Здесь в Вене тоже люди интересные есть, но всё равно технари стремятся к сотрудничеству с немцами, французами, американцами. В бюро этой тематики лучше не касаться, ведь слушать могут, будем по специальным вопросам на рыбалке толковать да за пивком, не говоря уже про поездки с семьями по Вене и Австрии, а посмотреть здесь есть на что – это отдельная приятная тема. Значит так, краткосрочные планы: общий сбор утром в бюро, а в субботу на рыбалку на дунайские разливы. Видимо одни мужики поедут блёсны побросать, так что сыну скажи, он рад будет, а о совещании троице расскажи, вместе утром в офис придёте. Собственно, осталось Малышевой приехать и будет комплект, начнём работать ритмично. Анна тебе скажет о приезде Жанны, встретишь, разместишь, теперь ты это умеешь. Талоны на бензин Субботину возвращать не будем, он за них уже отчитался. А заправку, где мы заправляемся за талоны, я тебе покажу, заодно и заправимся. Как талоны закончатся, ещё получишь у меня пока что. Потом будешь их у Жанны получать и отчитываться сам будешь».
Назавтра все собрались в кабинете Шорина, который кратко обрисовал ситуацию и расставил акценты. Всё сводилось к следующему: Рощин с приёмщиками на основании спецификаций и генерального плана составляет проект приёмки и отгрузки станков в Коломну. Этот проект согласовывается с фирмой «MuТ» в Вене и временной дирекцией стройки в Коломне. Наброски такого проекта у Рощина уже были, нужно было наполнить его конкретным содержанием с наименованиями, сроками, ответственными. За обсуждением планов забыли, что народ жаждет «хлеба и зрелищ». Пришлось мне с рощинской группой идти в Торгпредство и получить по командировочным удостоверениям шиллинги, а потом поехать на рынок и закупить на первое время еды. Стало ясно, что забота об этой ударной группе легла на меня и стала частью моей работы. На обратном пути завезли на Техникер Бокия и Степанова с провизией, а с Рощиным решили до обеда поработать. Из офиса позвонили во временную дирекцию и узнали, что последний вариант планировки, который будет основой генплана, уже выслан в Кёльн нашей группе проектировщиков. Связались с главным инженером проекта (ГИП) Никифоровым Геннадием Юрьевичем и договорились о том, что нам вышлют компоновку оборудования. Поговорил с Самсоновым. Илья сказал: « Всё правильно, продолжай. Надо будет, внесём коррективы, но скорее всего, придётся переподчинить их нашему офису». Глагол «переподчинить» прозвучал угрожающе. До обеда мы с Рощиным составили список станков, которые по техническим характеристикам подходили под станки, рекламируемые «Станкоимпортом» и подготовили его для передачи Субботину. Подписав у Шорина сопроводительное письмо, мы отдали его со списком Анне, которая вызвалась отнести его в Торгпредство. Мы же с Рощиным отправились на Техникер обедать. По дороге перешли на «ты». Он доверительно сказал мне, что хочет накопить на легковушку и купить её именно в Вене, так как при вывозе налог на стоимость возвращается, а это около 30 процентов. Я поддержал этот разговор и заметил, что надо узнать всё точнее, так как эта идея меня тоже посетила. Так что уже до обеда мы превратились не только в соратников, но и в единомышленников. После обеда опять все собрались в офисе. Анна, хитро поблёскивая глазами, передала мне телекс о прибытии завтра Малышевой и объёмистый файл с планировками будущего завода, а также три копии комплекта оборудования. Посмотрев не менее хитро, я сказал, что всё понял и копий пока достаточно, а если надо, сделаем ещё. Передав ей список советских станков, я попросил его отпечатать без упоминания производителя, указав только основные технические характеристики и количество. Текст запроса на немецком языке я обещал передать позже. Потом я позвонил завхозу и попросил его, сославшись на Костина, подобрать на Техникер небольшую однушку для Жанны. Тот пообещал до вечера всё выяснить и сообщить дежурной. «Ну вот, скоро