Спокойных дней не будет. Книга I. Не в этой жизни

– Я все сделаю, как ты хочешь. – Обреченная на послушание снова повторила она и прижала ладони к пылающим щекам. – Но почему ты так легко отдал меня? Почему мои чувства для тебя ничего не значат? Почему ты не попросил меня о счастье для нас двоих?

Роза с постаревшим без косметики лицом сидела в постели с журналом и ручкой. Наверное, подсчитывала результаты какого-нибудь бессмысленного дамского теста. Она и его пару раз пыталась втравить в это убыточное для ума занятие.

– Давно вернулась? – расстегивая рубашку, спросил Илья.

– А то тебе это интересно, – не отрывая глаз от страницы, ответила жена и смахнула со лба непослушную челку.

– Если спрашиваю, значит, интересно. – Илья покосился на часы и забрался под одеяло. – Опять ты бросила платье у кровати! Неужели нет сил дойти до шкафа?

– Не придирайся. Утром уберу.

– Каждый день одна и та же песня тридцать лет. Черт возьми, когда ты научишься следить за своими вещами?

– Процесс перевоспитания нерадивой жены не подождет до утра? К тому же, зачем, по-твоему, нужна горничная, если всю работу я буду делать за нее?

Она подняла на него светло-карие глаза, слегка выцветшие за годы их брака, и вопросительно наклонила голову, глядя на него поверх очков.

– Даже если я уволю горничную, ничего не изменится, – желчно заметил он.

– А тогда незачем и говорить об этом. – Ее оружием была убийственная логика. – Я на самом деле устала.

– Устала отдыхать? В доме бардак, а ты с подружками надираешься в барах за мой счет.

– Ладно тебе, перестань, – примирительным тоном сказала Роза, почувствовав, что настроение мужа не способствует мирному разрешению пустякового конфликта, и отложила журнал в сторону. – Как твой вечер? Гость приходил?

– Угу, – придержав эмоции, пробурчал он, не зная, как приступить к трудному разговору, но Роза, сама того не подозревая, подвела его к нужной теме.

– Соне опять пришлось слушать ваши скучные мужские рассуждения о работе и футболе?

– Что ж ты не взяла ее с собой, если тебе ее жалко? – не смог удержаться от язвительного тона Илья. – К счастью, она разумная девочка. Даже твоим теткам не сбить ее с истинного пути.

– Ты напрасно поощряешь ее добровольное затворничество, как будто она готовится в монастырь. Между прочим, в клубе было много молодых людей ее возраста.

– Не сомневаюсь. Тунеядцев и жиголо.

Илью передернуло от мысли, что Соня окажется в компании наглых похотливых повес.

– Там были очень приличные мальчики из хороших семей. Ей пора уже думать о будущем.

– Пока вы сплетничали, ее будущее определилось.

Закончив эту фальшивую фразу, Илья испытал легкую тошноту.

– Мы не так часто встречаемся, чтобы выслушивать твои упреки. – Роза натянула повыше одеяло и отвернулась к противоположной стене, но тут же перекатилась обратно. – Что значит: «Ее будущее определилось»?

«Началось!» – с тоской подумал Илья и постарался придать своему лицу спокойное и уверенное выражение.

– Соня собирается замуж.

– Соня – замуж? Как она может выйти замуж, если у нее и поклонника нет?

– И тем не менее.

Чует его сердце, что не к добру девочка так поспешно согласилась. И как вышло, что он, начавший разговор с Николаем с категорического отказа, теперь высчитывает дни на календаре и планирует свадьбу? Выдать девочку замуж только потому, что не можешь жениться на ней, – это ли не самая изощренная насмешка над собой? Он будто выбрал Соню орудием своей мести несуществующему богу. Ему теперь уже недостаточно сказать: «Бога нет, если я не вижу его участия в своей жизни!» Ему требуются находящиеся в ведении высших сил инструменты. Наркотик власти над кем-то, кто не имеет железной воли противостоять ему. Всего лишь через несколько дней он распорядится чужой жизнью, как собственным имуществом и, бегло взглянув вверх, гневно спросит: «Ну, что же ты опять не вмешался? Почему ты позволил принести ее в жертву?» Но Илья, только теперь увидевший дно пропасти, куда сползала его жизнь, уже не мог отступить и повернуть назад.

