Да, раз на раз не приходится.

Шагнув внутрь, обалдело таращусь по сторонам. От моего первого люкса не осталось и следа. Видимо объединили несколько номеров и сделали полноценную квартиру.

– Прошу, – указывает Катя на комнату с приглушенным освещением.

– Чай какой заварить, Катюша? – интересуется из кухни Лариса.

– У гостя спросите, – улыбается моя птица.

– Любой, – отмахиваюсь поспешно.

Чай? Да все равно! Мне бы остаться с девчонкой наедине. Просто поговорить. Посмотреть на нее. Запомнить.

– Проходите, чувствуйте себя как дома, – снова светски приглашает Катя, снимая жилет. Замешкавшись, снимаю спортивную куртку и как дурак пожираю взглядом тонкую девичью фигурку и упругую задницу.

– А у вас тут действительно домашняя атмосфера. Очень уютно.

– Спасибо, – снова кивает Катя и я вдруг замечаю тонкую жилку, бьющуюся у нее на шее. Так и хочется коснуться ее губами. Вот же она, Катя! Стоит рядом. Только руку протянуть.

«Хладнокровнее, Ордынцев!» – приказываю самому себе. И неожиданно теряюсь. О чем говорить, если все мои мысли ниже пояса? Если я, гребанный баян, взгляд от девчонки отвести не могу.

– У Лары сегодня день рождения, – поясняет Катерина, обхватив себя обеими руками. – Поэтому у нас торт и очень вкусное мясо. Шеф-повар специально к ужину запекал. Хотите? Вам диета позволяет?

– И диета, и религия, – губы сами собой растягиваются в улыбке. И впервые в жизни я не знаю, куда деть руки.

Глава 7

Ларе только дай кого-нибудь накормить. Когда я захожу на кухню, на стеклянном обеденном столе уже красуется все содержимое нашего холодильника: мясной рулет, сухая колбаса, маслины с оливками, отбивные и запеченная картошка.

Я-то думала, что мы обойдемся тортиком и рулетом, но видимо Лара моя решила как следует отблагодарить своего спасителя.

– Ничего, что я все достала? – спрашивает она торопливо. – Я очень испугалась, Катюша. Юра стоит посреди тропинки как дурак и не знает куда идти. А мы же там сто раз ходили. Ладно я не обращала внимания, куда иду. Но он-то точно изучил все тропинки. Спасибо Василию Петровичу, вывел!

– А то бы остались в роще на зимовку, – тяну насмешливо и добавляю добродушно. – Вино достань, пожалуйста. У нас вроде бутылка осталась.

– Конечно, сейчас-сейчас, – хлопочет моя верная Лара. – А ты зови его, пока все горячее, – кивает на комнату, где, судя по тяжелым шагам, расхаживает Генерал.

Губы безотчетно растягиваются в улыбке, стоит только увидеть его фигуру в полутемной гостиной. Мужчина стоит ко мне спиной и задумчиво рассматривает картину на стене. Хотя что там можно разобрать в приглушенном свете? Пользуясь моментом, залипаю взглядом на широком развороте плеч, потом невольно засматриваюсь на крепкий торс, будто выточенный из камня и сильные мускулистые ноги.

Генерал инстинктивно поворачивается, а я тушусь. Сердце несется в бешенный галоп и останавливается, стоит нам только встретиться взглядом. Карие глаза пожирают меня с головы до ног. Но и я не могу отвернуться. Так и пялимся друг на друга, будто стараемся запомнить каждую черточку. Пространство словно накаляется. Искры сыплются в разные стороны от наполнивших комнату электрических зарядов. Еще секунда и коротнет.

С кухни слышатся быстрые Ларины шаги.

– Катюша…

Меня обдает жаром, потом холодом, потом снова жаром. В груди полыхает огонь, готовый испепелить изнутри как птицу Феникс.

– Да-да, идем, – стискиваю холодные пальцы, стараясь прийти в себя.

– Прошу к столу, Василий Петрович, – приглашаю учтиво. Только само приглашение больше напоминает козье блеяние.

– Благодарю, – четко по-военному отвечает Генерал. Спокойный и уверенный, будто и не было ничего.

«А может и не было? – думаю, бредя на кухню. – Может, мне, идиотке, показалось».