будет, кому вам чай-кофе готовить, а теперь – посмотрел я на Рощина – давайте-ка составляйте план приёмки станков и линий, и мы передадим его австриякам. Скоро основополагающее письмо придёт со сроками, деньгами, ответственными, тогда вообще времени не будет». На этой оптимистической ноте я пошёл в свой кабинет, уселся в кресло и только занёс ручку, чтобы написать сопроводительное письмо в адрес Штельце, как звонил телефон, и меня позвал к себе Шорин. Я коротко рассказал ему о своих действиях. «Даю тебе зелёный свет, мы с тобой давно знакомы, друзья уже, доверяем друг другу, поэтому ты мне только важные вопросы подкидывай, решай всё сам. Со Штельце подружись, да и со всеми в его конторе тоже. Переводчик у них есть, но личный контакт всегда лучше. Ну, не мне тебя плавать учить. Шуруй, вкалывай, лады, как говорится. Да, предлагаю в воскресенье на рыбалку втроём. Я за вами заеду в семь утра, и помчимся «на оленях утром ранним». В субботу с семьёй куда-нибудь сходите-съездите. Завтра Жаннины вещи закинете, и вези её сюда, будем совещаться и порядок наводить». Набросав письмо, я передал его Анне в печать, и забрал у неё два экземпляра списка советских станков. С одним продолжим работать, а второй передадим Штельце с просьбой дать нам коммерческое предложение. Анна также обещала сделать мне список всех необходимых телефонов, который в процессе будет, конечно, пополняться. Получив телефон Штельце, я позвонил и объяснил секретарше, кто я и зачем. Штельце взял трубку и сказал, что уже знает обо мне от Шлиттера. Предложение встретиться с ним завтра было принято. Договорились, что мы с Рощиным подойдём к 16 часам. На следующий день, приведя себя в порядок – все же женщину встречаю – поехал на Южный вокзал. Вокзал, как всегда, кипел, народу было предостаточно, не понятно только, кто приехал, кто уезжает, кто встречает, кто провожает, а кто опохмеляется гуляшом и пивом. Когда я вышел на перрон, поезд уже стоял. Малышеву я узнал по недоверчивому лицу, всё-таки заграница и мало ли что, а вдруг не встретят. Тележку я прихватил заранее, но оставлять в сторонке не стал (привычки здесь такие же, как в Москве), так с тележкой к ней и подошёл, поэтому торжественной встречи не получилось, зато визави обрадовалась не на шутку и, казалось, была готова меня обнять. Я бы и не возражал, но, видно, тележка мешала, и пришлось ограничиться понимающими и радостными взглядами. Жанна оказалась вполне симпатичной женщиной, несмотря на усталый вид. Рассказывая что-то оптимистичное, я перенёс вещи, уложил их на тележку, и мы выкатились на стоянку. В общем, через четверть часа были на Техникер. Перетаскав чемоданы и пакеты в маленькую однушку, я позвонил Шорину и получил указание оставить Жанну в покое до следующего утра, а завтра привезти её в офис на большое совещание. Напомнив ему о предстоящей встрече со Штельце, я сказал, что сразу после обеда подъеду в бюро поговорить и узнать дорогу. Потом познакомил Малышеву с женой, чтобы Люда помогла ей устроиться. Через полчаса вернулись дети из школы, мы пообедали, поговорили о рыбалке и субботнем променаде. Было уже 14 часов, когда Шорин, Рощин и я собрались и вместе ещё раз просмотрели планировку, список станков и письмо. Борис всё подписал, передал мне карту Вены и показал, как добраться до фирмы MuT. Фирма находилась на западе Вены, рядом с известной улицей Марияхильферштрассе, в просторечье – Машкой. Запарковать машину рядом с фирмой было невозможно, поэтому пришлось прогуляться. Встретила нас высокая австрийка средних лет с короткой стрижкой. Она назвалась Марой и позволила нам так её называть. Немного поговорив и наулыбавшись, она проводила нас в кабинет Штельце. Пока она уходила, мы осмотрелись и увидели макет прокатного стана, висевшие на стене репродукции производственного характера и сувенирный вариант ракеты фирмы «Тиссен» из спецсплава. Позднее я сделал вывод, что, несмотря на происхождение – австрийская