– Что значит твое «и тем не менее»?

– Она согласилась выйти замуж за Николая.

– За профессора Кондратьева? Да ведь он в два раза старше. И откуда она его знает?

– Они познакомились сегодня, и он сделал ей предложение.

– Это бред! Чтобы Соня вот так, не сказав двух слов, по собственной воле… Ты заставил ее?

– Соня сделала свой выбор, – чеканя слова, как царские червонцы, ответил Илья, стараясь сдержать рвущийся гнев.

– Глупости! – возмутилась Роза, не поверившая ни единому слову. – Не могла она такого сделать! Тут не обошлось без твоей руководящей и направляющей роли. Но зачем? И куда ей спешить, сам подумай!

– В отличие от тебя, я с детства приобрел привычку думать!

Почему-то любая ее апелляция к его мыслительной деятельности выводила его из состояния душевного равновесия. Она говорила с ним так, будто он бесконечно устарел, как отслуживший свой век чугунный утюг.

– Тогда я сама поговорю с ней.

Роза принялась искать на ковре домашние туфли.

– Успокойся. С ней все в порядке.

– Зато со мной не все в порядке. Она мне как дочь, и я не могу позволить тебе загубить ее жизнь!

– Не забывай, что я ей тоже, в некотором роде, родственник. И переживаю за ее судьбу не меньше твоего.

– Ты переживаешь? Да у тебя вообще нет сердца. Ты и думаешь-то только о бизнесе. А когда ты в последний раз вспоминал о детях?

– Роза, – угрожающе начал Илья, ощущая, как подергивается левое веко, как холодеют кончики пальцев. – Этот фарс начинает действовать мне на нервы.

– Ах, ну я забыла. У тебя же трудная и нервная работа и еще какой-то депрессивный синдром. – Илья старался не замечать ядовитых укусов, но его мнимое спокойствие еще больше распаляло жену. – Соня не игрушка, не уличная собачонка, которую можно спихнуть на дачу к приятелям!

– Речь идет о ее благополучии. И чем больше я думаю, тем тверже убеждаюсь, что этот брак – оптимальное решение.

– Замужество для молодой девушки, которая ни с кем еще толком не целовалась, не может быть «оптимальным решением»! Неужели нужно объяснять такие элементарные вещи?

– Ах, простите, я совсем забыл, что нынче не принято выдавать замуж девственниц! – Илья резким движением смахнул с прикроватной тумбочки книгу, часы, лекарства и поискал налитыми кровью глазами, на чем еще сорвать злость. – Ты и Марину воспитала на этих принципах. Она меняет любовников раз месяц, если не чаще.

– А что же ты, великий гуманист, так поздно заинтересовался своими дочерями? – не обращая внимания на разлетевшиеся по полу вещи, продолжала нагнетать обстановку Роза. – Если я плохая мать, так и растил бы их сам. Нет же, тебя никогда не было дома, когда требовалась отцовская рука.

– Довольно! Я обещал матери заботиться о ней и сдержал свое слово. Но теперь в ее жизни должен появиться мужчина, который возьмет эту обязанность на себя.

– Ты торопишься спихнуть бедную девочку с рук. Она тоже проедает слишком много твоих харчей? Так посади ее на хлеб и воду, и она сбежит от тебя с любовником, которого выберет сама. Но ты не можешь указывать ей, за кого выйти замуж. Я не позволю тебе сломать ей жизнь!

– Позволить мне что-то или нет, не в твоей власти. А то бы ты наворотила дел!

Он снова повысил голос, отметив, что привычная ирония сегодня не возымела никакого действия.

– Речь идет о судьбе нашего ребенка!

– Ах, вот как! Тебе необходимы исторические разговоры на ночь глядя? – потеряв терпение, взорвался Илья.

– Да ты со мной не разговариваешь с тех пор, как твои дела пошли в гору, а дети выросли!

– Заметь, с тех пор ты стала значительно лучше жить!

– И это ты называешь жизнью?

