Приключения. Фантастика

– Черт побери! – вырвалось у него, хотя в будничной жизни, здесь, на космической стройке, даже такие слова он себе не позволял произносить. Сейчас – другое дело, там гибнут люди, но автоматы, выравнивая давление в смежных помещениях, были очень медлительны. Когда он, все – таки, вырвался в коридор, идущий прямо к модулю В-4, там находились уже два «аварийщика», которые прилаживали к крану аварийной подачи сжатого воздуха баллон с кислородом. Кроме того, подкачивающие насосы уже работали на полную мощность, забрасывая в аварийный модуль огромное количество воздуха.

Кричать, требовать делать все скорее, Кирилл не мог. Рабочие аварийной службы выкладывались полностью, да, к тому же, в самом начале пребывания здесь, Командир ознакомил вновь прибывших космических строителей с новыми отношениями между людьми, практикуемыми в поселении. И это сдерживало его от истерики.

Когда раздался характерный «Чмок!», он первым ворвался в помещение, где была его Евгения. Заглядывая в ячейки, он нашел ее, но она была без сознания. Он приложил ухо к груди молодой женщины и заулыбался, сердце

ее редко билось.

– Жива! Жива, Евгения! – кричал он, как полоумный. В ячейку забежал доктор Артем с переносным набором медикаментов.

– Что вы сказали, Кирилл? Кто – жива? Поняв, что проговорился, Кирилл, все – же, поторопил доктора:

– Простите, доктор! Ради бога, быстрее! Пожалуйста, быстрее.

– Модуль авариен, выносите больного, немедленно. Помогите вынести. У меня – еще трое таких.

Кирилл легко поднял из постели бледную и безжизненную на вид Евгению, быстро вышел с этой драгоценной ношей в коридор и аккуратно положил ее на поданные кем-то носилки.

Следом, из модуля вывели своим ходом еще трех космических строителей. Это были молодые и здоровые ребята, организмы которых вынесли временное разрежение воздуха в модуле. Они спали и, даже не чувствовали этого. Они задыхались во сне. Головные боли были невыносимы. Кислородное голодание мозга могло закончиться обширным инсультом.

Доктор склонился над Евгенией, расстегнул верхнюю пуговицу пижамы и стал прослушивать безмолвную Евгению. Кроме доктора и Кирилла рядом с носилками никого не было. Доктор повернул голову и глянул Кириллу в глаза:

– Вы знали? – спросил он.

– О чем? – не мог понять перепуганный за жизнь Евгении Кирилл.

– Не прикидывайтесь, пожалуйста, Кирилл.

– А-а! Догадывался, – ответил Кирилл, уже приходя в себя и начиная соображать, что может последовать после сегодняшнего ЧП.

– Почему не сообщили Командиру?

– Не был уверен.

Со стороны можно было и не разобрать, о чем шла речь двух мужчин. Вернее, всего, так оно и было.

– Доктор, скажите, что с ней? – скромно спросил Кирилл.

– За ее жизнь сейчас уже не стоит беспокоиться, но боюсь последствий кислородного голодания мозга. Не могу сказать, пострадал он или нет. У нее очень замедленно сердцебиение. Возможно, она сейчас находится в коме. Но выйти из этого состояния она может не скоро.

– Доктор, скажите, где она будет находиться? – не отставал с вопросами Кирилл.

– До прилета грузового корабля она будет находиться в нашем медицинском модуле, ну, а там… Вообще-то, здесь находиться ей просто противопоказано, да и для всех она будет невостребованным балластом. Отправлять на Землю будем точно.

Кирилл помог доктору Антону доставить «спящую красавицу» в модуль М-03, а сам отправился к аварийному модулю В-4. Отверстие, сквозь которое проходила утечка воздуха, было обнаружено прямо посредине помещения. На полу лежала большая заплата, прекратившая утечку. Теперь разбирались, что или кто мог сделать эту дырку в полу модуля? Материал пола прочен, не любой инструмент, имеющийся у космических строителей, пригоден для его обработки. На фотографии отверстия, на всю его толщину просматривалась полоска, словно это отверстие снизу проделано каким-то режущим инструментом из сверхпрочных сплавов.

