Дом у воды

– Без нас разберутся, Бабай, – неохотно пробурчал Гаранин. – Даже никаких версий нет, – заверил он и почувствовал, как прошибает пот. Захотелось подскочить и снова вернуться на Кобылий остров, пройтись внимательно по окрестностям. Бабай прав, к церкви турист прибежал в поисках укрытия, надеясь схорониться на крыльце от снега. А вот палатка на пригорке…

«Неужели за моим домом следил? Но зачем? – мысленно изумился Арсений. – И почему его не заметили пидарасы – люди другой расы?»

– Странная история, – расстроилась Света и, высвободившись из его рук, ушла в зимовку. Проводив гостя, Гаранин вернулся на кухню и принялся мыть чашки, про себя отметив, что все полотенца аккуратно подшиты тонким убористым швом.

«Марья-искусница», – хмыкнул он и тут же замер от догадки. Человек пришел пешком на Кобылий остров или кто-то его привез в аккурат в то же самое время, когда группа Пряшникова притащилась в Гречишкино на ночлег.

«Может, все дело в Свете?» – сам у себя осведомился Гаранин и понесся в зимовку, на ходу доставая сотовый.

– Ты знаешь его? – ткнул ей в лицо старый смартфон.

– Понятия не имею, – отмахнулась она, а потом всмотрелась внимательно в фотографию человека, прислонившегося к деревянной стене старинной церкви. – Мне кажется, Джин, я его в поезде видела. Ну или точно так же одетого человека. Серая куртка «Соломон» и ботинки такие же. Мы с Ленкой его так и прозвали. Только он ночью вышел. То есть с вечера еще ехал в соседнем купе, а утром его уже не наблюдалось. Позвони Вадиму, может, он что знает.

Гаранин кивнул и хмуро уставился на гостью.

– То есть это не твой ревнивый ухажер или муж?

– Нет, – отрезала она и отвернулась к окну. Любое упоминание о Люсьене бритвой вспарывало душу. А из наскоро закрытых щелей снова полез страх.

«А если этот урод следил за мной? Кому и что он успел передать до начала метели?» – мысленно ужаснулась Света, а вслух бросила надменно:

– При нем телефон или планшет нашли? Может, звонил кому с острова или писал?

– Менты разберутся, – скривился Гаранин. – Мне важно, чтобы тебя не привлекли, куколка!

– А зачем меня своей женой назвал? – невинно поинтересовалась она. – Теперь вопросы начнутся.

– Ничего подобного, – буркнул он. – Все и так знают, что я женат.

«Врешь, как дышишь, – хотелось вставить Свете, но она сдержалась. – Пой, ласточка, пой!»

– Так вопросов меньше, – принялся оправдываться Гаранин, злясь на самого себя.

– Наоборот больше, – ехидно заметила Света. – Придет участковый, попросит паспорт…

– А у тебя там что написано?

– Да уж точно, что не твоя жена, – отрезала Света, лихорадочно соображая, какой именно паспорт стоит предъявить, когда понадобится. Гражданки ЕС? Или России? Что сейчас безопасней?

– Никто ничего не попросит, – рыкнул Гаранин. – Поэтому и сказал так. Перестань забивать себе голову ерундой и держись нашей легенды.

– Я не понимаю зачем? – оторопела она.

«Хороший вопрос, – мысленно усмехнулся Арсений. – Я сам бы хотел это узнать!»

А вслух, чтобы сменить тему, поинтересовался:

– С какой же скоростью ехал твой муж, что не вписался в поворот?

– С большой, – поджала губы она. – Он шел первым и не собирался никого пропускать.

– Стритрейсер, что ли? – уточнил Гаранин.

– Ага, – кивнула Света, вспомнив улицы Монако и ревущие болиды. – Он самый.

Она снова оказалась там и из окна комментаторской трибуны следила, как Люсьен вырывается вперед и несется навстречу к своей гибели. И в который раз задалась вопросом, если бы он сбавил скорость, удалось бы предотвратить трагедию?

Света сама удивилась, что сдержалась, не расплакалась, не закричала от бессилия и вселенского горя. Она лишь повернулась к Гаранину и, преданно глядя в глаза, проворковала:

– Расскажи лучше о своей жене.

– Это еще зачем? – удивился Арсений, уставившись на нее, будто она сморозила редкую чушь.