Теперь уже было ясно, что скандал перерос рамки привычной ссоры и с грохотом обрушился на обоих, сметая на своем пути остатки теплых воспоминаний, которых за годы накопилось не так уж мало. Кто-то должен был остановиться первым.

– Роза, не начинай. Потрепали друг другу нервы – и хватит!

Почуяв, куда ведет разговор, Илья попытался остановить разошедшуюся жену, напоминающую в своем праведном гневе летящий под откос грузовик.

– Тебя помимо работы интересуют только шлюхи!

– Придержи язык, черт возьми! Или в два счета окажешься свободной дамой в поиске работы.

– Ты не посмеешь! Наши дети…

Теперь и она осознала, что предмет разговора перешел от Сониного замужества к их разводу. И ухватилась за мысль о детях, как за перила, заботливо спроектированные архитектором, чтобы опрометчиво спешащие вниз по ступеням не переломали себе шеи.

– Еще как посмею! И наших детей сюда не впутывай! Я разведусь с тобой, а не с детьми. А они уже достаточно взрослые, чтобы я мог им все объяснить насчет их матери.

– Да ты и соврешь – недорого возьмешь! – слегка сбавив обороты, огрызнулась Роза.

– Мне не придется врать. Они не слепые, сами все видят. Магазины, клубы, салоны, курорты. Ты живешь, как кровососущий паразит. И все твои друзья и подруги, такие же сорняки, как и ты, живут за мой счет.

– Ты обязан заботиться обо мне, потому что я твоя жена.

– И потому у тебя есть все, что пожелаешь!

– Но у меня есть и собственный взгляд! – Затухающий скандал вспыхнул с новой силой, как только она вспомнила о своем человеческом достоинстве. – Почему ты считаешь, что купил мое мнение о судьбе моих детей?

– Прекрасно сказано! Даже у меня бы не получилось так предельно ясно сформулировать суть. Я купил тебя целиком и полностью, выкупил у тебя же за все эти годы. И твое мнение относительно моих решений меня не волнует. Держи его при себе, как любимого хомячка, и не выпускай бегать по дому. И тогда ни у кого не будет проблем. – Он едва сдержался, чтобы не раскрыть ее многолетнюю тайну, которую она наивно считала тайной. – Я повторяю в последний раз: Соня выходит замуж. И если я увижу, что ты пытаешься вмешаться, я тебе гарантирую полный комплект неприятностей вплоть до встречи с адвокатом.

– Прекрати мне угрожать! Ты считаешь, что у меня идеальная жизнь? Попытайся вспомнить, когда ты спал со мной в последний раз. – Он нахмурился, но жена не позволила ему вставить ни слова. – У меня есть все основания самой подать на развод!

«Опять она валит все в кучу. Сколько раз мы договаривались, что обсуждаем конкретный предмет, а не все обиды за последние тридцать лет».

– Ты сказала «развод», я не ослышался?

– Ну уж нет, я не доставлю тебе такого удовольствия!

Каждый раз, как только взаимные претензии подходили к решающей черте, за которой брезжила сомнительными преимуществами свобода, Роза отказывалась претворять в жизнь назревшее решение.

– Согласен. Если развод неизбежен, то не сейчас. Не накануне Сониной свадьбы.

– Илья, откажись от этой идеи! – сменив тактику, взмолилась жена, но он остался непреклонен.

– Чем рвать на себе волосы без причины, лучше расскажи девочке, как это все происходит. Ну, ты знаешь…

– А почему бы тебе не прочитать ей лекцию о супружеском долге? – продолжая язвить, она в действительности уже спустила пар. – Ты же прекрасно справляешься без меня.

– Не во всем, Роза, ты знаешь, что не во всем. – Он улегся на свою половину кровати, не потрудившись собрать с пола разбросанные вещи. – Ну, все. Успокоились и забыли.

– Ты здесь такого наговорил…

– Я не собирался выяснять отношения, – вяло оправдывался Илья, взбивая под собой подушку.

«Черт возьми! Почему я опять должен становится миротворцем? Пусть катится к своему любовнику!»