нация ещё со времён австро-венгерской империи перемешивалась с другими народами, входившими в империю – директора австрийских фирм почти никогда не встречали меня в своём кабинете, а приходили туда позднее, отдуваясь и изображая крайнюю занятость. Может, я преувеличиваю, но со Штельце было именно так. Несмотря на свою фамилию, он оказался высоким сухопарым человеком, рукопожатие было крепким, а рука сильная и тёплая. Представив Рощина, я сказал, что визитные карточки мы передадим позднее, а пока Мара запишет наши фамилии и телефоны. Просмотрев запрос на станки, он улыбнулся, сказал, что всё понял, его сотрудники подготовят предложение, а решение примем позже с учётом всех обстоятельств. Он рад, что появился человек, владеющий немецким языком, так как, находясь в Австрии и имея в виду Германию, конечно продуктивнее общаться на языке этих стран, тем более что английский технический довольно труден для общения и в нашем случае не логичен при составлении документов. Становясь всё более разговорчивым, Штельце сообщил, что познакомит меня постепенно со всеми участвующими в проекте сотрудниками, как в Вене, так и в Кёльне. По его сведениям, вопрос о финансировании будет решён на днях и совместная работа активизируется. Выпив по чашечке кофе с маленьким коньяком и полюбезничав с Марой, чтобы лучше запомнила, мы распрощались со Штельце. Потом мы звали его просто Вальтером. На обратном пути мы сделали малый круг, проехав по Рингу мимо дворца Хофбург и ратуши до канала, затем вдоль него и направо по часовой стрелке по Рингу, замкнули круг на Шварценбергплац и запарковались рядом с Карлсплац, откуда нам до Техникер было идти 5 минут. Распрощался с Евгением Рощиным и попал в объятия семьи. Назавтра была пятница, и мы собрались все вместе на « большой хурал» в кабинете Шорина. Анна Самсонова тоже участвовала, её роль пока была неясна и требовала объяснений. Борис, в этот раз без шуток-прибауток, как и полагается директору представительства, коротко проинформировал всех о том, какая создалась ситуация и как, по его мнению, она должна развиваться. «Наконец мы собрались всем коллективом, который и будет работать, надеюсь, ближайшие 2 года. Представляю вам Жанну Венедиктовну, которая будет исполнять обязанности главного бухгалтера и кассира по совместительству, что мы и зафиксируем приказом по фирме. Мы также планировали использовать её в качестве секретаря, но не уверены, что это позволяется нашим законодательством. Пока это не выяснится, Анна Николаевна будет на хозяйстве, на ней все бытовые вопросы, включая встречу гостей, связь по телефону, факсу, закупки всего необходимого для функционирования офиса. Замыкаться она будет на моего заместителя, единственного и незаменимого. Первое, что надо сделать, это заказать визитные карточки, они должны быть единообразными, поэтому жду предложений по форме и содержанию. Самсонову, кроме хозяйственных вопросов, поручается вся проектная работа. А также постоянная связь с нашей группой проектировщиков в Германии и увязка работы этой группы с нашими приёмщиками, которые все находятся здесь. Не исключено, что могут приезжать и другие специалисты от дирекции строящегося завода, но все эти вопросы должны согласовываться с Виктором Викторовичем. Он, в свою очередь, кроме организации приёмок оборудования в Австрии и Германии обязан формулировать свои предложения по его составу и докладывать мне. Это наша работа, и мы будем её корректировать. Письмо из центра поступит, скорее всего, в понедельник, но это предположительно, поэтому шиллинги старайтесь не транжирить, зато скоро разбогатеете, когда получите зарплату уже из нашего собственного бюджета. Пока всё, что ещё вспомню, донесу до конкретного исполнителя. Разбегаемся по рабочим местам, и помните, что мы начинаем в 9 и рабочий день у нас не нормирован. На обед даётся один час, график гибкий. Директор знает, кто где находится. В зависимости от хода