– Ну должна же я соответствовать. Так сказать, вписаться в образ, – хмыкнула Света.

– Только попробуй, – рыкнул он, – придушу голыми руками.

Глава 5

Всю ночь Гаранин не сомкнул глаз. Все пыхтел, отвернувшись от Светы. Но по его напряженной спине она сразу догадалась, что ему не до сна. И на долю секунды почувствовала сожаление, что он лежит отдельно, а не обнимает ее, не шепчет в ухо дурацкое «маленькая». По большому счету Гаранин раздражал, да и секс без душевной близости сразу превращался в акробатические этюды. Но Свете хотелось тепла – спасительного и мимолетного – именно от Джина, и провались все пропадом! Страдай сейчас от бессонницы Люсьен, она бы прижалась сзади и, вдыхая запах любимого, постаралась растормошить. А там бы уже и до любви дело дошло. Но Света не посмела навязываться почти незнакомому человеку, тем более такому сумасбродному, как Арсений Гаранин. Она, повернувшись лицом к стене, печально положила ладошку под щеку и через несколько минут очутилась в царстве Морфея. Гаранин потянулся к ней через пару минут, но, услышав ровное дыхание, будить не стал. Он осторожно выпростал свое тело из-под одеяла и, усевшись верхом на старый деревянный стул, уставился в окно. Не то чтобы он злился на себя, нет! Злостью даже трудно назвать его состояние. Ярость, бешенство – и то, пожалуй, слишком мягко.

«Ты зачем ляльку женой представил, дурик? – тоном «зачем Володька сбрил усы» осведомился сам у себя Гаранин. – Ну какая она тебе жена? Так, любовница мимо проходящая! Зато Бабай растрезвонит по всей округе. Этого еще не хватало!»

– Уже все сказано, – сквозь зубы пробормотал Арсений и, чтобы отвлечься от охватившего гнева, открыл ноутбук и принялся проверять почту.

Света проснулась в предрассветных сумерках от монотонных щелчков мыши и сонно прошествовала мимо, по пути бросив взгляд на экран. Гаранин твердой рукой чертил какие-то схемы в специальной программе.

– Что это? – изумилась Света, прекрасно понимая, что точного ответа не последует.

– Автокад, – бросил, повернувшись к ней, Гаранин. – Специальная программа.

– А-а, – протянула Света. – Никогда такой не видела.

– Хочешь, покажу? – загорелся Арсений и даже за руку ее потянул, намереваясь усадить на колени.

– Сейчас, подожди, – смущаясь пробормотала она и кинулась в нежилую часть дома, где располагался сортир.

– Оденься, там холодно! – крикнул вслед Гаранин и снова пробурчал под нос: – Лечи потом тебя.

– Как скажешь, папочка, – фыркнула Света, хлопая дверью и на ходу поплотнее запахивая халат. Потом, стуча зубами, добежала до зеленой щербатой двери в конце коридора, рванула ее на себя. И охнула, увидев два желтых глаза, внезапно загоревшихся около дальней стенки.

Света успела захлопнуть дверь и с криком «Волк! Там волк!» влетела в зимовку.

– С ума сошла? – не поверил Гаранин. – Как бы он в дом пробрался?

– Не-е-е знаю-ю-ю, – проблеяла она, кутаясь в халат. – Там кто-то сидит, желтые глаза светятся. Сам посмотри.

Гаранин неразборчиво пробурчал себе под нос какое-то ругательство и направился к злополучному сортиру, на всякий случай прихватив с собой охотничье ружье. Он взвел курок, надеясь выстрелить раньше, чем хищник кинется ему в глотку, и осторожно приоткрыл дверь. А потом рассмеялся, аккуратно ставя ружье в угол. Шагнул в сарай и громко позвал «Кис-кис», и тотчас же из дальнего угла, где сплошным рядком стояли Гаранинские резиновые сапоги, метнулась черная тень, словно кегли раскидывая старую обувку.

– Кот? – улыбнулась Света, заходя следом. – Кот! – расхохоталась она. – Самый обычный?! Только как он сюда попал?

– Пролез в дырку в стене, – хмыкнул Арсений.

– Но тут же лес кругом, – не поняла Света. – Откуда он взялся?

– Из Курыгино пришел, – махнул рукой в сторону сортира Гаранин. – Он иногда ко мне подхарчиться приходит. У его хозяйки Надежды не забалуешь. Вот он с голодухи и прибегает.