– Похоже, что и на Марсе живут крысы. Следы от зубов очень схожи, – шутя, сделал предположение один из аварийщиков.

За эту мысль ухватились все, наперебой рассказывая примерно о том, но только со своим мироощущением, что по ночам они слышат непонятные звуки, напоминающие скрип половиц или возню крыс под полом, как это бывало у нас на Земле в прошлом на первых этажах жилых домов.

Кирилл, когда до него дошла очередь высказать свое мнение, а с его мнением считался даже сам Командир, рассказал свои наблюдения, которые он сделал прошлой ночью, но он же выразил глубокое сожаление, что не предпринял никаких действий для предупреждения несчастного случая.

Командир сознался, что и он слышал такой скрип, а когда он топнул ногой в предполагаемом месте этого звука, снизу раздалась возня, и на время стало тихо. Но скрип возобновился. Точно крысиное поведение.

– Не стоит вам считать себя виновным в несчастном случае, – подбодрил Командир Кирилла. – Мы все здесь новички, у нас нет опыта. Считая, что планета безжизненна, мы, даже не сделали предположения, что жизнь может находиться в глубине от поверхности планеты. А сейчас, чтобы каким-то образом защитить себя хотя бы на время, в каждом модуле необходимо создать запас этих самоклеящихся заплат, и поскольку я полагаю, что от появившихся назойливых хозяев этой планеты самостоятельно спасения не найти, мы сейчас же свяжемся с Землей и объясним им суть нашей проблемы. Возможно, выход из создавшегося положения есть. Пока они там решают, как выпутаться нам из этой ситуации, они сначала по радиосвязи дадут нам прямо сейчас кое-какие распоряжения и советы.

Командир удалился в управленческий модуль, чтобы доложить на землю о происшествии и попросить помощи. Аварийщики поучили ребят правильно ставить заплаты на пол, чтобы ликвидировать прогрызенные отверстия.

Люди, ответственные за техническое состояние закрепленных за ним модулей, разошлись по своим объектам, взяв под усиленный контроль все звуки, доносящиеся из-под пола модулей.

Кирилл поднялся с кресла, походил по кабинету, подошел к окну, занимающему полстены, но сразу – же отошел: он не любил картинку за окном. Безвкусица и нелепица царили там. Пользуясь временным разбродом и шатаниями, как власти, так и народа, предприимчивые люди, не имея больших талантов в градостроении, а имея лишь цель – наживу, понастроили много бесформенных высотных зданий, экономя на земле. Эти здания и перекрыли весь свет, и в окно любоваться стало нечем. Лишь мрачные серые стены исполинов, нижние этажи которых отданы торговцам, верх – сплошные ячейки для проживания людей с целью воспроизводства рабочей силы. Из этого окна не увидишь зеленую лужайку с березовой рощицей, ясного солнышка, выходящего из-за горизонта. Бетон, кругом один бетон, да проемы окон, за которыми редко, когда увидишь человеческое лицо, расплывшееся в улыбке.

Люди отгородились от подобных пейзажей толстыми темными портьерами, создавая себе уют в квартирах и находя красоту в семейном кругу.

Кирилл набрал номер пиццерии и сделал заказ, который был выполнен буквально через полчаса. Вспыхнул экран информатора, и приятное лицо молодого человека сообщило:

– Ваша пицца!

Перекусив пиццей с горячим кофе, Кирилл вновь «выкурил» таким же образом, как в прошлый раз, свою заветную трубку, заряженную «Капитанским» табаком.

На улице смеркалось, в комнате стало сумеречно, но он, не зажигая свет, вновь сел в свое излюбленное кресло и прикрыл глаза. В сумерках и в абсолютной тишине легче думается. Он привык находиться в одиночестве. Всех друзей заменило ему старое кожаное кресло. Сделанное с высоким качеством и наделенное почти человеческим интеллектом, оно на долгие годы стало ему самым близким другом. Кирилл стал замечать, что, когда он садился, кресло стало поскрипывать, напоминая ему о скрипе в модулях марсианского поселения. Снова начинались воспоминания, и вновь он переживал те минуты, когда потерял и, вроде навсегда, свою единственную любовь, незабвенную Евгению, ее добрую душу и глаза, ее бездонные глаза, взгляд которых он никогда не сможет забыть. Когда ее отправляли с Марса на грузовом корабле, ее глаза были закрыты. Он простился с ней, молча глядя на белое лицо прекрасной девушки издалека. Стеклянный саркофаг с подведенными к нему проводами и трубочками, изолировал ее от внешнего мира. Саркофаг стоял на обыкновенной тележке с полочками, на которых располагались всевозможные медицинские приборы, обеспечивающие жизнь беспомощному человеку.