процесса и результатов работы, если будет надо, что-то поменяем». Своим выступлением Шорин был доволен, все растеклись по кабинетам. Женщины разместились в узком стеклянном пенале с окошком слева от входной двери. Предположение, что они знали друг друга раньше, оказалось верным. После того как я поговорил с тремя сотрудниками о принципах составления плана приёмки, позвонил Шорину и договорился о воскресной рыбалке. Он рассказал, что брать и как одеться. Затем я накидал свой план работы. Меня приучил к этому директор завода, у которого на столе всегда лежал листок бумаги, где были записаны все мероприятия, встречи и вопросы для предварительного выяснения. К ним были приписаны фамилии, номера телефонов, даты и тянулись стрелки, связывающие несколько тем общими вопросами. Некоторые пункты, уже выполненные или отпавшие, зачёркивались, а ниже приписывались новые. Так продолжалось до нижнего края листа, а потом всё невыполненное переписывалось на чистый лист. Такой план был личным документом, и я был глубоко убеждён, что он предназначен только для меня, в чём неоднократно убеждался.
БУДНИ. НЕ РАЗВЛЕЧЕНИЕ, А РАБОТА. ПЕРВОЕ ЗНАКОМСТВО.
В субботу поспали подольше: ни школы, ни работы, а когда зашевелились дети, мы поднялись и за завтраком обсудили, куда отправимся за впечатлениями. Жена даром времени не теряла и уже имела представление об окружающей нас Вене от соседок по дому и из ранее прочитанного. Дети были готовы на всё, но и у них были разногласия. Женя предпочитал аттракционы в Пратере, а Оле интереснее были достопримечательности и природа. Пришлось за них решать. Вернее решение принимала Люда, а я делал вид, что обязательно учту все пожелания. Вышли на улицу, полюбовались французским посольством, радуясь ничегонеделанию, повернули налево и вышли на Карлсплац, которая получила своё название в честь Карлскирхе, собора, находящегося на этой площади. Собор назван в память об итальянском священнике Карле Борромео, который во время чумы, несмотря на свой высокий церковный ранг, помогал больным и лично совершал обряды над умирающими. Когда эпидемия чумы в Австрии иссякла, Карлу, которого к тому времени канонизировали, посвятили построенный по обету Карла 4-го Габсбурга храм. Все, кто его видели в первый раз, удивлялись смешению различных стилей. Мы осмотрели собор, фасад Венского технического университета, павильоны, один из которых оказался входом в метро, и поспешили к Венской опере на угол центральной улицы Вены Кертнерштрассе и Опернринг (круговая улица Вены, вроде нашего Садового кольца). Потом мы пошли по Рингу к дворцовому комплексу Хофбург, договорившись, что сегодня будем всё осматривать снаружи, потому что хорошая для начала декабря погода, и мы ещё не превратились в закалённых туристов и наверняка и так намотаемся. Хофбург – это величественное и причудливое скопление дворцов разных эпох и стилей. Пройдя его насквозь, мы углубились в центр города, ничуть не потерявшись в хитросплетениях улиц и переулков. Помогла карта, которую мы приобрели в одной из сувенирных лавок. Мы удачно сориентировались и без потерь оказались на Штефансплац, где стоял, упёршись в небо, собор святого Стефана. Он поражал воображение, но не меньше привлекало внимание кафе-мороженое, от которого дети не могли оторвать глаз. Пришлось удовлетворить желание некоторых членов коллектива. Вооружённые мороженым, мы двинулись по улице Грабен в надежде на встречу с пивом и сосисками. Прямо посредине этой улицы высится колонна Святой Троицы, которую соорудили в конце 17 века после эпидемии чумы. Такие колонны встречаются по всей Европе. Они так и называются – чумные. Вдоль всей улицы расположилось множество кафешек, где всегда полно туристов, да и в переулках просматривались палатки, где жарили на специальных плитах всевозможные колбаски. Не выдержав пытки запахом, мы дружно повернули в одну такую улочку и исполнили задуманное, да ещё и с салатом. Учитывая, что