– А-а-а, – протянула Света, вспоминая Ленкины сплетни. – Кот – поломник, – фыркнула она и погладила ластившееся к Арсению животное по черной шерстке. Кот глянул на нее негодующе и закрутил хвостом в разные стороны.

– Не нравишься ты ему, – пробурчал Гаранин и торжественно понес кота на кухню. – Пойдем, Жиробас, – поглаживая кота по худой спине, пробубнил хозяин дома. – Я тебе вискас купил. А «Пурина» закончилась в прошлый раз, помнишь? – Арсений всем корпусом повернулся к Свете и представил ее коту. – А это моя жена, ты ее не бойся. Веником, как Надька, лупить не будет.

Кот, будто понимая, о чем речь, удивленно уставился на Свету огромными желтыми глазами.

– Тебе эта роль не подходит, – фыркнула она, уперев руки в боки.

– Какая? – хмыкнул Гаранин. – Защитника животных?

– Моего мужа, – отрезала она и, пройдя на кухню, загремела кастрюльками.

Арсений, насыпав корма коту, полез в морозилку за пельменями.

– А другой еды нет? – поморщилась Света.

– Мы с вами, мадам, обсуждать меню не договаривались, – едко хмыкнул Гаранин. – Я готовлю, ты ешь. Не хочешь, готовь сама.

– Не хочу, – пробурчала Света, осматривая из-за его спины полупустой холодильник. И Арсений даже не понял, что именно она не хочет: есть пельмени, готовить, или все сразу. Он, откинув в сторону упаковку, высыпал в кипящую воду замороженные дольки. Гостья тотчас же подхватила смятый целлофан и нахмурилась.

«Сейчас начнет мозг взрывать, что в мусор не выкинул», – скривился Гаранин мысленно. Но Света улыбалась, читая что-то на коробке, а потом удивленно бросила:

– Ого, из какой дали вам пельмени везут? Поближе не нашлось?

– Местные тоже в Крушинино продаются, – заверил хозяин. – Но эти самые вкусные. Только у Михеича в магазине бывают. Я сразу упаковок десять покупаю. Как домашние.

– Да, – согласилась Света. – «Городской пельменный комбинат номер один», – прочла она название изготовителя и добавила с азартом: – Я ела их продукцию. Самый вкусные – «Райские».

– Никогда не попадались. Но раз ты говоришь, – Арсений подошел поближе, провел ладонью по спине, потом чуть ниже. – Надо Михеичу сказать, пусть закажет.

– Может, сюда нет поставок, – пожала плечами она.

– Ерунда, – отмахнулся Гаранин. – У него там блат на комбинате. Директор – боевой командир.

– Повезло, – пробормотала Света.

– Ага, он на каждом углу хвастается, – радостно хмыкнул Гаранин, решив, что она имеет в виду неведомого Михеича, а не себя.

«Фантастическое везение, – мысленно поморщилась Света. – Однополчанин Бессараба. Здесь! В соседней деревне! – Но тут же мысленно одернула саму себя: – Не паникуй, этот Михеич тебя в глаза не видел. А уж Иван Григорьевич, когда-то поделившийся биоматериалом с маман и отчаливший в даль светлую, уж точно не догадается».

И под смех Гаранина принялась есть огненные пельмени.

– Может, покатаемся после завтрака? Я тебе округу покажу, – невзначай предложил он. И Света радостно кивнула в ответ.

– С удовольствием! – А потом, спохватившись, поинтересовалась: – Джин, а как же кот?

– А что ему сделается? – хмыкнул Арсений. – Сейчас доест и на боковую.

– Здесь? – снова удивилась она.

– Ну да, – кивнул он. – Он любит по хаткам ходить. – И взяв на колени исхудавшего зверя, потрепал по холке. – Правда, Жиробасина?

– А хозяева его не ищут? – изумилась Света.

– Не-а, – неопределенно хмыкнул Гаранин и на миг задумался:

«Если сам, без Олеськи пришел, значит, в окно выпрыгнул. Наверное, Надежда дома. Но все равно нужно заехать проверить!»

А вслух заметил:

– На обратном пути заскочим по месту прописки Жиробаса.