Подошел доктор Антон, хлопнув его по плечу, сказал:

– Не переживай, дружище, наша медицина сделала хороший шаг вперед. Выживет. Весь вопрос, когда она придет в себя? Она, ведь, почти не будет стареть в этом саркофаге.

– А я теперь как? Меня тоже отправят? – спросил Кирилл.

– Почему? – удивился доктор Антон.

– Ну, я же не сообщил о ней, – почти прошептал Кирилл.

– Правильно сделал. Незачем всем знать об этом. Наш Командир сказал мне, что она – дочь руководителя всего проекта. Ничего, все уляжется.

После отлета корабля к Земле, начались страшные события. Воевали с неземной жизнью всем скопом. Без конца, днем и ночью стал слышен скрип под днищами всех модулей. У многих строителей мелькала мысль, что нужно просто поднять на опоры все модули, не позволяя, таким образом, этим грызунам соприкасаться с днищами модулей. На Земле разводили руками и неслись пустые советы оказавшимся в беде «марсианам». Рекомендовали использовать высокочастотные генераторы для отпугивания грызунов, те успешно отпугивали в свое время скопления крыс в подземках многих метрополитенов мира.

После появления скрипа в модуле, в помещениях включались электрические вибраторы, скрип исчезал, но не отпугивал надолго этих тварей, стремящихся попасть внутрь модулей. Через некоторое время все возобновлялось. Получалось так, что все рабочее время космические строители убивали на войну с грызунами, для работы по плану не оставалось времени. Спать приходилось урывками. Это было сплошным наказанием, а не продуктивным строительством будущего поселения землян.

На Земле приняли решение об эвакуации Космических строителей на родную Землю, оставив все, что сделано там. Но война продолжалась еще полгода, пока на орбиту вокруг Марса не вышел большой корабль. Перед тем, как покинуть планету с ее негостеприимными обитателями, был сдвинут с места один из модулей, подвергшийся нападению незримых врагов, в дне которого реально существовала дыра с остатками следов инструмента, которым она была сделана. В грунте не оказалось никаких нор, по которым могли пробраться эти существа под днища модуля.

Что же тогда это было? Или: кто же это был?

– Не отпустит наша матушка Земля своих сыновей. Ее это проделки. Это она принуждает нас вернуться, – толи подумал, толи тихо сказал Кирилл перед самым отлетом, на что доктор Антон среагировал по-своему. Он повернулся к коллеге, заглянул ему в зрачки, поводил ладонью перед его лицом и, увидев удивленные глаза Кирилла, махнул рукой и отвернулся, уставившись в экран внешнего обзора.

Кирилл стал глубже дышать, сон одолел голову человека, склонив ее на грудь. Ему снился чудный сон. Снились не крысы, не трудные перелеты. Ему приснилась молоденькая девушка с изумительными глазами. Она улыбалась и, приветствуя его, махала рукой. Внезапно пробудившись, он увидел, как вспыхнул экран информатора. На нем было четко видно изображение молодой девушки с удивительными глазами. Девушка улыбалась ему. Он снова прикрыл глаза, до его сознания плохо доходило, что теперь это происходит наяву, а не во сне. Но до него донесся голос, забывающийся голос той, которую он встретил и полюбил там, на Марсе, той, которую он не уберег и потерял на целых сорок лет.

– Привет! Впусти меня.

– Что это? Сон или бред? – он схватился за голову, снова опустил руки, изображение не пропадало.