мы уже были не туристами, которым всегда не хватает времени всё осмотреть, а можно сказать, местными жителями, у которых всё впереди, мы не сговариваясь, двинулись по Кертнерштрассе в сторону дома. Решение было принято правильное, так как чувствовалась усталость не только физическая, но и от впечатлений. Ребята, попив чая, отправились спать, тем более нам с Женей надо было рано вставать. Как и договаривались, Борис заехал за нами в 7 утра. Женя, плотно позавтракав и взяв с собой приготовленные Людой термос и бутерброды, уже сучил ногами и спустя пару секунд после звонка Шорина от дежурной, не сказав ни слова остающимся, бросился в коридор на встречу с Борисом. Взяв приготовленные заранее снасти, я поспешил за ним. Шорин был, как всегда, задумчив и собран и, назвав Женьку рыбачком, рванул « на волю – в пампасы». По дороге он рассказал, что мы направляемся на запад от Вены в сторону Братиславы в окрестности городка Мархег, где находятся несколько небольших озёр. Время предзимнее, но температура пока плюсовая, поэтому щука готовится уже к зимнему образу жизни и может поклёвывать. Место это ему подсказал Штельце. Земля около Мархега принадлежит нескольким австрийцам, в числе которых и хозяин фирмы «МuТ», который предупредил местного егеря, что могут приезжать его партнёры – русские. Егерь иногда приходит, но просто так, для порядка, но скорее всего там сегодня никого кроме нас не будет. За разговорами мы въехали в лес и по насыпной дороге добрались до стоянки, где оставили машину, и по тропе вышли к водоёму, похожему на запятую. Начинать ловить решили на головке запятой. Снарядили Жене спиннинг, повесили ему маленькую блесну-вращалку, объяснили, как не запулить блесну в кусты на другом берегу. Из маленькой фляжки глотнули шнапса и показали малому как надо рыбачить, ещё раз всё объяснили наглядно и доходчиво. Не клевало, хотя мы исхлестали всю головку запятой вдоль и поперёк. Ребёнок нам явно мешал, поэтому мы решили рассредоточиться, сами огибали закруглённую часть озера против часовой стрелки, непрерывно хлестая воду блёснами, а Женя пошёл в конец, где запятая кончалась, и стал возиться там, постоянно задевая крючками за траву. Когда мы поняли, что душа начала оттаивать, пришлось глотнуть ещё. И вот тут-то я к своему ужасу услышал крик сына. Страшные картины пронеслись у меня перед глазами. Я бросил спиннинг и понёсся в его сторону через мелкую поросль кустов и высокую траву. Борис нёсся рядом. Преодолев кусты, которые отделяли Женю от нас, мы увидели незабываемую картину: сын бежал от берега со спиннингом, перекинутым через плечо, а на конце лески болталось что-то длинненькое и мягкое, и билось о неровности почвы и траву. Шорин остановился и стал смеяться. Я, как менее понятливый и не склонный к размену отцовских чувств, добежал до объекта паники и сразу всё понял, тем более что Женя остановился и вопросительно на меня смотрел. На конце лески, зацепившись за блёсенку, болтался щурёнок. «Ну, ты даёшь, рыбак! С почином тебя, а скорее всего и с победой»,– торжественно провозгласил Борис. Почувствовав охотничий азарт и соглашательское настроение Шорина, Женя, включив дипломатию, выклянчил дополнительное время, чтобы ещё нас унизить. Не дожидаясь одобрения, он умчался в своё уловистое болотце. А мы с Борисом, убрав в пластик щурёнка, уселись на захваченные с собой стульчики, глотнули и тут Борис серьёзно спросил: « Ну ты как, не жалеешь, что я вовлёк тебя, всё-таки что-то необычное, да и на авантюру смахивает? Объёмы не пугают, ответственность не начинает давить? Ты человек разумный, для совка нетипичный, нормально воспитанный, но слишком конкретный. Это может быть даже хорошо, так как авантюристическое мышление утомляет. Но с другой стороны без риска принятия нетипичных решений не может быть успеха. Красиво сказал, признай! В общем, проект проектом, что сделаем, нам в плюс. А вот люди здесь, владеющие секретами, нам