И окинув вольготно расположившегося на диванчике около печи кота долгим сосредоточенным взглядом, отправился в сарай. Света, вытирая посуду, прислушивалась к доносившемуся грохоту, а затем появился сам хозяин и кинул на пол около мойки странные приспособления. То ли лапти, то ли короткие самодельные лыжи.

– Что это? – удивилась Света, разглядывая согнутые толстые ветки, обмотанные и перевитые крепким шнуром.

– Это снегоступы, маленькая, – хмыкнул Гаранин. – Местные делают, чтобы под снег не проваливаться. Трудно брести по пояс в снегу. Испокон веков в этих краях носят.

– Я такое не надену! – заявила Света и даже руки вперед выставила. – Ерунда какая-то! Только ноги переломать. Сам носи.

– А как же ты собиралась гулять, кукленок? – снисходительно поинтересовался он и уставился не моргая. Света еле сдержалась, чтобы не стукнуть его полотенцем.

– Я думала, что мы на твоем тракторе поедем, – ехидно бросила она. – А птичьи клетки на ногах сам носи.

– У меня есть другие снегоступы, американские. Но они на большой размер ноги, – задумчиво почесал затылок Гаранин. – И на вездеходе поедем. Только возьмем с собой снегоступы и волокушу.

– Что? – расхохоталась Света.

– Одевайся, время пошло, – скомандовал Арсений. – Ровно через пятнадцать минут выезжаем.

Света быстро нацепила комбинезон поверх толстого длинного свитера и плотных лосин, заменивших ей в походе термобелье. И надев цветастую лыжную шапку, вышла во двор, где Гаранин привязывал к вездеходу какой-то синий таз.

– Решил простирнуть дорогой, – съязвила она, кивая на корыто.

– Это волокуша, маленькая! Вот вы, как придурки, с рюкзаками шли, а некоторые используют это гениальное изобретение – сложили вещички и поехали. Поход зимой отличается от любого другого. Вещей, может, и столько же, а вот по объему и весу значительно больше. А с волокушей идешь налегке, как саночки за собой тянешь.

– А нам зачем? Мы же просто погулять едем? Или это была рекламная пауза?

Гаранин расхохотался, липким взглядом окидывая худенькую фигурку, запечатанную в розовый комбез Ленки Пряшниковой.

– Так дело не пойдет, – пробурчал Арсений себе под нос и, быстро вбежав в дом, выскочил оттуда со стеганым пуховым жилетом. – Надень сверху, – скомандовал он. – Теплее будет! – И мысленно продолжил: – «И задницу прикроет, чтобы никто не пялился!»

Мотор взревел, оглашая рыком окрестности, и Света только успела ухватиться за Арсения, прижалась щекой к его широкой спине, как сумасшедший Гаранин дал по газам и вело-мото-трактор весело помчался сначала вдоль озера, а потом свернул в сторону леса, резво поднимаясь на пригорок.

От яркого солнца и белого нетронутого снега разболелись глаза, и Света, обнимая за пояс Гаранина, плотнее прижималась к нему, изредка поглядывая на широкую дорогу и мелькающие мимо черные стволы деревьев.

Внезапно вспомнилась крутая дорога на Сицилии. Они с Люсьеном неслись в открытом Мерседесе на знаменитый пляж в Сан-Вито-ла-Капо. Вот так же слепило солнце. С высокого берега виднелось бирюзовое море с белыми пляжами и яхтами, разрезающими мачтами синее небо без единого облачка. Она словно заново увидела, как на встречку вылетела красная спортивная машина и, еле-еле вписываясь в поворот, на полупустой дороге насмерть сбила пешехода.

«Может, тогда это был знак? – сама у себя осведомилась Света. – А мы не поняли его!»

Машина-нарушитель чуть затормозила и попыталась скрыться с места преступления.

– Держись! – рявкнул Люсьен, а потом кинул жене телефон. – Звони в полицию! Эти черти далеко не уйдут!

Она вздрогнула, будто снова оказалась на горной дороге, где ее муж яростно преследовал красный феррари. Там видимо сидел тоже опытный водитель, но квалификацией гораздо ниже, чем у Люсьена де Гралье. И когда черный нос мерса коснулся красного феррари, прижимая машину к обочине, злоумышленнику ничего не оставалось делать, как сдаться подъехавшей полиции.

– Мы с женой можем дать показания, – тут же заявил Люсьен. А полицейские, растянув губы в улыбке, попросили автограф. Кто на старом журнале, а кто на картонном стакане из-под спрайта.