– Впусти же меня! – продолжала требовать девушка

Трясущимися руками он надавил на кнопку пульта. Через секунды послышались быстрые шаги молодых ног. Он поднялся с кресла и, не зная, что делать, с ужасом смотрел на приближающуюся молодую женщину. Она, увидев его, пошла еще быстрее, побежала к нему. Слезы застилали ее глаза, но она продолжала улыбаться. В шаге от него у нее вдруг подкосились ноги, выбросив руки вперед, она пыталась ухватиться за него, чтобы не упасть. Он подхватил ее на руки и сел на старое кресло, крепко прижав к себе драгоценную ношу. Он прижался щекой к ее мокрому от слез лицу, так и сидел, не смея коснуться губами лица молодой женщины, пока она не пришла в себя. Он увидел ее открывшиеся глаза, как тогда, там, на Марсе, они были очень близко, совсем рядом. Те же прекрасные глаза, глубокие, красивые, загадочные.

– Поцелуй меня ради встречи, – прошептала она.

Он чмокнул ее в лоб пересохшими от волнения губами.

– И это – все? – спросила она дрожащим голосом.

Он отвел глаза в сторону.

– У тебя есть женщина, которую ты любишь? – уже

сильно волнуясь, вновь спросила она.

Он отрицательно покачал головой.

– Тогда что – же? – через рыдания выкрикнула она. – Что нам мешает? Скажи, что мешает нам быть вместе?

Он поднялся с кресла, поставив ее на пол, взял за руку и подвел к большому зеркалу. Не говоря ни слова, он повел рукой, указывая на изображение в зеркале.

– Что ты хочешь этим сказать? – спросила она. Покопавшись в сумочке, она достала пластиковую карточку. – Достань свое удостоверение.

Он недоуменно взглянул на нее и послушно полез в карман, чтобы достать свое удостоверение.

– Взгляни на них! – она подставила к его удостоверению личности свой документ.

– Вижу, что они, как две капли воды похожи, что дальше?

– Да! Они одинаковы, только имена разные и самое

главное, взгляни на эти цифры, – она показала пальчиком на год рождения того и другого. – Ты видишь, что мы с тобой – РОВЕСНИКИ!

Он посмотрел на нее, заулыбался и они обнялись. После долгого поцелуя, она, счастливая и улыбающаяся, сняла с ноги туфлю и, размахнувшись, со всей силы треснула длинной металлической шпилькой по зеркалу. Он отдернул ее: большое, под потолок, стекло медленно, словно нехотя, стало опускаться, шумно крошась на мраморном полу. Он взял ее за руку и повел, а она, оглянувшись на пустую стену, громко сказала:

– В нашем с тобой доме никогда не будет больших зеркал!

25.11.2016

МЕДИЦИНСКАЯ ОШИБКА

Из отпуска вернулся лейтенант Подольский, техник роты. Интересно, с какими новостями он приехал со своей Украины? На следующий день он не вышел на работу, хотя, офицеры его поджидали с самого утра, с подъема. Ротный прошелся на всякий случай в штаб полка, чтобы уточнить, когда заканчивается отпуск у зампотеха. Все оказалось верно, никаких нарушений. У Подольского был еще целый день в запасе. Когда ротный командир, вернувшись в казарму, доложил своим офицерам об этом, все слегка были расстроены, срывался праздник. Но, напрасно.

Через считанные минуты в канцелярию вошел сам Валера Подольский. После отпуска он выглядел просто отлично: красивый, помолодевший, глаза его прямо-таки светились от переизбытка энергии. Красавец мужчина, да и только. Поздоровавшись и переговорив с коллегами о служебных делах, он приступил к основному, чего так нетерпеливо ждали все ротные офицеры.

– Поскольку, во время отпуска я пошел на риск и женился, а вас у меня на свадьбе никого не было, так уж получилось, предлагаю это дело сегодня отметить у меня в гостинице, а когда прибудет жена, второй раз отгуляем мою свадьбу, – скромно, но уверенно, предложил лейтенант. – Надеюсь, что это произойдет в новом жилье, насчет которого, мне еще сегодня предстоит вести переговоры с нашими тыловиками, – высказался Валера, взглянул на часы и предупредил. – Ну, что? Устроит всех, если сбор у меня в двадцать ноль-ноль.