– Знаешь, – вдруг сказала она. – Я даже рада, что мы поговорили. В последнее время мне казалось, что у тебя вообще никаких чувств не осталось. Что тебе на все наплевать.

– Убедилась, что ошибаешься? – вздохнул Илья, предпочитающий обходиться без психоаналитических штучек, и в ответ на ее неохотный кивок притянул жену к себе. – Почему ты всегда выбираешь для выяснения отношений самое неподходящее время? – Роза фыркнула, но сдержалась, и это был хороший знак. – Ладно тебе, мамочка, не дуйся. Иди ко мне. Я вспомнил неплохой способ помириться.

Глава 2. Она согласна

Из-за обильных возлияний накануне утро очередного дня пришло в дом профессора Кондратьева во второй половине дня, а точнее, в двадцать три минуты пятого.

К счастью, сегодня не было ни дежурства в клинике, ни обязательств перед родными, ни даже собаки, которая могла бы потребовать законной прогулки. Ни-ко-го!

Николай взглянул на старинные часы, купленные сто лет назад в комиссионке. Нужно не забыть вычесть восемь минут. Эти чертовы часы в первые сутки убегают на восемь минут, а потом идут в соответствии с каким-то своим представлением о точности.

Невозможно поверить, что он проспал столько времени и совсем не помнит, как ночью попал домой. Сколько же они вчера выпили? Илья что-то кричал, потом он что-то доказывал и, кажется, собрался жениться.

В памяти всплыла «Фигура бегущей женщины» Донато Крети. Длинные линии, изящная техника рисунка, сдержанная страстность и стремительность ускользающего образа.

– Соня… – прошептал Николай пересохшими губами, словно озвучив ее имя, как магическое заклинание, он мог вызвать ее зыбкий образ из сумрака коридора.

Но в квартире было тихо, только над кроватью в привычном ритме тикали часы, на кухне изредка вздрагивал старый холодильник, да кровь сильнее обычного стучала в висках.

– Соня? – громче и уверенней спросил он у невидимого собеседника.

И, похоже, сам начал верить в то, что наобещал Илье. Он готов стать ее опорой в жизни, готов любить ее все отпущенные судьбой годы. Волосы, плечи, бедра… Бесценная и недоступная статуэтка. Губы, ресницы, руки…

Настойчивый кашель дверного звонка не сразу вторгся в его сознание, распаленное запретными образами. Он стянул со стула тяжелый халат и босиком отправился к двери, по дороге нащупывая в кармане пачку сигарет. «Надо бы сначала сделать кофе, прежде чем курить…» Даже не взглянув в глазок, Николай распахнул дверь незваным гостям и окончательно пришел в себя.

– Вижу, ты еще не проснулся, – с насмешкой констатировал Илья и, не дождавшись приглашения, по-хозяйски прошел в квартиру.

Николай выглянул на лестничную площадку, словно предполагал застать там вереницу посетителей, обшарил взглядом пыльную и прокуренную пустоту и поплелся вслед за гостем.

– У тебя хотя бы домработница есть?

Илья обвел скептическим взглядом профессорскую берлогу и направился к подоконнику.

– Что? – Недоумевающий профессор потер рукой лоб, пытаясь сосредоточиться на вопросе. – Раз в неделю соседка приходит убираться.

– Надо бы чаще.

Гость брезгливо отодвинул ребром ладони пыльную штору и бросил короткий взгляд во двор.

– Хочешь кофе? – Хозяин одновременно пытался найти тапочки и проявить гостеприимство. – Поищу на кухне, чем можно перекусить.

– Ты помнишь наш вчерашний разговор? – менторским тоном спросил Илья и недоверчиво прищурился.

Им обоим не было нужды уточнять предмет разговора. Еще минуту назад лелеявший образ молодой женщины, Николай устыдился своей необузданной похоти, словно кто-то мог подсмотреть картинки в его голове.

– Конечно. Вчера мы говорили о твоей…

– О Соне, – удовлетворился возможностями его памяти Илья, не дав себе труд дослушать собеседника. – Она согласна.

– Что? – изумился профессор и поискал за собой край расстеленной кровати.