– Ты что притихла, маленькая? – прокричал, повернувшись, Гаранин, невольно вызволяя Свету из тягостных дум. – Страшно? – Он, чуть заглушив двигатель, посмотрел внимательно.

– Солнце слепит и ветер холодный, – отмахнулась она.

– Сейчас к храму подъедем, остановимся, – заверил он и снова прибавил газу. Вездеход взлетел на холм и замер около древней церкви. Потемневшее от времени дерево придавало изящности старинному храму, притаившемуся среди леса.

– Тут раньше богатая деревня была, – словно прочел ее мысли Гаранин. – Из нашего Гречишкина сюда на все праздники ходили. Здесь домов тридцать стояло.

– Где же они? – изумленно поинтересовалась Света, не слезая свездехода.

– Так дома бревенчатые. Как моя изба! Раскатали по бревнышку и по озеру сплавили. Вон в Крушинино поставили! Еще давно, при Советской власти. Какой-то олух посчитал, что здесь держать село не рентабельно. Вот всех и переселили по области.

– А ты откуда знаешь? – удивилась Света.

– Так моя семья из Гречишкина и дом семейный. Его еще прадед строил. Мои-то дед с бабкой в молодые годы в город подались, а родня здесь осталась. Я четыре года назад у двоюродной бабки дом со всем скарбом выкупил, а до этого ребенком с дедом приезжал.

– А-а-а, – протянула она и добавила печально: – Жаль, в храм не войдешь.

– Это еще почему? – хмыкнул Гаранин и, аккуратно подъехав, затормозил около самого крыльца. – Пойдем, – велел он, сграбастав Свету в охапку. – Сейчас я дверь открою, а ты вокруг осмотрись, – подмигнул он, доставая из-под свитера ключ, болтавшийся на веревочке.

– Как в первом классе, – рассмеялась Света.

– Ага, – пробурчал соглашаясь Гаранин, – чтоб цыгане не покрали!

Открыв немудреный замок, распахнул крепкую деревянную дверь и пригласил:

– Входи, маленькая!

Света сделала шаг внутрь и обомлела. Небольшой зал поражал пустотой. Ни подсвечников посредине, ни икон на стенах. Лишь первый и второй ряд алтаря занимали старые доски с потертыми ликами, да еще пара икон примостилась чуть повыше. Но те показались Свете новоделами.

– Посмотри, – слегка толкнул ее локтем Гаранин, указывая на потолок. А там вместо привычного уходящего ввысь купола весь свод украшали разрисованные святыми и угодниками доски, уложенные одна к другой в виде усеченной пирамиды.

– Небеса, – объяснил Арсений.

– Что? – не поняла Света.

– Такие вот потолки называются «небеса». Только тут на Севере храмы украшались в такой манере. Даже имена художников иногда можно встретить.

– Очень красиво, – согласилась Света и, задрав голову, принялась рассматривать каждый сегмент. Всего разрисованных парусов она насчитала шесть. В каждом располагался апостол, а в центральном медальоне – Иисус-Вседержитель. Бледный синий фон выцветшей краски, потускневшие фигуры. Некоторые даже разглядеть трудно.

– Их бы отреставрировать, – печально пробормотала Света, инстинктивно кутаясь в Гаранинский жилет.

– Так летом приедут реставраторы из Питера, – пробурчал Арсений, обводя взглядом два небольших окошка с каждой стороны от алтаря, затем скосил глаза на входную дверь, оставленную открытой, и, притянув Свету к себе, впился в ее губы поцелуем.

Ни он, ни она не заметили, как в дверной проем заглянул человек и быстро отскочил в сторону, пробежал не разбирая дороги по лесу и, оказавшись рядом с напарником, тяжело перевел дух.

– Он там не один, – просипел чуть слышно. – С девкой целуется.

– С какой? – напрягся напарник.

– Не наша, точно! Видать, из города позвал. Приезжая.

– Грохнуть бы его…

– Не сейчас. Кабы один был. А за свою бабу он до конца биться станет. Я лично не сунусь и тебе не советую.

– Что так? – осклабился другой.

– Ты когда-нибудь на медведя ходил? – сплевывая, поинтересовался первый. – А на медведицу с медвежатами? Разницу чуешь или мне объяснить?

Глава 6

– А таз зачем с собой взял? – насмешливо осведомилась Света, показывая на привязанную к мотовездеходу волокушу.