– Можно и раньше начать, предложил командир взвода Женя Бельдяев.

Но, подытожил, командир роты старший лейтенант Журков.

– Мечтать не вредно, – шутя, сказал он Бельдяеву. – Договорились! В двадцать ноль-ноль встречаемся в гостинице.

Хорошо, что в полку шел парко-хозяйственный день, для более масштабных и стоящих занятий, он стал бы провальным. Рота не была готова для них. Солдаты – солдатами, когда им ни прикажи, они всегда готовы ко всему.

Не готовы были все офицеры. Они весь рабочий день провели в ожидании вечернего торжества. Этот их праздник не запланирован, поэтому, женская часть семей офицеров роты не будет присутствовать на этом мероприятии, а, следовательно, можно будет расслабиться в полной мере. Подарок не обременял умы друзей Валеры Подольского, он нужен будет в то время, когда приедет молодая жена офицера, когда будет продублирована свадьба, отгремевшая на Украине, близ Харькова. А сегодня офицеры роты собирались на обыкновенный мальчишник. Решили испробовать вкус горилки и закусить ее салом, салом с перчиком, солью и чесночком. Экономя желудки, никто из офицеров роты, в этот день, не ходил на обед домой. Ротный писарь пробежался по квартирам, предупредив женщин, жен офицеров, что сегодня день перегружен занятиями, и они прибудут домой только ближе к полуночи. Обычно, жены верят в эти басни, а проверить, так ли это в самом деле, очень трудно.

Собрались вовремя, приходили поодиночке. Валера пригласил еще одного офицера, своего земляка, Виктора. Они были даже схожи внешне, оба крупные, черноволосые, даже в разговоре картавили одинаково. Ну, братья и все тут. Позже, когда все стали навеселе от выпитой горилки, расслабившийся Подольский, сидя рядом с другом, обнимал своего земляка, и, улыбаясь, громко спросил его:

– Ну, что, брат? Ты прощаешь меня за то, что оставил тебя одного в холостяках? Что поделать? Любовь зла! Очередь за тобой. Дай слово мне, нам всем, здесь сидящим, что в будущем году, мы так же будем сидеть за таким столом, но только в твоей келье, и отмечать твою свадьбу.

– Не спеши, Валера, ведь у меня и девушки-то еще нет. Была! Была, да не дождалась конца моей учебы, замуж выскочила!

– Дело поправимое. Родителям закажи, для любимого сына они такую красавицу найдут, закачаешься. Да, хохлушки, они все красивые, – разговорился всегда молчаливый командир роты, с горилки, наверное.

– Валерий Макарович! Горилку рекомендуется салом закусывать, а то ты только бананом заедаешь, – стал обучать своего ротного захмелевший зампотех Валера Подольский. – Смотри, горилка, вещь серьезная, быстро с ног сшибет.

– Не о том мы говорим. Ты скажи, Валера, как дела с квартирой? Не сюда же ты ее приведешь?

– В принципе, она со мной, даже в шалаше согласится жить. Ну, а если серьезно, пока, комнату дают, на подселении с полковым врачом Боронком. Я его не знаю, как он из себя человек-то? Знаю только, что их двое. Детей нет.

– А, Боронок, вот такой мужик! – ротный поднял вверх большой палец на сжатом кулаке. – Да и жена у него скромная и симпатичная женщина. Думаю, что не будет у них с твоей женой проблем. Сживутся.

– Дай Бог, дай Бог, Макарыч, – сказал Валера ротному и, даже, руку ему пожал.

Вечер прошел неплохо, но лейтенант Бельдяев, неподрасчитав, взял на грудь немного больше положенного, тем более горилки, а не водки. Вот и пришлось ротному провожать своего подчиненного.