– Надеюсь, ты нас не разочаруешь. – Илья в упор взглянул на Николая, окаменевшего с приоткрытым ртом и вздернутыми бровями. – Я по своим каналам проверил все, что ты вчера наговорил, уж извини. Я возьму на себя материальные вопросы, а ты будешь заниматься остальным. Ну, ты знаешь, – поморщившись, добавил он и в ответ на недоумевающее молчание с неохотой пояснил: – Ей уже пора повзрослеть, а не читать по ночам любовные романы. Я не могу вечно оберегать ее. Обязательно появится какой-нибудь мерзавец, польстившийся на мои деньги. А куда повернутся девичьи мечты, я понятия не имею. В общем, назначаем день свадьбы.

– Ты заставил ее? – полуутвердительно произнес Николай. – Поверить не могу, чтобы девушка так просто… Не сказав даже двух слов.

– Я говорил с ней после твоего ухода, – упирая на слово «говорил», ответил Илья. – Она разумная девочка и все понимает.

– Что она понимает? – переспросил помрачневший профессор. – Что я буду заботиться о ней? Что не сделаю ей ребенка? Зачем ей я?

– Откуда мне знать! Возможно, она осознает, что я не позволю всякому проходимцу… И это ее шанс, может быть, и не последний, но очень неплохой. У меня нет эйфории по поводу идеальных браков, но вы оба постараетесь. Может, она со временем… Как это говорят? Стерпится-слюбится?

– Это она так сказала?

Илья неопределенно хмыкнул и насупился. Они смотрели друг на друга, как дипломаты враждующих государств, и границей, разделившей их, была пребывающая в неведении Соня.

– В общем, – с легким раздражением подвел итог гость, – если ты не передумал за ночь, начинаем подготовку.

– Да, конечно, – закивал новоявленный «жених» – А подготовка… Ты ведь хочешь ресторан, много гостей?

– Зачем? – пожал плечами Илья. – Маленькое торжество в кругу близких будет в самый раз. У Сони здесь нет подруг, только мы. Семья, – весомо пояснил он. – И ты тоже пригласи только самых-самых. О кольцах, костюме, подарках и другой мишуре не беспокойся, это моя забота.

– Ладно, – как во сне согласился Николай и попытался сосредоточиться, чтобы спросить что-то еще, но гость торопился покинуть его жилище.

– Значит, в следующее воскресенье. Дальше у меня начинается горячая пора. Я пришлю тебе консультанта, пусть посмотрит, что можно сделать здесь перед свадьбой. Хотя, что тут сделаешь! – Илья пересек комнату, снова исподлобья оглядел обстановку и покачал головой. – А Соню отправлю в Москву, пусть выберет себе наряды. Успеешь собрать родню?

И, не дожидаясь ответа, по-английски растворился за дверью. Затхлый сквозняк с лестницы воровато просочился в прихожую и надолго завис возле вешалки облаком чужих запахов.

Николай задумчиво возобновил поиск сигарет в кармане, размышляя о том, что на старости лет окончательно спятил, если ввязался в эту невероятную авантюру.

Первый человек, которому он поспешил рассказать о грядущих переменах, была Лида. Ничего толком не объясняя, покашливая и путаясь в словах, как в бесформенном балахоне, он попросил о срочной встрече с бывшей женой, и вскоре появился в их тесной двухкомнатной квартирке на пятерых. Как назло, все семейство оказалось в сборе, и пять пар глаз на тесной кухне пристально вглядывались в него, пока он нерв но раскуривал очередную сигарету, прочищал горло глотком воды, в сотый раз приглаживал волосы.

– Ну? – не выдержав напряжения, поторопила его Лида. – Говори уже, не томи.

– Я, как бы это сказать… женюсь. – Вместе с этими словами облачко дыма вырвалось на свободу и победно расползлось над обеденным столом. – Я вчера сделал предложение и получил согласие.

– Ты шутишь, папа?

Сережа нахмурился и покосился на мать, чья реакция на слово «свадьба» была непредсказуемой.

– Так, – протянула та и обернулась к дочерям: – Ну-ка, брысь отсюда обе! Это разговор для взрослых.