необходимы. Через малое время начнётся планомерная работа, обретёшь связи здесь и в Германии, обустроишься в съёмной квартире – это скоро произойдёт – машину прикупим, может и предложения у тебя появятся. Работать будем в паре. Мои напор и наглость и твои немецкий и целеустремлённость. И ещё ты разумный. В бюро говорить о наших с тобой внеслужебных задумках не будем, могут слушать. А если надо переброситься парой слов, то за пивком. Ну, пойдём, Женьку спасать надо». Забрав чумазого щурёнка и юного рыбака, побрели к машине. Женя подкрепился бутербродом и чаем и гордо посматривал по сторонам, пока ехали. За ужином разговаривали о рыбалке, школе, горных лыжах и походах по Вене. К перспективе жить в съёмной квартире все отнеслись положительно, и дети пошли собираться в школу. Мне было немного жаль, что никто не любит рыбу как я. Почищенный и порезанный на кусочки щурёнок выглядел совсем неубедительно, и на время был убран в холодильник.
Понедельник наступил неожиданно. Все члены семьи озабоченно покинули квартиру, и я ещё раз показал Жанне как дойти до офиса от Техникер за 5 минут. Там ещё никого не было, и находиться с красивой женщиной наедине было приятно, тем более заграницей. Но длилось это недолго. Сначала приехал Самсонов с женой, потом Шорин и тут же за ним явился Рощин с командой и кожаной папкой с бумагами. Потом зазвонил телефон, и Борис, немного пометавшись, отбыл. Кофе я не очень пью, даже на халяву, поэтому от предложений женского персонала отказался. Вернувшийся Шорин прошёл сразу к Самсонову и пригласил меня. Стараясь быть невозмутимым, Борис сообщил нам, что ознакомился с только что поступившим из Центра письмом. В нём излагалось, что Минфином выделен на развитие проекта первый транш валютных средств, которые могут быть даже переведены на счёт Торгпредства в австрийский банк. В нём также прописана схема получения этих средств и статьи их расходования. Шорин тут же позвонил главному бухгалтеру и договорился с ним, что он, Самсонов и Малышева сегодня придут к нему и всё обговорят. К письму, сказал Борис, есть ещё секретная часть, которую прочитать сможет только он в почте, пришедшей в Посольство. На следующее утро наша финансовая команда и главбух посетили один из ведущих банков Австрии – Эрсте Банк, где у Торгпредства СССР был открыт счёт, через который оно осуществляло все банковские операции, включая получение наличных. На руках у главбуха были все необходимые документы, на основании которых нашим трём представителям было оформлено право подписи. Величина транша пока не была озвучена, да Шорин и не собирался её называть. «Каждому отдельно я скажу его обязанности, когда и сколько, а над этим мне придётся ещё поработать. Также теперь пора верстать план и переходить на ритмичную непростую работу, общаться с австрийцами, немцами и нашими, что задействованы в проекте. Готовьте вопросы, вызову в любое время, всё равно вы все здесь и не очень-то заняты», – как-то резковато подытожил Шорин.
В газете «Винер цайтунг» публиковались сообщения о сдаче квартир в аренду. Кроме этого я просматривал материалы о спорте и общественной жизни в Австрии. В первую очередь интересовали, конечно, сведения о квартирах, т.к. пропустить квартиру недалеко от торгпредства было бы непростительно. А вот данные по клубам, где собирались интересующие нас люди, были разбросаны по многим печатным изданиям. Их можно было найти и в дешёвых ежедневных газетах, и в дорогих журналах. Постоянно действовал теннисный клуб около отеля «Интерконтиненталь» или просто Интерконти, как его называли торгпредские, которые водили своих детей на каток, работавший там зимой. А в тёплое время года это место занимали теннисные корты, куда ходили австрийские деловые люди и непростые иностранцы. Оставив теннисный клуб на потом, я покопался в прессе по поводу шахматных клубов, желательно не узко специализированных, а популярных, где собираются любители этой древней