На следующий день в строю были все офицеры. Лейтенант Бельдяев прятал свое лицо, на плацу специально встал во вторую шеренгу строя. Ротный молчал, но другие командиры взводов без конца посмеивались над своим коллегой. После развода, когда все офицеры роты собрались в канцелярии, и дверь была плотно закрыта, Валерий Макарович стал зло выговаривать своему подчиненному недовольство по поводу его поведения. Что там у них происходило с лейтенантом, об этом ничего не говорилось ни тем, ни другим, но в конце своей разборки ротный сказал:

– Чтобы в последний раз я видел тебя в таком состоянии. Ведь, дошло до того, что пришлось применить силу, чтобы домой увести ничего не соображающего человека. Хорошо, что поздно уже было, иначе с утра бы пересуды были среди начальников, а все знали бы, как офицеры нашей роты гуляют.

– Прости, Макарыч, простите все. Не повторится, обещаю!

– Ладно, на этом с грязными делами покончили, – подвел итог разборкам командир роты и к этому случаю больше не возвращались.

Началась нормальная боевая учеба. Между делом, Валера Подольский оформил вызов для жены и, буквально, через месяц от нее пришло сообщение, что уже в пути. Неотложных дел и занятий с солдатами с выездом на полигоны или не стрельбище не было, поэтому, препятствий к поездке в город Магдебург лейтенанта для встречи жены не было.

Накануне дня приезда молодой супруги, зампотех обратился с неожиданной просьбой к ротному:

– Валерий Макарович. Отпусти домой, голова что-то разболелась. Толи переволновался с этой встречей моей Натальи, толи …. Ну, не пойму, что с моей головой, такой боли я еще никогда не чувствовал.

– О чем разговор! Давай, иди и, чтобы я тебя ни сегодня, ни завтра не видел! Сделай все по-человечески, как надо. Да! Водителя автобуса прямо сегодня предупреди, чтобы завтра забежал за тобой, если, не дай бог, проспишь. А сегодня приведи в порядок себя и свою комнату. Кровать-то ты приобрел? А с мебелью как? Стол, стулья есть?

– Макарыч! Обижаешь! Купил все у немцев в прошедшее воскресение.

– Ну, давай! Путем, чтобы все было, – продолжал напутствовать своего заместителя ротный.

Подольский, покачиваясь, пошел на выход, ротный, глядя ему вслед, только покачал головой. Смутное предчувствие неприятностей клином вбилось в его голову. Предчувствия не обманули его. Не прошло и получаса, посыльный от командира батальона сообщил:

– Комбат вызывает! Срочно!

– Ну, что там еще такое случилось?

– Вроде, что-то там из-за вашего Подольского.

– А что из-за Подольского могло случиться? Передай комбату, что я его отпустил. Он просто обязан встретить свою жену в Магдебурге.

– Да нет! Тут не в этом дело. Комбат встретился с ним около КПП. Подольский ни чести не отдал, и на оклик комбата никак не среагировал. Комбат говорит, что он очень пьян.

– Да быть такого не может. Он у меня отпрашивался полчаса назад, трезвый совершенно, вот, разве только что болен, голова у него сильно болит. Жаловался.

– Сходите, лучше, сами. Ну, что я ему докажу? А не пойдете, он и вас заподозрит в пьянстве. Скажет – вместе с Подольским выпивали.

Лицо ротного стало приобретать оттенок зрелого помидора на томатном кусте.

– Ты, это, давай, иди, – не сообразив, что и как сказать, проговорил писарю ротный. – Я приду сейчас.

Оставшись в канцелярии один, командир роты сел за стол, обхватил голову двумя руками и стал думать, что произошло в этот короткий отрезок времени после ухода зампотеха домой, почему разыгрывается такой скандал из-за ничего? Что он, старший лейтенант Журков, командир роты, мог сделать не так. Нужно собраться с мыслями, чтобы, придя в штаб батальона, умно и складно доложить комбату, что сегодня произошло в роте.

Не успел он еще собраться с мыслями, как в коридоре послышалась команда «Смирно» и почти тут же дверь в канцелярию рывком распахнулась, и в нее вошли сам командир, замполит батальона и вездесущий писарь.

Ротный встал и вышел из-за стола, приложил руку к фуражке и стал докладывать о состоянии дел в его подразделении. Доклад получился сбивчивым, комбат во время доклада стал усиленно дышать, поводя носом из стороны в сторону. За его спиной стоял замполит. Он тоже к чему-то принюхивался и морщил свой нос. Глаза его шныряли по столу, по полу, по углам канцелярии, видимо, разыскивая следы недавней выпивки, о которой возомнили и которую придумали сами руководители батальонного звена. Доложив, Макарыч замолчал и с нетерпением ожидал, что же требуется от него этим двум, внезапно появившимся начальникам.