– Сейчас увидишь, кукленок, – хмыкнул Гаранин, хлопая себя по ляжкам. – Я-то думал, сама догадаешься, – пробормотал он и припал к ее губам, как к живительному источнику. Поцелуй вышел долгим и нежным, и Света еле перевела дух, когда Арсений, проведя ладонью по ее шее, прошептал чуть слышно:

– Классно целуешься, маленькая! Где научилась?

– Какая разница? – улыбнулась она. – Ты все равно по конкурсу не пройдешь!

– Такие высокие требования? – не унимался Гаранин, все еще не выпуская ее из объятий. – А я спишу на экзамене!

– Не получится, – расхохоталась Света.

– А рекомендации там принимают? – снова поинтересовался Арсений.

– Ну не знаю, – деланно проворковала она.

– Ты мне напишешь?

– Обязательно, – кивнула она, на краткий миг из озорной девчонки превращаясь в надменную даму. – Но ты должен постараться, – нравоучительно заметила Света и, потянув Гаранина на себя, заглянула ему в глаза и добавила, хитро улыбаясь: – Мальчик.

От этого «мальчик» в душе Арсения все перевернулось от злости. Хотелось придушить ехидную девчонку. Но Гаранин сдержался. Он стиснул челюсти до зубовного скрежета и, усевшись за руль, рыкнул:

– Держись крепко! – а потом ударил по газам.

Супер-трактор вылетел на дорогу, но свернул не на знакомую развилку, а чуть раньше. С высокого пригорка открылась впечатляющая панорама. Чернеющие крыши соседней деревни, белая ледяная гладь озера, укутанные в снежную вуаль деревья. А вдалеке на соседнем острове виднелся силуэт еще одной церкви.

– Как красиво, – пробормотала Света, а потом закричала во весь голос: – Кра-а-с-о-о-т-а!

– Не кричи, – рассмеялся Гаранин, – медведей перебудишь.

– Правда? – изумилась она, все еще памятуя об истории с волками.

– Кривда, – довольно хмыкнул Арсений, заглушив двигатель на пригорке, и повернувшись к Свете, слегка ущипнул ее за нос. Этот простой и игривый жест отозвался у нее в душе смешанной гаммой чувств, но разбираться в них сейчас бы точно не получилось.

– Слезай, – велел Гаранин, отвязывая волокушу, а потом снова вскочил за руль и понесся вниз.

– Ты куда? – ничего не понимая, закричала Света, но Арсений махнул рукой и уже скатился с холма, а затем поднялся наверх, укатывая небольшую колею.

– Поедем, красотка, кататься! – пропел он дурниной, закончив непонятное занятие. И усадив Свету в странный пластмассовый таз, потащил к образовавшейся горке. Затем уселся сам и, оттолкнувшись пятками, придал ускорение волокуше. Пригорок, показавшийся Свете сначала небольшим, превратился в настоящую снежную горку. Длинной и абсолютно прямой.

– А-а-а! – кричала Светлана.

– Й-о-х-у-у-у! – вторил вслед Гаранин и, скатившись, потащил волокушу наверх вместе с гостьей.

«Вот тебе хам и циник, – подумала Света. – А катается с горки как ребенок!»

Потом ее мысли перешли на катание на санках в Москве.

«Когда это было? В каком году? – поинтересовалась она у самой себя. – Наверное, когда я училась в первом классе…» Света вспомнила, как вместе с родителями ездила в Измайловский парк, и там папа катал их вместе с мамой на санках. Мама обнимала ее и что-то кричала папе, а тот смеясь объяснял, что он – супер-пони и катает по собственной программе. Света всхлипнула и, пытаясь отвлечься от трогательных воспоминаний, загребла ладошкой снег, слепила снежок и бросила в Гаранина. Самолепный снаряд пролетел мимо уха Арсения и упал в стороне.

– Ах так, – зарычал Гаранин, – ну погоди, мартышка!

Он крутанул волокушу, которую уже поднял на самый верх горки. Хлипкая конструкция завертелась на месте, а потом перевернулась в сугроб, увлекая за собой пассажирку. Очутившись внутри снежного мешка, Света сначала испугалась, а потом, когда рядом плюхнулся Гаранин, расхохоталась. Он снова полез целоваться, а потом подскочил, как по команде, и за руку выволок ее из сугроба.