– Мам, ну, ма-ам! – хором затянули Маша и Люда. – Мы уже не маленькие. Дядя Коля, скажите, что нам можно остаться!

– Да ладно тебе! – взмахнул рукой Николай и на этот раз обратился Лидиному мужу: – А ты что скажешь?

– А что я могу сказать? – развел руками изумленный Михаил и расплылся в искренней улыбке. – Пришла пора остепениться!

– Вот и я тоже подумал, – ободренный его поддержкой, Николай попытался впервые за сегодняшний день от души обрадоваться. – Хватит мне скитаться одиноким медведем.

– Медсестра? – Лида была лаконична, как и тридцать лет назад, когда их семейная жизнь только начиналась. – Из этих молодых да ранних?

– Нет, она не медсестра.

Профессора задел ее ироничный тон, но справедливости ради, приходилось признать, что он вообще ничего не знал о Соне. Где она училась, какие фильмы любит, в каком месяце родилась. Она пока закрытая книга. Тайна за семью печатями. Что он так безрассудно готов приобрести: бесценный экспонат или проблему на всю жизнь? В прошлые века, когда браки заключались по договоренности, родители просто обменивались портретами, сторговывались о сумме приданого – и дело сделано. По крайней мере, жениху было все известно и о семье невесты, и о самой избраннице. А он оказался в весьма щекотливом положении. Даже друзьям не о чем рассказать.

– Хоть не в два раза моложе?

– Нет, не в два, – обнадежил слушателей гость и на Лидин притворный вздох облегчения скороговоркой добавил: – Немного больше.

– Коля, это, по меньшей мере, безответственно!

Она бросилась к закипающему чайнику, словно он один мог решить возникшую проблему в лице ее внезапно поглупевшего бывшего супруга.

– Перестань, мам, – подал голос Сережа. – Они уже взрослые, сами разберутся.

– Ты еще будешь меня учить, кто тут взрослый, а кто из подгузников никак не вырастет, – огрызнулась Лида. – Его невеста тебе в подружки годится. А завтра ты придешь ко мне со словами, что женишься на малолетке?

– Вот еще! – фыркнул он. – Я пока погуляю.

– А этот на старости лет догулялся! – Она с ехидством во взгляде обернулась к покрасневшему профессору. – Нашел себе дочку в жены.

– Подожди, Лидуша! Давай я начну с самого начала.

И он пересказал всю историю изумленным и благодарным слушателям, начиная с момента, когда Илья впервые пришел к нему на прием, и заканчивая сегодняшним утром. Впрочем, некоторые сомнительные подробности вчерашнего разговора он все же опустил.

Едва последние слова растворились в напряженной тишине, пятеро посвященных взорвались фонтаном эмоций. Николай не смог выделить голоса из общего хора и некоторое время просто переводил глаза с одного говорящего на другого. Наконец, хозяйка дома поднялась с заключительной речью.

– Это самая сумасшедшая история, которую я когда-либо слышала, – безапелляционно заключила она, и четыре головы одобрительно, но вразнобой закивали: «И мы, и мы». – Но ведь ты все равно уже никуда не денешься! Ты сам загнал себя в ловушку. Отказаться теперь – значит оскорбить девушку и всю ее семью.

– Я не хочу никуда деваться, ты видишь! – с горячностью подтвердил серьезность своих намерений Николай, но Лида остановила его уверенным взмахом руки.

– Наше благословение тебе ни к чему, а советы давать уже поздно. Радует, что ты предупредил нас хотя бы за неделю, а не накануне церемонии. Ну, женись. Может быть, это твой шанс.

Все опять принялись кивать и на этот раз дружно заулыбались. Его так и подмывало спросить, о каком шансе она говорит, но задать вопрос он не решился. Кухня наполнилась радостными выкриками, одобрительными хлопками по плечу и поцелуями. Но главная мысль звучала все громче и многообещающе: да, это шанс.

Он повторял эти слова, пока ехал домой в забитом до отказа автобусе, и даже убедил себя, что именно этого события ждал долгие годы после развода с Лидой. Что Соня сможет изменить не только его каждодневную жизнь, но и нечто важное в нем самом. Правда, глубже копать профессор не решился, чтобы не наткнуться на скептические мысли о значительной разнице в возрасте, о скоропалительном и, по большому счету, даже не его решении, о слишком размытых перспективах и очень непростых будущих родственниках. И, наконец, о неотвратимо приближающейся старости.