– Я приказал доставить сюда лейтенанта Подольского, почему не выполнено приказание?

– Мне его никто не давал и не передавал.

Комбат, оглянувшись, посмотрел на писаря таким взглядом, что тот втянул голову в плечи, бормоча что-то несвязное:

– Я говорил, только своими словами, что ….

– Я разберусь еще с вами, товарищ сержант! – угрожающе прошипел замполит писарю.

– Товарищ майор, я хочу услышать причину всего скандала, разразившегося вокруг нашей роты, – пришедший в себя Журков задал вопрос командиру батальона.

– Почему ваш Подольский пьян? Служить в Армии ему надоело?

– И вам тоже? – это уже был голос замполита.

– Быть такого не может! – вспылил ротный.

– Я вам докажу сейчас.

– Мы! вам докажем! – акцентировал Ивашкин, он же замполит батальона.

Офицеры взглянули на писаря, который мгновенно вылетел из канцелярии, не забыв, однако, отдать честь и выкрикнуть: «Есть!». Звенящее молчание в канцелярии затянулось. Изредка только, поскрипывали стулья, на которых сидели офицеры в ожидании посыльного. Наконец-то, раздались шаги сразу нескольких пар ног. В канцелярию вошли писарь и лейтенант Боронок, младший полковой врач. Лейтенант сел за стол, комбат спросил его:

– Доложите-ка, что там с Подольским? Он ведь ваш сосед?

– Да, наградил вот бог соседом – алкоголиком, – начал свой доклад врач. – Жена говорит, что пришел перед обедом, сам не свой: на приветствие не отвечал, у своих дверей завалился на пол боком и подняться не смог, так и валялся на полу до моего прихода. Я затащил его в комнату, к стенке привалил и стал нашатырем его в чувство приводить. Не реагирует, вот до чего перепил.

Потом, пена у него изо рта хлынула, всего меня перемазал. Уж я-то его по щекам хлопал, хлопал, даже не сдержался – врезал пару раз. Нет никакой реакции. Много, видать, на грудь принял.

– Товарищ Журков! Этого вам достаточно?

– Нет, товарищ майор! Медик один был. Могла быть и медицинская ошибка в диагнозе. Трезвый он! С ним что-то стряслось!

Замполит, ухмыляясь, закрутил головой, явно осуждая рассуждения ротного командира и ища поддержки среди офицеров, сидящих за столом. Однако лицо полкового врача вытянулось, словно он был чем-то моментально испуган, он приподнялся и сказав:

– Идите к нему домой, я сейчас, за старшим врачом сбегаю, – врач выскочил из канцелярии и бегом кинулся на выход.

Когда комбат, замполит и ротный подходили к подъезду «белого дома», где дали комнату Подольскому, у подъезда уже стояли младший и старший врачи полка. Старший врач, майор Ибрагимов, подошел к комбату и сказал:

– Инсульт! Он умирает! Я послал за медицинской машиной. Нужно немедленно госпитализировать.

В это время к подъезду живо подскочил командирский УАЗ, из него выпрыгнул, иначе и не скажешь, сам командир полка и бегом влетел в открытую дверь подъезда. И кто ему доложил – одному богу известно. Из подъезда раздался крик:

– Медики, к командиру!

Врачи бегом побежали на вызов, следом медленно пошли и офицеры батальона. Замполит тихо нашептывал комбату:

– Мы-то, причем. Все равно мы не смогли бы что-то изменить.

– Да, людьми нужно быть, прежде всего. Верить людям нужно, – громко сказал ротный, Валерий Макарович, но его «не услышали».

В это время командир полка, склонившись к неподвижно сидящему на полу лейтенанту, пытался изо всех сил быть услышанным:

– Лейтенант Подольский! Вы слышите меня? Подольский! Валера! Дружище, ты слышишь меня? Встань! Прошу тебя, поднимись с пола! Кто тебя до этого довел? Почему у него губы в крови? Кто его бил? Где машина? Машину мою, немедленно, к самому крыльцу! Я сам его повезу в госпиталь! Грузите его, да аккуратнее. Господи! Только бы жив остался!