– Простынешь, – бросил сердито и, привязав волокушу к супер-трактору, махнул рукой в сторону. – Заедем в Курыгино к хозяйке Жиробаса и домой!

– Сейчас бы чайку, – мечтательно пробормотала Света и поинтересовалась игриво: – А у тебя есть термос, Джин? Можно было б с собой взять. Сейчас бы хлебнули!

– У Надьки попьешь, – фыркнул Арсений и вскочил в седло своего чудо-бульдозера. Он завел двигатель и велел:

– Ну давай же, садись быстрее!

Света поймала себя на мысли, что хотелось еще подурачиться с Гараниным, поиграть в снежки и просто побеситься в снегу. Все равно никто не видит! И тут же осознала, что не хочет ни с кем делить доктора Секса. Лучше бы вернуться домой, пообедать и завалиться в постель, чем сидеть за одним столом с чужими людьми, прихлебывать плохо заваренный чай и слушать дурацкие разговоры.

Она мысленно одернула себя, да еще попеняла, что заранее настроена на плохое. Но как в воду смотрела. В просторной деревянной избе, куда Гаранин втянул ее за руку, хозяйка хлопотала, накрывая стол, а девочка лет шести сосредоточенно расставляла чашки и тарелки. Хозяйка, маленькая растрепанная женщина, кивнула Арсению:

– Давно не виделись!

А затем, обтерев о фартук ладони, подошла к Свете.

– Надежда, – улыбнулась она и, сердечно обняв гостью, повернулась к Гаранину.

– Ну хоть теперь не будешь бобылем жить, – заметила хозяйка.

– Буду, не буду, не твоя забота, – отмахнулся Арсений и, не отпуская от себя Свету, направился к столу. Она заметила, что здесь, «на квартире Жиробаса», Гаранин чувствует себя вольготно. Сел за стол без приглашения, потянулся за нарезанной толстыми ломтями колбасой, потом выудил шпротину из банки. Как у себя дома!

Надежда показалась Свете глубокой старухой, но на вопрос об отчестве пробурчала добродушно:

– Зови меня Надей, я тебя лет на десять старше! – И тут же показала на девочку, что-то объяснявшую Арсению. – А это Олеська! Моя племянница.

– А вы кто? – бесхитростно поинтересовалась девочка, с любопытством разглядывая Свету.

– Моя жена, – коротко и емко объяснил Гаранин и, потянув ее за руку, велел: – Садись рядом.

Долго разливали чай, потом чаевничали, а когда в избу ввалились еще двое мужчин, Надежда шикнула на Олеську, и та, выбежав из-за стола, пересела на топчанчик у другой стены, завозилась с игрушками. Света, почувствовав на себе липкий взгляд одного из парней, последовала за ребенком.

– Есть крючок и нитки? – осведомилась она и, когда девочка притащила моток серой пряжи и длинный тупой крючок, начала вязать.

– Что это? – полюбопытствовала Олеся, с интересом наблюдая, как быстро снует крючок в руках гостьи.

– Платье для твоей куклы, – улыбнулась Света. – Или шубка. В чем она на улицу пойдет?

Гаранин, обернувшись, бросил тревожный взгляд, будто ища свою ляльку. И с удивлением обнаружил, как Олеська, обычно пугливая и настороженная, примостилась рядом со Светой и завороженно накручивает на палец кончик ее косы.

«Я бы и сам рад зарыться ей в волосы», – хмыкнул про себя Гаранин, искренне желая оказаться сейчас дома, а не слушать дурацкие разговоры Генки и Петьки и их домыслы о замерзшем туристе.

Арсений быстро поднялся и пристально глянул на Свету.

– Пора!

– Ну не уходи, пожалуйста, – позвала Олеська, когда Света засобиралась вслед за Гараниным.

– Джин, – тихо позвала его Света в сенях. – Давай завтра девочку возьмем на горку кататься. Скучно ей тут одной.

– А что? – загорелся идеей Арсений и обратился к хозяйке: – Мы завтра часов в двенадцать приедем. Возьмем Олеську на прогулку.

– Так ведь это… – замялась Надежда. – У нее сапог нету.

– Я же покупал осенью, – ощерился Гаранин и уставился неподвижным взглядом, как анаконда. – Пропила? – догадался он.