Нормальные люди на подготовку к свадьбе тратят несколько долгих недель. Молодые успевают поссориться, помириться, устать от родственников и их советов, снова поссориться из-за пустяка. А профессору Кондратьеву уже на следующий день позвонил один из референтов господина Билецкого и потребовал, чтобы он срочно отправлялся покупать костюм. Тот аргумент, что прекрасный костюм, практически новый, купленный в Венгрии пять лет назад, висит у него в шкафу, был корректно оставлен без внимания. Молодой человек был исполнен сознанием собственной значительности.

– Костюм к свадьбе велено приобрести сегодня. – Николай поежился от непривычного «велено». – Я жду вас через полчаса в машине. Магазин уже извещен.

И, как выяснилось позднее, не один магазин. За всю жизнь профессор не провел столько времени перед зеркалами, обласканный внимательными взглядами менеджеров и умелыми руками продавщиц, как в этот безумный день. К вечеру профессор, обвешанный фирменными пакетами и коробками, как записная модница, в сопровождении все того же не проявляющего ни малейших следов усталости референта вошел в подъезд собственного дома. Телефон с порога каким-то особенно визгливым голосом потребовал к себе внимания, и голос Ильи деловито поинтересовался итогом дня.

– Да-да, – рассеянным тоном отчитывался Николай. – Все купили, а финансы… Я и сам в состоянии…

– Не о чем говорить, – отчеканила трубка. – Мы с Соней только что нашли вам квартиру.

– Квартиру? – удивился профессор. – У меня есть одна.

– В Москве! – со снисходительной усмешкой пояснил Илья. – Небольшую. Потом подберем что-нибудь солиднее. От загородного дома Соня наотрез отказалась. Пока вы будете в путешествии, здесь закончат ремонт. Я уже договорился о твоем переводе в первопрестольную.

– Так ты из Москвы звонишь?

– Из Урюпинска, – отрезал Илья и, не прощаясь, повесил трубку.

Николай принялся разбирать пакеты и коробки, раскладывать по полкам пахнущие магазинами вещи, хотя больше всего на свете ему хотелось рухнуть в любимое кресло и напиться до чертиков.

«Неужели все это происходит со мной?» – уже засыпая, подумал он и призвал на свидание зыбкий образ девушки с печальными глазами, не желая проводить эту ночь в привычном одиночестве.

«Во дворце уже шли приготовления к свадьбе. Горели хрустальные люстры, блестели начищенные полы, столы ломились от яств». Эта фраза из детской сказки все время крутилась у Сони в голове. Однако, она понятия не имела, как будет выглядеть планируемое торжество. Подготовкой праздника занималось элитное свадебное агентство. А ее задачей было выбрать себе наряд, обновить гардероб и купить все, что заблагорассудится. Илья поручил Марине водить Соню по магазинам, развлекать и отвлекать от сомнений в предстоящем событии. Его старшая дочь будущий брак Сони и немолодого профессора называла исключительно мезальянсом, но, дважды напоровшись на ледяной взгляд отца, гибко сменила генеральную линию. По магазинам, так по магазинам. Девочкам выделили неограниченный кредит, и Марина намеревалась воспользоваться этой возможностью на всю катушку. Правда, мнения насчет предстоящего Сониного замужества она не изменила.

– Дура ты, Сонька!

Отцовской безапелляционности ей было не занимать. Соня оторвала задумчивый взгляд от длинного ряда платьев, мимо которого они шли, вытаскивая одну за другой вешалки с нарядами и прикладывая их к себе перед зеркалами.

– Почему?

– В твоем возрасте надо делать упор на секс, а не на послушание. Уж на романтику, как минимум.

– Как я могу делать упор на том, чего у меня не было? А романтика для Ильи не аргумент.

– Еще какой аргумент! Убедительнее некуда, чтобы поскорее выдать тебя замуж.

– Я сама согласилась.