игры, которые кроме самой игры не прочь поболтать и выпить бокал сухого на халяву, при условии, что неплохо переставляют фигуры. Такой клуб располагался рядом с Народным театром. Припарковать машину там было проблематично, зато гарантировались встречи с интересными людьми. Туда часто приезжали театралы, которые после спектакля были настроены продолжить свои интеллектуальные развлечения. Выгода этого места была очевидна, так как затраты предполагались быть умеренными, и Шорин отнёсся к этой моей инициативе с энтузиазмом. Учитывая, что подобное времяпрепровождение выглядело как квалифицированный труд, мне была обещана компенсация в разумных пределах. Пределы эти ещё предстояло понять, но, зная Бориса, можно было надеяться, что за ценой он не постоит. Но квартира в этой ситуации была важнее, и я продолжал просматривать и звонить, затем советоваться и снова просматривать. Надо было ещё купить горнолыжное оборудование для себя и сына и решить вопрос с покупкой автомашины. По мнению Жеки второй вопрос был намного важнее первого, но с другой стороны большинство первоклашек уже были готовы стартовать, а он нет. Поэтому и дипломатию тут разводить не стоило. Но всё-таки квартирный вопрос неожиданно сдвинулся с мёртвой точки первым. После двух встреч с пожилой парой – владельцами квартиры на Принц Ойген штрассе – контракт был подписан. Цена несколько превышала выделенный лимит, но так как мне удалось договориться о ежемесячной оплате наличными, Шорин удовлетворённо отметил, что всё уладим. Когда мы с женой осматривали квартиру, оказалось, что окна большой комнаты выходят на Бельведер – парк с дворцовым комплексом, построенным в стиле барокко, являвшимся летней резиденцией одного из самых известных полководцев своего времени – принца Евгения Савойского. Дом так удачно был расположен по отношению к офису, торгпредству и дому на Техникер, что все недостатки, включающие в себя газовую колонку, старую мебель, сплошные закутки и шум трамваев с улицы, можно было проигнорировать. В доме был внутренний дворик с цветочками и кустиками, откуда был вход в подъезд. С автомашиной решили быстро. Шорин созвонился со своими знакомыми на фирме «Скалдия – Волга», и мы подъехали к ним в салон, где кроме автомашин советского производства были выставлены и легковушки западных фирм. По дороге Борис, улыбнувшись со значением, сказал: «Нам эти знакомства понадобятся, когда себе «Волги» покупать будем, а они нам пусть по всей Вене ищут западную марку. Купим хорошую, относительно дешёвую и конкурентные цены получим на всякий случай, а купим у них, пусть заработают». На этот момент у фирмы Рено была популярна модель Рено 17, которую мы и купили через 2 дня, застраховали и (о, чудо обаяния Шорина!) поменяли с помощью партнёров мои права на местные.
Когда все занимаются своими каждодневными делами, жизнь становится в большой степени понятной, а какие-то события неожиданными, то время движется как бы параллельно и быстро, поэтому, когда Люда мне сказала, что торгпредские почти все уехали или собираются, мне стало ясно, что уже конец мая. Конечно, хорошо, что кто-то позаботился о детях и жёнах, и проведение ими летнего отдыха на Родине стало своеобразным демократическим законом. Не хочешь – не езди. Купили билеты, закупили подарки родным и знакомым, внимательно проследив, чтобы соблюдался паритет. Дети вели себя по-взрослому и особых претензий не выдвигали. Им, как и было запланировано, сделали противоклещевые прививки, а на следующий день вокзал – перрон – вагон – прощание – советы. В первый же день, когда я проснулся один в новой квартире, куда мы с ребятами Рощина перекинули всё с Техникер как раз накануне отъезда моей семьи в Москву, первое, что пришло мне в голову, была не работа, а рыбалка, и она мне представлялась так ясно, так отчётливо, что думать о чём-либо другом было невозможно. Ближе к вечеру мне привиделось театральное кафе и шахматы, и, так как