– Да на хлеб денег не хватало! – заголосила хозяйка. – Маринка как померла, так еле-еле концы с концами свожу. Уже на следующий год ее вон в интернат сбагрю.

– Когда на хлеб, – рыкнул Арсений, – ты ко мне обращаешься, а на водку я не даю, поэтому не лепи мне тут горбатого. Не тебе с твоим куцым умишком меня дурить!

Он остановился в дверях и, глянув еще раз на бледную и худенькую Олеську, потер затылок.

– Купим новые сапоги, – заверил он девочку, во все глаза смотревшую на него, а потом перевел взгляд на ее тетку. – Попробуй пропей! – пригрозил он Надежде. Но она, ни капли не испугавшись, лишь хмыкнула в ответ, словно говоря: «А что ты мне сделаешь?»

Света чувствовала, как от этой ужасной сцены ее замутило, хотелось выскочить на свежий воздух и дышать. Дышать. Но она подошла вплотную к Гаранину и тихо поинтересовалась:

– Магазин далеко? Сегодня успеем купить?

– В Крушинино. Двадцать минут на вездеходе, – кивнул Арсений.

Но уже в магазине, куда они примчались перед самым закрытием, засомневался:

– Надька все равно их пропьет, вот же стерва!

– Ничего подобного, – строго заметила Света. – Я ей не позволю.

Гаранин рассчитался за маленькие детские сапожки и побрел к выходу. А Света, поймав на себе хитрый взгляд продавщицы, задержалась на пару минут.

– Ты что-то забыла? – последовал вопрос от самой двери. Света подскочила к нему и зашептала на ухо:

– Дай мне в долг тысячу, Джин. Дома отдам.

Гаранин мог поклясться, что эти две незатейливые фразы покоробили его и одновременно развеселили.

«Значит, лялька уже считает твою избу домом, – поддел он сам себя, наблюдая, как, размахивая купюрой, его «жена» спешит обратно к прилавку. – Поздравляю, Арсений Юрьевич! От всей души поздравляю!»

Он вышел на крыльцо небольшого магазинчика, поняв, что покупает Света. Она вышла с большим кульком и снова повторила:

– Спасибо, выручил! Я хоть себе трусов купила. Даже забыла, когда носила хлопчатобумажные, все больше кружевные стринги.

– А мне такие больше нравятся, – хмыкнул Гаранин, прижимая ляльку к себе. – Передо мной только в таких крутись, а?

– Мы тогда никогда из койки не выберемся, – хохотнула она. А потом посмотрела внимательным взглядом и осведомилась тихо, но предельно серьезно: – Ты с этой Надеждой хороводил? Олеська – твоя дочка?

– С ума сошла? – прошипел он, увлекая ее за угол магазина. – Ты думаешь, я бы позволил своему ребенку жить с пьющей теткой и не забрал ее к себе? – Гаранин от ярости навалился сверху, прижимая строптивую ляльку к бревенчатой стене. – И я не интересуюсь испитыми бабами. А вот с ее сестрой у меня случилась небольшая история. Только Маринка полтора года назад утонула, но тебя это не касается.

– Меня это не касалось вчера, – фыркнула Света, упираясь локтем ему в грудь и пытаясь спихнуть с себя. – Если ты меня знакомишь с людьми и представляешь за каким-то бесом женой, то мне нужно знать хотя бы подоплеку, чтобы не попасть впросак.

– А-а-а, – протянул Гаранин, даже не делая попыток отстраниться. – Я-то думал, ревнуешь! Уже обрадовался…

– Не надейся… мальчик, – бросила она и добавила, нахмурившись: – Нужно ехать, скоро стемнеет.

– Ну да, – словно в чаду, пробормотал он и, взяв ее за руку, как маленькую, повел к вездеходу, припаркованному около почты.

А там, засунув в маленький багажник покупки, молча помог Свете усесться и, пробурчав «крепче держись», понесся через озеро с немыслимой скоростью и только дома поинтересовался:

– Как ты собираешься контролировать Олеськины сапоги? Ну чтобы Надежда не пропила.

– Очень просто, – пробормотала Светлана. – Нам придется привозить их с собой каждый раз, а потом забирать обратно.

– Да как-то неудобно подарить, а потом забирать, – с сомнением заметил Гаранин.

– А кто говорит о подарке? – хмыкнула Света. – Это твои сапоги, ты просто на время даешь их поносить Олесе.