– А я, конечно, поверила в твою добрую волю и любовь с первого взгляда к импозантному старичку.

– Он не старичок. – Соня отвернулась, чтобы скрыть улыбку. – Они с Ильей одногодки.

– Ну, ты же за папу замуж не собиралась!

Соня подавила вздох и выдернула из ряда очередную вешалку.

– Если бы нашелся похожий…

– Да, папуля у нас хоть куда. – Марина задорно заблестела зелеными глазами. – Ни одной юбки не пропустит. И как только мама терпит? Если тебе кажется, что жизнь с таким – мечта, то ты сильно заблуждаешься.

– Ничего мне не кажется!

– Нашла кому врать! Ты с самого начала была папиной дочкой.

– Давай не будем, а?

Соне не хотелось вспоминать свое беззаботное детство, до краев наполненное любовью к брату. То, как не слезала с колен Ильи, едва он появлялся дома. Как ходила за ним хвостом. Как караулила его вечерами и утром просыпалась раньше всех, чтобы первой попасться ему на глаза и услышать хрипловатый голос: «Чего тебе опять не спится, Сонька?». Как, читая романы, искала в них мужчину с чертами Ильи и придумывала истории, где тот мог возить ее по балам, или сгорать от любви, или даже жениться на ней. И в ее фантазиях все заканчивалось хорошо, иногда даже очень хорошо. Они любили друг друга и вообще не умирали, потому что умереть просто не могли.

– … уехать, и все, – где-то далеко наставляла ее Марина. – И куда ему деваться? Он все равно простит, может, и не сразу, но простит. Зато этот дурацкий спектакль не состоится, и ты продолжишь искать принца.

– Куда я уеду?

– Я знаю один отличный отель в Сан-Тропе.

– Но он найдет меня в два счета.

– Да и пусть! Зато для него твое бегство будет знаком, что ты не хочешь замуж.

– Он не поймет.

– Соня, плевать, поймет он или нет! Его затея выдать тебя за старика, чтобы оградить от придуманных опасностей большой любви, – это же чистой воды эгоизм.

– Он вырастил меня. Как я могу предать его?

– А предать себя в угоду его самодурству можешь? Одно дело – переспать с кем-то из его друзей, и совсем другое – выйти замуж и жить день за днем. Ты считаешь это нормальным?

– Я не знаю.

Сонины глаза против воли наполнились слезами.

– Так наш папочка выражает любовь и заботу.

В Сониных глазах он был почти божеством, с мыслями о котором она просыпалась и засыпала. Он не мог просто так оставить ее, разлюбить, отдать другому. Она представляла, что нужна ему рядом, а не в мифическом и невообразимом браке. И вместо того чтобы воспользоваться мудрым и одновременно безрассудным советом Марины и банально улизнуть, как героиня итальянской комедии, оставив брата наедине с его сомнениями, она решила дождаться удобного момента, чтобы рассказать ему об ошибке, которую исправить будет невозможно.

Однако Илья с внешней невозмутимостью и совершеннейшим малодушием в душе не желал ничего слушать. «Я занят, Соня! Я на совещании. Не морочь мне голову, у меня министр на проводе». И ей никак не удавалось вклиниться в плотный график его встреч, совещаний и деловых обедов и даже в голову не приходило, что он боится оказаться лицом к лицу с ее правдой.

Каждую ночь она безутешно плакала в подушку и даже не подозревала, что он напропалую пьет, любит красивых и чужих женщин и ни за что не приедет домой, пока в своей спальне она надеется что-то изменить, вернуться на много лет назад и начать с чистого листа.

В последний вечер Илья так и не смог вжиться в роль любящего родителя, отдающего замуж младшую дочь. Он старался воскресить в себе воспоминания о маленькой девочке, которую вырастил как собственного ребенка, но в голову лезли знакомые мысли, от которых так и хотелось выть на луну.

Роза, прилежно исполнившая супружеский долг, мирно похрапывала на соседней подушке. Эти привычные звуки сегодня не давали ему ни уснуть, ни забыть о своем возрасте, о взрослых детях и их проблемах, о долгих годах, проведенных рядом с Соней. И о предстоящей завтра потере.