Машина, на переднем сиденье которой сидел сам командир с лейтенантом на руках, а на заднем сиденье расположились медики и ротный, быстро набрала ход и скрылась за поворотом улицы, направляясь в госпиталь.

Офицеры всего полка насторожились в ожидании сведений из госпиталя. Сведения не были добрыми: без изменений, в сознание не приходит. Вернувшись из госпиталя, командир вызвал всех врачей и собрал их у себя в кабинете. Трудно сказать, что он им там обещал или советовал, только, после двухчасовой разборки, когда он отпустил весь медперсонал части, они старались не показываться на глаза офицерам части и просидели в полковой медсанчасти до утра.

Утром, встречать Подольскую Наталью в город Магдебург направился его земляк, друг и коллега, Виктор Черных. Только он один видел ее вживую. К этому времени новых обнадеживающих сведений о состоянии Подольского не поступало. Он упорно не приходил в себя.

Все офицеры роты по очереди сидели около больного. Изменений, кроме периодического появления белой густой пены изо рта не было. Он не пошевелил даже пальцем, слабое дыхание лишь чуть вздымало грудь. День ничего положительного не принес, а ближе к вечеру приехала его жена, Наталья.

Наталья Подольская приехала уже подготовленная к неприятностям, но она не думала, что все так плохо и, ее молодой муж находится в предсмертном состоянии. У Виктора Черных, пока они ехали до места службы, все теплилась надежда, что его другу, мужу Натальи, стало лучше. Он надеялся, что Подольский пришел в себя и теперь сможет объясниться с женой по поводу состояния его здоровья. Виктор объяснял Наталье, что с Валерой произошел какой-то приступ, не то аппендицита, не то другой какой, но ему необходим в настоящее время только покой, а, возможно, он уже прооперирован.

Покормив Наталью в офицерской столовой, Виктор привел ее в кабинет командира полка. Подполковник и молодая жена Подольского долго беседовали, она постоянно торопила командира с поездкой в госпиталь, он, командир, оттягивал время, предвидя всю тягость встречи Натальи с неподвижным, почти мертвым мужем. Они уехали спустя три часа.

Трогательная встреча молодоженов, могла и должна была быть совсем не такой. Наталья, не привыкшая еще к своему мужу, увидев неподвижного мужчину, очень похожего на ее жениха во время свадьбы, но теперь, больше напоминающего покойника, страшно испугалась. Долго ей пришлось привыкать, чтобы, пересилить себя, сесть на стул рядом с кроватью и положить свою маленькую теплую ручку на холодеющую, но еще живую руку ее Валеры, ее мужа.

Через час лейтенанта Подольского не стало. Напоследок, а она не сводила с него глаз, он сделал более глубокий вздох и …. Грудь его больше не шевелилась, на руке она не слышала пульс. Из палаты раздался истошный крик женщины, и стало тихо. Сбежавшийся медперсонал: сестры, врач увидели следующую картину: на больничной кровати – неподвижное тело бывшего лейтенанта, на полу – молодая и красивая женщина в обмороке, а ее рука схвачена рукой мертвеца. Такого еще не было!

Гроб отправили на следующий же день, Наталью посадили в поезд во Франкфурте, визу на выезд оформил сам командир. Виктор Черных и Наталья Подольская всю ночь, перед отъездом молодой женщины домой, о чем-то договаривались, и эта бессонная ночь для них не прошла даром: на будущий год, почти в это же летнее время, из отпуска вернулся лейтенант Черных. Он пригласил всех офицеров роты, где раньше служил лейтенант Подольский, на вечеринку, в ту самую комнату, которая была выдана еще прошлый год Валере. Опять, было сало и горилка, опять лейтенант Бельдяев немного перепил, не рассчитав силы, и вновь, получил тумаков от командира роты. Молодая жена Виктора была, как никогда, красива. Захмелевший Валерий Макарович снова напомнил всем, что хохлушки, они все красивые.