Как показалось больше года назад, что я встретила своего человека. Одно неверное суждение, один неправильный шаг и жизнь покатилась с горы, разбиваясь об острые камни. Всего один промах. Один-единственный.

Отвлекаюсь от грустных мыслей, гоню их прочь вместе с воспоминаниями. И снова пялюсь на Генерала. На него невозможно не смотреть. Кажется, этот человек сразу занимает все пространство и притягивает внимание.

– А где Юра? – крутит головой Генерал и смотрит добродушно-строго. Как отец-командир.

– У него голова разболелась. Он прилег, – лепечет Лара, всплескивая худенькими ручками.

«Юра времени зря не теряет, – усмехаюсь мысленно. – Пока Генерал здесь, можно и подушку примять. Логично».

У меня пока один телохранитель. У второго охранника, Миши, умер брат и он уехал на похороны. Через пару дней должен вернуться.

– Тогда пьем за именинницу! – провозглашает Генерал, разливая по бокалам хорошее чилийское вино, купленное в прошлый приезд отчимом.

Завороженно смотрю, как темно-красная жидкость льется в пузатый стеклянный бокал. И молчу. Обычно я не пью. Противопоказаний уже нет, но что-то не хочется. А тут…

– Катюша, – шепчет Лара предупреждающе.

– За вас, Ларочка, – тянусь к бокалу. И зажав в пальцах тонкую ножку, чокаюсь сначала с помощницей, а затем и с Генералом.

И снова попадаю в плен карих глаз. Просто наваждение какое-то!

– Кушайте, кушайте, – отвлекает нас друг от друга Лара.

Тащу к себе в тарелку несколько маслин, лист салата и ломтик рулета. А вот над генеральской тарелкой колдует Лара. Злюсь на нее. Нужно было самой…

И усмехаюсь мысленно. Смешно ревновать постороннего человека, взрослого мужчину. Особенно в первый день знакомства. Особенно Генерала. Да и каким бы он не был прекрасным человеком, но через двадцать дней, а то и раньше уедет. И никогда больше не вспомнит о бедной девочке Кате.

Да и куда мне до него!

Человек в тридцать восемь дослужился до генерала. А я в свои двадцать один только доставляю родителям проблемы. Ни образования, ни профессии. Как грудничок с няньками. Ясное дело, услуги Лары и охраны стоят недешево, но папа до сих пор боится меня оставить одну.

Помню его лицо там, в Батуми. Сведенные челюсти, желваки на скулах. Дикая ярость в глазах. И боль.

– О чем задумались, Катя? – с улыбкой интересуется Генерал.

И ест. Божечки-кошечки, как же он ест! Быстро, аккуратно отправляет в рот все подряд, словно хлеборезка какая-то. Но на него приятно смотреть. Даже взгляд оторвать нельзя.

– Да так, ни о чем, – роняю улыбаясь в ответ.

Мне нравится этот мужчина.

«Если он и любовью занимается так же, как ест, то я пропала», – мелькает в башке шальная мысль. Гоню ее прочь.

Рассказываю смешные местные байки. И эта тема приходится Генералу по душе. Он радостно откликается анекдотами из жизни знакомых. Он ест, я смотрю. И не сразу понимаю, когда из кухни выходит Лара. Зато Генерал замечает все и сразу.

– Какие-то проблемы, Кать? – спрашивает, как только Ларины шаги стихают в конце коридора.

Оглядываюсь назад. Никого нет поблизости. Мы вдвоем на кухне. И в моих апартаментах тоже.

– Да я никак понять не могу, почему мои сбились с дороги, – выдаю первое, что приходит в голову. Ну не про секс же рассказывать. – Юра – профессионал. Он сам тут все дорожки обошел. А потом и мне показал. Он не мог заблудиться, Василий Петрович.

Говорю и чувствую, как в душе нарастает тревога. Что-то неправильное входит в мою жизнь. Или я зря паникую?

– Да, странная ситуация, – недовольно морщится Генерал. – Но пока какие-то выводы делать рано.

Смотрит на меня пристально, так что по телу бегут мурашки, и заявляет решительно.

– Вот что, Катя… Я, конечно, поговорю с Юрой перед уходом, но на всякий случай, запиши мой номер телефона.