настроение было какое-то мятущееся, я решил накатить пробный шар. Если я вспомнил о пробном шаре, значит, в квартире стало по-настоящему пустынно, никакие звуки не проникали мне в подкорку, заставляя думать, а что я могу предложить для семьи. Семья где-то отдыхала, и я решил проверить себя в деле. Не особенно торопясь, я переоделся в «свободный стиль». Несколько станций на метро, и передо мной ратуша. На другой стороне Ринга – Бургтеатр. Если отсюда идти по Рингу против часовой стрелки, то слева стоят несколько домов, заслуживающих внимания своей архитектурой, в одном из которых находилось это театральное кафе. По моему понятию ничего интересного в нём не было. Оно было тесновато, столики стояли вдоль стен, проходы между ними были узкими, что затрудняло работу официантам. Коридор уходил вдаль, расширялся, разветвлялся, отпочковывался небольшими залами и только в конце переходил в относительно большое помещение, где несколько пар углубились в древнюю игру. Обойдя играющих, я убедился, что уровень игры неплохой, но у меня есть преимущество в возрасте. Правда, это не часто приводит к успеху, тем более что большинство игроков были в хорошей физической форме и не очень за 50. Увидев, что одна партия завершается, а один из игроков не планирует оставаться, я предложил второму сыграть со мной. Мне не было понятно, как составляются пары, договариваются заранее или как получится, но, тем не менее, игра началась. Мой соперник, вероятно, считал, что он хорошо играет, потому что после четверти часа игры все фигуры были на доске, и каждый гнул свою линию. Ситуация осложнилась, кто-то должен был первым начать интригу, поэтому пришлось заказать красненького (все почему-то пили сухое красное). Играя вполне прилично, я видел болевые точки позиции и в целом просчитывал, к чему может привести вывод одной из них из равновесия. Соперник пошёл по пути наименее опасного продолжения по его расчётам, но интуиция его подвела. Я был весь поглощён игрой, боялся где-то раньше времени пойти на упрощение и только, когда позиция определилась, заметил стоящего рядом с нашим столиком человека. Он был сухощав, с породистым лицом, уже не молод, но пожилым его, пожалуй, рано было называть. По выражению глаз и его мимике можно было прочитать явное любопытство и ожидание того, как всё закончится. По моему мнению, он понимал, что мой соперник ещё не до конца осознал смысл позиции и ждал обмена ходами, чтобы разобраться с моими намерениями. Мы эти ходы сделали, и на лице моего визави обозначилось с трудом сдерживаемое огорчение, а стоящий незнакомец одобрительно потёр себе скулу. Через 10 минут всё было закончено, и поверженный и недовольный соперник, кинув на столик оплату за вино и кивнув на прощание, исчез в коридоре, ведущем к выходу. Мой «фанат» попросил разрешения присесть, и мы несколько минут поговорили о финале партии и представились друг другу. Карл Фихтер, по происхождению немец, около 50, проживает в Вене. Этого было достаточно, чтобы выпить по бокалу вина за партией. Во время игры мы особенно не разговаривали и, обозначив рукопожатием ничейный результат, немного поговорили за чашечкой кофе. Я сдержанно рассказал ему о себе и проекте, а он непринуждённо о том, что происходит из рода Фихтеров, а его двоюродный брат по материнской линии, который младше него на 5 лет, известный немецкий художник Герхард Фихтер, о котором он мне позже много расскажет. Сейчас он владелец вертолётной площадки на 2 вертолёта в районе Каленберг и по заказу перевозит грузы и группы туристов. Работы немного, заработка хватает на аренду, горючее, обслуживание и шахматы, но есть ещё пенсия. Беседа была и серьёзная, и юморная, но мне показалось, что мы друг другу понравились. Взяв его визитку и пообещав передать свою при следующей встрече, я отправился в свою пустую квартиру. Проходя по вечерней Вене и находясь в метро, я прокручивал прошедший день, и мне нравилось, каким он был.